Everything you touch turns to gold

Намджун всегда легко приспосабливался к разным температурам – и к запредельно высоким, и к экстремально низким. Что-то в его генах отвечало за это. Хотя все солдаты, так или иначе, приспосабливались, а те, кто не мог, в лучшем случае признавался не годным к службе, а в худшем оставался в неподходящей температуре какой-нибудь планеты навсегда. Планета Юнги умела изводить не столько жарой, сколько влажностью, от которой казалось, что воздух липнет к коже, обволакивает со всех сторон, словно желе, и не дает нормально вдохнуть и выдохнуть. Но в остальном – планета со своими густыми лесами и малой населенностью им действительно нравилась, так что Намджун быстро адаптировался. Они нашли такой режим в кондиционере, который позволял нормально спать, а к нему – плотное, тяжелое и очень теплое одеяло, чтобы сквозняки не тревожили Юнги. Корабль пришлось спрятать в самом сердце местных лесов. Поначалу они хотели, чтобы Чонгук жил с ними, но тот довольно быстро соорудил себе из наборов Отщепенцев дом неподалеку, хотя Хосок не раз и предлагал ему остаться в уже имеющемся, да и Намджун с Юнги не возражали. Достаточно деликатно дав понять, что он немного устал от их эмоций, Чонгук поспешил обустроиться на небольшом расстоянии. Как он сам и подытожил – «чтобы немного соскучиться по хёнам». Судя по появившемуся на его парковке второму челноку, он не только изо всех сил скучал по хёнам, но и наслаждался чьим-то обществом взамен. Намджун только надеялся, что через пару недель он решит познакомить хёнов со своим неизвестным гостем. Намджун потянулся, чувствуя, как одеяло приятно скользит по горячей коже. Плечом он ощущал Хосока, на этот раз раскинувшегося в центре кровати. Легко прикоснувшись губами к крошечному шраму от давнего укола «заморозки» на плече, Намджун выбрался из-под одеяла, поправил сползающие пижамные штаны и дошел до ванной. Утренний душ всегда помогал окончательно проснуться и привести в порядок мысли. Намджуну почему-то снова хотелось активно участвовать в происходящем, хотя он только восстановился, но пока им нужно было затаиться – слепки попали в прессу, в правозащитные организации, по инстанциям медленно двигался иск, эмпаты массово покидали места службы и прятались от военных. А военные назначили награду за информацию о том, кто впервые опубликовал слепки и за голову Чонгука заодно. Им оставалось только следить за новостями и надеяться, что они сделали что-то достаточное для изменения. Хеджин понравилось бы наблюдать за этим медленно разгорающимся пожаром, и к тому же она всегда умела ждать – Намджун вот не умел, поэтому сходил с ума взаперти. Душевая кабина в доме стояла продвинутая, но Намджун так и не научился разбираться в кнопках и режимах. Возможно, если бы она могла подняться в воздух, у него таких проблем не возникло бы. Иногда ему начинало казаться, что под кожей от беспокойства и желания ужасно зудит. Только присутствие Юнги и Хосока успокаивало и не давало натворить глупостей. Он скинул штаны, включил душ посильнее и попрохладнее – температуры летнего дождя – и подставил лицо под струи. Впервые он так много думал о будущем и огромное количество возможных вариантов немного сбивало с толку. Кто-то постучал в стеклянную дверь кабины, и Намджун повернулся. – Как насчет совместного душа? – промурлыкал Хосок, просачиваясь внутрь. Как будто Намджун мог ему отказать хоть в чем-то – к тому же его присутствие, безо всяких умений эмпата уменьшало тревогу. – Это уже будет не душ, – Намджун протянул к нему руки и втянул под струи воды. Хосок ойкнул от неожиданности – тот предпочитал более теплую воду, так что пришлось отвлечься на корректировку температуры. Они застыли под струями, словно два неопытных танцора, не зная, как начать. В животе щекотало от едва сдерживаемого восторга. – Ну, совместное что-то, – Хосок привстал на носочки и коснулся своим носом его. – Поцелуешь меня? Каждый раз так долго думаешь. – Каждый раз не верю, – признался Намджун, большим пальцем поглаживая его по щеке. – Не верю, что все реально. И все мне. – И сколько же тебе нужно времени? – дразнясь, Хосок коснулся кончиком языка угла рта. – Несколько секунд, – улыбнувшись, Намджун поцеловал его, аккуратно прихватил зубами нижнюю губу, а потом углубил поцелуй, ощущая, как Хосок расслабляется в его руках. Прервались они только, когда Намджун почувствовал, что тому уже неудобно стоять на носках. – Я запомню про несколько секунд, – отдышавшись, Хосок позволил прижать себя к стеклянной стенке кабины. Вода полилась на него с головы Намджуна, и он фыркнул, отплевываясь. Намокшие волосы прилипли к коже – темная медь на карамельной коже. Струи огня, стекающие вниз по золотому всемогущему идолу. Намджун проложил дорожку из невесомых поцелуев по скулам к подбородку, потом спустился на шею, ведомый только едва слышными вздохами Хосока. Ключицы выглядели такими идеальными, такими хрупкими – под тонкой кожей бился все ускоряющийся пульс. Запах Хосока, потоки воды на коже, тепло, бьющееся под губами – все это возбуждало лучше, чем самые безумные новые таблетки. Намджун чувствовал, как у него по телу бегут мурашки от одной мысли о происходящем – его настоящее, сегодняшний момент, их обоюдное желание. – Издеваешься надо мной? – прошептал Хосок спустя миллион поцелуев, скользя ладонью по запотевшему стеклу в поисках опоры. – Намджу-ун… – Наслаждаюсь, – ответил Намджун, продолжая путешествие вдоль по линии золотого напыления и вставая на колени. Он мог бы нарисовать ее по памяти прикосновениями губ – от ямочки между ключицами вниз, разделяя тело на две половины, закручиваясь спиралью в солнечном сплетении, а потом все ниже и ниже, рассыпаясь блестками в низу живота. Улыбка Хосока на секунду стала похожей на оскал, он рвано, гортанно застонал – и таким он нравился Намджуну еще больше. В нем скрывалось больше дикости, чем он обычно позволял увидеть. От пыльцы покалывало кожу и немного вело голову – Намджун облизал губы и посмотрел на Хосока снизу вверх. Ему показалось, что глаза у него тоже полны золотого света, как у идолов. – Возвращайся, – Хосок выдохнул и потянул его наверх к себе. – Иди ко мне. И никаких больше дополнительных секунд. – Как скажешь, – Намджун поднялся, рефлекторно отплевываясь от воды. – Не слишком романтичное… тьфу… место, да? Надеюсь, что не утонем. Хосок сложенными ладонями защитил его от потоков воды, а потом обжег коротким поцелуем-укусом. – Куча ужасных статей в журналах с тобой бы не согласилась. Они считают это место потрясающим. Он повернулся в руках Намджуна, намеренно проехавшись задницей по его возбужденному члену, а потом с грохотом врезался локтем в полочку с гелями. – Долбанная… – прошипел он, выпадая из игривого настроения, а потом прижался спиной к груди Намджуна и с нервным смехом заметил: – Не утонем, так убьемся. – Поцеловать? – спросил Намджун, поглаживая поврежденный локоть. – Или продолжим? – Продолжим, – Хосок потерся об него лопатками, откинул голову на плечо и задумчиво улыбался, пока Намджун целовал шрам от укола, как и после пробуждения, и рисовал спирали ладонью прямо поверх золотых линий на животе. – Там вон среди гелей на этой проклятой полке смазка, – восстановив свое настроение, Хосок поцеловал его в уголок рта и снова качнул бедрами. – Разбросал ее по всему дому? – Намджуну безумно нравилось, как тот умудрялся брать все в свои руки в такие моменты. Тому это явно доставляло невероятное удовольствие. – Стратегически разложил. У меня был целый список мест. Я иду точно по плану, вот насколько я организованный. Впечатлен? – Ты самый организованный из всех эмпатов, – польстил ему Намджун с улыбкой. Хосок и так был их «самым-самым» во всем и прекрасно об этом знал. Намджуну показалось, что в кабине больше не было воздуха, а только мельчайшая взвесь из капель воды и раскаленного пара. Места могло быть и побольше – они так прижимались друг к другу, что почти сплавились в единое целое. Смазка холодила пальцы, по всему телу растекался жар и приятная истома – Намджун, казалось, мог кончить только от одного вида того, как капли барабанят по пояснице Хосока, от того как тот прогнулся и застонал, когда почувствовал в себе прохладные от смазки пальцы. Намджун теперь бережно хранил каждый момент, каждую секунду, собирал их в своей голове в воображаемые сундуки – не потому что готовился потерять, а потому что собирался беречь любой ценой. Хосок уперся лбом в тыльную сторону своей ладони и издал жалобный звук – его накрывало не только своим, но и чужим возбуждением, и сил терпеть больше не было. Он с готовностью подался назад, когда Намджун, наконец, толкнулся в него. Они оба не собирались сдерживаться долго, поэтому ритм вышел быстрым, довольно жестким – Хосок положил свободную руку поверх руки Намджуна на своем бедре, задавая нужный темп – тела соприкасались и расходились, вода билась о стены и пол кабинки, разбиваясь на миллионы крошечных капель, и Намджун, словно, сам стал этой водой, паром, каплями. Удовольствие копилось в теле, спрессовываясь под своим собственным весом, грозя разорвать на части. Пыльца вспыхнула, еще не ослепляюще ярко, но близко к этому – и Намджун ускорился, понимая, что Хосок на грани. Тот стиснул его ладонь – Намджун ощутил, как внутри словно взрывается новая плотина – и засиял так невыносимо, что на секунду лишил Намджуна способности видеть. Хосок пришел в себя первым: прислонил его к стене, осторожно погладил по лицу и немного виновато спросил: – Сильно ярко? Принести охлаждающую маску? – Я вовремя успеваю закрыть глаза. Только немного дезориентировался. Под веками еще расцветали желтые вспышки, но Намджун знал, что это пройдет через пару минут. Ему отчаянно нужно было видеть это сияние. Когда он на пробу приоткрыл глаза, то увидел только понимающую и мягкую улыбку Хосока. Тот никогда не спрашивал ничего о его жене, и ее сиянии, хотя, наверное, думал об этом. Намджун знал, что сказал бы в ответ – что свет эмпата так же уникален, как и свет звезды. Двух похожих не найти. – Я люблю тебя, – сказал он, когда окончательно проморгался. – И я тебя, – Хосок потянулся за губкой и весело уточнил: – Потереть спину? – Конечно. Еще минут десять ушло на то, чтобы в тесноте все-таки помыться и помыть друг друга – наверное, голодные не так наслаждались пищей, как Намджун крохотными совместными действиями и ритуалами. Хосоку нравилось, когда он втирал шампунь ему в волосы, массируя голову. У эмпатов она была одной сплошной зоной удовольствия. А Намджун привыкал, что теперь не нужно развивать запредельную гибкость и пытаться потереть там, где нужно. Восхитительное ощущение. – Я пойду погуляю полчасика, ладно? – сказал Хосок, пока они вытирались и одевались. – Отдохнешь от нас? – Намджун приобнял его и тут же отпустил. Не хотелось думать, что они с Юнги причиняли ему дискомфорт своим нахождением рядом. – Сильно фоним? – Я привык находиться рядом с гораздо большим количеством людей, – Хосок успокаивающе похлопал его по плечу. – Просто раньше у меня не было времени для меня. А теперь есть. – Тогда я займусь завтраком, – больше всего Намджуну хотелось еще немного подремать, но он знал, что истома быстро пройдет. – Сделаю Юнги кофе, а тебе чай к возвращению. – Договорились, – Хосок потянулся – он выглядел прекрасно в ярко-голубом домашнем костюме – и вышел на крыльцо. Намджун проводил его взглядом. За это время он выучил маршрут – все-таки кое-какая профессиональная деформация у него осталась – по дорожке вперед, а там – через лес к небольшому озеру. Хосок ревностно берег уединение Чонгука, и старался гулять подальше, чтобы даже краем не зацепить не предназначенные ему эмоции. Размеренность действий все еще погружала Намджуна в состояние равновесия лучше, чем продвинутая медитация. Так что он накинул халат и пошел на кухню. Руки просто резали, мешали, добивались совершенства в размере и форме кусочков лука, зеленого перца и ветчины. Кофе он тоже варил медленно, в турке, со специями. Чай заваривал в отдельном заварочном чайнике. Кто-то бы заподозрил его в безумии, но Намджун наоборот так сохранял адекватность. В конце концов, остановившись в одном действии от полной готовности завтрака, Намджун составил все ингредиенты на специальную охлаждающую поверхность, чтобы осталось только отправить будущий омлет на сковороду. А чашку с чаем поставил на отдельный круг с поддержанием температуры. Юнги, конечно, еще спал, зарывшись в одеяло и не реагируя ни на какие раздражители. Кроме разве что запаха кофе. – Доброе утро, – сказал Намджун, присаживаясь на корточки рядом с изголовьем кровати. – Я принес тебе кофе. Юнги высунул руку из-под ткани, пошарил в воздухе, а потом попытался втянуть Намджуна за запястье к себе. – Эй, кофе пролью сейчас! – Поставь его на тумбочку, – пробормотал Юнги из глубины, упрямо затаскивая Намджуна обратно в кровать. – Ничего с ним не сделается. – Я так старался, – Намджун оставил халат рядом с кроватью и забрался к Юнги. – Это хороший кофе, как ты любишь. – Кофе, кофе, кофе, – Юнги обвил его ногами и прижался к нему изо всех сил. – Ты мой кофе, кофе, кофе. – О, меня повысили? Намджун особенно остро в темноте одеяла ощущал прикосновение чешуи к коже. Между этим моментом и их совместным путешествием на «орлане» они прошли долгий путь. Сначала Юнги спал полностью одетым, позволяя себе разве что босые ноги и короткие рукава у футболок. Потом нехотя согласился на майку, а спустя всего пару недель в тишине и спокойствии этой планеты со вздохом сдался и начал спать в боксерах. Он больше не вздрагивал, когда Намджун или Хосок пододвигались к нему. Как будто раньше они могли внезапно перестать любить его из-за чешуи, а теперь вроде бы никуда уже не сбежали бы. За это время спокойствия Юнги заодно перестал выглядеть истощенным – его лицо стало более круглым, таким, каким и должно было быть, если бы не стрессы и одиночество, а тело – мягким. – Завтрак уже почти готов, – сказал Намджун, пытаясь наощупь поцеловать Юнги. Вышло пару раз в кончик носа и еще три в щеки. – Не отпущу, – заупрямился Юнги, по-прежнему удерживая его ногами. Намджун только надеялся, что тот от избытка чувств не сдавит его слишком сильно. – Ладно, сдамся в плен, – Намджун не удержался от искушения, сжал его бедро, нежно провел кончиками пальцев по чешуе на внутренней стороне ноги. Юнги довольно зашипел и ответно впился ему в шею вампирским поцелуем, поглаживая по плечам. Даже удивительно, как долго Намджун не испытывал ничего подобного – не сходил с ума по чьим-то ногам, рукам и другим не менее важным частям тела, не зависал, утонув в чьих-то глазах, не вдыхал запах, такой уникальный у разных людей и инорасников. – Как насчет второго раунда? – Юнги откинул одеяло, чтобы заглянуть ему в лицо. – Заодно можешь рассказать, чем вы там занимались таким интересным с Хосоком. – Принимали душ, – Намджун раньше думал, что не способен на подобные подвиги, но несколько недель в этом доме доказали, что, как говорил Юнги, «змеиное очарование» и харизма эмпата творили удивительные вещи. – О, душ – это хорошо, – Юнги зажмурился и позволил гладить чешую на груди, опять нежно розовея от удовольствия. – Втроем мы не поместимся, – Намджун опять полностью погрузился в процесс и немного выпал из реальности. Но чешуйки ощущались невероятными. – Очень маленькая. – Придется поменять, – едва слышно выдохнул Юнги. – Зачем мне в доме такая маленькая душевая кабинка? Мало ли что… – Действительно, – фыркнул Намджун, улыбаясь. – Так что же ты хочешь во втором раунде? Юнги улыбнулся, сделал многозначительное движение бровями и ловко перекинул ему ноги на шею – неплохой ответ: лаконичный и понятный, а заодно позволивший быстро избавить его от белья. Жаль, что Намджун на время лишился возможности поцеловать его в нос и щеки еще пару раз. Юнги не очень любил, когда его складывали пополам, а Намджун меньше всего хотел причинять ему малейший дискомфорт. И до него нашлись умельцы. Ему хотелось завернуть его в собственный влюбленный взгляд, так чтобы хватило еще на тысячу лет. Если бы он умел, то сам начал бы светиться, как Хосок. – Намджун, – Юнги протянул к нему руку и сплел пальцы, внимательно вглядываясь в лицо. – Я красивый? Он уже спрашивал и не один раз. Намджун потерся щекой о его колено и ответил: – Самый красивый. Потрясающий. Невероятный. – Глупый вопрос от оружейника, да? – спросил Юнги, счастливо улыбаясь. – Хороший вопрос. От самого красивого оружейника во всей вселенной. – Ну, это уже перебор! Пока Юнги возмущенно краснел и нервно смеялся, Намджун успел поцеловать его под коленом, покружить ладонями по бедрам, согревая кожу, прочертить границу между защищенными частями и открытыми. – Смотрю, у вас тут что-то интересное намечается, – Хосок довольно оглядел их от двери, а потом обошел кровать и сел на колени рядом с кроватью. Юнги запрокинул голову, улыбаясь и ему – к счастью, его больше не смущало, когда они оказывались втроем в одной кровати, а спрятаться за спиной Намджуна не выходило. – Второй раунд, – пояснил Намджун. – Хочешь присоединиться? – А почему нет? – Хосок кинул ему очередной флакон со смазкой и наклонился, чтобы поцеловать Юнги. Тот немного напрягся, когда они принялись гладить и целовать его вдвоем, и спросил: – Это не слишком много для меня одного, а? – В самый раз, – промурлыкал Хосок, немного разминая ему плечи и продолжая покрывать поцелуями лицо. – Или мне уйти? – Остава-айтесь, – выдохнул Юнги, раскидывая руки и растекаясь на кровати. – И смазки не нужно. Я думал… думал о втором раунде. Он бросил на Намджуна быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц, и Намджун ощутил, как непроизвольно краснеет и как его буквально прошивает возбуждением откуда-то от макушки до самых пяток. «Змеиное очарование», да. – Вы меня оба сводите с ума, – признался он, положив ладони на живот Юнги и нежно поглаживая. – Чувствую себя немного одержимым и ужасно счастливым. Наверное, наги просто открыто демонстрировали свою сущность всем – безумно нежную сердцевину, которая в критические моменты могла стать такой же непробиваемой, как самый твердый металл. Хотелось прикасаться к нему еще и еще, легче, невесомее, заставлять стонать и окончательно терять голову. Пальцы проехались по члену Юнги, так же защищенному чешуйками, и одновременно с этим Намджун осторожно, медленно вошел в него, стараясь совпасть и со своими движениями, и с поцелуями Хосока. Юнги медленно выдохнул, издал шипение – не свое обычное, раздраженное – а другое: свистящий, нежный звук, который Намджун слышал не так уж и часто. Но это легко исправлялось, конечно. – Люблю тебя. Люблю вас обоих, – выдохнул Намджун, стараясь на этот раз никуда не торопиться и растянуть мгновения. – Люблю… Они застыли в этом жарком, влажном мгновении этой планеты, кожа к коже, остались только нарастающие движения – вперед, назад, бедра касаются ягодиц. Возбуждение уже не дергало током, а закручивалось внутри, как водоворот в густой, вязкой карамели. Намджун смотрел, как ладони Хосока скользят по телу Юнги, чуть нажимая, чтобы размять мышцы, становясь более легкими над чешуей. Как его губы то накрывают рот Юнги, то ласкают шею, веки, нежно касаются острого кадыка. И на их сплетенные руки – словно все-таки существовал тот самый пространственный карман, в который один из них мог провалиться. Намджун наклонился, чтобы положить свою ладонь поверх, а другой рукой снова начал медленно двигать по члену Юнги. – Я больше… Ох! – выдохнул Юнги, выгибаясь. Хосок с удовольствием сцеловал его полустон-полукрик, а потом расплылся в счастливой улыбке. Намджуну хватило всего двух толчков, чтобы последовать за Юнги – хорошо хоть Хосок успел поймать его и положить рядом. – Как там мой кофе? – слабым голосом спросил Юнги. Намджун не смог сдержать вспышки хохота. Это называлось – правильно расставленные приоритеты. – Остыл, – резюмировал Хосок, но чашку ему отдал. – А плевать, и так хорошо, – Юнги парой глотков легко осушил ее, а потом перевернулся на живот. – Но я хочу еще. – Сейчас полежу минутку и доделаю завтрак, – пообещал Намджун, ощущая себя большей частью состоящим из желе. – Кстати, Чонгук ждет нас вечером у себя, – Хосок расцвел довольной улыбкой. – Сказал хочет кое с кем познакомить. Больше ничего не рассказал – держит интригу. – Обожаю сюрпризы, – простонал Юнги. – Дашь мне салфетку, кстати? – Конечно, – Хосок протянул ему пачку, а заодно помог и Намджуну привести себя в порядок. – Только не веди себя, как мать-медведица, ладно? – Ой, кто бы говорил, – фыркнув, тот начал натягивать пижамные штаны. Намджун закрыл глаза, слушая их переругивания, которые когда-то давно, в другой, плохой и тяжелой жизни показались ему раскатами грома и вспышками молний. Теперь же гроза прошла, дождь смыл все лишнее, что осталось от прошлой жизни, а следом – по всем законам природы – выглянуло солнце. Оставалось только прожить эту новую жизнь так, чтобы больше не осталось никаких сожалений. И Намджун не сомневался, что вместе они смогут.