w(h)ell

— Ещё один заключённый из башни забвения сбежал, — говорит мужчина. Юнги прижимает к стене фотографию, зафиксировав её ножом. На кадре сосуд с той самой сбежавшей душой. Как теперь найти демона в неизвестном обличии — ведь никто не знает в каком виде он там сейчас выживает — неизвестно. — Говорят, древняя душа. Наверное, уже успел захватить какой-то город. Юнги бросает арбалет на деревянный стол. Он разминает затёкшую шею. Тэхён закатывает глаза. Он сидит перед окном, играя со стрелами. — Вот бы быть таким же могучим, чтобы аж города захватывать на досуге, — вздыхает Ким. Юнги пожимает плечами, мол, ну, я не виноват, что ты — упрямый вампир, а я — всего лишь охотник на тебе подобных, извини, что эту могучесть не могу обеспечить. Вампиры для людей — чудовища. Кровожадные, жестокие хищники в шкуре овечек, приманивающие своими улыбками невинные души и высасывающие из них до последней капли кровь. Если однажды кому-то «посчастливится» встретиться с вампиром и он выживет в битве «дай или умри», то всю его жизнь общество будет говорить, что выжил он благодаря чуду, неведомым силам, потому что людям кажется, что иначе спастись просто нельзя. Либо хищник сжалится над тобой, либо Бог есть и он тоже сжалится над тобой, третьего не дано. И такие существа, заставляющие буквально весь людской мир дрожать от страха, сами являются в демоническом мире всего лишь пешками. Тэхён, когда рождается в Аду, с трепетом думает, что будет могуч, будет силён, будет пить реки крови и подчинять стольких людей себе, но судьба дарит ему отрезвляющую пощёчину тем, что ставит на шее метку дьявола и цепляет ошейник. В демоническом мире свои правила. В демоническом мире вампиры не живут без энергии, не могут и недели протянуть без крови, а те, кто протягивают им эти блага, автоматически получают власть над хищником, потому что «дай что-то взамен» в отношении самих дьяволов не работает. Вампир, насытившись энергией, протянуть высшим существам не может ничего. Ад же принадлежит Сатане и его приспешникам. Вампиры в этом мире как люди для Земли — всего лишь масса, толпа, случайно выжившие, получившие шанс в тёмной стороне смерти. И у них нет выбора, кроме как служить. Тэхён — настоящий хищник, истинный, не обращённый смрад, он не собирается никому подчиняться, у него не было в планах становиться перед кем-то на колени. И лучше сгореть на солнце перед всем Адом, чем дать кому-то обет верности. Юнги бросает Тэхёну склянку с красной жидкостью. Он наваливается на жёсткую кровать, даже не снимая окровавленный плащ. Ким бубнит что-то вроде благодарности, открывая склянку. У него целую неделю голодание, поэтому, даже не принюхиваясь, он начинает пить кровь. — М, — мычит Тэхён от отвращения. Юнги хрипло смеётся. — Это кровь животного. Какая гадость. — Ты должен радоваться, что сегодня обошлось без лишних жертв среди людей, — вздыхает в ответ Мин. — Ненавижу, — шёпотом говорит Тэхён, бросая склянку с кровью на улицу через окно. Раньше Тэхён хоть на охоту с Юнги выходил, чтобы ловить демонов или вампиров, а сейчас вот перестарался, слишком хорошо выполнял работу — умерших-то нет, жертв не наблюдается, лишней крови поэтому как бы тоже (что хорошо, на самом-то деле). Вампир исхудал из-за этого, его кожа уже реагировала на солнце, находиться на улице днём становится невыносимо. В противном случае Тэхёну придётся вернуться в Ад и найти себе хозяина, чего, естественно, не хочется. Как и оставлять своего верного друга здесь одного. — Подсоби кровью, — говорит Тэхён, стоя над кроватью Юнги. — Я твой самый последний вариант, так что если есть силы упрямиться — иди и найди какого-то слабого демона, — сонно мычит Юнги, натягивая на плечо одеяло. Тэхён фыркает. — Ладно. И ведь действительно находит.  Тэхён даже не понимает, как его встречает, как ему могло так свезти. Он просто идёт по тёмной улице города, думая о том, как рационально распределить собственные силы в поимке сегодняшней жертвы, как слышит «стоны» раскачивающихся металлических качелей у жилого комплекса бедного района. Скривившись от неприятного звука, вампир смотрит в ту сторону, увидев одиноко сидящего в ночи ребёнка, который ещё и плачет шумно, шмыгая носом и хныча каждую секунду. Он держится одной рукой за цепь, а другой вытирает сопли. Ребёнок, утопающий в огромной сиреневой дырявой рубашке, выглядит ужасно нелепо, будто недавно сбежал из дома. Тэхён подходит к нему. Мальчик испуганно смотрит в красные глаза вампира. У самого парниши глаза огромные и тёмные. Тэхён вздрагивает, когда ощущает совершенно не запах человеческой крови. Голод не срывает голову, а внутренняя сущность забивается под рёбрами, словно пугается. — Демон? — удивлённо выдаёт Тэхён, наклонившись к нему. Ребёнок пищит, падая на землю. Он пытается встать и убежать, но из-за огромной одежды у него плохо получается хотя бы ноги нормально переставить. Тэхён опускается на корточки. Он снова принюхивается. Такая сильная энергия, которая буквально выливается с края. Ощущение, будто сила ребёнка в каждом его касании. Но он такой маленький сейчас. Беспомощный. — Эй, — Тэхён гладит мальчика по голове. — Не плачь, — ухмыляется. Идея, посетившая голову, такая безумная, но такая масштабная и соблазнительная. Особенно в пункте о власти. Демон перед ним ещё несмышлёный, совершенно. Он смотрит сейчас на вампира огромными доверчивыми глазами и хлопает ресницами, растирая грязь с мокрых щёк, шмыгая носом. Совсем ещё ребёнок. Когда вампир тянет руку к лицу и тонким пальцем щёлкает по носу, ребёнок чихает, помотав головой. Он испуганно смотрит на красноглазого. Тэхён тихо смеётся, раскинув руки, мол, иди, обниму. Мальчик такой доверчивый, раз осторожно бросается в объятия. Он снова плачет, но уже, наверное, от того, что наконец-то оказывается в тёплых руках. Ребёнок странный. Видимо, даже воспитанный людьми. Родители, вероятно, поняв, что с ребёнком что-то не то, просто выгнали.  Вампир не спрашивает о них. Нарочно. Лишние проблемы. Он просто задаёт всего два вопроса: — Как тебя зовут? — Чонгук, — тихо говорит мальчик. — Есть ли место, куда ты должен вернуться? — Нет. — Ну, и славно. И всё. Вампир поступает поэтому по-хорошему, как он считает. Тэхён убеждает себя в этом, уже придумывая для Юнги легенду о том, как прямо у него на глазах бедного малыша выбросили на улицу и, о, какое совпадение, он оказался демоном. — Оказался демоном, — говорит Тэхён, указывая на малыша. Юнги шокированно смотрит то на напарника, то на маленького ребёнка, который пьёт сейчас молоко, переводя испуганный взгляд с одного мужчины на другого. Мин проснулся тремя часами ранее, успел принять душ, почистить арбалет, и когда зашёл на кухню, то совершенно не был готов увидеть своего вампира с ребёнком на руках. Вот совершенно. Может, всего окровавленного, да хоть в сердце раненого или убитого, но с мальчиком на руках? Серьёзно? — Нет-нет, ты меня наёбываешь, — начинает Юнги, взяв в руки арбалет, направляя на Тэхёна. — Эй, спокойнее, — Тэхён поднимает руки. — Говори, у кого ты его украл и что ты собираешься с ним делать, — спрашивает охотник грозно, заряжая орудие стрелой. — Юнги, не вынуждай меня применять силу, — грозит в ответ Тэхён. — Ах, ты у нас сытый и довольный, сильный и грозный. Наелся крови ребёнка? — кричит мужчина. — Я не это хотел сказать! — Именно этот тон я и уловил! Волосы Чонгука поднимаются вверх, глаза сияют белым, голос, который грозно говорит «прекрати!», такой демонический и страшный, когда от него волной отходит поток энергии. Он припечатывает угрозу в виде незнакомого человека с оружием к стене, прибивает за край домашней рубашки собственной стрелой. В воздухе витает арбалет, направленный на Юнги. Тэхён каким-то образом перемещается за ребёнком. Он вытягивает лицо, показывая другу язык, всем своим видом говоря, что сорвал куш. Чонгук шмыгает носом, прежде чем выдохнуть. Его волосы перестают витать, глаза больше не сияют солнечным светом, арбалет падает на пол, пустив ещё одну стрелу, которая отлетает от металлического щита на стене к полу и прибивается прямо рядом с ногой охотника.  Чонгук смотрит удивлённо на Юнги, когда детским голосом выдаёт: — Не обижай папу. Юнги переводит шокированный взгляд на друга. Вампир пожимает плечами, мол, я не говорил ему называть меня так. Однако Тэхён всё равно выглядит довольным до чёртиков, будто даже этот инцидент успел продумать до мельчайших подробностей. Чонгук заканчивает с молоком. Он смотрит на Тэхёна огромными просящими глазками, тихо прошептав «ещё хочу». Вампир кивает. — Ты меня отцепишь? — Юнги звучит раздражённо и напуганно одновременно. — Да, сейчас, — Тэхён открывает холодильник, вытаскивая его шоколадный пудинг. Чонгук восхищённо смотрит на лакомство. — Только не мой пудинг, — говорит Мин, но обречённо стонет, когда вампир открывает упаковку, передавая стаканчик малышу. Чонгук довольно уплетает за обе щёки шоколад. Юнги когда-то вытащил из Ада вампира не для того, чтобы тот принёс к нему домой демона, которых Мин убивает, нет. Тэхён раз за разом продолжает его удивлять. Своими речами о том, что не собирается давать власть над собой, своими упрямыми выходками, когда уверенный в силе своего человека не особо заботится о его спине, даже не прикрывая от демонов в нужный момент. Юнги успел тысячу раз пожалеть о том, что именно Тэхёна схватил за шкирку в том портале Ада. Надо было того светловолосого брать, который потом к Сатане примкнул, точно. — Этот малыш вырастет для меня, — говорит с улыбкой Тэхён. — Ты не чувствуешь его энергию, но он очень силён, — переводит взгляд на Чонгука, рассматривающего всё вокруг. Мальчик продолжает ходить в огромной чёрной толстовке Тэхёна. Юнги сидит перед столом, закрыв глаза пальцами, чтобы не видеть, как по его дому бегает туда-сюда маленькими ножками демонёнок. — Понимаешь? Это круто. Меня никто не подчинит, но я буду его вампиром и буду питаться его энергией, а взамен он… он будет со мной. С нами, — быстро поправляет ситуацию Тэхён. Юнги мрачно смотрит на него. — Да брось. Тебе это в плюс уходит. Я всегда буду на максимуме, да и охотиться будем чаще. А если малыш в будущем ещё и чувствовать демонов будет, мм, — Тэхён стонет, будто вкусил что-то сладкое. Юнги вздрагивает, прищурившись. Чонгук в это время взбирается на стол, рассматривая доску, на котором множество фотографий сбежавших демонов. Он останавливает взор на последней, которая прибита к другим ножом. Малыш с улыбкой поворачивает голову к Тэхёну, указывая на что-то. Вампир улыбается ему в ответ. Мальчик такой очаровательный. — Это не отменяет того, что он — ребёнок, — заявляет Юнги. — И ты больной, если собираешься пить его кровь. — Ну, я пока не буду, конечно. Мало ли. Вдруг ему ещё семьдесят пять? Маленький ещё. Слишком много впечатлений для первой сотни жизни, — говорит Тэхён. Охотник закрывает глаза. Безумие. Он кивает. Юнги убеждает себя в том, что это только для слежки за демонами, только для успешной охоты в будущем. С Тэхёном в команде сносно, но он хоть чем-то полезный. Юнги считал, что малыш мешаться будет. Но Чонгук, как потом выясняется, полезен для Юнги даже больше, чем Тэхёну.  Мальчик уже чувствует других демонов. А ещё у него сильные эмоции, напрямую связанные с его демонической энергией, из-за чего, как только он из зарослей видит, что одного из его друзей убивают, а особенно Тэхёна, то начинает кричать и плакать. Чонгук входит в категорию сильных, высших демонов. Один его крик убивает волной сотнями. — Это мой мальчик, — говорит Тэхён шокированному Юнги среди горы трупов демонов, поднимая Чонгука на руки. Малыш цепляется за его шею, вытирая кровь с него. Они выглядят компанией странно: Юнги в чёрном плаще, Тэхён в кожанке с шипами и джинсами, Чонгук в маленькой тёмной толстовке с кумамоном на груди. — Ты мог пораниться, — хнычет Чон. — Но ведь не поранился. Всё хорошо, — Тэхён обнимает его крепко. Ему иногда так теплит мёртвую душу то, что его собственный хозяин так от него зависим. — Злые дядьки хотят обидеть твоего папочку, — улюлюкает он. — Фу, — Юнги кривится. Чонгук тоже кривится. Ему почти восемь по человеческим меркам. Он, конечно, любит своего спасителя, но и ему не нравится, когда тот начинает с ним улюлюкать, как с младенцем. — Фу, — выдаёт Чонгук. Но звонко смеётся, когда Тэхён щекочет его бока, прижимаясь носом к вискам мальчика. Тэхён думает, что он теперь больше не ручной вампир, не голодающее упрямое существо, не тот, кто подчиняется, а тот, кто властвует. Его сила неимоверная с энергией Чонгука. Он ловит демонов, как равный им, продолжает работать с человеком на благо сохранности Земли, забывая медленно про Ад, который так ненавидит. Его жизнь приобретает краски.  В доме Юнги теперь не так ужасно, потому что там не голые стены с щитами и холодным оружием. Теперь там отдельная комната Чонгука, игрушки разные, телевизор, музыкальный центр. Всё это для удобства мальчика, которого злить — себе дороже. И Тэхён понимает, что с этим демоном для всех шутки плохи. Даже для Юнги. Но только с ним Чонгук ведёт себя более-менее покладисто. Скажи сейчас кто-то Сатане о том, что какой-то вампир посылает высшего демона стоять в углу, он бы рассмеялся. — Иди, — говорит Тэхён, скрещивая руки на груди.  Мин выглядывает из кухни, бросая осторожные взгляды с одного демонического существа на другого.  — Что я тебе говорил о походе в школу? — Не играть с сознанием учителей, — закатывает глаза Чонгук. Он пинает ногой стену. — А ты что сделал? — спрашивает Тэхён грозно.  Он приближается к углу. Юнги, смотря на них, даже удовлетворённо кивает. Вампир в каком-то смысле даже остепенился. Когда голова Мина скрывается за стеной, Тэхён воровато оглядывается. — Я использовал печать, чтобы получить хорошую оценку, но, хён, я это делаю для того, чтобы получить похвалу от тебя и… — Ты молодец, — Тэхён показывает ему большой палец. Чонгук удивлённо смотрит на него. — Только между нами, но я обожаю, как ты играешь с сознанием людей. Однако оценки за это — ненастоящие цифры. Хвалить тебя за них я не буду. — Но я ведь старался, хён, — бубнит Чонгук. Он хмурится. — А раньше папочкой звал, — вздыхает Тэхён, потрепав по голове.  Чонгук поднимает на него взгляд, нахмурившись сильнее. Он ядовито выплёвывает «все знают, что ты мне не отец». Тэхён аж ахает от такой наглости.  — А ну повтори. — Ты его наказываешь или нет? — Юнги выглядывает из кухни. — Тебе какое дело? — кричит Чонгук. Да так кричит, что стена перед ним отлетает вперёд вместе со всей мебелью, врезаясь в ствол ели. Лес наклоняется от сильного порыва ветра. Чонгук сияет солнечным светом в одном глазу, где ещё помимо луча видна чёрная тень печати. Он отворачивается к уже несуществующему углу, скрещивая руки на груди. Тэхён с Юнги шокированно смотрят на происходящее. Охотник тут же возвращается обратно к готовке. — Исправь это. Немедленно, — Тэхён вздыхает. — Сам этим занимайся, — бурчит Чонгук. С детьми сложно в их подростковом возрасте. Ещё сложнее с ребёнком-демоном, который при малейшей агрессии готов разнести весь свет к чертям собачьим. Тэхён думает, что, если бы не они с Юнги, вероятно, малыш бы просто разнёс и так всё в пепел, даже не успев понять, что произошло. И хоть Мин общается с Чонгуком исключительно на светлой ноте, стараясь лишний раз не злить, год за годом у Тэхёна это получается всё хуже и хуже, потому что Чонгук взрослеет, упрямится. Он избалован своими новыми родителями. И когда растёт — начинает понимать цену своей силы. По крайней мере, так думает Юнги. И думал. До определённого момента. Охотник ни разу не видел, как Тэхён питается кровью Чонгука. В детстве он бы просто не выдержал картины, где его друг сжирает шею малыша, нет.  Когда Чону было уже где-то шестнадцать по человеческим меркам, Юнги случайно открывает дверь ванной, увидев Чонгука у зеркала, наклонившегося над раковиной. Его в плечо кусает Тэхён с закрытыми глазами, обнимая за талию. Чонгук красный, он стонет тихо «хён, больно». И… да, как бы Юнги не знает нормально это или нет. Совершенно. У него ощущение, будто он застукал кого-то за процессом секса, хотя это близко не так. Такое чувство, будто для вампира и демона процесс кормления энергией — это что-то личное, интимное, своё.  Тэхён так и говорит. — У него вкусная кровь. — Делится он подобным ночами. Чонгук на всю катушку слушает музыку на втором этаже, а охотник с вампиром в ванной смывают с толстовки младшего кровь. С недавних пор демон даже отказывается выходить с ними куда-то. С Чонгуком час от часу не легче. — И он такой податливый в такие моменты. Послушный. Вечно бы его кусал, если бы он всегда был тихим и таким типа, — он поднимает голову, открывая дверцу стиральной машины, Юнги смотрит на него удивлённо, — «хён», — стонет вампир. Охотник даёт ему в лицо мокрой тряпкой. — Ты не знаешь, насколько опасно твоё положение, — вздыхает Юнги. — Это ты не умеешь с ним общаться, — усмехается Тэхён. Юнги так не думает. Потому что Юнги знает. Многое знает. Ещё с тех дней, когда утопающий в огромной толстовке Тэхёна мальчик поднимает палец к фотографии на доске, указывая на сосуд, который знал, который был потерян именно в тот день, когда Юнги находит своего напарника с ребёнком на руках. Тэхён думает, что он — не ручной вампир, что он властвует над демоном, как над собственным сыном, чадом. Однако Тэхён за пеленой этой власти и заботы, любви к Чонгуку не видит другого света в глазах своего малыша. Когда кусает его шею, когда получает от него робкие признания, когда слышит «папочка» впервые и думает, что не может больше без своего демона прожить, Тэхён ослабляет бдительность и перестаёт ожидать от демона подлянок или предательства. Такого точно быть не может, думает он. — Хорошо, что в нашем случае вечность — это не просто метафора, — говорит Тэхён, смотря на Чонгука. Тот наклоняется к нему, урывая с губ поцелуй. Юнги в это время чистит арбалет и смотрит в хищные глаза Чонгука, который взирает на него в ответ, обнимает своего вампира и прикладывает указательный палец к губам, говоря тем самым охотнику быть тише. Как делает это уже который год.  И не то чтобы Мин против всего этого. У них и без таких нюансов безумная семейка. Лишняя древняя душа демона, околдовывающая его напарника своей святой наигранностью, не помешает. Тэхён из-за него хотя бы сытый, довольный, влюблённый и пойманный в сети, но думающий, что эти сети свивает сам.  Юнги не знает, какие цели преследует этот демон, почему продолжает убивать своих сородичей вместе с ними. И ведь не зря его в башне забвения держали веками; это ведь самая страшная тюрьма в Аду. Может, Чонгук не так много играет в своей надуманной жизни. Может, он хочет сейчас остаться с вампиром. Спрашивается: почему? Может, любит? Взаправду? Тэхён — не последняя фигура в Аду, но и не первая. Высшему демону он буквально не нужен, но Чонгук ведь остаётся, Чонгук ведь прячется в людском мире. Чёрт возьми, Чонгук ходит в школу, потом в университет, ночами убивает демонов, стирая с хёнами окровавленные вещи. Смеётся, слушает музыку, дружит с людьми и отрывается на Земле так, будто на сотне жизни у него всё закончится. Может, Чонгуку осточертел Ад, надоел. Древний дух решил расслабиться? Или он Тэхёна любит и хочет испытать эту вечность с ним? Юнги не знает. Для него жизнь имеет точку. А для этих существ слова «любовь на вечность» — это действительно не метафора.