Everything you touch turns to gold

В голове гудело от мыслей о не таком уж и далеком будущем и попыток ничего не забыть – выстраивались и тут же рассыпались списки срочных дел, сигналом тревоги мигало «Не терять бдительности», почти что писалось мысленное завещание. На этот раз Намджун не мог позволить себе беспечности и рассеянности, ведь ничего исправить после не вышло бы. Это был бы самый последний дедлайн в его жизни. Внутри все так же безопасно ныло, отсекая его планы от Хосока. – Идем в душевую, – сказал он Юнги, стараясь не пялиться слишком уж откровенно на все еще розовеющие чешуйки. Не сейчас. Точнее, больше никогда. Он почти слышал, как сыпятся в бездонную пропасть песчинки его жизни. Проходя по коридору, Намджун бросил быстрый взгляд в приоткрытую дверь медицинского отсека, чтобы удостовериться – никакого смертоубийства там не произошло. Все наоборот выглядело до боли мирно, Хосок и Чонгук сидели рядом, тесно прижавшись, словно их могло в какую-то секунду разметать в стороны друг от друга. Их виски соприкасались – так эмпаты обменивались энергией и помогали друг другу – и Хосок что-то тихо говорил. – Зачем нам в душевую, кстати? – спросил Юнги, что-то проверяя на консоли на ходу. – Нужно переодеться в свою одежду. Я ее постирал. Или хочешь оставить ее тут? – Ну, если честно, это был мой комплект для сна, – пожав плечами, признался Юнги. – Он ничем не отличается от этого серого костюмчика. К тому же, этот новее. Разве что… Он выразительно замолчал, и сначала Намджун не понял почему. Сам он наоборот стремился вернуться к военным штанам и футболке, тем более, что в заднем кармане умудрились постираться нож и кольцо. – Тогда я быстро… – начал он, хватая свои вещи из лотка выдачи. – Нужно еще Хосоку захватить… В этот момент он, наконец, понял, на что Юнги намекал своим «разве что». – Ты можешь взять куртку, – сказал он, натягивая штаны и с облегчением убеждаясь, что нож и кольцо не вылетели из кармана и даже стали выглядеть лучше, чем были. – И еще, Юнги… Пока Юнги уютно устраивался в его куртке, нужно было воплотить первый пункт плана – достаточно важный, – и сделать это так, чтобы не вызвать ни малейших подозрений. – Есть предложение, – Намджун вбил в часы адрес знакомой, управляющей частным, далеко расположенным от основных планет медицинским центром, и запустил процедуру авторизации нового владельца. – Я тебе часы, а ты мне консоль, а? Прижми палец сюда. Юнги послушался, но вопрос все равно задал: – С чего вдруг такие обмены? – Я пойду последним, – голос звучал так уверенно, что Намджун сам себе позавидовал. – Прикрою вас, в нужный момент подорву мины. Для этого мне нужна консоль. – А я почему не могу тебе помочь? – Чонгук, – коротко описал проблему Намджун, и увидел в глазах Юнги понимание. – Не знаю, сколько из него вышло дряни, но если в процессе побега что-то или кто-то снова возьмет его под контроль… – Он нас переубивает. Или сам убьется, – лицо Юнги на секунду опять стало замкнутым. – Но я смогу разве что придушить его немного, и тогда его нельзя будет поместить в криокамеру. – Свяжете и положите в грузовой отсек, – браслет часов щелкнул, отсоединяясь, и Намджун быстро защелкнул его на Юнги. – Сейчас они считают тебя вторым владельцем. Снять их можешь или ты, или те, кто отрубит тебе руку. Они наградные. – Команды заданы? – Можешь давать их в свободной форме, чтобы только понятно было, чего ты хочешь от системы. Почему-то на Юнги часы смотрелись удивительно правильно – Намджун даже ощутил облегчение. Разве что неизжитая в детстве жадность все равно жалобно пищала внутри, что это его вещь, очень, очень ценная вещь. По глазам Юнги читалось, что ему не терпится изучить новую игрушку, но он сдерживался. И хорошо – в процессе экспериментов тот обнаружил бы, что Намджун на сутки заблокировал лазер. Он не мог позволить им вскрыть последнюю дверь, иначе весь его план рухнул бы. – Заберу консоль, когда материнский корабль будет садиться, – сказал Намджун. – Идем к Хосоку. – Я возьму сумки с оружием, твои ремни и догоню. Стоило Юнги скрыться в коридорах, как Намджун позволил себе выдохнуть. Движения стали медленными и экономными, как у старика. Наверное, так тоскливо и обессилено ощущали себя солдаты на древних войнах, когда сидели в окопах и ждали начала атаки. Если он все правильно делал, то отчего же внутри все так сопротивлялось? Черепашьим шагом Намджун все-таки добрался до медицинского отсека – и все сомнения вылетели у него из головы. Им очень повезет, если они вообще взлетят с планеты, потому что Хосок явно решил убить себя раньше. – Простите, простите, – шептал Чонгук, пока Намджун метался по помещению, не зная на что хвататься. – Я не уследил. Хосок все так же сидел на кушетке рядом с ним, вот только лицо у него жутко посерело, а в глазах то мелькал туман, то пропадал. Такое состояние называли «коротким замыканием», и оно означало нечто среднее между трансом и смертью от истощения. – Это что? – появившийся Юнги бросил сумки на пол и кинулся к Хосоку. – Что с ним? Что делать?! – Он перенапрягся, – Намджун остановился, заставляя себя выключить, наконец, панику. – Вот только тут ни одного пакета с донорской кровью. Отщепенцы не жалуют переливания… Так. Нужно помочь ему выйти из транса. Делайте как я делал – виски и руки, – велел Намджун, методично открывая каждый ящик. Он искал местный анестетик в распылителе, мощный обеззараживающий раствор и тюбик с ранозаживляющим, которое солдаты называли искусственной кожей. Чонгук принялся растирать Хосоку виски, а Юнги – тонкие кисти, безжизненно лежащие на коленях. Теоретически, конечно, донорская кровь у них была. Целых три мешка с донорской кровью. Намджун кинулся до ближайшего склада, схватил банку с консервированной ветчиной и еще лепешек, потом вернулся обратно, отметив, что Хосок уже не пытается подсоединиться к чему-то, а просто сидит, уставившись в одну точку. – Там напротив дверь. За ней еще места для заболевших, – Юнги увидел набор в его руках и, к счастью, понял все без объяснений. – Идите туда, а я пока помогу Чонгуку переодеться и поесть, ладно? – Хорошо, – Намджун ногой распахнул указанную дверь и сгрузил все на ближайшую кровать. Потом вернулся за Хосоком, так безвольно обмякшим в его руках, что хотелось не то двинуть его посильнее по шее, когда очнется, не то перенести его на корабль и защитить от предстоящего. «Собрались как-то на базе Отщепенцев два идиота с комплексом спасателя и адекватный наг», – подумалось Намджуну сквозь панику. Звучало, как начало анекдота. Он положил Хосока на кровать и снова начал массировать виски – другого способа облегчить его состояние Намджун не знал. Может, стоило больше спрашивать? – Я сглупил, – через пару бесконечных минут тихо сказал Хосок, приоткрывая глаза. – Прости. Слишком долгая сказка. – Сказка? – переспросил Намджун. – Когда кому-то из нас плохо, мы читаем сказки. Я выбрал слишком длинную, – его взгляд немного поплыл, но усилием воли он остался в сознании. – Всех подвел, да? – Ничего. Сейчас будешь, как новенький, – Намджун помог ему сесть. – Тебе просто нужно немного крови. – А что, есть пакеты? – удивился Хосок. Его голос был едва слышен. – Есть я, – Намджун сел на пол, привалился спиной к стене и вытащил из кармана нож, сменил лезвие на медицинский скальпель и щедро полил его обеззараживающим раствором. – Сможешь сделать разрез? Клыки вряд ли пробьют кожу. Кажется, это предложение всерьез шокировало Хосока – пару минут он неверяще смотрел на него, подозревая какой-то подвох, а потом чуть дрогнувшим голосом уточнил: – Это ты тоже делал для своей жены? – Нет, она бы никогда… – начал Намджун и сам себя оборвал. Звучало оскорбительно, и он виновато пожал плечами, показывая, что не имел это в виду. Хосок постарался улыбнуться ему в ответ, но на секунду в его глазах промелькнуло чудовищное осознание происходящего. То, насколько в чужих глазах он не был самим собой, а оставался тенью призрака. Для эмпата не было ничего страшнее – они так часто растворялись в эмоциях других, что отчаянно пытались сохранить себя и свою личность, в том числе найти подтверждения этому в глазах других. – Ох, прости, Хосок, пожалуйста, – Намджун, как нашкодившая собака, ткнулся лбом ему в колено, не зная, как загладить вину. Ему не хотелось, чтобы вот так все и осталось. – Я не… Я пытаюсь… – Я же все понимаю. Тебе нельзя больше жить с этой болью, – тот неуверенно опустился к нему на пол. – Я могу помочь, позволь мне. Я выдержу твои эмоции. – А я выдержу? – шепотом спросил Намджун, понимая, что этого все равно никогда не случится. Он вдруг увидел Хосока словно впервые – с его тонкими руками и шеей, изящными чертами лица, слишком красивыми и для мужчины, и для женщины, с внимательными, никогда не смеющимися глазами, с рыжими, яркими, как медь под солнечными лучами, волосами. Совсем не похожего на его жену. Другого. Но почему-то ставшего очень близким. – Зачем вы используете фрагменты старого языка? – сам не зная почему, спросил Намджун. – У нас отняли семьи и нормальную жизнь. Тогда мы нашли то, что сделали своим. То, что не отнимут у нас, – Хосок позволил усадить себя на колени и сказал: – Ну, здравствуй, наконец. – Привет, – Намджун улыбнулся, стараясь запомнить каждую секунду. Как же все поздно произошло. – Сможешь сделать то, что нужно? – Конечно. Если ты уверен. – Я уверен, – Намджун улыбнулся. – Тебе нужно совсем немного. Держи нож. Несмотря на слабость, руки у Хосока не тряслись – ни когда он наносил анестетик, ни когда делал надрез, чтобы добраться до крови. Намджун ничего не ощутил, когда к шее прижались чужие губы, только голову вдруг повело от дурной слабости. Потолочные плитки выглядели до ужаса одинаковыми – унылый клеточный узор, никаких откровений перед смертью. Кровь из артерии должна была толчками выходить сама, значит, Хосоку было бы легче пить. В общем-то, Намджун надеялся, что Хосок разберется с его шеей, кровью и мерами безопасности потом. Ему вдруг подумалось, что он ведь может умереть сейчас, а не во время распланированного последнего сражения, но почему-то это уже не пугало. Наконец, он все закончил. Хосок сделал несколько торопливых глотков, растянувшихся в крошечную вечность, а потом нанес из тюбика «искусственную кожу», останавливая кровотечение. Внутри Намджуна все словно заледенело – он даже не смог бы сказать, что испытывает по этому поводу. А ведь он ни разу так тесно не взаимодействовал с эмпатом. – Оставь нож у себя пока – вдруг пригодится, – велел Намджун со вздохом, протягивая руку за консервами. – Поедим? Еще один пункт плана воплотился так гладко, что и самому не верилось. *** Хотел бы Намджун знать, сколько времени они потратили. Даже по привычке посмотрел на запястье, но часов там, конечно, не оказалось. – Получше? – спросил он у Хосока, привалившегося к его плечу. Тот вздохнул. – Когда мне плохо, я думаю о том, что обязательно сделаю дальше. Хочу еще раз принять душ, поесть чего-то не из банок и лечь спать, не считая минуты. А ты? – А я уже почти ничего не соображаю. И не чувствую, – легко признался Намджун. – Мне кажется, что лучше уже и не будет. Осознаю на месте, наверное. – Наверное, – Хосок еще раз вздохнул и поднялся на ноги, держась за ближайшую кровать. – Нужно идти? – Да. Намджун и сам встал, отслеживая свое состояние. Голова ощущалась легкой, наполненной не то веселящим газом, не то остатками туманов Хосока, но в целом – он мог стрелять и сосредотачиваться на цели. Это радовало. Они вернулись в соседнее помещение к Юнги и Чонгуку. Последний успел переодеться в серый костюм, который не скрывал несколько черных пятен на шее и руках, и расправлялся с томатным супом. Если бы Намджун знал Юнги дольше, то мог бы, наверное, сказать, что тот наблюдал за происходящим, как гордый новоиспеченный старший брат. Пока же можно было сказать только одно – так Юнги смотрел только на новые пистолеты. – А вот и мы, – неловко заметил Намджун, видя, как Юнги мгновенно меняется в лице. – Вроде живы. – Нужно поговорить, – буркнул тот, беря Хосока за локоть и вытаскивая обратно в коридор. – Побудьте тут. Намджун, твои ремни там лежат, на столе. Чонгук чуть нахмурился, но ничего не сказал, просто постарался быстрее закидывать в себя суп. Ремни вышли отличными – в самый раз для штурмовой винтовки или ружья, и еще кое для каких целей, о которых Юнги знать не стоило. Намджун старался не прислушиваться, но Юнги на нервах говорил слишком громко: – Это что еще такое, а? Вы оба меня с ума решили свести? – Прости, – коротко вставил Хосок между двумя взрывами возмущения. – Прости? Да, вы оба сейчас помереть могли! Что это за вампирская эстетика, а? И почему сразу было не с-с-сказать? Вроде как мы нас-с-столько жес-с-стоки, чтобы с-с-сказать – забей и не парьс-с-ся? – Нет. Просто я понимал, насколько все безнадежно. Но не хотел это слышать от других. Дело не в вас. Я больше не обману. – Все вы обманываете, – заметил Юнги. – Так или иначе. И обещания – еще одна ложь. Ты ведь это понимаешь? Несмотря на эти слова, его голос звучал более спокойно, чем до этого. Кажется, он немного смирился с их идеями о спасении мира и близких любой ценой. Чонгук отставил миску и дернул его за рукав, привлекая внимание, так что Намджун сосредоточился на нем. – Эта дрянь ушла не вся, – заметил он, указывая на черные пятна на коже. – Если вдруг я опять все забуду и начну выполнять чьи-то приказы, вы… – он замялся, не зная, как сформулировать. – Мы позаботимся об этом, – пообещал ему Намджун, садясь рядом. – Не волнуйся. – Если убьете, то нужно будет забрать с собой мою голову. В холодильнике, – мрачно сообщил Чонгук, а потом со вздохом велел: – Вон в том ящике шприцы с веселым регенерационным коктейлем. Вколи себе – получше станет. – Не будем мы тебе голову отпиливать. И убивать не будем, – Намджун встал, выудил нужный шприц и распылитель с антисептиком, а потом сел обратно. – Что за фантазии? – В голове слепки, – Чонгук жестом многоопытной медсестры закатал ему рукав, отобрал шприц и, опрыскав кожу, быстро и ловко сделал укол. – Вот. Так будет лучше. – Заберем тебя целиком, ладно? – похлопав его по плечу, Намджун ощутил короткую вспышку дурноты, но быстро с ней справился. – Хороший укол вышел. И совсем не больно. – Я медик по основной специальности, – Чонгук вздохнул. – Не рискуйте собой ради меня. – Не могу тебе этого обещать. У нас хобби – рисковать жизнью. Чонгук выглядел уставшим и замученным, но в его глазах светилось упрямство – видимо, семейная черта. Если бы он мог, наверное, сам бы себе отпилил упертую голову и сложил в сумку. – Пока они не взяли тебя под контроль, просто старайся помогать. А потом мы вынем из тебя эту штуку. – Не обещай, а то будет, как у них, – заметил Чонгук. – Спасибо, что заботитесь о моем брате. С легким разочарованием Намджун вдруг заметил, что с ним Чонгук не использует окончаний. Видимо, это действительно был язык для своих. Он опять прислушался – ничего не мог поделать с нехорошей привычкой подслушивать. – Я ведь даже не смог бы тебе помочь, – обреченно сказал Юнги. – Моя чешуя не даст доступа к сосудам. Даже если я постараюсь расслабиться – она успеет отвердеть, понимаешь? – Ты и так помогаешь. Обними меня, – предложил Хосок. – Вы оба мне помогаете. И оба с ума сводите немного. – Это что еще за обвинения? Ничего подобного, – весело возмутился Юнги. – Сводите, говорю. Такие как я влюбляются мгновенно и на всю жизнь, а вы этим пользуетесь. – И когда же это произошло? Хосок фыркнул. – С тобой – когда я вылезал из шахты. У меня рука соскользнула даже от неожиданности. – Вот почему ты на меня свалился, – Юнги явно улыбался. – Я запомню. А Намджун? – Никто до этого так не массировал мне виски. Они оба постарались сдержать смех – Чонгук закатил глаза, а потом позвал: – Эй вы, любители секретных разговоров, идите сюда. У меня есть важная информация. Юнги с Хосоком вернулись в медицинский отсек, и Намджун освободил для Хосока место рядом с Чонгуком. Юнги подергал его за ремни и удовлетворенно кивнул – нужную длину он подобрал на глаз, так что проверял функциональность. – Рассказываю? – уточнил Чонгук и, убедившись, что все смотрят на него, начал: – Хосок ведь рассказал про поиски «Королевы», да? Я обнаружил корабль первым… – И полез на него, несмотря на запрет, – заметил Хосок. Его явно все еще задевал этот момент. – Времени не было. А если кто-то заметил, что я заметил? И попытался уничтожить доказательства? Или спрятать «Королеву»? – Спрятать такой корабль невозможно. И речь шла о двадцати четырех часах, Интеллект тебя раздери, – зашипел Хосок почище, чем Юнги. – Давайте к делу, – вмешался Намджун. – Времени нет на выяснение. Все уже в порядке – он тут, живой и относительно здоровый. – И бессовестный, – Хосок скрестил руки на груди и сделал вид, что не замечает выразительно поднятой брови Юнги, – мол, не хочешь ли поговорить о бессовестности? – На корабле я нашел документы – описания экспериментов. Пока все развлекались, на нижних уровнях проводили опыты над эмпатами. На них использовали особое вещество, чтобы усилить способности. – Черную дрянь, да? – Намджун потер лоб и попытался уложить новую информацию в голове. – Они называли его катализатором. Считалось, что он сделает любого эмпата бессмертным и сверхсильным. – И почему они для этого не выбрали другой корабль? Плавучую лабораторию? – спросил Юнги. – Зачем рисковать знаменитостями и богачами? – Кормовая база, – тихо сказал Чонгук. – Эмпаты чувствовали их эмоции и испытывали… их радость? Их возбуждение? Их счастье от круиза? Это давало им возможность не умереть от боли. Он помолчал, а потом почти неслышно добавил: – Заражение – это больно. Хосок обнял его и прижал к себе, закрывая руками словно от всего мира. – Но я не просто нашел документы – я сделал слепки, – Чонгук высвободился. – Так что если убьете меня, то заберите голову. Он поступил безрассудно, но очень правильно – Намджун и сам не смог бы лучше придумать. «Слепок» какого-то документа, фото или события являлся доказательством в любом суде. Его можно было извлечь даже из мертвого мозга с помощью записывающей аппаратуры – такое свидетельство никто не смог бы опровергнуть. – Я боялся, что бумаги могут исчезнуть – и видите, так и произошло. Кто-то оглушил меня в одном из коридоров, сунул в отдельную камеру, где на меня напала эта черная хрень, а потом я очутился здесь. Больше ничего не помню. – Эти эксперименты были удачными? – спросил Намджун. – Я не знаю – те, которые я нашел, закончились смертью эмпатов. Что-то не складывалось, но Намджун выкинул это из головы. Они услышали где-то вдалеке громкий гул – материнский корабль решил все-таки садиться. – Держи наушник и микрофон, – Юнги выудил три комплекта из сумки. – Прости, мелкий, для тебя нет. – Может, это и к лучшему, – Чонгук улыбнулся. – Так будет безопаснее. Намджун постарался выглядеть уверенным, хотя внутри все перевернулось. Ну вот и началось. *** На этот раз никто не оцепенел от ужаса – Хосок тут же вскочил, сканируя окружающее их пространство, а Юнги расстегнул сумку и велел: – Выбирайте. Намджун сразу же прихватил себе штурмовую винтовку с обычными патронами. С такой же он прошел много километров по крошечной, заросшей джунглями планетке во время одной миссии. Старые добрые времена. В другую петлю отправилось улучшенное ружье с такой же белой жидкостью в капсуле, как и в плазмагане, а на пояс два «хладогана» в кобуре. Юнги сунул ему в руки консоль: – Иди к камерам. Запустишь мины, когда они начнут выходить. Вот так он переключается между разными точками. – Понял. Идите к кораблю. Если что ждите меня на складе перед ним. Прихватите еще продуктов по пути, патроны от револьвера в спальне. – Договорились, – Юнги помог Чонгуку встать. – Ждем тебя. Некомфортно заходить на незнакомый корабль без защиты. Кто же нас спасет, если что? Намджун и не сомневался, что он откажется подниматься на корабль без него. Все-таки наги обладали развитой интуицией, хорошо хоть не ясновидением. Выдохнув и проводив их взглядом, Намджун подбежал к камерам – материнский корабль как раз приземлялся на посадочной полосе, но трап никто не торопился выпускать. – Ну же… – Намджун занес палец над кнопкой. – Давайте, твари, выбирайтесь. Корабль издал высокий, даже отсюда неприятно ввинчивающийся в уши звук, и вдруг все мины на полосе погасли. Намджун нажал на кнопку, но ничего не произошло – и словно издеваясь, корабль выпустил трап. – Юнги, они обезвредили мины на полосе. Каким-то звуком, – отчитался он в микрофон. – Переключись на челнок и взорви его, – велел тот, ничуть не удивившись. Может, он специально взял его с собой демонстративно закладывать мины? Это могли засечь с корабля. – Все мины же… – Там другая хлопушка, – Юнги фыркнул. – Не спорь со мной. Переключившись на следующую точку, Намджун активировал взрыв и увидел, как челнок превратился в огромный, светящийся белым шар. Походило на плазмабомбу, но такую было не просто создать даже на предприятии. Материнский корабль тряхнуло, с одной стороны металл вмяло вовнутрь, перекосило саму конструкцию. Такой точно далеко не улетит. Намджун выдохнул и дал очередь из винтовки по компьютеру. Не хватало еще незапланированных команд. За дверью бункера, видимо, попытались ввести код, но ничего не вышло. Конечно, Намджун сменил пароли доступа – он еще не настолько рехнулся, чтобы оставить им дверь открытой. Снаружи что-то глухо ударило в створку, оставив на ней заметную выбоину. Намджун отступил к разветвлению коридора и принялся наблюдать. Несколько бомб ждали прямо у входа – если бы его завалило, а нападающих поубивало, то может не стоило бы и оставаться на последний бой. Пальцы нащупали в кармане кольцо, погладили выбитые на нем буквы – их инициалы. С тихим выдохом Намджун надел его на палец, снова ощущая себя целым. Она словно оказалась рядом – и вряд ли одобрила бы его дурацкий план. Дверь вылетела от очередного удара, вот только за ней вошли не силовики с оружием – а ввалилась, точно цунами, черная жижа, расплескалась по полу и стенам, подтянула себя в сторону Намджуна. Он еще раз нажал на кнопку, подрывая основной вход, но она буквально поглотила этот взрыв своей массой. Пузыриться и двигаться после этого она перестала, но за ней уже начали заходить силовики. Выстрелы завизжали совсем рядом с Намджуном, вынудив его передвинуться на следующую точку. Кажется, противник решил нападать волнами – сначала шла черная дрянь, потом зараженные, потом снова волна дряни. Такими темпами даже его самопожертвования могло не хватить. Хотя главным оставалось, чтобы «орлан» не подвел и взлетел очень быстро. За спиной чавкало и хрустело – жижа неутомимо ползла вперед, ломая отделку стен. Намджун несколько раз выстрелил и еще раз подорвал заложенные снаряды, обезвредив следующую волну. Вот только сколько ее вообще оставалось в запасе? – Быстро на корабль, – крикнул он в микрофон, почти уже добираясь до слизи. – Тут не только солдаты, тут этой дряни больше, чем на корабле. – Поняли, – отозвался Юнги, но когда Намджун влетел на склад и начал закрывать первую дверь с вентилем, они еще стояли в коридоре между ангаром и складом. – Быстро, я сказал! – Развопился, – фыркнул Юнги. – Здесь тоже прилично заряда, как и в челноке, убьет всех – не переживай. В дверь опять ударило – Намджун предполагал, что слизь таранила ее, собираясь в импровизированный кулак. Шарахнувшись назад, он бросился к противоположной двери, умоляя Юнги переступить порог. И тот, наконец, сделал шаг, обернулся, собираясь сказать еще что-то – его взгляд остановился на кольце, глаза округлились в понимании происходящего, но ничего сделать Юнги не успел. Намджун уже захлопнул дверь и провернул тяжелый вентиль. – Ты что, рехнулся? Намджун! Открывай давай! – завопил Юнги у него в ухе. – Что за фокусы? – Взлетайте и быстро, ясно? Кто-то должен остаться, чтобы прикрыть вас. Взлетайте – это приказ! Хорошо, что он не видел их лиц. – Да пошел ты нахуй, Намджун, – так отчаянно завопил Юнги, что Намджун просто не смог дальше слушать. Он снял гарнитуру и выкинул ее подальше. Дверь за его спиной со скрипом прогнулась еще, почти вываливаясь в помещение. Слизь двинулась вперед, но пара холодных выстрелов умерили ее пыл. – Ну, давайте, – Намджун выбрал себе удачное место для стрельбы: как на учениях встал на одно колено, прильнул к оптическому прицелу. Первый же силовик получил пулю в живот, а следом – холодовой удар. За спиной царила тревожная тишина. «Давайте, улетайте же. Ненавидьте меня и улетайте! Поднимайте ебучий корабль в воздух, идиоты! Не дайте этому всему стать совсем бессмысленным». Силовики двигались вперед, не обращая внимания на своих замороженных товарищей. Новые волны слизи пытались обойти холодные участки на стенах, а Намджун не давал им этого сделать – походило на очень современную игру в крестики-нолики. С возможным смертельным исходом. Корабль не взлетал. Намджун отстреливался, даже не стараясь считать патроны – просто когда они кончатся, придет время подрывать бомбу. Если, конечно, «орлан» окажется в воздухе – иначе он просто умрет зря. Этого хотелось меньше всего. Кто бы ни управлял силовиками – мыслили они не очень трезво. Они вели себя не как солдаты, а как куча брошенных на врага ботов, пытающихся взять количеством. Не успел Намджун порадоваться отсутствию навыков, как выстрел из плазмагана все-таки задел его плечо. В руке вспыхнула боль – такая острая, что едва не заставила потерять сознание. Консоль вылетела из пальцев, перевернулась в воздухе и с жалобным звуком упала на пол. Похоже, бомбу пришлось бы детонировать прямым выстрелом – еще бы Намджун знал, где она заложена. Выстрелив пару раз в сторону врагов, он сунул поврежденную кисть в петлю и притянул поближе к телу, чтобы не мешала. Если бы Юнги знал, убил бы за такую предусмотрительность. От боли в голове все помутилось – Намджун добрался до консоли, перевернул ее, обнаружив черный, расколотый экран. Ну, конечно, ему не могло просто так повезти. Перепрыгнув за последнее убежище, он вслепую положил еще два холодных выстрела в сторону двери. Картинка растекалась в стороны, никак не желая собираться во что-то единое. Над головой стреляли, справа стреляли, жутко чавкала слизь на стенах. Он не спас их и сам сейчас погиб бы, как идиот. А чего он хотел? Немного смысла в своем бессмысленном существовании? – А ну вставай быстро! – заорал Юнги у него над ухом, так встряхнув, что у Намджуна чуть нижние зубы за верхние не зацепились. – Встать, солдат! – Открываю, – Хосок открыл вентиль и вдвоем они вытащили его в следующий коридор. – Давайте быстрее. Они не оставили его, а потратили время на небольшое путешествие по вентиляции, ну что за самоубийцы такие! – Я же велел вам взлетать! – возвращаясь в реальность, рявкнул Намджун. – Вы что, не слышали? Что-то грохнуло за их спинами, и Юнги, удовлетворенно кивнув, повернулся к нему: – Я же сказал тебе идти нахуй. Ты что, не слышал? – передразнивая его интонации, спросил он. Они перевалились через порог, а потом в голове Намджуна вдруг звякнула музыка ветра, и все части паззла стали вдруг целой картинкой. Корабль, поведение солдат, проблемы со способностями Хосока, голоса в черной дряни. – Юнги, здесь еще один эмпат, – крикнул он, здоровой рукой выдергивая из его кобуры наградной револьвер с «Королевы». Тот, к счастью, понял все правильно – повернулся к сомнамбулически качающемуся Чонгуку, ждавшему их в коридоре, и рывком оказался рядом, сдавив тому горло локтем. Глаза у Чонгука опять начали чернеть. Наги могли удавить любого – их хватку не получалось разомкнуть никакими силами, к тому же для удушения они иногда использовали не только руки, но и ноги. Намджун только понадеялся, что Юнги не перестарается. От потока силы их с Хосоком не закрывало ничто – время стало вязким, как смола. Дышать получалось через раз. Юнги, удерживая обмякшего Чонгука, ушел из зоны поражения, но тоже, похоже, чувствовал себя не лучшим образом. Хосок выпустил щит, но ему не хватало сил даже, чтобы сдвинуть его немного вперед. Музыка ветра снова звякнула – рука с оружием больше не подчинялась Намджуну. Как говорили, если ты пустил в голову одного эмпата, пустил их всех. – Вы самые надоедливые пассажиры из всех, – от залипших в смоле времени силовиков отделился один. Не спеша снял шлем – выглядел он совсем обычно, разве что под кожей пульсировали черные нити катализатора, – оглядел их раскосыми, как у кота глазами и хмыкнул. – Мне нужны только эмпаты. Вы двое приносите слишком много проблем. Один, – он ткнул пальцем в Намджуна, вызывав неприятное ощущение в солнечном сплетении. – Лишил меня моего корабля. Второй… Юнги схватился за горло и бросил панический взгляд на Намджуна. Сила этого эмпата поражала – он один был оружием массового поражения. – Второй помял штурмовой крейсер. Одни от вас проблемы. Все складывалось. Отсутствие паники на корабле и заражение – все просто залипли в силе эмпата, а те, кому удалось сбежать, погибли по пути к спасению. Эмпат высадился тут на челноке и принялся уничтожать Отщепенцев. А потом… Собирал себе рабов? Заражал их? – Присоединяйтесь, – предложил он Хосоку, делая еще шаг вперед. Теперь их разделяло метра полтора. – Это невероятная сила, способности. Катализатор сделал меня лучше, чем я есть. И наши цели не так уж и разнятся. Я собираю армию – вы, конечно, замедлили этот процесс, но с вами он пойдет быстрее. Намджун резко выдохнул, понимая, что перед ними не просто эмпат, зараженный неизвестной дрянью, а полностью съехавший с катушек маньяк со сверхспособностями. Шестьдесят лет он армию собирал? Назвал их пассажирами. Туман в глазах Хосока то редел, то становился таким же густым – у него просто не хватило бы сил, чтобы защищать их еще несколько минут – и по лицу скользнула гримаса боли. – Не хотите? – спросил эмпат, наклоняя голову. – Ну, тогда придется начать с твоих друзей. Вот ты, – он обратил пристальное внимание на Намджуна. – Ты вроде как хотел покончить с собой? Ради остальных? Так сделай это сейчас – польза будет примерно одинакова. Намджун почувствовал, как рука начала подниматься – против его воли, не слишком быстро, но он полностью потерял над ней контроль. Хосок дернулся в его сторону, но только едва не потерял равновесие. – Сопротивление бесполезно, вы что еще не поняли? – спросил эмпат с улыбкой. Намджун скосил глаза на Хосока – если бы он мог на секунду освободить руку и выстрелить. Дать ему крошечный шанс на победу. Оставалось только проверить, врал ли ему Хосок после того, как попробовал его крови. Смог бы он вынести все. Намджун закрыл глаза, отрешаясь от всего, что происходит сейчас, от собственной неподконтрольной руки. Ему отчаянно требовалось снова оказаться на мостике. – Подходим, сейчас подцепим их, капитан, – ободряюще крикнула ему Соен. – Совсем немного… Намджун ощутил мысленное прикосновение своей жены, всю ее любовь, сконцентрированную в одном моменте. «Давай, милая, продержись еще чуть-чуть. Я почти на месте». Корабль содрогнулся, а потом перед его глазами расцвела огненная вспышка. Их тряхнуло уже всерьез – мостик накренился, они с первым помощником полетели вправо, впечатавшись в стену. Голова не думала ничего, ничего не ощущало сердце. Только вспышка повторялась и повторялась под веками. Внутри распространялся холод. Кто-то кричал совсем рядом, пытался отдавать приказы, а Намджун все никак не мог снова подсоединиться к своему телу. Корабль уходил в другую сторону, чтобы не попасть под следующий выстрел. Намджун открыл глаза и посмотрел на эмпата, неуверенно отступившего назад. – Это что ты задумал? – спросил тот, держась за висок. Пришло время распаковать все, что кучей мертвого груза лежало внутри. Собственный арест все в том же блаженном состоянии заморозки, а потом медленное возвращение чувствительности – словно при настоящем обморожении. «Это я ее убил. Убил своим приказом – если бы мы только не отступили, корабль находился бы ближе. Мы вытащили бы их». Запах бинтов и каких-то препаратов – Намджун помнил свои приступы гнева и ярости, когда он начинал просто биться о стену камеры и надсадно кричать, как попавшее в ловушку животное. Тогда прибегали врачи и кололи ему что-то – отупляющее, лишающее мыслей и эмоций. Секундная передышка между однообразными днями в аду. Ты виноват, ты не спас, ты потерял ее. Ее больше нет, вашего дома нет, тебя нет, ничего нет. Счастлив? Этого ты добился. Это твоих рук дело. Потом прошли суды, словно Намджун смотрел на себя со стороны из грязного аквариума. Предатель. Убийца. Клятвопреступник. Трус. Боль не утихала – у Намджуна болели глаза, драло горло, хотя он не произнес ни звука, ныло в груди, а кишки сворачивались в узлы. – Прекрати, – эмпат все пятился и пятился, пытаясь отсоединиться от Намджуна, но он не мог отпустить его без завершающего штриха. Того момента, когда внутри все выжгло до пепла. Похоже, этот парень был из тех, кто не любил дочитывать книги, но Намджун его и не звал в свою голову. Пять лет спустя, запертый в своем корабле, он понял, что не может вспомнить ее лица – в тех деталях, которые ленивая память не сохраняет. Лишь общий контур, отпечаток внешности – последнее предательство в его жизни. Из груди словно вырвало сердце – эмпат пошатнулся, а рука снова начала подчиняться. Намджуну показалось, что с этой болью из его тела выбралось что-то еще, что-то ударившее эмпата сильнее, чем его нехитрый трюк с воспоминаниями. «Прощай, милая». Намджун поднял руку, пока эмпат не успел восстановить контроль и выстрелил наугад, метя в голову. Пуля вырвала кусок мяса из его шеи, и это последнее, что Намджун успел увидеть. Из-под ног точно вырвали пол – он с размаху приложился о бетон затылком. – Без меня вы все умрете, – взвыл где-то рядом эмпат. – Знаешь, однажды я умер две тысячи пятьсот шестьдесят три раза, – холодно и хрипло заметил Хосок, а потом раздался выстрел и все погасло. *** Ее звали Мин Хёджин. Он, дурачась, обращался к ней «Госпожа посол». А последние пять лет он называл ее в своей голове и в редких разговорах с другими «жена». Это слово, как ширма, прятало за собой ее чуть хрипловатый голос, непослушные кудряшки около лица и мягкую, застенчивую улыбку, открывающую десны. И вот теперь эта ширма треснула и пропала. А Намджун обнаружил себя стоящим где-то в абсолютной и непроницаемой темноте. Почему-то он ожидал другого – медленного дрейфа куда-то к свету или хотя бы встречи с близкими в пасторальном пейзаже. Сошло бы и крыльцо их потерянного дома, на котором они будут вечно смотреть, как заходит солнце. – И это все? – крикнул он. Звук потонул в окружающей его плотной завесе тьмы. – Ничего не будет, да? Не заслужил? Или это все были сказки, а? Чтобы людишки не боялись отдавать жизнь за других? Под ногами вроде бы расстилалась все та же тьма, но поверхность ощущалась твердой. Намджун чуть шевельнул ногой – на нем остались все те же кроссовки Отщепенцев – и в стороны побежала легкая рябь, как по водной глади. Ну, хотя бы ноги не намокли. На пробу Намджун сделал несколько шагов в неизвестном направлении, но никакого просвета не увидел. Могло ли все это продолжаться бесконечно? – Так ведь нельзя, – на ходу продолжил он свою мысль. – Это несправедливо! Нечестно, а? Его накрыло приступом ужаса, такого ледяного, что от него словно замерзли все внутренности. Намджун споткнулся, неловко замахал руками, едва не потеряв равновесие, а потом бросился бежать, слепо, не пытаясь даже найти ориентиры в темноте. Ноги то и дело скользили, мелкие брызги летели в лицо, а страх только нарастал и нарастал. Словно кто-то несся следом за ним, дыша в затылок и щелкая клыками в надежде на сытный обед или ужин. Сколько прошло времени, Намджун сказать не мог – просто в какой-то момент силы закончились, и он согнулся, сплевывая слюну. Отчего-то он чувствовал уверенность в том, что падать на поверхность не стоило во имя собственного же благополучия. – Ну что за… что за… – сплевывая, пожаловался он кому-то. – Почему все и всегда так, а? Темнота, конечно, не ответила, но когда Намджун поднял голову, то увидел отблеск кружащейся в беспросветной тьме золотой пыльцы. – Я знаю, что обидел тебя, но ничего ведь не вышло. Они спасли меня, а потом я просто хотел обезвредить эмпата, понимаешь? Технически я вовсе не покончил с собой. Она молчала, но ее явно не убедила такая попытка увильнуть от ответственности за происходящее. – Дай хотя бы взглянуть на себя еще один раз, а? – попросил Намджун. – Хотя бы один раз. Пожалуйста. Время забрало у меня все. И снова никакого ответа. Может, так выглядел его личный ад? Бессмысленная, бесконечная темнота и никого вокруг? – Ладно, признаю – я виноват. Я все испортил в тот самый момент, когда оно начало налаживаться. Это ведь ты постаралась? Ты любила говорить, что самые маленькие мелочи в жизни приводят к большим вещам – вот все и сложилось. Привела меня к кораблю, дала возможность побыть героем… А я не оценил. Темнота слушала – и Намджун особенно четко представил, как она сделала поощряющий жест рукой. – Ты хочешь это услышать? Наверное, она улыбалась. Так же нежно, как и всегда. – Я хотел бы остаться с ними, – выдавил Намджун, чувствуя себя ужасно неловко, словно признавался в чем-то постыдном. – Я так люблю тебя, но мне бы хотелось… Мне так хотелось бы… На руку упал блик, слабый отблеск какого-то света. Но Намджун никак не мог повернуться к нему и все вглядывался и вглядывался в темноту. Хотя бы на одну секунду увидеть ее лицо. Но кроме пыльцы он не видел ничего, ни очертаний тела, ни намека на ее присутствие. Его успокоило бы и это, но когда жизнь была так проста и предсказуема? – Ладно. Тогда до встречи? Да? Потом увидимся? Не провожай, – получилось отвернуться не сразу. Впереди маячил слабый, подрагивающий огонек – точно кто-то решил зажечь свечу и забыл ее. За глазами опять защипало, и это уже начинало всерьез раздражать. – Не оборачивайся, – велела она где-то позади, а потом быстро и коротко обхватила руками, как прежде. – Иди вперед. – Я люблю тебя, – еще раз сказал Намджун, чувствуя, как дыхание перехватывает. Она отпустила, отстраняясь, а потом, увидев, что шаги стали медленнее, с тихим смешком поддала ему коленом пониже спины. Иди. Не жалей. – Спасибо за помощь, – Намджун ускорился и побежал вперед, стараясь больше ни о чем не думать. – Спасибо за все, милая! Огонек впереди дрогнул и стал больше – в голове мелькнула безумная мысль все-таки обернуться, остановиться, остаться с ней, пусть даже она больше ни разу не появится. Но Намджун-то будет знать, что она где-то там, за этой завесой… Но ее пинок отчетливо горел, выжигая все идиотские идеи. Хоть что-то он мог сделать правильно, да? Рывком Намджун влетел в этот свет, дернулся, стараясь выбраться из неожиданно ставшего неповоротливым тела, а затем… – С возвращением, – сказал кто-то, и Намджун открыл глаза, хотя мог бы поклясться, что и так держал их открытыми все это время. Избавившийся от черных пятен Чонгук оторвался от изучения планшета с данными и ободряюще улыбнулся. – Спасибо, – едва слышно выдавил Намджун. Голос скрипел, как несмазанная дверь. – Как самочувствие? – Бывало и получше, – на той стороне так не болела голова, да и чувствовал он себя сильнее и увереннее. – Зато больше не нужна капсула, – Чонгук сморщил нос и смахнул влево какие-то показатели. – Ты нас всерьез напугал. – Простите, – свет из ламп начал резать глаза, и Намджун прикрыл их. – Я не хотел. – Зато ты всех спас, – философски заметил Чонгук. – Онемение чувствуешь? – Нет, только слабость, – хотелось поспать еще хотя бы пятнадцать минут, а потом уже заниматься важными делами. – Что со мной было? – Ты упал, у тебя носом пошла кровь. Ну, еще и та дыра от плазмагана в плече. Потом ты пролежал в коме две недели – в капсуле, которую мы нашли внутри основного здания Отщепенцев и установили на «орлан». – Мы не летим? – уточнил Намджун, снова открывая глаза. – Уже летим, – Чонгук пожал плечами. – Если хочется спать, то спи – это ускорит восстановление. Намджун огляделся и действительно обнаружил себя в медицинском отсеке «орлана». Руки выглядели похудевшими и совсем немного чужими, еще и ощущались ватными и ленивыми. Пахло дезинфицирующими растворами и совсем немного тушеной фасолью. Какой-то неизвестный механизм внутри с удовлетворением определил, что корабль движется и достаточно плавно. – Ладно. Еще пятнадцать минут и обязательно встаю, – пообещал Намджун. Похоже, после изнуряющего бега и не менее тяжелого пробуждения ему действительно не помешал бы отдых. – Отлично, – Чонгук осторожно похлопал его по здоровой стороне. – Набирайся сил, хён, хорошо? – Хорошо, – на автомате отозвался Намджун, а потом вдруг поймал это короткое «хён» и улыбнулся. Его семья за это время явно стала больше. И это радовало. *** В следующий раз Намджун проснулся усилием воли. Сквозь дымчатую пелену дремы он услышал голос Хосока и, вдруг испугавшись, что тот уйдет, буквально вытолкнул себя из сна. Пробуждение вышло мгновенное – резким вздохом он напугал Чонгука, опять схватившегося за планшет. – Болит? Что-то не так? – спросил тот, готовясь немедленно бороться с любым недомоганием. – Это он меня услышал. У него ничего не болит и все так, – успокоил его Хосок, улыбаясь. Он сидел рядом, на высоком вертящемся стуле, взятом черт знает откуда. Намджун зацепился взглядом за его профиль: идеально ровный острый нос, аккуратная линия скул и подбородка, припухшие от недосыпа нижние веки, сводящие с ума очертания губ и, конечно, напыление из пыльцы, легко мерцающее под искусственным светом. Он так жадно изучал его, словно видел впервые – хотя, наверное, так и было. Раньше он искал в нем совсем другие черты. – Дам вам немного времени тогда, – Чонгук подключил к катетеру на локте Намджуна капельницу, от которой голова немного поплыла. – Давно пора пообедать. – Хорошо, – Хосок проводил его взглядом, а потом, наконец, повернулся к Намджуну. – Привет. Его лицо погрустнело, и у Намджуна заныло внутри от чувства вины. Он всего лишь хотел спасти их, а не причинить обоим боль. Где-то глубоко внутри он все еще верил, что никто так быстро не привязывался к другому, а тем более к такому, как он. – Прости… – начал он, но Хосок замотал головой и мягко прервал его. – Потом будешь извиняться. Когда придешь в себя. – он нежно погладил Намджуна по щеке, прильнул к больному плечу так, чтобы не задеть повязку. – Скажи мне что-нибудь другое. – Я слишком мало целовал тебя, – вырвалось само собой, и Намджун вздохнул от того, насколько все это прозвучало неуместно. Но Хосок только улыбнулся шире и наклонился к его лицу. – Будешь исправляться? Намджун хотел возразить, что губы у него сейчас, как наждачка, и вынужденная разлука с зубной щеткой тоже вряд ли улучшило дело, но Хосок уже поцеловал его сам, ни о чем не беспокоясь. Намджун потерялся в ощущении тепла и принятия, но все равно переспросил, когда все закончилось: – Ты не сердишься? Хосок пожал плечами: – Думаешь, после того, что я скрывал, у меня есть право тебя осуждать? – он взъерошил Намджуну волосы. – У нас с тобой много общего, не так ли? – Спасибо. Это звучало невероятно утешающе, и от этого Намджун почувствовал себя еще более виноватым. – Сейчас капельница закончится, и я принесу тебе поесть, – Хосок сел ровно на секунду, а потом снова прижался к нему. – Ох, до сих пор не верю, что ты очнулся и чувствуешь себя нормально. Ты лежал и не реагировал ни на одну мою попытку дозваться… Словно… Словно… Его голос так беззащитно дрогнул, словно он рассказывал о самом жутком кошмаре в своей жизни. – Словно умер, – Намджун вздохнул и, не обращая внимания на боль в плече, погладил его по мягким волосам. Он впервые пропускал рыжие пряди сквозь пальцы, и оказались они невероятно приятными наощупь. – Мне кажется, что я и был там. Где-то за чертой… Вышло слишком мрачно, и Намджун сменил тему: – А что на обед? Томатный суп? Фасоль? – Для тебя у нас куриный бульон из настоящей курицы и немного вареного мяса, – справившись с собой, Хосок мягко вернул руку Намджуна на место и выпрямился. – Настоящая высокая кухня для заболевших. – Откуда вы взяли курицу? – Намджун с трудом удержался от того, чтобы попытаться встать и начать выяснять, что изменилось. – Прошли в основной корпус Отщепенцев. Там автоматизированная робото-ферма. Все поддерживалось в идеальном состоянии. – Разве вы не должны были улететь? Там же все было в этой черной дряни… – ощущение, что все в норме, быстро закончилось, и у Намджуна закружилась голова. – Давай ты мне все расскажешь, а я молча полежу. – Береги силы, – Хосок переплел пальцы с его и неторопливо начал: – После того, как ты упал, я застрелил того эмпата. Он ведь окончательно сошел с ума – похоже, не имел понятия, ни сколько времени прошло, ни что происходит. Жаль, что мы не знаем его имени – все-таки это эксперименты сделали его таким. А потом вся эта черная дрянь просто… просто умерла. Осыпалась на пол, эвакуировалась из тел зараженных. Осталось человек пять и Чонгук. Нам нужно было посмотреть, как тебе помочь и что делать с остальными. Пришлось доставить тебя и Чонгука в медицинский отсек «орлана», а самим взломать основной корпус. – Вы сильно рисковали, – заметил Намджун, и Хосок так иронично вздернул брови, что он не стал развивать мысль. – Ладно. Хорошо, что есть еда. Только сейчас ему почему-то представилась миска с настоящим бульоном из настоящего мяса – желудок издал чудовищную руладу, и Намджун виновато хмыкнул. – Он тоже считает, что еда – это здорово. Хосок улыбнулся, а потом, замявшись, спросил: – Ты видел там кого-то? Просто… – Просто? – Когда ты кинул в него последней частью воспоминаний, ты светился. Как эмпат, понимаешь? Если бы Намджун не подозревал о чем-то таком в глубине души уже давно, то, наверное, решил бы, что Хосок бредит. В конце концов, у него не было пыльцы – а светилась именно она. – И тогда в парнике, когда мы говорили, мне показалось, что я почувствовал след другого эмпата. Хосок замолчал, не решаясь озвучить самую странную мысль в своей жизни. – Иногда мне казалось, что она все еще со мной. Может, так и было. Намджун запрокинул голову, стараясь в очередной раз избавиться от рези в глазах. – Там… Или в моем странном сне. Она мне так и не показалась – или боялась, что тогда я не вернусь к вам, или просто мой разум так и не вспомнил ее лицо во всех мелочах. Память жестока. – Фотографии помнят лица, а люди помнят друг друга в сотнях мелочей, которые не может сохранить ни один источник. Разве что мемуары… Но и те заставят работать только фантазию. – Это ты так утешаешь меня и мою отвратительную память? – Вроде того, – Хосок прижал его пальцы к губам, вызывая в животе у Намджуна крупную дрожь. – Хочешь еще поспать? Капельнице будет нужно еще полчаса, не меньше. – Хочу, – согласился Намджун, а потом сквозь накатывающий сон поделился. – Твой брат впервые назвал меня хёном. – Не впервые, – Хосок улыбнулся так широко, что его глаза превратились в идеальные полумесяцы. – Он называл тебя так все время. Когда просил очнуться и вернуться к нам. – Моя семья стала больше, – Намджун фыркнул. – О, вы еще поймете, как с ним трудно, – закатив глаза, Хосок поднялся на ноги. – Пойду я за едой, наверное. – А Юнги… – вырвалось у Намджуна за секунду до того, как Хосок переступил порог. – Он сильно сердится? – Сильно, – тот задумчиво покачал головой. – Но он много времени провел рядом с капсулой. Хотя она достаточно сильно греется, знаешь ли… Намджун улыбнулся, а потом закрыл глаза и позволил сознанию все-таки уплыть куда-то в темноту. Конечно, дело было только в температуре. И только… *** Сгиб локтя кольнуло. Чонгук отцепил от него капельницу, утешающее похлопал по руке, и Намджун пообещал себе, что вот прямо сейчас откроет глаза и еще поговорит с Хосоком, но как-то отвлекся на размышления о стульях. Не так уж легко найти в космосе высокий вертящийся барный стул. Где-то он видел нечто похожее – ну, не у Отщепенцев же они нашли угодный религиозным лидерам бар. Ему вспомнился все тот же преподаватель, все то же изматывающее обучение на «орлане». – Услышите грохот – не ссыте. Это ваша несуществующая команда болтается в общей столовой вместе с этими ебучими стульями, которые никогда не привинчены нормально. Можете перед полетом укреплять их сколько угодно, но рано или поздно они опять начнут ебашиться обо все стены. Вам главное уметь отличить такой грохот от серьезных неполадок с внутренностями, усекли? Похоже, Хосок решил притащить стул сюда, чтобы сидеть рядом с кроватью. Кто бы ни обустраивал «орлан» он почему-то решил, что команде нужны барные стулья в столовой и ни одного в медицинском отсеке. Как-то странно и жестоко. С другой стороны от его кровати заскрипели ножки еще одного стула, и Намджун все-таки окончательно проснулся. Хосок, видимо, ушел и на дежурство заступил Юнги. Правда, неподвижный змеиный взгляд и мрачная аура явно заставили Чонгука держаться подальше. Намджун и сам испугался – ему вспомнились многочисленные истории про разозленных нагов, которые могли и ужалить. В гневе у них начинал вырабатываться достаточно мощный яд. – З-с-снаешь, о чем я думал? – спросил Юнги обманчиво спокойным голосом. Вздохнул, видимо, прочитав возможные варианты ответа на лице Намджуна. – С-с-сначала мне хотелос-с-сь тебя двинуть изо вс-с-сех с-с-сил. По голове или по больному плечу, например. Или укус-с-сить. Думаю, что для тебя не с-с-секрет, что наги жалят. Но я не могу. Он раздраженно зашипел, видимо, следом считав все потенциальные «прости», и Намджун не без неприятных ощущений поднял обе руки, показывая, что не будет перебивать. – Извиняться будешь после, – уже нормальным своим средне-сердитым голосом велел Юнги. – Покормить тебя? – Можно обнять? – жалобно попросил Намджун, в общем-то в обмен соглашаясь и на укус, и на удар. – Можно, – выдохнул Юнги, подъезжая ближе. Намджун притянул его к себе, чувствуя, насколько тот похудел за те две недели, что он пролежал в отключке. Еще раз вздохнув ему в плечо, Юнги замер. Казалось, что он никак до конца не может поверить в происходящее. – Я тут, я живой, все в порядке, – зашептал ему Намджун, поглаживая по голове. – Понимаю, что может это тебя не порадует. Юнги двинул ему в здоровое плечо лбом. – Нет, нужно тебя вс-с-се-таки укус-с-сить, – мрачно заметил он. Глаза у него немного поблескивали, но Намджун не стал ничего говорить. Вряд ли на «орлане» совершенно случайно оказалось бы противоядие. – Покормить, спрашиваю? – Просто помоги, – Намджун чувствовал себя в силах удержать миску и ложку. Поколдовав над пультом, Юнги приподнял спинку кровати, чтобы поудобнее его усадить и дал миску с восхитительно пахнущим бульоном. – Лет пять не ел настоящей еды, – признался Намджун. – В основном, сухие пайки или сублимированные продукты. – Ага, я тоже. Хорошо, что Отщепенцы не побоялись доверить фермы роботам – шестьдесят лет все работало, как часы. Вот что значит правильно выбирать технику. Юнги удовлетворенно наблюдал, как Намджун ест, а потом, спохватившись, принялся вертеть часы в поисках застежки, чтобы вернуть. – Нет, – едва не расплескав суп, Намджун протестующе замахал ложкой. – Они твои. На тебе лучше смотрятся. – Все еще планируешь самоубийство? – подозрительно уточнил Юнги. – Раздаешь вещи? – Нет. Но они твои просто так. Это будет правильно, – Намджун отдал ему опустевшую миску, а потом протянул руку с кольцом. – И это твое. Возьмешь в залог? Закатив глаза, Юнги шустро стянул у него с пальца кольцо и быстро спрятал куда-то в один из карманов бывшей намджуновой куртки. – Не факт, что я вообще верну, – предупредил он. – В последний раз я тебе зря его отдал. – Значит, оставишь себе насовсем, – рассеянно ответил Намджун. Вроде бы он чувствовал себя готовым расстаться с ним, но снова поймал то же ощущение потери. – Слушай, мы там обыскали базу Отщепенцев, – Юнги улыбнулся, как-то непривычно застенчиво для него. – Нашли свои корабли. Спрятали их получше, но кое-какие вещи забрали. Потом посмотришь. – Я думал, что их прямо в космосе взорвали, – мгновенно забыв про неприятное чувство внутри, Намджун чуть приподнялся, пытаясь вспомнить – тщетно, конечно – не осталось ли у него ее фотографии. Но он перерыл все вещи еще в тот раз, когда понял, что помнит ее лицо лишь в общих чертах. – Нет. Наверное, хотели на запчасти разобрать, – Юнги порезал ему курицу на небольшие кусочки и отдал тарелку. – К счастью, не успели. А может предполагалось, что ты сам свой корабль потом разберешь. Уже после заражения. – Хосок сказал, что некоторые пришли в себя, – Намджун замолчал, не зная, как задать вопрос. – Мы спросили – только те, кто были заражены недавно. Не стоит искать дополнительные поводы винить себя. Намджун пожал плечами, показывая, что делает это не намеренно. Просто сложно оказалось не думать, что он мог спасти, а не убить некоторых зараженных. – Намджун, что бы сказала твоя жена о попытке спасти всех ценой собственной жизни? – вдруг спросил Юнги, нервно поправляя закатанные рукава куртки. – Можно? – Намджун поставил на колени тарелку и осторожно взял его за руку. Ему ужасно захотелось прикоснуться к чешуе. Юнги чуть развернул запястье, чтобы ему было удобнее, прикрыл глаза от первого же касания. Но стоило ответить на вопрос. – Хеджин пришла бы в ярость, – признался он. – Она считала жизнь бесценным даром. Сказала бы, что должен быть другой способ. – И почему же ты ее невнимательно слушал? – Юнги забрал тарелку, составив на тележке с медицинскими инструментами целую башню из грязной посуды. – Я плохой ученик, наверное. Юнги закивал, соглашаясь, а потом уже другим голосом спросил: – Воды? Или сделать чай? У них оказались приличные запасы. Он погрустнел и трагическим шепотом признался: – Только кофе нет. Кофе, видимо, от лукавого. А я бы выпил хотя бы крошечную чашку… Совсем небольшую. – Если вы забрали жестяную банку с танцующими инорасницами, то в ней я хранил запасы кофе. Судя по огню, зажегшемуся в глазах Юнги, тот только что услышал божественное откровение. Вряд ли это притушило бы его обиду, но хоть чуть–чуть ее на время скрасило бы. – Так чай или воды принести? – еще раз спросил Юнги. – Кофе поищу позже. – Просто воды, – Намджун почувствовал, как от еды снова начинает засыпать. Но остался один важный вопрос. – Кстати, а куда мы летим? – У меня есть дом на одной из планет. Там никто не будет искать эмпатов. Правда, – Юнги виновато улыбнулся. – Там весьма специфичный климат. Жарко и влажно. Все, как я люблю. – Значит, отличное место, – сонно заметил Намджун. – Главное… Мысль забуксовала, а Юнги, хмыкнув, вернул кровать в исходное положение. – Главное… – Спи. Разбужу, как приду с водой, – сказал Юнги где-то по ту сторону реальности. И Намджун не стал с ним спорить. *** Следующие несколько дней он в основном ел, спал и испытывал все нарастающее чувство вины за собственную бесполезность. В чем-то, конечно, Юнги был прав – Намджун так привык постоянно ощущать тянущую боль где-то за грудиной, что не представлял без нее больше ни единого дня. К тому же, несмотря на встречу на той стороне или внутри его собственной головы, он все еще был виноват в ее смерти, и ничто это не изменило бы. Но размышления высасывали силы и серьезно тормозили процесс восстановления – и Намджун отчаянно пытался отвлечься и на время забыть обо всем. К счастью, Чонгук не только ставил ему капельницы и делал перевязки, но и развлекал рассказами обо всем на свете. Хосок и Юнги сидели тут не так уж часто – основную часть времени они пытались проложить безопасный для них всех маршрут к дому Юнги. Раньше Намджун считал, что эмпаты отличаются большей созерцательностью, но Чонгук весь состоял из действия. После фактического заточения в лаборатории он старался охватить все интересующие его области – музыка, танцы, съемка видео. Намджун и сам увлекался музыкой до военной академии, и теперь это помогало ему мало-мальски серьезно поддержать разговор. Он надеялся, что Чонгуку нравились их разговоры, потому что сам он наслаждался ими после выбранной им самим изоляции на пять лет. Когда тот говорил о чем-то особенно важном, то пыльца на его скулах начинала светиться. Наверное, в другой жизни или в будущем он мог бы стать настоящей звездой, если бы его не тренировали, как оружие. Хорошо хоть дали ему возможность заниматься чем-то из обширного списка интересов – медициной. Видимо, чтобы в свободное от атаки на противников время посвящал лечению солдат, а не болтался без дела. Когда же Чонгук уходил пообедать, Намджун начинал разглядывать медицинский отсек, но кроме втиснутой сюда капсулы восстановления ничего интересного тут не было. Намджун надеялся, что Хосок с Юнги нашли для транспортировки передвижную платформу, а не тащили эту огромную бандуру в руках. В ней, наверное, веса было, как в десяти Намджунах, сложенных в стопку. Затем Хосок или Юнги – почему-то Намджун, скорее, думал на последнего – вскрыли пол в отсеке, добрались до сплетения проводов и подключили дополнительный кабель. При этом, раз уж корабль летел, а не взорвался – кто-то перераспределил энергию так, чтобы правильно все запитать. А вот это больше походило на работу Хосока, но Намджун на своей версии не настаивал. Может, все случилось ровно наоборот. Намджун уже устал тасовать в своей голове Хосока и Юнги, когда Чонгук, наконец, посчитал его достаточно выздоровевшим, чтобы отпустить в каюту. И они втроем торжественно его туда проводили, словно Намджун мог затеряться в коротких коридорах. Теперь у него появилось новое пространство для изучения, а вот все остальное в его жизни не сильно изменилось. Просто лежать стало удобнее, мягче и просторнее. Но проблема с навигацией никуда не делась. Намджун искренне хотел помочь, но сам не заметил, как в очередной раз вырубился. Хорошо хоть сны ему сниться перестали, их заменила ватная, приносящая облегчение темнота. Из безвременья Намджуна вытряхнуло смутное ощущение тревоги – он открыл глаза, чувствуя, как сердце бьется вроде бы не так уж и часто, но так громко, что отдает в позвоночник. Хосок и Юнги спали с двух сторон от него, и вроде бы никакого повода переживать у него не было. Разве нет? – Что-то не так? – сонно спросил Хосок, разбуженный его состоянием. – С кораблем? – Нет, просто… В эту секунду ему вдруг стало очевидно, что он в любой момент может потерять их обоих. Так же быстро и безвозвратно, в один миг. Воздуха стало слишком много, и он подавился им, стараясь спрятать все и справиться. Но ничего не выходило – чья-то рука потянула его на себя, а кто-то обхватил его руками за пояс, будто удерживая от падения. Следом Хосок – теперь Намджун его видел – положил руку на лоб, вытесняя страх собственными чувствами: принятием, заботой и любовью. Словно темную комнату внутри головы Намджуна залило солнечным светом, и она перестала казаться такой жуткой. – Все в порядке, – Хосок прижался губами к его лбу. – Не бойся. Ничего с нами пока не случилось. – Накатило, простите, – Намджун перестал клацать зубами от переизбытка чувств. Ему стало ужасно неловко за такую неожиданную вспышку эмоций, и он постарался перевести тему: – Раз уж мы все из-за меня не спим, может, я извинюсь? – За все и сразу? – Хосок фыркнул. Юнги за спиной Намджуна заворочался, утыкнулся носом ему в шею и сонно вздохнул. – Намджун, но тебе не нужно этого делать, понимаешь? Мы и так тебя простили – даже вот он, – нежно погладив Юнги по руке, обхватывающей Намджуна за пояс, Хосок улыбнулся. Его улыбка, как и всегда, освещала не только этот момент, но и всю его жизнь. Юнги возмущенно зашипел, но потом со вздохом признался: – Простили. – Нет, так нельзя… Намджуну пришло в голову, что ему хотелось бы какого-то ритуала – как у Отщепенцев или как в детском саду. Произнести неловкие слова, от которых стыдно сильнее, чем от сделанного, а потом получить прощение. И оттого, что его не стали подвергать этому одновременно хотелось облегченно выдохнуть и раздраженно замкнуться в себе. – Для тебя это так важно? – уточнил Хосок, кончиками пальцев начиная вырисовывать узоры на его лице. – Нет, забудьте, – Намджун сосредоточился на его осторожных прикосновениях. – Может… может, вам есть, что мне сказать тогда? – Может, и есть, – Хосок задумался. – Я попрошу, хорошо? Больше не обманывай меня. Обещаю, что больше не буду лезть тебе в голову. Просто не нужно… Он обратил взгляд куда-то вовнутрь себя и все-таки продолжил: – Понимаю, что наши способности могут доставлять определенные проблемы. И ты умеешь от них ускользать, но, пожалуйста… Это давалось ему нелегко. Хосок всегда казался таким довольным тем, кто он есть, даже как будто наслаждался этим – но сейчас он выглядел расстроенным и даже подавленным. – Мне нравятся твои способности, – Намджун поймал его руку и поцеловал в центр ладони. – Вы не виноваты в том, что военные использовали вас, как оружие. Этот дар был создан вовсе не для этого, верно? – Наверное, – облегченно согласился Хосок, снова расцветая улыбкой. – Вообще-то, – облизав губы, Намджун постарался сказать сразу все. – Я хотел бы… Как вы говорите? «Зацепиться»? Это немного успокоило бы… – О, – Хосок вздернул брови. – Конечно. Мы с Юнги уже давно «сцепились», и я думал, что раз ты об этом не сказал… – Вы уже давно? Когда?! Наверное, голос прозвучал слишком возмущенно, потому что Юнги фыркнул ему в шею, а Хосок с озорством добавил: – Еще в бункере. А что? – Мне кажется, я столько времени потратил зря, – признался Намджун, отвечая улыбкой на улыбку. – Так как насчет… – Доверяешь мне? – Хосок устроил ладонь у него на затылке. – Потом позволишь мне сделать кое-что еще? Это поможет. – Что захочешь. От соприкосновения с его силой Намджун немного поплыл, покачиваясь как на плоту. Если Хосок говорил, что сделает что-то для него, значит, так и было. Сила защекотала в висках, растеклась по всей голове – ощущение, словно кто-то выпустил у него в черепе связку воздушных шаров. В нос ударил запах расцветающей сирени, сладкий, легкий, весенний. Намджуну захотелось немедленно поцеловать Хосока, но он удержался на месте, чтобы ничего не испортить. Но тот уже сам потянулся к его губам, и пока они целовались, словно завязал два узелка у него в голове. Навсегда. Теперь они остались бы с ним, даже если бы их разделяла вся вселенная. – Так. Хочешь поговорить с Юнги? – спросил Хосок, когда они прервали поцелуй. – Ага. Опять будете вертеть меня? – уточнил Намджун, и они действительно ловко в четыре руки перекатили его на другой бок. – Жаль, что у меня нет еще одного лица на затылке, да? – Нет, просто иногда нужно обеспечить тебе приватный разговор с каждым из нас, – заметил Хосок, скрещивая руки у него на груди. – Вот мы и обеспечиваем. – Скажешь мне тоже? – спросил Намджун. Ему все-таки казалось, что рано или поздно Юнги его ужалит. Но тот выглядел уязвимым и расстроенным, хотя еще несколько минут назад так уверенно держал его и не давал рухнуть в животный ужас. – Вы, люди, столько врете, – вздохнул тот, протягивая к нему руки и давая обнять себя. – И даже там, где нет в этом необходимости. Нам сложно адаптироваться именно к этому, потому что наги стараются говорить правду друг другу. – Прости. Но я только хотел спасти вас. Материнский корабль должен был приземлиться, а кто-то остаться и прикрывать отход остальных. И я… – Ты ведь даже не понимаешь, что ты сделал, да? – спокойно уточнил Юнги, глядя ему в глаза. – Давай я попробую объяснить. В моей жизни ко мне редко относились, как к человеку. А наги никогда не относились ко мне, как к равному. Чаще всего мне говорили, что я змея, рептилия, а з-с-сначит – у меня нет чувс-с-ств и переживаний. Он опять начал шипеть, но очень выразительно оскалился, когда Намджун попытался открыть рот и возразить. – В ос-с-сновном, я взаимодейс-с-ствовал с другими с точки зрения бизнес-с-са. Людям абс-с-солютно плевать, кто продает им пушки, знаете ли. Но бывали и другие отношения. Не только с-с-с людьми, с другими рас-с-сами. Знаешь, с-с-сколько раз меня ис-с-спользовали, как фетиш? С-с-сколько пыталис-с-сь снять чешую? Просто так, ради игры? И вы, два сумасшедших, единственные, кто отнесся ко мне по-другому, за всю мою жизнь. Кто принял меня со всеми моими особенностями, кого они восхитили, а не разнообразили секс, понимаешь? И ты попытался у меня забрать одного из таких людей. Поэтому я разозлился. Как бы я жил с этим? Без тебя? Как бы мы оба жили без тебя? – Но ведь прошло так мало времени. – А сколько его нужно? – Юнги закрыл глаза на секунду. – Сколько нужно, чтобы внутри не болело? Ты часы, что ли, высчитывал? Боялся остаться на лишний? Намджун представил, как у Юнги с Хосоком внутри болело бы так же, как у него. Бесконечно, тянуще. Так чтобы ни одно обезболивающее не помогало. – Я не хотел, просто я думал… Выражение лица Юнги вполне могло попасть в энциклопедию рядом со статьей «скепсис». – Ладно, – спустя несколько минут Юнги поймал его лицо в ладони, в очередной раз поймал в плен своего немигающего змеиного взгляда. – Повторяй за мной, герой. – Будешь меня гипнотизировать? – уточнил Намджун. – Ага. Только возьму пару уроков у гипнолога и сразу начну, – Юнги закатил глаза, а потом вернулся к своему фирменному взгляду. – Смотри на меня и повторяй. Звучало очень угрожающе, но Намджун постарался выполнить все в точности. – Моя жизнь бесценна, – торжественно сказал Юнги. – Повторяй, я сказал. – Моя жизнь бесценна, – сдался Намджун. – Уверенней. – Моя жизнь бесценна. – Громче. – Моя жизнь бесценна! – Вот так, – Юнги вздохнул, а потом влепил ему такой звонкий щелбан, от которого в голове загудело. – И не забывай! – Постараюсь, – Намджун потер больное место, а потом прижал его к себе сильнее. Если бы только он мог защитить его от тех людей, которые встречались ему до этого. И от себя заодно. – Давайте спать, – попросил Юнги, зевая. – От этих разговоров только сил меньше становится. Завтра снова нужно будет отслеживать военные корабли. Из-за «Королевы» они прочесывают каждый квадрат. – Ага, – согласился Намджун. Их тепло окутало его со всех сторон, словно сказанное «прощаем». И он уснул. *** Только снова оказавшись в кресле пилота, Намджун почувствовал себя окончательно выздоровевшим. «Орлан» тоже принялся вести себя намного лучше, чем до этого – Хосок часто жаловался на его неповоротливость, но просто привык к более современным суднам, не требующим усилий во время управления. Шаг за шагом они медленно покидали опасную зону. За ее пределами они совершили бы один прыжок и оказались у нужной планеты. Но пока приходилось двигаться медленно и крадучись, избегая датчиков военных кораблей. Стоило «Королеве» заговорить, как те слетелись почти мгновенно – Намджун предполагал, что они давно искали ее, чтобы стереть все следы неудачного эксперимента. Естественно, они к тому же предположили, что кто-то нашел «Королеву» до них и пытались не дать этому кому-то уйти. Но Намджун знал, как их избежать – наверное, в чем-то он действительно оставался военным. Это сейчас их и спасало. Запрограммировав курс на ближайшие четыре часа, Намджун вернулся в их каюту. Ему нравилась эта огромная кровать – бывший владелец, наверное, собирался жить на всю катушку, и хорошо бы это ему удалось – а они помещались тут втроем без особых проблем. Он зашел, когда Хосок, ссутулившись, сидел на краю кровати, а Юнги пытался осторожно размять ему плечи. – Думаешь, у нас получится? – спросил Хосок, с надеждой глядя на Намджуна, словно именно от его слов и зависел результат. – Мы уйдем от них? – Почему нет? Доверяешь мне? – Намджун скинул ботинки и вытянулся на кровати. Юнги ласково погладил Хосока по шее, потом шутливо провел по его коже чешуйчатой стороной руки, заставив рассмеяться. О чем Намджун иногда жалел, что часть их флирта прошла мимо него – он не отказался бы посмотреть, как именно они сходились и «зацеплялись». Они оба вызывали у него в груди такую щемящую нежность, что не хватало ни слов, ни воздуха. С другой стороны – возможно, тогда ничего не вышло бы. Конструкция, которую они возвели в те дни, была слишком сложной, чтобы чем-то еще ее нагружать. – Ладно, а ты мне доверяешь? – спросил Хосок, ложась рядом. – Помнишь, о чем я спрашивал? В желудке ухнуло, как если бы Намджун с разбегу прыгнул с берега в прохладную воду. На секунду ему стало так страшно, что он едва не отказался от всех своих слов. Хосок ждал, пусть и чувствовал все его эмоции. Ему явно требовался словесный ответ. – Доверяю, – Намджун закрыл глаза и постарался смести в сторону все сомнения. – Это ведь связано с моей женой, да? – Со всем плохим, – Хосок погладил его по голове. – Я помогу? – Давай. Только… – Намджуну ужасно хотелось сказать – «только не разрушь меня», но Хосок и так читал это по его глазам. – Все будет в порядке. Слушай меня и делай, что я скажу, – попросил он, устраиваясь поудобнее рядом. – Перевернись на бок, лицом ко мне. – Хорошо, – согласился Намджун. Юнги тут же привычно устроился за его спиной, обхватил руками, как в тот момент, когда они утешали его страхи. Будто Намджун мог вывалиться отсюда в какой-то пространственный карман. – И я тут, на всякий случай, – пообещал ему Юнги и потерся подбородком о голую кожу в вырезе футболки. Чешуя по-прежнему ощущалась нежнее всего на свете. – Спасибо. Намджун постарался дышать ровнее и смотреть в глаза Хосоку – на его потрясающую кожу и золотистый блеск пыльцы – и не бояться того, что тот предлагал. – Все будет хорошо, – Хосок положил ладонь ему на затылок. Намджун постарался не думать ни о чем, не сопротивляться чему-то змеей проникающему в затылок. Туда, где скапливалась вся тяжесть, весь яд, выжигающий глаза, перекрывающий дыхание и скручивающий кишки в узлы. – Не тормози меня, хорошо? – попросил Хосок, придвигаясь ближе. Змея сделала еще одно движение, наконец, дотягиваясь до пузыря с отравой. – Вот так. А теперь… – он улыбнулся и совсем другим, глубоким, отдающимся где-то в голове Намджуна голосом велел: – Скажи мне, как звали твою жену. Пространство накренилось, но Намджун обещал слушать и выполнять, поэтому едва шевелящимися губами вытолкнул: – Ее звали Мин Хёджин. По затылку словно скользнул поток воды, и он сломал какую-то плотину внутри – Намджун издал жалкий, хриплый звук, а потом в глазах последний раз защипало, и сами собой хлынули слезы. Пузырь лопнул, затапливая его снова той бесконечной болью. Взрыв на корабле, тюрьма, изгнание, забвение. И все это сейчас выходило из него – не потоком направленных эмоций, не лентой воспоминаний, а воем и хрипом, и совершенно неуместными слезами. Его колотило в их руках, и он хотел бы спрятаться, отделиться от самого себя, не присутствовать, но Хосок уверенно держал его внутри тела, не давая сбежать. Намджун попытался вывернуться, но Хосок удержал его и снова сказал своим новым голосом: – Побудь с нами, побудь в этом. Когда-то давно кто-то запретил ему это делать – и Намджун не знал, кто именно, но отчаянно строил внутри себя плотину и не давал ничему вырваться наружу. Он ткнулся в плечо Хосока, издавая уже не просто вой, а просто хриплый кашель между спазмами в горле. Слезы все текли и текли, а Юнги держал его так крепко, словно не давал какому-то монстру потянуть его к себе в болото. Намджун снова исторг из груди жуткий вой, но на этот раз ощутил его горлом, а не услышал откуда-то издалека. Ему показалось, что слез стало слишком много, и вот сейчас он просто захлебнется, задохнется, разорвется на части от боли. Паника заставила Намджуна попытаться отбиться от силы эмпата, но Хосок прошептал ему: – Не надо. Не сопротивляйся. Дай мне сделать все, что я могу. Почему-то вспомнилось, как тот прижимался губами к его шее и не взял ни одной лишней капли, хотя его мучал голод. Как высосал досуха пакеты на «Королеве», но не навредил ему, хотя действительно мог. – Хорошо, – сумел проклацать зубами Намджун, разламывая последний кусок плотины. Ему все равно казалось, что он летит по горной реке, врезаясь в каждый камень, в каждый кусок бревна по пути, захлебываясь бушующей водой. Но как ни странно это был контролируемый кошмар, потому что его держали сразу в четыре руки. И стоило пережить основную часть бурного потока, как он постепенно успокоился и стал мельче. – Ну вот, – Хосок убрал руку, когда рыдания стали тише, и принялся просто перебирать его волосы, давая успокоиться. – Вот так уже лучше. – Ты уверен? – прохрипел Намджун, надеясь, что все уже закончилось. – Уверен, – вытащив из кармана платок, Хосок помог ему вытереть лицо, а потом снова прижал к себе. – Это не быстрый процесс, но мы начали. – Только не говори мне, что придется еще, – простонал Намджун, чувствуя себя не просто выжатым, но и немного перемолотым в мясорубке. – Не сейчас. Как-нибудь потом. И я придумаю что-нибудь новенькое, – Хосок нежно прикоснулся губами к его закрытым векам. – Мне хочется, чтобы тебе стало легче. Намджун со вздохом перевернулся на спину, стараясь вдохнуть немного воздуха в легкие – Юнги выпустил его из рук, а потом с тяжелым вдохом вцепился в него обратно, ткнулся носом в щеку. – Ох, я не хотел… – начал Намджун, почувствовав на коже влагу. – Юнги… Тот шмыгнул носом и, подозрительно блестя глазами, предупредил: – Еще слово и я укушу. – Ладно, – Намджун притиснул их обоих ближе и закрыл ноющие глаза. Кажется, из него вылилось не менее литра воды и все силы, которые он восстановил за эти дни. Но он надеялся быстро оправиться. Ведь пузырь в голове стал намного меньше, а давление внутри уменьшилось. Ему действительно стало легче.