21 Последнего Зерна, 201 4Э
— Какая связь между твоим заданием и Драконорождённым? — спросил Синдус, привязывая письмо к лапе почтового ястреба. Босмер присоединился к Гильдии воров шесть месяцев назад и в основном играл в Вайтране роль наводчика и связного, прикрывая воровские дела торговлей, впрочем, тоже не всегда легальной. — Может, и никакой, — шёпотом ответил Синий Призрак. Общаясь с Гильдией, он никогда не повышал голос, чтобы по нему никто не смог его узнать. — Твоё немногословие не придаёт тебе притягательного флёра загадочности, парень, не пытайся корчить из себя легенду, — лесной эльф открыл ставни и выпустил птицу в окно. На улице уже рассвело, пора было уходить. — Разве этого мальчика не видели вчера в городе? — спросил Синдус, — Зачем тебе его отслеживать? — Потому что он его покинул, логично? — сквозь зубы ответил альтмер, под маской пряча свой оскал. — А заказ? Тридцать тысяч септимов... Неужели ты его провалил? — торговец хмыкнул, — И почему я не удивлён? Пусть гордиться здесь было нечем, но Синий Призрак всегда безупречно выполнял то, что просили клиенты, и ни разу не попадался властям, поэтому Зуланкар воспринял слова Синдуса в штыки. — Может быть, ты вылезешь из лавки и продемонстрируешь свои таланты, о которых так много говоришь? — прошипел альтмер, но Синдус в ответ только посмеялся. Наглец. — Это ты что-то кому-то хочешь доказать, не я. И всё-таки, что случилось? Драконорождённый увёл эту палку у тебя из-под носа? — Посох. И я же сказал, между ними может и не быть связи. — Зачем тогда нам поднимать всех на уши, чтобы следить за мальчонкой? Летает себе и летает, пока он не начал нести ночную вахту, нам до него дела нет. — ...Затем, потому что я попросил. Не потребовал, хотя имел право — после всех сумасшедших заданий, за которые никто, кроме него, не брался, и которые приносили им больше всего золота. Не приказал. Просто попросил. "Дядя, ты был бы доволен?" Босмер прищёлкнул языком, но ничего нового съязвить не успел, потому что в дверь лавки постучали. — Потом расскажешь, а сейчас отвлекись на что-нибудь попроще, — заговорил он торопливо, бросился к столу и схватил какую-то бумажку, — Дельце быстрое, недалеко отсюда. Пятьсот септимов, конечно, не тридцать тысяч, но иногда нужно быть скромнее. "Кто б говорил". Синдус впихнул альтмеру листок со всей нужной информацией и подтолкнул к окну. — Давай-давай, я занят, мне ещё товар раскладывать, а ты мне весь спрос собьёшь, — сказал торговец и, к неудовольствию Зуланкара, был прав. Никто не должен заподозрить босмера в пособничестве Гильдии, они ещё не пустили корни в Вайтране достаточно крепко, чтобы так рисковать; поэтому Синий Призрак молча выскользнул в окно, проследив, чтобы его никто не видел. — Многие думают, что это акавирцы принесли на Тамриэль искусство сражаться с драконами, однако норды побеждали драконов задолго до того, — рассказывала Суюки, ведя их мимо елей и каменных дольменов, указывающих дорогу к драконьему захоронению, — И я говорю не только про Языков, мастеров Голоса. Когда драконы прознали, что Кин помогает людям в Войне Драконов, они начали разрушать её святилища. К Великому Древу прилетел Салокнир; все мужчины ушли на войну, и женщинам самим пришлось встать на защиту дома. Они победили дракона и стали первыми воинами Кин. — Я ещё слышал, что воины Кин какое-то время преследовали Культ по приказу первого скайримского короля, — сказал Сокка, пытаясь поспеть за её уверенной поступью. Аанг за его спиной ойкнул, оступившись, но Катара успела поймать мальчика за руку. — Верно, — продолжала Суюки, — Но эти культисты были угрозой. Мы бы ни за что не напали на Небесный храм. Воины Кин поддержали бы мир с драконами, если бы он был возможен, — сказала нордка уже мягче, обернувшись, за что Аанг благодарно кивнул ей. Они подошли к развилке дорог. Одна тропа вела вверх, на холм, где покоился Салокнир, а другая — дальше по склону, в гущу леса, где скрывался проход в святилище Кин. Аанг остановился, оперевшись на посох и почесывая шею Момо, как всегда сидевшего у него на плечах: — Давайте я подожду вас здесь? Суюки непонимающе нахмурилась, Сокка почти уже открыл рот, чтобы возразить, но их всех опередила Катара, за локоть уводя Аанга с тропинки. — Я слышала, что тому, кто увидит белый горноцвет, подмигнёт удача. Давай поищем? Аанг бодро закивал и взялся за задание с неестественным энтузиазмом. Привычка Катары носиться с детьми из деревни распространялась и на Аанга, и Сокка прежде не сильно возражал, но этот отдельно взятый момент он не понял. Что случилось-то? Суюки забеспокоилась: — Я ведь не шутила про волков, разумно ли нам разделяться? — Это Довакин, не волнуйся, — заверил её босмер, вспоминая, как Аанг справлялся с драуграми, талморцами, матерью-дымком и, в конце концов, Мирмулниром. Скоро они добрались до могильного кургана. Где-то там, под каменным куполом, лежали останки дракона, и пусть лесной эльф не был магом, он чувствовал чьё-то присутствие в каждом дереве, в каждой травинке, в каждом шелесте ветра. Может быть, это была драконья душа? Или же это Кинарет приглядывала за ними? — Вряд ли мы когда-то сможем понять, что он чувствует, — задумчиво сказала воительница, — Если он действительно пробыл во льдах столько лет, если он знал драконов, способных на милосердие... Мне очень жаль его. Мы с детства выучили, что Нирн жесток, и ему тоже придётся это усвоить. Сокка испытал на своей шкуре, каково это, когда вся твоя жизнь резко меняет направление. Но Аанг... Другой случай. "Для пацана целый мир стал чужим. Это как бросить рыбу в пустыне. Но если это и рыба, то, однозначно, летучая". — Аанг кажется ребёнком, но он крепкий малый, — сказал босмер, — Мирмулнира он уже уговорил. Если кто и сможет примирить драконов и смертных, так это Довакин. Сокке не удавалось верить в это всем сердцем, но в нём жила крохотная надежда, оставшаяся с ним ещё с тех самых пор, когда он сам был маленьким испуганным мальчиком. Этой надежды было достаточно. — А ты оптимист, — с улыбкой заметила Суюки, тряхнув волосами, которые в лучах солнца горели огнём. Днём её красота раскрывалась в новом свете, как и острота её языка. — Я реалист, — усмехнулся Сокка. Он достал драконий камень и пересчитал количество пометок. Сегодня утром Аанг перевёл надпись, высеченную на драконьем. — "Здесь лежат наши павшие владыки до тех пор, пока мощь Алдуина не возродится", — произнесла нордка, и Сокка удивился тому, что она точь-в-точь запомнила фразу, — Ты же понимаешь, что это значит? "Чтобы воскресить дракона, или окончательно убить его, нужен другой дракон". Всё было очевидно, но эльфу не хотелось об этом думать. — Что вам не помешала бы сильная мужская рука в помощь? — отшутился он, но Суюки, вопреки обыкновению, не стала огрызаться и лишь тихо вздохнула: — Что Салокнир проснётся. Не хотелось думать, что однажды камень треснет, и дракон восстанет из могилы по зову своего вожака. Что вся роща Кин, вся деревня может быть уничтожена в несколько мгновений, быстрее Хелгена. "Двадцать одна метка на карте, и это только в Скайриме. Только богам ведомо, сколько ещё в Тамриэле скрыто драконов, ждущих своего часа, живых и мёртвых..." — Однажды воины Кин уже справились с ним, сможем и теперь, — нордка взяла себя в руки и решительно выпрямилась, в её глазах снова зажглась искра, — И без чьей-либо помощи. — Как знаешь, — наигранно поддакнул Сокка, не торопясь её переубеждать, — К тому же, мы всё равно не можем остаться. Я должен защищать Аанга на пути к Седобородым. — Разве с этим не справляется Апамир? Они повернули обратно, на дорогу к Великому Древу. — Апамир не может сопровождать Аанга всюду, поэтому мне тоже приходится быть начеку. Но это не сложно, я привык — таков удел самого сильного воина в племени. И босмер нисколько не врал: что с луком, что с бумерангом он управлялся отлично. Конечно, у отца получалось лучше, но... — Тогда, может быть, перед отлётом ты покажешь нам пару приёмов? — застала его врасплох Суюки, ехидно щурясь. Такой просьбы Сокка и не ждал. "Женщины..." — Если вы настаивате, буду только рад, — слегка заикаясь, ответил он, — Я постараюсь не сильно поддаваться. Воительница многозначительно промолчала, поправляя меч на поясе; Сокка был уверен, что заметил её ухмылку. Аанг и Катара о чём-то тихо и серьёзно разговаривали, но стоило Сокке и Суюки подойти ближе, пацан тут же улыбнулся. — Вы нашли белый горноцвет? — спросила воительница, на что Аанг только развёл руками, — Возможно, вам больше повезёт в святилище. Только помни, что срывать его нельзя. — Срывать цветы в роще Кин? Никогда в жизни!.. Аанг начал расспрашивать Суюки о Златолисте, и они пошли вперёд по узкой тропе меж деревьев, которая одновременно вмещала только двоих. Плечом к плечу, с небольшим отставанием, за ними последовали и Сокка с Катарой. — Всё нормально? — спросил Сокка. Эльфийка немного помялась, прежде чем ответить: — Если в этих костях ещё осталась душа Салокнира, Аанг может поглотить её. В прошлый раз он не смог это контролировать. Сокка притормозил, осмысливая услышанное. — Но ведь если он поглотит эту душу, то Салокнир не проснётся... Он должен..! Катара взяла его за руку: — Мы не можем заставить его, — настойчиво прошептала она, краем глаза следя, чтобы Суюки и Аанг не услышали их, — Дай ему время. — Есть ли оно у нас? — вздохнул Сокка, — Почему не попросить Апамира? — Аанг ни за что не согласится. — Апамир сам в состоянии решить, что делать. Мы не знаем, когда сюда заявится Алдуин, а когда это случится, будет уже поздно. Мы готовы пожертвовать всеми этими жизнями? Катара прикусила щёку, раздумывая над его словами, но их обоих отвлёк радостный восклик Аанга. Они наконец-то добрались до входа в святилище. В пещерах все сразу поежились от холода — всю дорогу они шли под жарким летним солнцем, а теперь нужно было пробираться через подземные коридоры в тени и сырости. Сокка осознал, что Суюки находила дорогу по памяти, не освещая себе путь. — А здесь ничего не изменилось, — рассмеялся Аанг, касаясь мха на стенах, — Нам тоже запретили брать с собой факелы, и мы также мёрзли. — Нельзя допустить, чтоб упала хоть одна искорка, — голос Суюки из начала их процессии прокатился по пещере эхом, — Мы ведь не хотим окончательно разгневать спригганов? Хоть здесь и много воды, но даже маленького пожара хватит, чтобы они возненавидели нас. — Воды? — переспросил Сокка, но нужда в ответе отпала, стоило им выбраться из тоннеля в огромный пещерный зал. Через отверстия в вершине проникал солнечный свет, сверкая в брызгах водопадов, которые били из стен и стекали в единую реку, опоясывающую небольшой кусочек рощи. Щебетали как ни в чём ни бывало птицы, в воде плескалась рыба; Сокка не верил, что под горой может скрываться целый оазис, крошечный мир. — Великое Древо, — выдохнула Катара, толкая Сокку локтём и указывая поверх зелёных макушек; вдалеке, ближе всего к поверхности, возвышалось над всеми покрытое цветами огромное дерево, раскинув толстые корни и ветви. — Не советую торопиться, — Суюки буквально поймала Аанга, ускорившего шаг, за воротник, — Спригганы не терпят резких движений. Я не знаю, как провести вас через них, поэтому... — Не беспокойся, Суюки, — заверил её Аанг, — Они пропустят нас. — Спригганы тоже понимают драконью речь? — спросила Катара, спустившись к реке и пополнив флягу. Злокрыс подбежал вместе с ней, пробуя воду на вкус. Монах снял шлем и почесал затылок: — В прошлый раз сработало. Сокка хлопнул себя ладонью по лицу, не понимая, как вообще в это ввязался, но глядя на то, как уверенно вышагивают Суюки и Катара, тоже решил довериться Довакину. Должно быть, он знает, что делает. Если бы дело было только в спригганах — Древо само не желало видеть посетителей, прямо на проходе раскинув корни толщиной, должно быть, с Апамира, с тысячей отростков потоньше, превращавших дальнейший путь в непролазные джунгли, прям как в Аргонии. — Обычно спригганы встречают нас уже здесь, — озадаченно почесала бровь Суюки, — Но сегодня их нет. Должно быть, Великое Древо разрешает нам пройти. — Оно просто стесняется, — пошутил Аанг, поднял Момо обратно к себе на плечи и вскочил на извилину покрупнее, легко удерживая на ней баланс, — Надеюсь, мы не обидим Кин. Он протянул посох, помогая Катаре взобраться следом; Сокка в последней надежде взглянул на Суюки, надеясь хоть в ней встретить понимание. Нордка прочла в его глазах незаданный вопрос. — Идей получше у нас всё равно нет, — ответила она и отступила назад, чтобы взять разгон для прыжка. Это было... неловко. Карабкаться по корням-стволам, перепрыгивать с одного на другой и пытаться устоять, чтобы не упасть или не застрять где-нибудь между ними — всё это казалось простым лишь со стороны. Например, для Аанга, которому силы небесные подарили способность летать. Катара пользовалась тем, что маг воздуха помогал ей перебираться сквозь заросли, Суюки справлялась самостоятельно, а Сокка... Сокка повторял себе, что видал дебри и похуже. Когда они наконец докарабкались до вершины, к Древу, их встретил скелет. Распластавшийся прямо посреди поляны, напротив Древа, он сжимал в руке разбитую флягу. Сокка только хотел подойти к нему, чтобы выяснить, что убило несчастного, как вдруг со стороны ближайшей ели он услышал жужжание. Сперва эльф решил, что ему почудилось, но Суюки тоже опасливо заозиралась. — Мне ведь не кажется? — спросила Катара, подходя ближе к Аангу и вскидывая руки, от которых шёл белый пар; Довакин перехватил посох, готовясь защищаться; злокрыс воинственно ощерился, скаля клыки. Был бы здесь Апамир... Сокка первым заметил рой, подлетающий к Суюки сзади, и успел вовремя окликнуть её; Суюки развернулась, молниеносным движением выхватывая меч. Сприггана это не остановило. — Saraan! (Подожди!) — крикнул Аанг, выскочив на пути у лесного духа, — Mu laan drem! (Мы пришли с миром!) Это тоже не подействовало; в последнее мгновение монаху пришлось выпустить воздушную волну, чтобы спастись от корявых пальцев сприггана. Сокка взглянул назад; Катара успела отгородиться от другого сприггана, держа в руке что-то вроде щита изо льда, но не заметила третьего, вылезшего из зарослей позади неё. Аанг тоже это увидел и, раскрыв закрылки планера, взмыл в воздух, успев оттолкнуть эльфийку с траектории удара. — Почему мы всегда оказываемся в ситуациях, где критически нужен огонь, без оного? — спросил Сокка, вертя в руке топор и прикидывая, что делать дальше и кому идти на помощь, — Что за ирония судьбы? — Мы не можем им вредить! — крикнул Аанг, оградив их с Катарой воздушным вихрем. Вот уж кому помощь точно не нужна. — Как видишь, ручку нам пожать они не хотят, — огрызнулся Сокка, взглянув на Суюки. Северянка ловко уворачивалась от всех атак, словно танцуя, но когда ей не удалось избежать очередного замаха, отразила удар мечом. Босмер бросился к ней в надежде перехватить внимание чудища на себя. В последний момент спригган заметил его и с разворота взмахнул когтистой лапой, оставив эльфу три борозды на коже от локтя до запястья, от чего он выронил топор. Не давая времени опомниться, спригган рванул вперёд, и Сокка, к своему стыду, побежал прочь, попутно ища палку или что-то другое, что могло бы сгодиться за оружие. Его взгляд зацепился на рукоять кинжала, торчащего из ствола дерева в нескольких шагах от него. "Лучше, чем ничего", решил босмер и изо всех сил припустил к нему, едва успев вынуть застрявший клинок и развернуться, чтобы встретить сприггана. Лесной дух, почти нагнавший его, застыл в нерешительности, глядя светящимися глазами без зрачков на искривлённое лезвие в руке эльфа, с которой капала кровь. — Mu laan wah aak! (Мы хотим помочь!) — снова попытался Аанг откуда-то издалека, но Сокка не попытался посмотреть, где он, будто всё его внимание приковало к сприггану. На секунду в его глазах босмер видел весь мир, всё, куда достают корни, где есть жизнь... Наваждение прошло, и спригган... сделал шаг назад. Сокка увидел, что и двое других больше не нападают, оставив Аанга и Катару в покое: маг остановил ветер, а сестра растопила лёд перед собой. Момо, вцепившийся в локоть одного из спригганов, раскрыл пасть и тут же ретировался к Аангу — почти комично, если бы босмера не волновали сейчас вещи посерьёзнее. — Неужели твои слова сработали? — спросил Сокка немного дрожащим голосом и откашлялся, пытаясь взять себя в руки, — Аанг, что ты им такое сказал? Аанг покачал головой, задумчиво глядя сперва на босмера, а затем на скелет. — Это не я, — выдал он, подбирая с земли флягу и приглядываясь к её содержимому. Суюки прошла мимо Сокки, касаясь коры в том месте, где её проткнул кинжал. Только сейчас до эльфа дошло, что это было само Великое Древо. — Кто-то нарушил завет, — проговорила воительница, сжимая кулаки в бессильном гневе, — Кто-то прокрался мимо нас и попытался украсть целебный сок! Ещё и кинжалом ворожей, неудивительно, что спригганы гневались столько лет... — Ворожей?.. — переспросил Сокка, приглядываясь к тому, что держал в ладони. Клинок был выполнен в форме заострённого листа, покрытый рядами каких-то нечитаемых символов; от осознания босмера аж передёрнуло, и он выронил кинжал. — Этот кинжал, Крапивник, — Суюки повернулась к нему, сверля взглядом ненавистный клинок, — На нём губительные чары ворожей, они останавливают рост и заживление... Кинарет особенно сильна в этом месте, лишь поэтому Древо не погибло. Если бы мы знали, что причина в Крапивнике... Неужели непопранных мест больше не осталось? "Боюсь, что нет". Остывая после боя, Сокка наконец вспомнил о жгучей боли в руке; рана будто горела, отравленная ядом сприггана. В отличие от ведьминых чар, этот токсин не был смертелен, но ощущения всё равно малоприятные. Спригган, до того молчаливо наблюдавший за ними, сделал шаг вперёд, и Сокка дёрнулся от существа по привычке. Однако вместо удара страж леса предложил ему свою раскрытую ладонь. — Это... это чего значит? — спросил шепотом Сокка, — Чего ему дать? Второй спригган, потемнее цветом и поменьше, в той же манере потянулся к лицу Катары, и она отскочила назад. — Дайте им залечить ваши раны, — подсказал Аанг, показывая на щёку, — Катара, тебя тоже задело. Сокка и Катара переглянулись; и правда, у неё под глазом краснела тонкая полоса. Она не спросила, помнит ли он ту злосчастную ночь, когда в их деревню ворвались солдаты в золотых доспехах и чёрных мантиях; но Сокка знал, что думает она именно об этом, о том, как мама доверила их лесу. "Доверимся снова". Прикоснование сприггана было жёстким и шершавым, но на удивление осторожным и, если можно так вообще выразиться, ласковым. Существо провело пальцами по глубоким ранам, оставшимся от его же когтей, и смуглая кожа под ними моментально сраслась. Сокка и не думал, что организм может регенерировать так быстро; он вспомнил о Юи, чьей магии Восстановления ещё не видел. — Будет, что вспомнить, — похлопала его по плечу Суюки, подобрав с травы Крапивник и спрятав его за пояс. Босмер взглянул на Катару; несмотря на то, что её царапина была неглубока, спригган долго держал свою руку... лапу?.. на её щеке. — Да ты ему нравишься, — хмыкнул Сокка, и лесной дух, вздрогнув от звука, рассыпался роем жуков и улетел, скрываясь в зелени вместе со своими сородичами. "И слава богам". — Вряд ли теперь они будут против, если мы попросим у Великого Древа побег, — сказал Аанг и опустился на колени. Поглаживая светлую кору, он закрыл глаза, совсем как перед медитацией. — Ты будешь общаться с ним, как тогда с Ингразаном? Своим "магическим" способом? — Да, — Аанг улыбнулся, не поднимая век, — Только мне нужно сосредоточиться. Чтобы не мешать диалогу Довакина с... деревом (Великое или нет, оно оставалось деревом, и Сокке было немного обидно, что он ни с кем не может об этом пошутить), они отошли на приличное расстояние. — Ты спугнул сприггана, — проворчала Катара, несильно щёлкнув Сокку по затылку. — Эй, серьёзно? Я пострадал больше всех, я нас спас, а получаю в награду подзатыльник? Сестра хитро сощурилась: — Ты сам просил, помнишь? "Я разрешаю, врежь мне, Катара, если я ещё раз ляпну, что нам нужен..." — Я сказал "огонь", ни слова про мага! Просто признайся, что тебе бы только найти повод! — Вас всего-то попросили не шуметь, — оборвала их Суюки нравоучительным шёпотом, — Вы в святилище, в оплоте мира и гармонии. Пряча смущение, Катара убрала руки за спину, а Сокка сложил их перед собой, опасаясь встречаться с Суюки взглядом. И очень вовремя корни Древа зашевелились, отвечая на просьбу Аанга. Между ними из земли выполз тонкий побег, прямо на глазах покрываясь цветами и листьями. Они выкопали саженец, аккуратно отделив его от основного корневища, отблагодарили Кин за её щедрость и наконец начали спускаться обратно. Аанг, глядя на простирающуюся перед ними рощу и на клочок неба, видимый сквозь разлом в потолке пещеры, замер, и Сокка чуть не врезался в него. — Эй, ты что-то забыл? — Нет, — покачал норд головой, — Просто... Тут так красиво. Сокка почти не возражал, когда Катара предложила немного задержаться. — Рано или поздно Довакин поднимется на Глотку Мира, мы можем подождать его там, — рассуждал вслух Зуланкар, похоже, единственный, кого вообще интересовал процесс поимки Драконорождённого. Джилмо зачем-то точил стеклянный меч, которым в последний раз пользовался неделю назад, Лонкано ломал голову над третьей за сегодня партией пай-шо (две предыдущие он, разумеется, проиграл), дядя же наслаждался его замешательством, попивая чай и успевая почитывать какую-то книгу с неброской обложкой. — Высокий Хротгар — это священное место, Зуко, — однако Айромар всё-таки слушал краем уха, о чём говорил принц, — Даже непримиримые норды оставляют свои распри позади, поднимаясь к храму. — В этом и смысл! Они и не подумают, что их ждёт засада! — Будет ли это честно..? — пробормотал дядя, глядя на доску и перемещая фишку под страдальческим взглядом Лонкано. Судя по тому, что мог разглядеть со своего места Зуланкар, юстициар снова проиграл. Прошло несколько секунд, прежде чем принц понял, что слова предназначались ему. — Это нордские обычаи, не мои, — "Как будто мне вообще есть дело до аэдра", — Я должен из-за них упускать идеальную возможность? Айромар продолжил говорить загадками: — У тебя было много возможностей разобраться с Буревестником, но ты не воспользовался ими. Парень потёр шею и нащупал цепочку с кольцом невидимости. Да, были возможности... но какой от них прок, если никто не видит его триумфа? Как он лично побеждает Ульфрика, как ведёт его к плахе? Зуланкар был даже немного рад, что план на Чёрном Броду пошёл наперекосяк, потому что он не схватил спящего Буревестника, а одолел его в честном бою. — Им удалось справиться с драконом, что напал на Западную башню, но Довакин явно не готов к бою с Алдуином. Седобородые будут учить его, кто знает, как долго? Мы должны... — Не думаю, — оборвал его Айромар, посмеиваясь, — Седобородым нечему учить Довакина, у которого в друзьях живой дракон. — Ты хочешь сказать, дракон — его учитель? — переспросил Зуланкар, надеясь, что он ослышался. — Драконы — мудрые и очень разговорчивые существа, особенно когда находят достойного собеседника, — пожал плечами старый эльф. Дракон Запада.... Как минимум говорливостью он заслужил это прозвище. — Почему же ты не смог договориться со своим драконом? Ты его убил. Айромар долго смотрел на него, не мигая, не улыбаясь и не хмурясь. — В этом и состоял наш договор, — наконец ответил дядя, возвращаясь к чтению. Зуланкар хотел спросить, с чего бы вдруг дракону желать себе смерти, а затем понял — они договорились о поединке. Дядя как-то говорил, что традицию Агни Кай альтмеры переняли как раз у драконов. Ни дракон, ни Айромар (ещё молодой в те времена) не признали бы поражение, поэтому бой мог кончиться только чьей-то смертью. Они с Азулой ещё детьми перебирали драконьи зубы, шипы и чешуйки в дядином сундуке: один клык был размером с руку от плеча до кончиков пальцев. — Иронично, — хмыкнул Лонкано, устало подпирая рукой подбородок, — Лорд Айромар обладает теми знаниями, которые нужны Драконорождённому. Мальчику ведь судьбой начертано убить драконьего владыку, не так ли? — Довакин не дурак, чтобы повестись на такое предложение, — подал голос Джилмо. Зуланкар покачал головой, вспоминая, как мальчишка настаивал на мирной беседе: — Он-то как раз дурак, но у него есть друзья-босмеры, которые его отговорят. "Так раздели их", предложила бы Азула, но альтмер пока не мог сообразить, как. — Дядя, ты говорил, что свяжешься кое с кем... Да что ты там такое читаешь? — он подошёл к Айромару и выудил книгу из его рук. Юрген... Голос... Завоевание Морровинда... Поражение... Седобородые... — Это история Высокого Хротгара? — Его основателя, Юргена Призывателя Ветра, — терпеливо ответил Айромар, — Между прочим, весьма поучительная- — Только не говори мне, что это всё, что прислали тебе твои "информаторы", — оборвал его на полуслове принц, привыкнув к тому, как дядя любит уводить разговор в другое русло. Старый эльф ухмыльнулся в бороду и поднес к губам пиалу с чаем; Зуланкар учуял знакомый аромат. — Не "информаторы", а просто добрые друзья. И, разумеется, добрые друзья не оставили бы нас без гостинца. Согревающий лотосовый чай из Сиродила, то, что нужно в холодном климате Скайрима! Зуланкар бросил книгу на стол, чтобы ненароком её не поджечь. Он не знал, как ему без рукоприкладства дождаться заката в компании, где совершенно никого не беспокоит поимка, возможно, главной угрозы Доминиона. — Зуко, пока мы ждём настоящих новостей, может быть, нам стоит прогуляться? Ярмарочная неделя только началась, — ехидно предложил дядя. Ярмарка интересовала Зуланкара даже меньше, чем погода в Сиродиле, но слова Айромара имели смысл — ожидание и бездействие убивали не хуже грозовых рун и драконьих криков. — Джилмо, — резко сказал Зуланкар, хватая ножны и со злорадством подмечая, как дёрнулся на месте бывший вояка, — Мы прервали тренировки. Во дворе, за гостиницей. Он не дождался ответа и выскочил из комнаты, успев только заметить, как скривился Лонкано: молодому юстициару придётся в одиночку сопровождать лорда Айромара на прогулке по рынку. Рукоять двойного меча, который он никогда не разделял пополам, не нацепив синей маски, приятно лежала в ладони; сталь пела, и под эту песню голова, забитая мыслями, прояснялась. Надо только дожить до вечера, как обычно улизнуть из-под носа талморцев, а там... может, Бриньольф даст ему ответ хотя бы на один из десяти вопросов, что мучают его. Сокка рассчитывал задержаться в святилище всего на пару часов, но сначала Катара предложила Аангу поупражняться в магии воды, потом Суюки рассказывала им о беженцах, подтягивающихся в рощу Кин с начала войны, затем все резко вспомнили про перекус... Вернулись в деревню они уже на закате. Не то что бы Сокка был разочарован, но он не хотел, чтобы новый Златолист погиб на полпути к Вайтрану; тогда бы все их труды пошли насмарку. Сокка почитал других богов, но прежде всего он уважал тех, кто готов помогать другим — этому посвятили свою жизнь воины Кин, этому посвятили свою жизнь жрицы Кинарет. И если эти деревья придавали им сил... Сокка видел, как огорчилась Суюки, когда она узнала кинжал ворожей; он не хотел, чтобы подобным образом гасла надежда в глазах Юи. Вместо жилища воинов Кин, они решили провести вечер в таверне "Деревянное кружево". Для такой небольшой деревни народу здесь было даже слишком много: колдунья-данмерка, норд с завязанной в узел бородой, две сестры имперки, чудаковатый каджит в жреческой робе, пара погорельцев из Хелгена, эльфийка, полностью закутанная в чёрный балахон (Сокка понял, что она эльфийка, только по фигуре — слишком высокая для имперки, слишком худая для нордки), легионер-дезертир, дед с осиротевшим внуком, бард с лютней, у которой половина струн оторвана... "У них у всех есть своя история войны" — сказала Суюки, когда они зашли в таверну. Но сегодня речь шла не о войне; сегодня всё внимание сосредоточилось на Довакине. — А вы знаете, что у драконов бывает линька? — рассказывал Аанг посетителям, что слушали его, затаив дыхание, — Я получил эти пластины, когда Апамиру исполнилось триста лет! Монах повертел правым рукавом, на котором в самом деле красовались детали из драконьей кости. Сокка и не задумывался прежде о том, как он их добыл. — Драконы, как олени, сбрасывают свои рога? — спросила одна из воинов Кин, одна из самых младших, перебирая руками толстую косу. — А зубы? — внёс свою лепту Сокка, — Обновляются ли у них зубы? Как у акул? — Зубы, когти, чешуя, даже шипы, — кивнул Аанг, покорно уступив Момо свои орехи в меду, — Мы даже торговали ими! — Вот это предприимчивость! — рассмеялась Суюки, стукнув кружкой о стол, — Если бы только все драконы разрешали их собирать... Разговор о драконах напомнил Сокке о кое-чём, и он поднялся из-за стола, обходя весь разношёрстный люд, собравшийся здесь, под сенью Кинарет в поисках покоя и защиты. Катара растерянно посмотрела на него, но Сокка отмахнулся, мол, "по делам", и сестра вновь расслабилась, увлечённо впитывая каждое слово Аанга. На улице было свежо и тихо, как будто вся жизнь сосредоточилась в таверне. И правда, вся деревня стянулась сюда, чтобы познакомиться с Довакином; одни только сверчки да светлячки бодрствовали снаружи. Пройдя мимо домов и палаток к окраине деревни, Сокка увидел Апамира, дремлющего среди деревьев в небольшой низине, где никто не тревожил его. Стоило босмеру приблизиться, Аппа повернул к нему голову, будто ждал его. Не такой уж и дремлющий. — Ты же знаешь, что здесь был убит дракон? — Сокка не стал заходить издалека, сразу говоря по делу, — Ты чувствуешь его душу? Апамир дохнул на него морозной стужей: — А ты тревожишься больше, чем можно было ожидать от тебя, fahlil (эльф). "Интересно, почему же это вдруг я тревожусь? Нам ведь беспокоиться не о чем, всего лишь угроза драконьей армии на носу". — Было бы удивительнее, если бы я не тревожился, не находишь? — Это путь Аанга, а не твой. — Война общая для всех, — возразил Сокка, — И от сомнений Аанга пострадать могут все. Ты ведь можешь это сделать вместо него, правильно? Ты уже поглощал души раньше? Апамир повернул морду, и босмер заглянул ему в глаза: ярко-жёлтые, горящие даже под звёздным светом, как всегда спокойные... но грустные. Сокка не мог понять, что им всем так не нравится: лесные эльфы в древние времена вообще съедали своих врагов, и это считалось почётным. Где-то в деревушке ненадолго отворилась дверь; Сокка даже отсюда мог расслышать льющиеся из таверны звуки лютни. Затем по тропинке зашуршали шаги: лёгкие, чей звук был знаком ему с детства, и другие, совсем невесомые, которые могли принадлежать только одному человеку. — Сокка, куда ты ушёл? Все танцуют! Я так давно не видел... — Аанг улыбался, но стоило ему подойти, как его улыбка завяла — то ли тишина между Соккой и Апамиром была слишком подозрительной, то ли пацан слишком хорошо читал настроение дракона. Подошедшая следом Катара метнула на Сокку предостерегающий взгляд, но он был настроен идти до конца. — Аанг, кто-то должен это сделать, — сказал эльф, — Если не ты, то Апамир. Катара подалась вперёд, всё ещё надеясь разубедить его: — Сокка, прошу... — Он не должен, — покачал головой Аанг, — Никто не должен отнимать у Салокнира шанс! — Салокнир прилетел сюда намеренно, он хотел людям смерти! Вряд ли тысячелетний сон что-то сдвинул в его голове! Когда Алдуин заявится сюда, как ты думаешь, кого он выберет? — Но ведь Мирмулнир... — Мирмулнир иного нрава, — Апамир впервые поддерживал сторону Сокки, — Nonvul ahrk faasnu (Благородный и бесстрашный). И даже он не признал поражение, он только согласился на Ag Ney Kah. Салокнир... Rok los fel nuz mid (Он свиреп, но верен). Он победит во имя Алдуина или погибнет за него. Монах нахмурился, опустив глаза, и Сокка осознал, что Аанг и без них всё прекрасно понимал; ему просто нужно было помочь сделать верный шаг. Сокка перевёл взгляд на Катару: она успокаивающе водила ладонью по спине мальчика, но ничего не говорила, дожидаясь, пока Аанг сам придёт к единственному верному выводу. Она тоже знала, что стоит на кону. — Ты ведь видел сегодня, к чему может привести промедление, — раздался голос за их спинами. Это была Суюки, с кружкой мёда в руке и как никогда трезвым пронзительным взглядом. — Десять лет никто не мог воспользоваться дарами Кинарет, потому что древо страдало, а спригганы в гневе отгоняли от него всех, даже тех, кто хотел помочь. Десять лет промедления. Пару лет назад к нам в поисках последней надежды пришла молодая вдова, захворавшая в суровую зиму. Плод древа исцелил бы её, если бы мы хотя бы попытались разобраться, а не отступили бы при первой же атаке спригганов. У неё осталось двое ребятишек, которым некуда было пойти. Управляющий Виндхельма распорядился отдать их в приют. — Это не то же самое... — Кто-то из нас надеялся, что проблема сама исчезнет со временем. Кто-то решил, что этот путь закрыт для нас навсегда. Наша нерешительность привела к тому, что люди не получали помощь, какую могли бы получать. Задумайся, Довакин, чего тебе будет стоить твоя нерешительность. Аанг стянул шлем, провёл рукой по татуировке, растерянный, как никогда раньше. — Ингразан никогда бы не пожелал мне вреда, ни до, ни после смерти. Но Салокнир... — Я могу сделать это за тебя, но не имею права, — сказал Апамир, — Души dov сделают тебя крепким. Suleik (Сильным). Thuri (Владыка) придёт не за мной. За тобой. Ты должен быть готов. Сокка будто снова попал на лекцию в Коллегии, только если раньше вещала о магии Катара, то теперь дискуссию вели дракон и Довакин, и на тему ещё более чуждую — о драконьих душах, к тому же вперемешку на тамриэлике и на драконьем языке. Катара не улавливала всего смысла, но хотя бы кивала некоторым словам, узнавая их. "Апамир ещё набирает учеников?" — Я в этом не разбираюсь, ребят, но правильно я понял, это как несколько душ в одном теле, и сильнейший дух получает над телом власть? — вмешался Сокка, — И Салокнир может повлиять на него изнутри? Аанг и Апамир странно взглянули на эльфа: так обычно смотрела сестра, когда он пытался подсказать ей, почему у неё не получается какое-нибудь заклинание. Говоря о ней: на этот раз в её глазах не было ни удивления, ни осуждения. Только грусть. — Не у кого спросить, — ответил Аппа, — Первый Драконорождённый исчез до падения Небесного храма. Zeymahhe (братья), чьи души я поглощал, пали от моих клыков. Аанг не встречал Салокнира. Никто не знает, какой будет их битва. Аанг помолчал немного, размышляя, а затем оттолкнулся от земли, помогая себе воздушным толчком, и запрыгнул в седло. — Вы с нами? — спросил драконий всадник, и пусть Аанг этого не озвучил, ему явно требовалась компания. Катара взобралась на спину дракона, Сокка протянул Суюки руку, чтобы помочь залезть следом. — Я никогда не летала раньше, — покачала головой Суюки. — А тебе выпадала возможность? — поддразнил Сокка, — Ты, что, боишься? Это был вызов, который воительница Кин не могла не принять. Допив мёд, она опустила кружку на траву и вскарабкалась к седлу, не приняв помощь эльфа. "Ну и пожалуйста". Путь к кургану пешком занимал минут десять, но дракон справился за минуту. К чести и славе Суюки, она держалась спокойно. Апамир высадил своих пассажиров чуть в стороне от могилы Салокнира; две луны серебрили его белую чешую. Аанг что-то спросил у крылатого друга, целиком на драконьем, и получил не менее непонятный для Сокки ответ. — Ты всё ещё не обязан это делать, Аанг, — напомнила Катара, но пацан не оглянулся, пошёл вперёд. Им троим, не считая дракона, оставалось только ждать, чем всё закончится. Стоило Аангу оказаться у края земляной насыпи, в небо поднялся столб... света? огня? магии? Сокка не знал, как назвать то, что он видел. Аанг взмыл над курганом, оказавшись в разноцветном вихре плящущих языков пламени. Он сделал глубокий вдох, глаза его вспыхнули маленькими солнцами... И всё погасло. Катара шумно выдохнула, сжав руку брата, и Сокка только сейчас понял, что и сам задержал дыхание. Вот так, всего в несколько секунд, исчезла чья-то душа. Исчезла ли? Аанг приземлился, потирая виски и качая головой, будто пытаясь стряхнуть сон. Апамир двинулся вперёд, утыкаясь носом в плечо Довакина. — Всё кончено, — сказал Апамир, рассмотрев своего всадника. Такая формулировка пустила по спине Сокки дрожь. Катара взяла Аанга за руки, заглядывая в серые глаза, — Аанг, ты нас узнаёшь? Довакин посмотрел на неё так, будто действительно видел её впервые. Сокка развернул его за плечо к себе: — Ну что, чего ты хочешь? Власти? Золота? Или мяса? Скажи, мяса захотелось, да? — Сокка! — Катара пребольно дёрнула его за хвост, — Ты совсем?! — Захватить мир или уничтожить его? — Ничего такого, — сморщился пацан, — Яблочного пирога хочется. И молока с мёдом. Я в таверне оставил, не допил. Катара, расхохотавшись, обняла Аанга; Сокка облегчённо вздохнул и переглянулся с Суюки. Она, судя по ухмылке, всем этим была одновременно довольна и не впечатлена. "Её можно понять. Компания по спасению Нирна из нас так себе". Наобнимавшись с Катарой, Аанг бросился к дракону, пытаясь охватить его шею и крепко прижимаясь щекой к чешуе. Они недолго постояли над могилой, глядя, как медленно кружат в небе луны. Чужое присутствие, которое эльф заметил сегодня утром, исчезло, и в Аанге никак не ощущалось. Сокка не решался спросить, сколько душ поглотил Апамир. Должно быть, немало. А это значило, что мир, в котором когда-то жил Аанг, не был безоблачным. Мир никогда и не был безоблачным. Просто они выросли.22 Последнего Зерна, 201 4Э
Если Синий Призрак и вынес что-то из своей работы, так это одну простую истину: никогда не знаешь, что люди могут скрывать в шкафу. Да, Сонга разбиралась в травах, но альтмер никогда бы не подумал, что она хранит у себя редкий корень жарницы, ингредиент, пригодный только для изготовления сильнейших ядов. Возможно, она и не собиралась использовать его, — корешок выглядел нетронутым, — но Сонга могла хранить его на всякий случай или планировала продать подороже в случае нужды. Зачем уж жарница понадобилась клиенту, Зуланкар не думал. Взглянув напоследок на спящую Сонгу, высокий эльф также не думал, что меньше суток назад в этом доме его исцелили и накормили. "Жарница им всё равно не нужна, невелика потеря. Другой вор на ней бы не остановился и вынес бы половину товара". В полночь вернувшись к Синдусу, он как раз застал его за кормёжкой почтового ястреба. Синий Призрак схватил конверт, в обмен пихая босмеру кошель с добытым корнем. Голодный после долгого полёта, ястреб спорхнул с жёрдочки и приземлился на плечо альтмера, настойчиво стуча клювом о сине-белую маску. — Мне Бриньольф никогда так быстро не отвечал, — с чувством задетого достоинства сказал Синдус, — Ну, что там? Не обращая внимания на птицу, Зуланкар дрожащими руками сломал печать и принялся читать взахлеб, перескакивая через слова и строчки:Не знаю, откуда взялся в... имени не назвал... Это был белобрысый высокий эльф, ничем не примечательный, в робе, как маг из Коллегии. Я так и спросил, не из Винтерхолда ли он, но эльф ответил, что это дело Синода, ну мы разговорились заодно про Сиродил и... Он пообещал выйти на связь в конце Последнего Зерна... Я дам знать нашим ребятам про Драконорождённого, но ты задолжал мне объяснительную. Причём здесь посох? Не нашёл его? Я понимаю, парень, дело непрофильное, но ты ж создан для него! Ты и взял его без вопросов, что теперь изменилось? Ты никогда прежде не подводил, не начинай сейчас, ты же знаешь, в каком мы... Ты наш самый ценный актив, забыл? Если тебе нужна помощь...
Альтмер не дочитал, забывая о скрытности и рыча во весь голос. Хорошо хоть у него были перчатки на руках, слишком уж новые, чтобы прожигать в них дыры. Ведь Синий Призрак не умеет призывать огонь. — Он не знает? — догадался Синдус, — Не удивлён, когда нам предлагают тридцать тысяч золотых, мы не задаём лишних вопросов. А вот ты соизволь объяснить, с каких пор тебя так волнуют клиенты? Не нашёл этот свой посох — и даэдра с ним, не придут же за тобой головорезы? — Если бы головорезы, — прошипел Синий Призрак, — Талморец. Он забрал посох и пытался покончить со мной. Он знал, что приду именно я. Спесь в кои-то веки сошла с разрисованного лица лесного эльфа. — Талморец?.. — ахнул Синдус, — Ну ты и вляпался... "Я вляпался?!" Пусть клиент и упомянул Синод, Зуланкар был уверен, что сиродильские маги здесь не при чём. Всё это изначально задумал Талмор. Вообще всё. — Есть у тебя сбережения? Я б на твоём месте пока залёг на дно, — посоветовал босмер, проверив корень и протянув мешочек золота в оплату, — Тут даже наши черновересковые друзья не помогут. Пчёлы к шершням не лезут. Займись лучше своим Драконорождённым... Кстати, зачем он тебе всё-таки? Ты ещё и на Братство работаешь? Вор — куда ни шло, но убийца?.. "Это всё, что ты можешь, Зузу? Размахивать ножиком и прятаться в тени? Как жаль, что мамочки больше нет, какими бы глазами она взглянула на тебя теперь?" Прямо под ухом заклекотал ястреб, напоминая о себе и своём пустом желудке; Зуланкар убрал септимы в сумку и потянулся к миске с сырым мясом. — Напиши Бриньольфу, я не появлюсь до зимы, — выдохнул Синий Призрак и подбросил кусочек; ястреб тут же взмыл в воздух, ударив его крыльями, схватил угощение на лету и вернулся на жердь, довольно курлыкая. — А мальчишка? Сообщать о нём? — Я найду его, — он отошёл к окну, стараясь хромать не слишком заметно — спина всё ещё болела после вчерашнего, — Я найду Довакина, с вами или без вас. Синдус что-то запричитал под нос про Брина и Мерсера, но альтмер уже не пытался разобрать его слов. "Не притворяйся, Зузу, ты тоже подслушивал. Ты помнишь, что сказала гадалка. Драконий крик решит судьбу Доминиона". Драконий крик. Крик. Голос. Седобородые. Высокий Хротгар. Юрген. Прокравшись обратно в таверну, Зуланкар застал Лонкано в общей комнатке, смежной с обоими двуместными номерами, где остановились альтмеры. Юстициар уснул за доской пай-шо, так и не разработав победоносной стратегии — даже такой не-эксперт, как Зуко, по положению фишек понимал, что Айромар разобьёт его в три хода. Свеча почти растаяла, и Зуланкар украл её огонёк, переместив его к себе в ладонь. Рядом с подсвечником на столе осталась лежать книга, которую читал дядя. "Ты никогда прежде не подводил..." Высокий эльф пролистал страницы, не зная, что ищет. ...был захоронен в Устенгреве, что к северу от Морфала... Бриньольф всегда говорил, что Синий Призрак принёс Гильдии удачу. Он, из всех живущих. Когда он был удачлив? "Устенгрев. Где это? Что это за место?" Зуланкар нашёл гробницу на карте. Расположение не имело никакого смысла — ничего важного по пути, ничего, что могло бы привлечь Довакина. Соседние нордские храмы тоже ничем не выделялись: Фолгунтур, руины Оберег Ветра, руины Высоких Врат... ...там же хранится рог Призывателя Ветра, который запоёт лишь тогда, когда закончатся века молчания... "Ага-ага, и засуха прекратится, когда начнутся дожди, очень полезно". — Седобородые, как и все норды, чтят традиции. Они захотят испытать Довакина, отправив его к могиле их основателя, — раздался голос Айромара позади, и альтмер чуть не подпрыгнул от неожиданности; когда он уходил, дядя крепко спал и не должен был проснуться до рассвета. Зуланкар ещё на улице спрятал маску в сумку и стянул перчатки, но вид у него всё равно был подозрительный; однако Айромар не сказал ни слова об этом, так и стоя в дверях с шариком пламени в руке. — Они пошлют его посмотреть на кости? — В Устенгреве должна быть Стена Слов. Ты ведь видел такую в Лабиринтиане? Легко ли ты до неё добрался? Испытать Довакина. Принц ещё вчера рассказал дяде про шепчущую Стену Слов, исписанную иероглифами, которые они неоднокрактно встречали в катакомбах. Одно слово он слышал особенно четко — tiid, "время". Из этих стен Довакин может черпать силу. — Это как-то поможет одолеть Алдуина? — Каждый ту`ум может стать решающим в последней битве, — качнул головой Айромар и, погасив пламя, вернулся к ним в комнату. Зуланкар вновь взглянул на карту. У него всё равно не было альтернатив. "Значит, Устенгрев". Они выехали ещё до рассвета. Последняя горсть земли — и вот, вместо засохшего дерева, теперь распиленного и унесённого в лес (жрицы Кинарет критически запретили использовать его в качестве топлива), посреди центральной площади рос новый Златолист, ещё хрупкий и тонкий побег. Сокка не был садоводом, но копание в грязи стоило сияющей улыбки Юи. — Я и не думала, что кто-то всерьёз задумается о нашей беде, — сказала она, нежно касаясь первых крошечных листочков на ветках, — Не знаю, как выразить нашу благодарность. — Это было совсем не сложно, — сказала Катара, материализуя из эфира шар воды и поливая Златолист. — И мы заодно помогли воинам Кин, — подметил Аанг; он призвал ветер, аккуратно сметая к корням комья земли, рассыпавшиеся по тропинке. Сокка предпочёл не вспоминать, на какой ноте они расстались с воительницами, особенно с Суюки — их обмен боевыми навыками прошёл совсем не так, как он надеялся. Юи хотя бы не знает, что такое удар ногой с разворота. — До сих пор не могу поверить, что кто-то мог осквернить Святилище, кинжалом ворожей проткнуть кору, чтобы добыть сок... — целительница грустно вздохнула, — Стоило ведь только попросить, Кинарет никогда не отказывает в помощи. Она помогла мне самой. — Правда? — спросил Сокка, и Юи взглянула на него — глаза голубые, как летнее небо: — Мама умерла, рожая меня, и я сама была очень слаба. Ни один жрец не мог пообещать, что я выживу. Отец в отчаянии принёс меня к Великому Древу и молился от рассвета до заката, чтобы Кинарет смилостивилась над нами. Древо предложило ему плоды, из которых он сварил для меня отвар. Я выжила, а из косточек плодов взошёл Златолист. Потеряв его, я будто потеряла родного человека. "Так вот о чём говорила Суюки. Дерево и правда целебное". — Мне очень жаль, что так вышло... и что твоя мама не видит тебя сейчас, — Катара подошла к Юи и взяла её под локоть, — Мы знаем, каково это. — Мой наставник говорил, что никто не умирает навсегда. Что из могил растут цветы, — печально сказал Аанг. — Совсем как этот малыш, — Сокка указал на саженец, — И совсем как ты. Ты даришь другим спасение, как Кинарет однажды спасла тебя. Продолжаешь её дело. Мама бы гордилась тобой. Губы Юи расплылись в светлейшей из улыбок. — Спасибо вам. Не хотите ли заглянуть к нам вечером? Мы устроим в храме ужин в честь Златолиста... — Всегда рады помочь, — монах хотел сказать что-то ещё, но Сокка не мог позволить им задержаться в Вайтране, как бы он того ни хотел: — Мы были бы рады и зайти в гости, но нам пора идти. Нас ждут Седобородые. Мальчик расстроился, но, обменявшись с ним взглядом, согласно кивнул. — Тогда не буду задерживать вас. Да хранят вас ветра Кинарет, — Юи и Аанг поклонились друг другу, а затем нордка обменялась с Катарой рукопожатием. Последним прощаться подошёл Сокка. — Но мы ещё встретимся, — пообещал босмер, стараясь напоследок запомнить её. Сегодня Юи убрала белоснежные волосы назад в высокий хвост, оставив только пряди по бокам; на её смугловатой коже блестел загар и румянец — она тоже работала весь день, не брезгуя выдирать сорняки из почвы и помогать с посадкой Златолиста. Её руки казались слишком нежными для тяжелого труда, но Сокка знал, что она прежде исцеляла многих и исцелит ещё больше этими самыми руками. — Когда Довакин одолеет Пожирателя Мира? — спросила девушка, и эльф поймал себя на том, что неприлично долго смотрит на её улыбку. Неприлично долго смотрит на неё в принципе. — Может, немного пораньше, — усмехнулся босмер, отводя взгляд и замечая, что Аанг и Катара уже отошли в сторону, обсуждая Йоррваскр. — Тогда я буду ждать, — сказала Юи и вдруг сделала шаг к нему; Сокка не успел понять, как его обдало свежим запахом лаванды, как весь мир исчез за её белыми волосами, как её губы коснулись его щеки. Чудо длилось всего мгновение; жрица тут же отпрянула, ещё краснее, чем раньше, и с опаской подняла на него глаза, две маленькие голубые звезды. — Тогда мы поторопимся, — всё, что смог из себя выдавить Сокка, чувствуя, что улыбается, как дурак, но не способный ничего с собой поделать. Юи хихикнула и спешно зашагала к храму, смущённая не меньше него. Сокка проводил её взглядом; обернувшись, он даже не удивился, услышав дружный смех Аанга и Катары. Маленькие предатели. — Я же говорил, что вы ещё ничего не понимаете в любви? Может, он и не знал драконьего языка, не разбирался в магии и уступал Суюки в рукопашной схватке (с чем он всё-таки не был согласен: они практиковали удары после тяжелого дня, ночью, когда полагается спать, а не драться, поэтому эльф надеялся на реванш), но что Сокка понимал точно, так это то, что любовь — лучший дар.