Довакин: Легенда об Аанге

20 Последнего Зерна, 201 4Э

      Убрав двойные мечи в ножны, Зуланкар сдвинул синюю маску на затылок и снял с лица повязку. Этого не хватило, чтобы отдышаться, и он присел рядом с кучей праха, оставшейся после драконьего жреца. Нет, не мальчишки-Довакина, к сожалению или к счастью, — древней мумии, что скрывалась в глубинах Лабиринтиана.       — "Это задание просто создано для тебя, Синий Призрак", — пробормотал альтмер под нос, имитируя скользко-бархатный голос Бриньольфа, — "Обычные катакомбы, всё как ты любишь". "Просто достань посох, забери столько золота, сколько сможешь, и сваливай оттуда".       Почему-то нигде в контракте не оговаривалось, что на территории Лабиринтиана обосновалась треть всей скайримской популяции снежных троллей. Что ему придётся потратить час на взлом первой же каменной двери. Что в “обычных катакомбах” есть оживший драконий скелет. Что для прохождения целого блока подземелий нужно владеть магией огня и льда — в то время как Синий Призрак по идее владеет только магией меча и отмычки.       Но всё это меркло в сравнении с последним испытанием. Всю дорогу его преследовали какие-то голоса и видения: группа исследователей, должно быть, искала, чем поживиться в нордских руинах, пока не наткнулась на драконьего жреца. Один маг подчинил своей воле коллег и заставил их поддерживать барьер вокруг жреца, чтобы ни он, ни кто-либо ещё не мог воспользоваться посохом.       "А сам сбежал. Ну и подонок".       Впрочем, старания неизвестных магов оказались напрасны, потому что теперь посох был в его руках, а культист — окончательно мёртв. Он оказался страшным противником. Зуланкар был бы против него бессилен, потому что магический посох будто выжимал из него весь эфир; но Синему Призраку не нужна была магия, чтобы сражаться и выживать.       Альтмер протянул руку к жезлу и рассмотрел навершие, шарообразный кристалл, от которого веяло чистейшим эфиром. Чистейшей магией. Насколько сильна эта вещь? Кому она понадобилась? Имеет ли он право — не как вор, а как принц — отдавать её в неизвестные руки?       — Как принца они оставили меня нищим, — с ядом прошипел эльф. На корабле Зуланкар не задумывался о средствах, потому что всем занимался Айромар. Когда же ему понадобилось купить седло и он пришёл в посольство, веря в святой долг Талмора обеспечивать любые нужды правящей семьи, он столкнулся с неприятной реальностью: только Айромару полагалась пенсия как ветерану войн, а принц же не имел никаких прав на деньги Доминиона, только на личную королевскую казну, к которой отец лично перекрыл ему доступ.        Объясняя все тонкости государственного финансирования, Эленвен так взглянула на него, что он на секунду поверил в существование её сердца. А затем:       — Если бы Вы дали своё согласие, я бы включила Вас в табель как агента-новобранца, под фальсифицированным именем, разумеется. Вы бы получали стандартное жалование и могли бы подавать прошения на получение дополнительных средств в случае, если планируются затраты на благо нашего общего дела. Скажите, и я подготовлю все необходимые документы, — сказала она тогда с сочувствующей улыбкой.       Зуланкар просто убежал.       Может быть, потому что и половины не понял, а может потому, что едва сдерживался, чтобы не сжечь ей всю мебель.       Правда, уже на крыльце он развернулся, снова ворвался к Эленвен, почти не дрожащим голосом смог выдавить "Вы ничего не скажете дяде" и убрался из её кабинета ещё быстрее, чем в прошлый раз.       К чести Эленвен, Айромар так и не узнал об этом разговоре.       Лучше уж быть Синим Призраком, чем агентом Талмора, попрошайкой у своих же подданных. Синему Призраку плевать, кто и на какую полку уберёт древний артефакт. Синий Призрак может обчищать нордские дома, может собирать драгоценности в подземельях, может останавливаться, где хочет, и уезжать, когда хочет. Принцу Доминиона не удалось бы добыть известие о визите Ульфрика в Рифтен, а Синий Призрак смог.       "Отец знает, что я со всем могу справиться". Как обычно, эта мысль не принесла большого утешения, но с ней жилось всё-таки легче.       Мышцы горели после битвы, голова трещала, на правом боку рос кровоподтек: Зуланкар не успел увернуться от драконьего костяного хвоста и получил по рёбрам. Сейчас бы прилечь, хоть ненадолго, но альтмер почувствовал прилив сил — должно быть, наступил рассвет. Нужно идти. Он и так убил куда больше времени, чем рассчитывал.       Зуланкар разглядел в пепле маску жреца. Она была высечена из лунного камня и наверняка стоила немало; Тонилла бы нашла, кому сбыть такой товар.       Обмотав посох всеми тряпками, которые только нашлись в сумке, и повесив его на плечо, Синий Призрак спрятал каменную маску, сдвинул вниз свою и захромал к выходу.       Как всегда, из глубин пещер вёл короткий ход, найти который снаружи было проблематично. Он бы избежал встречи с драконом (точнее его костями), если бы сразу прошёл здесь, а не через цепь катакомб.       После лестницы, перед новым коридором, Зуланкар почувствовал чьё-то присутствие. Эльф не знал, как это работает, но чутье редко обманывало; он списывал его на опыт общения с Азулой, которая обожала в детстве выпрыгивать из-за углов, чтобы напугать его в самый неподходящий момент. Потом прятки-пугалки стали прятками-взрывалками, потом она научилась ставить руны…       "Синий Призрак не знает заклинаний", в последний момент сдержался эльф, и вместо огненного шара бросил перед собой подобранный с пола обломок. Как он и ожидал, конец коридора озарила молния сработавшей ловушки.       Но эту руну оставили не древние норды. Из-за угла появилась фигура в чёрно-золотой, до боли знакомой мантии. Талморец.       — Мы знали, что они пошлют тебя, — сказал высокий эльф, принимая боевую стойку, — Синий Призрак... Какая потеря для Гильдии. Мне жаль, но я вынужден тебя устранить.       Они оба вскинули руки; блеснула сталь, затрещали молнии. Увернувшись от первого залпа, Зуланкар присмотрелся к талморцу: кинжал торчал из его плеча. Пока тот не очнулся от шока, Синий Призрак вынул мечи из ножен и рванул навстречу.       "Какая потеря для Талм-"       Резкий свет, ударная волна, выбившая весь воздух из лёгких. Его откинуло назад, он упал на пол; изогнутый посох пребольно впечатался ему в спину, и даже сумка не смягчила падение. Ушибленные рёбра заныли, как никогда до этого; эльф даже не знал, что может быть так больно. Чтобы успокоиться, Зуланкар попытался сделать вдох и чуть не взвыл от острой рези в лёгких.       Он проглядел вторую руну. Где-то в Алиноре утро для Азулы стало немного добрее обычного.       — Неплохо для вора, — усмехнулся талморец, вытаскивая кинжал из раны и тут же начиная залечивать её. Зуланкар попытался перевернуться, но тело его не слушалось; перед глазами плыло, а чужой голос доносился со звоном.       — Знаешь ли ты, кто ходил в этой маске до тебя? Кто доставил нам столько проблем? Легенда. Ты его блёклая тень, тень тени. Успел прославиться, но тебе далеко до него. И загнали тебя в угол куда быстрее… Твой секрет, в отличие от его, уже никому не нужен.       Голос приблизился, и талморский агент сам перевернул его, чтобы снять со спины посох. По капле втягивая воздух, Зуланкар чуть приподнялся на руках, надеясь остановить талморца, но боль приковывала к полу лучше цепей.       Талморец тем временем разбросал вокруг него полуистлевшие льняные полотна и обесцвеченные свитки, насобирав их из каменных ниш, которых в катакомбах было полно.       "Устранить". Сжечь, понял Зуланкар. Его хочет сжечь его собственный подданный.       Тот повернулся.       — На моей родине кремируют тела погибших, — признался талморец, всё ещё держась за плечо, — Кремируют и врагов, чтобы они не преследовали убийц после смерти. Так что расценивай это как знак почтения, вор.       На моей родине, хотел поправить принц, но не стал. Старший эльф и не подозревал, насколько важна персона за синей маской. И не должен подозревать.       С руки агента спрыгнуло пламя; бумага с тканью тут же вспыхнули, как пух.       Даже не удосужившись досмотреть до конца, убедиться, что помеха устранена, талморец перехватил посох поудобнее и отправился прочь по ту сторону пожара, исчезая за растущими языками огня.       Огонь. Снова.       Грудную клетку окольцевала боль, когда Зуланкар заставил себя подняться. Пламя и дым слепили и душили его. Выжил бы вор, пусть и такой находчивый, как Синий Призрак? Вряд ли кто-то мог дать ответ.       Зато принц развёл руки в стороны, и пламя покорно последовало за ними, образуя спасительный коридор.       Спать под крышей — большое счастье, особенно для тех, кто последние два года проводил преимущественно в дороге.       Сокка рассчитывал насладиться этим счастьем сполна. Конечно, он предполагал, что Катара не даст ему выспаться, поручив какую-нибудь мелочь, которую можно сделать и попозже, но всё же надежда не угасала. Они все устали вчера, пережили немало открытий, заслужили отдых, не так ли?       Однако предательство пришло оттуда, откуда он не ждал. Из прекрасного сна, в котором он видел Юи в сияющих белых одеждах на берегу ночного озера, его вырвал голос Аанга.       — Сокка-Сокка-Сокка! Ну же, вставай! Мы идём на рынок!       "Да неужели", подумал Сокка, открывая один глаз, "Я думал, Гарцующая Кобыла и так стоит посреди рыночной площади".       Аанг вскочил с пола и уселся на край кровати, тряся за плечо эльфийку:       — Катара! Ну же, вы чего, солнце уже высоко!       И правда, комната была залита светом. Сокка приподнялся на локтях, протирая глаза и медленно осмысливая тот факт, что сестра тоже ещё не вставала. Ночью он слышал, как она выходила из комнаты, но заснул, так и не дождавшись её возвращения.       — Да-да, конечно, Аанг, — пролепетала Катара, апатично скидывая одеяло и хватаясь за одежду, — Извини, я сейчас...       — Хозяйка сказала, что сегодня начинается ярмарка, там и позавтракаем! В Сиродил на ярмарку свозили всё самое вкусное!       — А тогда уже существовали ярмарки?.. — спросил Сокка, собирая волосы на макушке в волчий хвост.       — Конечно!.. Катара, ты надела платье задом наперед, — рассмеялся Аанг. Катара, не увидев горлового выреза на положенном месте, покраснела и принялась переодеваться.       Монах пообещал подождать их на крыльце и выскочил из комнаты.       — Ты вообще спала?       — Возможно, — уклончиво ответила Катара, поправляя платье и быстро собирая сумку. Её неразговорчивость в совокупности с очень сосредоточенным выражением лица говорили об одном — она что-то затеяла, что-то серьёзное, а первая обязанность старшего брата заключалась в том, чтобы быть в курсе всех затей младшей сестры.       Только он открыл рот, чтобы уточнить степень её невнятного “возможно”, как на первом этаже послышался женский визг, звон битой посуды, топот и скрежет стульев о пол.       — Аанг! — вскрикнули они оба и, схватив всё, что у них было, бросились в главный зал.       Всё внимание таверны было приковано к служанке-редгардке, что сидела на полу вся в жареной картошке, кусках рыбы и осколках посуды — чей-то заказ целиком оказался на ней. Из-за стола поднялся, обойдя опрокинутый стул, старый альтмер и протянул девушке руку.       — Не поранились? — спросил он, и Катара резко выставила руки перед собой, готовясь защищаться.       — Это вы! — воскликнула она, и старик посмотрел на неё, — Дракон Запада!       В таверне стало тише; Сокка услышал шепот по углам. Он сам, когда искал Аанга в Хелгене, не пересекался с талморцем, но теперь удивился, как не узнал генерала сразу. Просторная зелёная мантия не прятала ни золотых глаз, ни привычного для альтмеров пучка на затылке, ни военно-королевской осанки.       Высокий эльф тоже узнал их, но вместо того, чтобы начать плеваться огнём, он только растерянно улыбнулся, прежде чем Сокка успел выхватить бумеранг:       — Я думаю, вам стоит поспешить, если вы хотите догнать своего друга.       Босмер оторопело опустил руку.       Старик не желал с ними драться. Это было не странно, это было подозрительно, но спрашивать "Почему?" — тратить драгоценное время, пока Аанг пытается спастись от бешеного принца, по совместительству огнеметателю.       — Прошу прощения, мой племянник не хотел… — услышали они за спиной, прежде чем выскочить на улицу.       "Ага, конечно, не хотел, всё у вас, альтмеров, только из чистых побуждений".       Как назло, Аанг был прав: сегодня начиналась ярмарка! Рыночная площадь кишела людьми, эльфами и зверолюдами, что сильно усложняло им жизнь.       "С другой стороны, в толпе всегда проще скрыться".       Спросив ближайших торговок, они выяснили, что "мальчик со стрелой на лбу и эльф с прядкой на затылке" свернули за таверну, в восточную часть Равнинного района. Там их ждало ещё больше народу и ещё меньше надежды найти Аанга.       — Гляди! — указала Катара на перевернутую тележку посреди очередного перекрёстка. Они тут же узнали след огненного мага в обгорелых кочанах капусты, над которыми рыдал безутешный продавец.       — Куда они побежали?! — спросил Сокка, схватив торговца за руку, но ничего не добился: потеря товара отшибла тому способность понимать тамриэльский. И это при том, что у Сокки был прекрасный тамриэльский.       Ниже по улице, через пару развилок, над кричащей толпой зашипели языки огня.       — Ну хоть в чём-то огненный придурок полезен, — со злым весельем подметил Сокка, представляя перед глазами план Вайтрана, — Мы можем сократить!       Схватив сестру за руку, босмер повёл её через переулки, которые ни за что бы не вспомнил в любой другой ситуации. Улица шла полукругом, поэтому Сокка надеялся вернуться на неё как раз в удачный момент, чтобы пересечься с Аангом и альтмером.       Только вот Сокка не знал, что Аанг тоже свернул в подворотни. В итоге они, конечно, встретились — посреди безлюдного перекрестка. Аанг успел увернуться, чтобы не сбить Катару, а вот Сокке повезло на всей скорости столкнуться с талморцем; оба распластались на земле.        Сокка поспешил подняться, но стоило ему сесть и схватиться за бумеранг, как он ощутил холод стали у горла.       — Брось, — скомандовал альтмер, магическим образом оказавшийся на ногах быстрее него. Краем глаза Сокка заметил, как тот придерживается за бок; дышал принц тоже нездорово, как раненый зверь. "Смертный, как и мы", мстительно подумал лесной эльф. Вместо доспехов на принце была обычная крестьянская одежда — должно быть, они с его родственничком надеялись проникнуть в Вайтран под прикрытием.       "Хоть бы шрам спрятал, агент".       — Тебе не кажется плохой идеей советовать кому-то бросить бумеранг? — шутливо заметил Аанг, даже не переводя дух после погони. Ха-ха, очень смешно. С другой стороны, психологическое давление на противника — тоже оружие!       — Не в меня, — как ни в чём ни бывало уточнил принц, то ли слишком глупый для того, чтобы почуять иронию, то ли слишком гордый, чтобы её оценить, — Идём со мной, Довакин, и я не причиню ему вреда.       Сокка взглянул на Катару, чья хищная улыбка очень уж походила на волчий оскал; она без предупреждения сделала выпад, и Сокка резко отпрянул назад, чтобы уйти от траектории меча альтмера. Льдина, которую выпустила Катара, могла проткнуть талморца насквозь, но он разрубил её на лету взмахом клинка.       Получив свободу действий, босмер отбежал, бросая бумеранг и заодно выхватывая топор. Альтмер поймал бумеранг свободной рукой и запустил его в ответ; Сокка не стал пробовать снова.       — Научился с третьего раза, — ухмыльнулся он, скрыв за этим досаду, — А ты не безнадёжен!       — Если вам больше нечего показать, можете идти, — сказал альтмер, будто отдав распоряжение, щуря на него обожженный глаз. Размечтался! Ни здесь, в Скайриме, ни где-либо ещё ему не будет приказывать высокий эльф.       — Ты единственный, кому стоит уйти, — процедила Катара, заготавливая ещё пару ледяных шипов, — Здесь Легион тебе не поможет.       — Думаешь, научилась метать пару льдинок и уже выросла? Легион мне и не понадобится!       — Эй-эй-эй, ребята, давайте не будем, — сказал Аанг, будто только сейчас понимая, что все настроены драться всерьёз, — Мы ведь даже не знакомы!       Высокий эльф убрал меч в ножны, и на секунду Сокка резко разубедился в его умственных способностях и одновременно убедился в чудодейственной силе речей Аанга — ровно на секунду, потому что потом в ладонях альтмера вспыхнуло пламя.       — Два с половиной года я готовился, выжидал, тренировался, искал способы подобраться к Буревестнику… А Драконорождённым оказался ты!       — Что со мной не так? — наивно спросил Аанг, даже не моргнув при виде огня. Альтмер фыркнул:       — В то время, как в нордских руинах водятся мёртвые драконьи жрецы, способные убить одним жестом, живой и сильнейший из них — ребёнок!       — Как будто ты намного старше, — пожал плечами Аанг, немного растерянный его ответом, — Слушай, я не знаю, что вам сделали служители Культа, но там, в Хелгене, ты же…       — Ой, да хватит, Аанг! — не выдержал Сокка и двинулся вперёд, не слушая возгласов Аанга. Пацану, может, и удалось убедить дракона, но без боя всё равно не обошлось, к чему тянуть?       Босмер уклонился от огненного шара, полетевшего в него, и замахнулся топором, но талморец, вместо того, чтобы отпрянуть назад или в сторону, подался вперёд. Он перехватил его руку, потянул на себя и перекинул через спину, не успел Сокка и моргнуть.       — Оставь его! — крикнула Катара сзади, и альтмеру пришлось повернуться к ней, чтобы вовремя отразить залп из ледяных шипов и отправить в ответ мощный поток пламени. Расцарапанные руки заныли, когда Сокка оттолкнулся от земли, чтобы вскочить; ему-то хоть ссадины, хоть синяки, хоть ожоги — всё знакомо, а Катаре…       Сестра едва успела воздвигнуть перед собой что-то вроде ледяного барьера: он выдержал удар, но подтаял от жара и стёк на землю унылой лужей. Неожиданно раздался знакомый грохот драконьего голоса; талморца откинуло далеко назад. Ударившись о стену с хриплым вздохом, он ничком упал вниз.       — Он жив? — тут же спросил Аанг, будто это не он отправил эльфа в полёт.       — Придурки так просто не дохнут, — Сокка подобрал топор и, убедившись, что Аанг и Катара целы, увлек их прочь отсюда, пока не нагрянула стража. Он бы посмотрел на смельчака, который вздумает скрутить Довакина, но у них и без того хватает проблем.       — Я же не сломал ему что-нибудь? — сердобольный маг взглянул через плечо на принца. Катара тоже обернулась напоследок:       — Надеюсь, что да.       Синий Призрак потерял заказ на тридцать тысяч золотых, двадцать из которых принадлежали лично ему, а десять — Гильдии. Бриньольф, должно быть, заплачет, когда узнает. "Ну и пусть. За то, что он мне подсунул, я имею полное право утопить его в колодце".       Кроме того, Зуланкар упустил могущественный артефакт, которым отчего-то заинтересовано правительство его же страны. Не то что бы он разбирался в артефактах, но если этот посох был нужен Талмору, значит, он же мог и навредить его семье. У кого бы узнать больше, не вовлекая дядю?..       Зато он выбрался из Лабиринтиана и вернулся в Вайтран, напившись до тошноты исцеляющих микстур. Ему повезло (самую малость) приехать как раз тогда, когда Джилмо с Лонкано ушли на рынок: Зуланкару не хотелось отчитываться сразу перед тремя. Хотя сочинять много и не нужно было, всего-то промолчать про Гильдию и посох. "Решил полазить по нордским руинам, чтобы узнать больше про Довакина", просто и понятно; дядя даже не стал расспрашивать подробнее.       Ирония заключалась в том, что как раз в день его отсутствия Довакин объявился в Вайтране, успел прогнать дракона и заручиться поддержкой ярла.       Ещё ироничнее было увидеть Довакина вживую, спускающегося по лестнице в той же таверне, где они всегда останавливались на ночлег.       Забывая о жжении в грудной клетке и срываясь в погоню, Зуланкар не знал, что в конце его впечатают в стену драконьим криком. Однако сейчас, пытаясь сделать вдох, он не удивлялся: этот день изначально шёл не так, как ему надо, почему к обеду должно было что-то измениться?       — Эй, всё в порядке? — услышал он девичий голос, — Не вставай, дай мне осмотреть-       Зуланкар сбросил с себя незнакомые руки и резко сел, тут же пожалев об этом.       — Не нужно, — сказал он неожиданно сиплым голосом. Эльф поднял голову: к нему, закрывая солнце, наклонилась кареглазая нордка. Нахмурившись, она сама отпихнула его руки в сторону и задрала край его рубашки. Зуланкар хотел спросить, известно ли хоть кому-то в Скайриме понятие "личное пространство", но вопрос застрял в горле, когда девушка, осмотрев его спину, испуганно ахнула. Должно быть, там синяк был ещё красочнее, чем спереди.       — Ты можешь идти? — спросила северянка, и он кивнул, хоть и не был уверен в этом. Встать удалось только на чистом упрямстве, но дальше сил не хватило; девушка положила его руку себе на плечи, помогая удержаться в вертикальном положении.       — Мой дом совсем рядом, идём, я приведу к тебе целителя.       Альтмер не стал возражать, потому что лечебные зелья у него всё равно кончились. Он плохо соображал, однако помнил любопытные лица прохожих, помнил крыльцо, на которое они поднялись, помнил женщину, открывшую им дверь и к которой девушка обратилась "мама", а ещё сильный запах трав, от которого его совсем разморило.       Перед тем, как отключиться, Зуланкар успел сказать "Гарцующая Кобыла" и "дядя".       Несмотря на все увещевания Сокки по поводу безопасности, они всё-таки прогулялись по торговым рядам, собирая всё, что казалось интересным; и пусть сперва босмер возражал, под конец он почти забыл о талморцах, которые могли рыскать в толпе.       Аанг купил забавный шлем с закрученными вниз бараньими рогами — идеальное прикрытие для его тату. Как они уже поняли, это был главный признак, по которому все опознавали Довакина. Если, конечно, не считать Апамира.       Ещё одной полезной покупкой оказался рюкзак с редкими пространственными чарами, куда влезало больше, чем могло показаться снаружи: там утонуло и копьё, которое Сокке раньше приходилось привязывать к своей сумке, не говоря уже о других мелочах.       Не обошлось без побрякушек: алик`рские талисманы они купили по результатам голосования "двое против одного". Что в них было особенного, Сокка не понимал, но перестал ругаться, когда Аанг подтащил его к следующему лотку.       — Секстант! Катара, я всю жизнь о нём мечтал! — эльф повертел инструмент в руках, примеряясь к ощущениям и пытаясь понять принцип работы. Секстант представлял из себя железную раму в виде угла, края которого соединяла дуга с градусными отметками, а по ней скользила ещё одна железка, менявшая фокусировку линз. Отец рассказывал о навигации в море, но ему так и не удалось показать, как всё это работает вживую.       — В мои времена его ещё не изобрели, — улыбнулся Аанг, довольный, что не только ему понравилась вещица, — Ты умеешь им пользоваться? Научишь меня?       — Капитан Сокка каждую неделю отправляется в плавание, конечно умеет, — с сарказмом заметила Катара, рассматривая орнамент на талисманах и по привычке касаясь своего ожерелья. Сокка переглянулся с Аангом: девчонка, что с неё возьмёшь? Она даже на железные пароходы Доминиона смотрела без интереса, как ей понять?       — Всё ещё впереди! Мы много куда отправимся, попомни моё слово!       Они купили эльсвейрский рахат-лукум, драконью фигурку из бивня мамонта, крошечный нордский кинжал ("Зачем тебе-то, Аанг?" — "Бриться, конечно!"), подробную карту Тамриэля и Саммерсетских островов, связку сиродильских апельсинов, а потом добрели до книжных лавок.       Пока Сокка с Катарой спорили, какая часть путеводителя по Империи им нужна, Аангу чуть не продали "Подлинную Барензию". Заметив это в последний момент, Катара с красным лицом выхватила у Аанга книгу и попросила в следующий раз советоваться с ними. Когда недоумевающий норд отвернулся, чтобы поискать что-то более подходящее его возрасту, Катара бросила на продавца свирепый взгляд, а Сокка выразительно покрутил в руках бумеранг. Приезжий имперец только нервно захихикал, предлагая им книги поприличнее.       Позавтракав (а по времени — скорее пообедав) на ходу сладостями и выпечкой всех сортов, они дошли наконец до Адрианны, которая справилась с заказом куда быстрее, чем они ожидали.       Кузнец не стала использовать дерево, сделав жезл целиком из металла, однако он оказался на удивление легким, и Аанг не расстроился. Одно движение — и раскрылось две пары кожаных крыльев, покрупнее и поменьше.       — Апамиру понравится! — одобрил драконий всадник, проверил прочность перепонок и закрыл их, чтобы ловко прокрутить посох в руке. Сокка не ожидал, что он тоже умеет обращаться с оружием.       — Я рада, что сам Довакин оценил мою работу, — улыбнулась имперка и пристально оглядела его шлем, — Мне кажется, новое обмундирование тоже не помешало бы…       Знал Сокка, куда всё это ведёт — пусть Адрианна и взяла с них за посох почти ничего, но за набор доспехов наверняка потребует полную цену, хоть и притворится, что делает скидку. Имперцы везде оставались имперцами, даже если предлагали помощь.       Но они с Катарой и Аангом честно поделили все септимы на три равные доли, и у Аанга было право распоряжаться ими, как он захочет.       — Нет-нет, всё остальное меня устраивает, — покачал головой мальчик, — Спасибо Вам, — и поклонился, сложив перед собой руки. Сокка не мог вспомнить никого, кто бы выражал почтение таким жестом; должно быть, обычай Небесного храма.       Разобравшись со всем, что удерживало их в Вайтране, они остановились перед домом Теплых Ветров. Что-то подсказывало Сокке, что даже заходить туда не имеет смысла. Может быть, внутри их уже кто-то ждал.       — Мне кажется, нам нужно загрузиться на Апамира и улететь отсюда, — сказал он, стоило Аангу сделать шаг на крыльцо. Не дав им возразить, Сокка продолжил, — Мы не можем оставаться в Вайтране, это не безопасно.       — Ты настолько их боишься? — хмыкнула Катара, скрестив руки на груди. Сокка знал, что она воспримет его осторожность за трусость, но из их троицы (или их квинтета, если брать Апамира и Момо) кто-то должен думать, и Сокка брал эту ношу на себя.       — В честном бою Аанг легко прихлопнул этого придурка, но он не будет играть честно. Знаете, когда я его впервые увидел? Когда он пробрался в лагерь Братьев Бури мимо караульных, которых на периметре стояло человек двадцать, если не больше. Он умеет быть незаметным.       — Именно поэтому ты его заметил? — Катара недоверчиво прищурилась, но Сокка проигнорировал её скептицизм:       — Случайность! Счастливая случайность и моё соколиное зрение.       — Но мы будем рядом…       — И что мы с тобой сделаем, а?       Это прозвучало жестче, чем Сокка ожидал; Катара отшатнулась от его слов, как ужаленная.       — Эй, ты хочешь сказать, что мы с тобой...       — Ты видела, на что они способны? Если Аанг не справится с его бешеным Высочеством, то у нас шансов нет! А если он приведёт дружков? У Талмора в Скайриме сотни агентов, трех-четырех на нас не пожалеют.       Похожая на подошедшего к костру зверька, в которого кинули камнем, Катара притихла, смирившись. Лучше бы она крикнула на него в ответ, но он был прав, они оба это знали. Они оба знали, что такое Талмор, и что перед ним они бессильны, как бы ни было противно это признавать.       Аанг вмешался:       — Эй, вы не обязаны защищать меня, — его голос стал тише, — ...и вы не обязаны и летать со мной.       — Но мы обещали, мы хотим, — встрепенулась Катара, кладя ладонь ему на спину, — Просто мы беспокоимся за тебя.       Сокка не был уверен, что именно этого он хочет, но расставаться с Аангом, пока пацан ещё и половины нового мира не увидел… Нет, совершенно точно, нет. Он и сам бы не ушёл, и Катара бы не позволила.       Теперь на их хвосте висит пара неприятных личностей, но летать на драконе и периодически обворовывать гробницы в компании причудливого мальчишки из прошлого было куда интереснее, чем ходить с караваном. Если до Вайтрана у Сокки были сомнения, то теперь, зная, что перед ними Довакин, — единственный, кто способен остановить драконов, — картина перед его глазами стала немного четче.       Ну какой из Аанга герой-спаситель, если он даже местной валюты не знает и не различает Виндхельм и Винтерхолд? Если он готов протянуть руку тому, кто обожжет её в ответ? Аанг — сильный маг, только для выживания не хватит одной магии да веры в добро и свет.       Но он научится. И они с Катарой будут рядом.       Аанг, должно быть, почувствовал, что бросать его никто не собирается, и облегчённо выдохнул.       Они прошли мимо дверей дома в сторону заднего двора, и Сокка всё-таки на всякий случай заглянул в окна. Пыль, грязь, тень, пустота, ни следа вторжения… “Но лучше перебдеть, верно?”       На Аанга тут же набросился Момо, слегка покусывая ему пальцы в ожидании еды. Мальчик бросил злокрысу последний кусочек рахат-лукума — слишком щедро, на взгляд Сокки, но Катара предательски быстро переметнулась на сторону серо-полосатого комка шерсти, поэтому эльф не стал делать замечаний. Пока из его запасов ничего не пропало, пусть балуются.       Апамир выдохнул столб пара в немом приветствии, и Аанг похлопал его по шее.       — Так куда мы летим?       Этого вопроса Сокка, по правде говоря, не ожидал. Он думал, всё очевидно:       — На Глотку Мира? Нет?       Драконий жрец покачал головой.       — Фаренгар сказал, что Седобородые чтят Путь Голоса. Все, кто хочет навестить их, должны пройти его. То есть пешком подняться на Монавен.       Семь тысяч шагов. В гору и в метель. Превосходно.       — Ты это воспринял на свой счёт? Серьёзно? — вздохнул Сокка, потирая висок, — Ты ж Довакин! Они должны быть тебе рады, даже если ты к ним с неба упадёшь, не то что прилетишь на Апамире!       — Сокка, — осадила его Катара серьёзным взглядом, но он не мог успокоиться:       — Да бросьте! Не все возвращаются оттуда, это опасная дорога и даже не каждый норд её проходит!       — Я и сказал, что вы не обязаны идти со мной! Я думал, мы погуляем на ярмарке, а потом мы с Аппой полетим в Айварстед. К Хротгару иногда ходят паломники, я могу примкнуть к ним и… — Аанг не договорил, потому что теперь Катара сердито смотрела уже на него.       — Даже не думай! Мы пойдём вместе. Если такова традиция, мы должны её уважать.       — Аппа, ну хотя бы ты втолкуй им, что это глупо! — в отчаянии Сокка обратился к последнему источнику разума в их разношёрстной компании.       — Когда небо над Монавен чисто, полёт легок, — пророкотал дракон, — Но сейчас над нею буря; кто-то не хочет, чтобы к ней приближались. Ветра Монавен коварны. Я удержусь на своих крыльях, но не могу обещать, что удержитесь вы.       "Ты просто ленивая ящерица, вот и всё", подумал Сокка, но вслух сказал:       — Туда подниматься сутки-двое, если не больше, нужно как следует подготовиться, — и вдруг добавил, почти неосознанно, — В рощу Кин можно добраться меньше, чем за день, хотя путь туда в два раза длиннее...       — А что, может, сначала слетаем к Великому Древу? — предложил Аанг с оживлением, — Мы ведь обещали Юи помочь.       От имени Юи на душе стало теплее. Нет, он не имел в виду, что они должны бросить всё ради неё, но если Аанг сам предложил, может быть..?       — Мне жаль, что Златолист погиб, но разве победа над Алдуином сейчас не важнее? — спросила Катара, сомневаясь. Аанг взглянул на неё как-то странно, будто с просьбой, а затем обернулся к Апамиру. Тот поднял голову:       — Поддержка Кин важна для всех, кто использует Голос, ведь это она подарила его смертным. Не будет лишним почтить её, прежде чем подняться на Монавен — может, она расщедрится, и ветра не будут так суровы.       — И ты сможешь подвезти нас? — всё-таки попытал удачу Сокка, но дракон лишь насмешливо фыркнул в ответ.       — Не надейся, мы будем взбираться своим ходом, — Катара задела брата локтём, — Но зато сначала мы порадуем твою зазнобу.       Губы Катары растянулись в ухмылке, глаза у Аанга заблестели от веселья, видные даже из-под шлема. Вчерашнего дня, полного подколок, им было недостаточно? Хорошо, получайте!       — Хоть кто-то из нас должен думать не только об огромном черном монстре или одержимом талморце, ну?       Под обиженными взглядами друзей Сокка победоносно прошёл к Апамиру и взобрался в седло.       Их ждала Роща Кин.       Зуланкар не помнил, проснулся ли он, чтобы его стошнило, или же его стошнило от осознания того, что он проснулся. С целебными зельями на пустой желудок он всё ж перестарался.       Рядом послышался знакомый смех: оказывается, ведро ему вовремя подал дядя.       — Ну и напугал же ты нас, племянник, — Айромар протянул ему полотенце, — Значит, обычная прогулка по древним катакомбам?       Прежде чем Зуланкар успел ответить, в комнату зашёл кто-то ещё.Только сейчас альтмер понял, что лежит на матрасе прямо на полу.       — Проснулся! — бодро воскликнула кареглазая нордка, и следом за ней в дверном проёме появилась другая девушка, с белыми косами. Сине-фиолетовая роба выдавала в ней жрицу Кинарет.       — Значит, тебя нашли, — Зуланкар снова посмотрел на Айромара. На этот раз слова не отзывались болью в лёгких, и это внушало надежду… нет, слишком оптимистично — это было неплохо.       Айро кивнул.       — Когда ты побежал за вором, я немного задержался в таверне, чтобы навести порядок, а потом отправился за тобой. Хорошо, что мы с мисс Сонгой пересеклись по пути, — сказал он, внимательно глядя ему в глаза.       Вот какую историю придумал Дракон Запада, вор вместо Довакина.       "Ироничнее не придумаешь".       — Ты и вправду не чувствовал, что у тебя сломаны рёбра? — сказала Сонга, когда они с целительницей подошли ближе, — Юи пришлось целый час соединять твои кости. Мы даже побоялись перенести тебя на кровать, чтобы не навредить ещё больше.       Целительница тем временем взялась перебинтовывать его заживающие синяки. Она совершенно точно была нордкой, но, должно быть, с редгарской или имперской кровью, потому что её кожа была темнее, чем у большинства северян.       Под спокойным взглядом её голубых глаз и под прикосновением холодных рук эльф почувствовал себя раздетым и буквально, и фигурально. Этот день определённо войдёт в историю как один из самых неловких дней его жизни, переплюнув даже день сожжения Хелгена.       — Это всё, что от меня потребовалось, — жрица улыбнулась уголками губ, — Остальное организм делает сам. Редко встретишь кого-то с такой волей к жизни.       Альтмер долго смотрел на неё, думая, кого она ему напоминает, пока дядя не коснулся его плеча, взглядом указывая на девушек. Только через несколько секунд Зуланкар понял, чего от него ждут.       Платить он не собирался, поэтому...       — Спасибо, — выдавил из себя он и тут же зашёлся притворным кашлем, надеясь за этим скрыть то, как дрогнул его голос. Айромар поднял руку, чтобы похлопать его по спине, но Сонга молниеносным движением ударила его по ладони, и дядя, чуть ли не краснея, отодвинулся, вспомнив про перелом. Намерения у дяди были безвредные, но рука была тяжёлая, поэтому благодарность Зуланкара постфактум оказалась искренней.       — О да, Улин вынослив, как мул, — добавил Айромар, напомнив заодно про его поддельное имя... и, разумеется, подобрав самое удачное сочетание слов.       — Улин и... Муши, правильно я помню? Вы из Вварденфелла? — поинтересовалась беловолосая, Юи.       — Можно просто Ли, — сиплым голосом поправил Зуланкар, — В каком-то смысле, да.       "В том смысле, что так решил дядя, слишком много времени проведя в Морровинде и надумав, что для нас, очевидных альтмеров, это идеальное прикрытие".       — Данмерская кровь, пламенная кровь, — услышал он издалека, будто из воспоминаний, пока не понял, что слова сорвались с губ Юи.       Что-то было в её журчащем голосе тяжёлое, веское, пусть Зуланкар и знал, что она ошибается. Его кожа, его глаза, его рост и сила — всё это дарила ему кровь высоких эльфов, не тёмных. Люди настолько безграмотны, что не различают эльфийские расы? Неужели она не видит очевидного?..       Убедившись, что её помощь больше не требуется, Юи откланялась и ушла, уже на пороге посоветовав не искать в ближайшее время приключений и не увлекаться лечебными зельями. Причем последнее она добавила в таком тоне, будто поймала его за скумой. Он не виноват, что сегодня всем захотелось сделать из него грушу для битья.       "Виноват, потому что даже увернуться не смог", гадко прошипел голос Азулы в голове, "Виноват, потому что слаб".       После ухода целительницы Зуланкар и сам засобирался, несмотря на протесты Сонги. Если Довакин здесь, он его найдёт. Если Довакин покинул Вайтран, он всё равно его найдёт. Если Джилмо и Лонкано не выяснили ничего о том, где Довакин остановился или куда он отправился дальше, он подпалит им мантии.       — Задержитесь хотя бы ради жареной утки! — вступила в спор мать Сонги, выглянув из соседней комнаты. Этот аргумент был решающим: разумеется, дядя не устоял перед возможностью бесплатно поесть. Самому Зуланкару, несмотря на день без еды, в глотку почти ничего не лезло; съев для вида немного мяса, он вышел из зала обратно в прихожую, проверил, не копался ли кто в его сумке, прихватил все вещи и выскользнул на крыльцо.       Он проспал до вечера; солнце садилось, уже скрывшись от его глаз за крышами домов. Эльф хотел было спуститься, но краем глаза уловил знакомый силуэт, прислонившийся к стене в тени.       — Не спешите, мой принц. Довакин покинул город три часа назад. Где Вы были?       Лонкано всегда говорил таким голосом, будто не давал отчёт, а рассказывал трагедию. В отличии от Джилмо, бывшего вояки, Лонкано изначально выбрал агентуру, рассчитывая на быстрый, увенчанный славой карьерный рост до почетного чина "эмиссар". Вместо этого он получил изгнанного принца и лорда, которых обязан был сопровождать по всему Скайриму, и теперь каждое слово он наполнял своим молчаливым страданием, особенно когда приходилось снимать талморскую мантию и надевать что-то менее заметное.       Зуланкар не бросался в него огнём только потому, что тогда Талмор приставит к ним кого-нибудь ещё хуже, от кого улизнуть будет проблематичнее, но в последнее время и этот сдерживающий фактор ослабевал.       — Не называй меня так! Не здесь. Ты следил за ними?       — Нет, но независимые источники ("пьяницы в таверне" — мысленно поправил Зуланкар) подсказали мне, что Довакина стоит искать в доме Теплых Ветров, напротив "Пьяного охотника". Ярл милостиво пожаловал Довакину жилище, но я бы и собаку свою не пустил в этот хлев. Так где Вы были?       Лонкано, как талморец, обязан был повторить этот вопрос. Особенно как талморец, проваливший свою задачу следить за всеми их с дядей действиями; её никто не озвучивал, но все её прекрасно осознавали.       Облегчать Талмору работу Зуланкар не станет. Тем более, что Синего Призрака этот самый Талмор хотел устранить. Пусть поищут, помучаются.       — Ты даже не попытался атаковать? — презрительно прошипел принц, наконец повернувшись к Лонкано. Высокий эльф, на пару десятков лет старше него, скосил глаза вниз.       — Я устроил в доме засаду.       Молчание.       — ...Они не зашли внутрь. Улетели на драконе на восток, в рощу Кин. В чём-то я с ними согласен: дикое нордское гостеприимство не всем дано понять...       Злой, рваный полусмех-полухрип вырвался из горла прежде, чем Зуланкар успел его перехватить. Он сжал кулаки, чувствуя, как в них зреет пламя, и как оно жжёт изнутри его израненную грудную клетку.       Лонкано спасла только Сонга, вышедшая на крыльцо; агент тут же исчез за углом, а Зуланкар медленно выдохнул, пряча дымящиеся руки. Он ожидал, что девушка позовёт его обратно за стол (чего он очень не хотел), но она просто встала рядом у оградки, внимательно изучая его лицо.       — Несчастный случай? — спросила она, не уточняя, но эльф прекрасно понял, что её интересовал шрам.       Он промолчал. Если он откроет рот, он либо начнёт плеваться огнём, либо закричит. Кричать очень хотелось, но на улице всё ещё были прохожие, и их внимание ему не нужно.       — Четыре года назад за моим отцом пришли они.       Если раньше Зуланкар думал, что заболевание "неуместная откровенность" передавалось окружающим от дяди, то теперь он боялся, что провёл с ним слишком много времени и теперь тоже являлся источником заразы. Он уже приготовился пропустить очередную историю из жизни мимо ушей, но вдруг:       — Чёрные мантии, — добавила Сонга, и это заставило взглянуть на неё иначе.       — Его обвинили в поклонении Талосу, нашли его амулет, — девушка говорила спокойно, так, будто бы эту историю не пережила сама, а услышала от далёких знакомых, — Отец, конечно, защищался. Как и мать. Как и я: мне было всего тринадцать, но бросилась на одного из них с кочергой. Тогда маг выпустил огненный шар мне в ноги.       Нордка повернулась и без стеснения задрала подол платья до колена. Альтмер засомневался, но всё же опустил глаза: ожог на голенях зажил, оставив после себя красный след, заметный и в сумерках; не такой уродливый, как у него на лице, но тоже на всю жизнь.       Она опустила ткань.       — Мы больше никогда не видели отца, но я верю, что он жив.       — Сожалею, — выдохнул Зуланкар, чтобы заполнить воцарившуюся тишину. И он не врал, наверное, впервые за день.       — Тогда мы с мамой и научились разбираться в растениях. Когда мы переехали в Вайтран, мы обе знали, чем сможем заработать на жизнь. У нас, конечно, не такой выбор, как в "Котле Аркадии", но на наши отвары и мази ещё никто не жаловался.       Он не улавливал, в чём здесь взаимосвязь. Должно быть, это отразилось у него на лице, потому что Сонга вдруг улыбнулась, невесело, но жизнеутверждающе:       — Удивительно, разве нет? Боги одной рукой отбирают, а другой дают. Не получив я эти шрамы, я бы, может, никогда и не узнала, что у меня талант травницы.       С этими словами она вернулась в дом, и Зуланкар взглянул на Лонкано, который снова выполз из тени.       — Ей повезло, — заметил юстициар, переходя на альдмерис, — Её могли забрать вместе с отцом.       Зуланкару было безразлично, кто какие побрякушки носит и в честь какого бога. Но Талмор сжигал за эти побрякушки с той же серьёзностью, как сжигал за древние артефакты.       — Талморские агенты слабее детей с кочергой? — спросил он, стараясь не вставлять в альдмерскую речь слова на тамриэлике, — Позор. Могли бы обойтись и без огня.       — Вы тоже, Ваше Высочество. Разве не Вы сейчас хотели поджечь меня на месте?       Лонкано и прежде распускал язык, но настолько откровенно ещё не дерзил.       — Как ты смеешь...       — Как отблагодарить вас за помощь и гостеприимство? — спросил голос прямо за дверью, и на крыльцо вышли все трое, Айромар, Сонга и её мать. Лонкано снова исчез, и если у талморца, помимо даэдрического везения, осталось хоть немного здравомыслия, Зуланкар не увидит его до дверей таверны.       — Не стоит, я так давно хотела угостить кого-нибудь уткой по своему новому рецепту, — запричитала травница. Когда они наконец распрощались, солнце окончательно село, и пусть альтмер проспал целый день, глаза снова слипались.       — Лонкано сказал, что Довакин отправился в рощу Кин. Что ему там может понадобиться? — спросил Зуланкар по дороге, чтобы отогнать сон. Ярмарочный вечер был в самом разгаре, но Айромар услышал его через шум толпы и задумчиво покрутил между пальцами прядку из бороды.       — Кинарет имеет важное значение для тех, кто обучен ту`уму. Возможно, он хочет попросить её благословения... А может, это связано с деревом, что растёт перед храмом Кинарет.       Как бы там ни было, Роща Кин не вязалась ни с одним его потенциальным направлением, там даже из Гильдии не с кем было связаться, поэтому Зуланкар и представить не мог, что делать дальше.       Он мог бы отправиться в рощу Кин. Он мог бы остаться в Вайтране и разобраться с тем, что ему подсунула Гильдия. Он мог бы взобраться на Глотку Мира и где-то там притаиться, пока Довакин не решит навестить Седобородых — рано или поздно это должно случиться. Он мог бы вернуться к Легиону и снова попытаться закончить войну. Он мог бы поехать в Коллегию Винтерхолда и вытрясти из магов всё, что они знают про посох из Лабиринтиана.       Слишком много всего. Слишком много лишнего.       — Утро вечера мудренее, Зуко, — тихо сказал дядя, догадавшись, о чём он молчит, — Завтра и решим, куда направиться. Тебе нужен отдых, а Довакин далеко не улетит.       — Как раз в этом-то он мастер.       — Но и ты не дурак, верно?       Нахмурившись, принц пихнул его локтём, на что Айромар только посмеялся:       — Если ты охотник, думай, как добыча.       Это, без сомнений, был очень полезный совет; такими дядя обожал его заваливать, не давая дальнейших пояснений.       Его "добычей" был Довакин, Аанг, он запомнил имя. Использует драконьи крики и, иногда, незнакомые заклинания. Предпочитает избегать боя. Предлагал переговорить. Атаковал лишь тогда, когда под ударом оказались его спутники. Спутники...       Что делать с этой информацией, Зуланкар пока не знал, но дядя был прав — с восходом солнца думалось лучше. Если удалось обхитрить Буревестника с его свитой, чего ему стоит разобраться с тремя детьми?