Убей меня

Ненависть к нему наполняла меня на протяжении нескольких лет, и пламя ее с каждой секундой разгоралось все сильнее. Каждую ночь мне снится один и тот же сон, где он врывается в наш дом, убивает моих родных. Замечает меня, сжавшегося в старом деревянном шкафу, и, улыбаясь, шепчет: «Тебе повезло, малыш, я дарую тебе жизнь». Просыпаясь в холодном поту, я мучаюсь одним и тем же вопросом. Зачем ты подарил мне жизнь, лишив всего? Но, даже так, смыслом моего жалкого существования стала месть. Я убью тебя. Медленно. Буду отрубать конечности, заставлю страдать, лишу всего, что дорого. Буду мучить годами, пока моя ненависть не насытится, и я не вырву последние крохи жизни из твоего едва живого тела. Такие мысли кружат в моей голове и сейчас. Ненавижу его. Его пухлые, вечно ухмыляющиеся губы, взгляд, разящий превосходством и силой, даже его позу, наполненную надменностью. Он уже давно поставил себя на пьедестал бога, а я пытаюсь убить этого самозваного короля. Мне понадобилось почти тридцать лет, чтобы подобраться к нему. Тридцать лет, наполненных убийствами, ненавистью ко всему живому, к нему. Я убивал бандитов и невинных людей, чтобы наполнить свое сердце холодом. Я тренировал свое тело, чтобы заточить его лишь для смертной казни. Я не оставил себе ничего, кроме мести. Теперь мои руки слегка дрожали в предвкушении. Я подобрался к нему, осталось только пронзить сердце врага своим холодным мечом. Даже мысли в голове зудели и подталкивали скорее добраться до этого ублюдка.  — Я думал, новобранцев встречает глава гильдии? — пытаясь сдержать дрожь в голосе, сделать его более наивным, задаю мучавший меня вопрос.  — Обычно да, но сейчас он занят. Однако ты успешно справился с испытанием, и теперь я приму тебя в гильдию, — измученным голосом отвечает пешка. Нет, так не интересно. Я хочу лично увидеть его лицо. Какие эмоции на нём отразятся? Узнает ли он меня? Я слишком сильно хочу запечатлеть этот момент в своем сознании.  — Просто я всегда им восхищался и хотел увидеть хоть одним глазком. Он с детства был моим героем, — возможно, знай незнакомец мой настоящий возраст, не поверил бы ни единому слову, но магия замедляет старение: на четвертом десятке я выгляжу, как двадцатилетний юноша с прекрасными чертами лица и наивными, янтарными глазами.  — Думаю, ты его еще встретишь, тем более, если восхищаешься. Просто сейчас не лучшее время. Что значит не лучшее время? И причем тут мое восхищение? Разве оно не должно польстить его самолюбию? Не говорите, что этот подонок уже сдох! Я единственный, кто может его убить!  — О! Не знаю, повезло ли тебе, решишь сам. Гадриэль! У нас новобранец, твой почитатель, можешь его поприветствовать? — голос помощника становится пустым и наполненным печалью, а взгляд перемещается мне за спину. Наконец-то я увижу его! Но что-то здесь не так. Лицо старика окрашивает гримаса боли. Он словно видит собственный труп. Оборачиваюсь и вздрагиваю. Он стоит прямо за моей спиной, но почему я не почувствовал его присутствия? Неужели настолько поддался эмоциям, что забыл об осторожности? Направляю всю энергию на органы чувств и снова ничего. Мерзкий холодок пробегает по спине, когда я понимаю, в чем дело. Передо мной стоит другой человек. Нет, не так. Это все тот же убийца, уничтоживший мою семью, тот, которого я ненавижу и хочу убить. Но в тоже время не он. Вместо взрослого мужчины в выглаженных одеяниях и с идеальной осанкой, передо мной стоит подросток. Когда-то могучее тело словно ссохлось и уменьшилось, спина ссутулилась, из-за нее, словно крылья, выглядывают острые лопатки. Помятое черное одеяние, перепачканное кровью и несущее за собой запах вина. Белые, словно обмазанные мукой, руки с выступающими костяшками дрожат, но не от страха передо мной. Подняв взгляд к когда-то мужественному и красивому лицу, я в очередной раз вздрагиваю. Пухлые губы покрылись трещинами и потеряли свой розовый оттенок, стали практически синими. Огромные мешки под глазами — единственное яркое пятно на обескровленном лице. Но пугает не это, а взгляд. Я видел много людей со сломанными жизнями, потерявшими цель и лишившимися самого смысла существования. Ни у одного из них не было такого, настолько пустого взгляда. Даже не так — из серых, когда-то насмешливых глаз потоком льется боль. Такая, что я непроизвольно отступаю на несколько шагов. Я встречал мертвецов, чьи тела захватили демоны, ожившие трупы с единственной целью — убить все живое, попадающееся на пути. Но он другой. Не знаю, что произошло, пока я оттачивал навыки убийства, но одно ясно точно. Он уже мертв. Я чувствую едва заметный пульс, вижу, как глава гильдии неторопливо делает шаг ко мне, почти грациозно, словно еще жив, но кто-то уже успел уничтожить его душу. Состояние мужчины — не моя заслуга. Я должен чувствовать раздражение, но, наблюдая за ним, почему-то ощущаю, как мое сердце сжимается от боли.  — Добро пожаловать в гильдию, — не голос — шепот — доносится до моих ушей. Еле ощутимый, но невероятно холодный, меня будто заперли в склепе, а приветствие слышится из-под надгробной плиты. По-доброму, но от этого только хуже. Не поднимая на меня взгляда, он проходит мимо и, взяв несколько бутылок вина из-за прилавка таверны, направляется обратно в темноту по узкому коридору пещеры. Я молча провожаю чужую спину взглядом, пытаясь разобраться в наполнявших меня чувствах.  — Что с ним случилось? — голос дрожит от холода, что до сих пор волнами бьется в моем теле.  — Ничего. Просто однажды утром он проснулся таким. Я пытался спросить, в чем дело, расшевелить, но ничего не помогает. Сожалею, что тебе пришлось увидеть его в таком состоянии. Рука старика опускается мне на плечо, а после он неторопливо уходит. Я же опускаюсь за один из столов. В голове ураган. Ненависть, что копилась годами, улетучивается в один миг. Это неправильно! Он должен быть надменным ублюдком, бороться за жизнь, в страхе мучиться перед лицом собственной смерти. Но, что бы я ни сделал, это не принесет ему большей боли, чем та, что мужчина чувствует сейчас. Кто это сделал? Что у тебя отняли? Ты потерял свою любовь? Смешно! Я знаю, ты не сможешь любить никого больше себя самого. Нет, я не убью тебя, пока ты снова не вернешься, не почувствуешь всю прелесть жизни, и только тогда лишу тебя ее. Собрав в себе силы, направляюсь за тонкой дрожащей фигурой. Незаметно пробираюсь в его комнату и, скрывшись в тени, наблюдаю. Я узнаю, что с тобой произошло. По моему телу снова и снова пробегает волна холодных мурашек. Почти прозрачная фигура сидит на кровати, а потухшие глаза изучают бутылку допитого вина. Все тем же взглядом, которым еще несколько минут назад он смотрел на меня. Темное стекло выскальзывает из дрожащих рук, он вздрагивает и, бросив взгляд на осколки, встает с кровати, идет босыми ногами по стеклу, подходит к зеркалу. Я вижу, как один из осколков впивается в его стопу, как из раны начинает сочиться кровь, пачкая каменный пол. Сердце замирает от увиденного. Я найду ублюдка, который сделал тебя таким, и убью, а после убью тебя. Мысль не успевает закрепиться в сознании. Гадриэль, сбросив с себя одеяние, впивается взглядом в собственное отражение. На тонких, покрытых шрамами запястьях видна запекшаяся кровь и раны, что начали гноиться. Все тело покрывают мелкие ссадины, словно кто-то пытал мужчину, оставляя маленькие порезы от ножа. Но хуже всего не это, а гнойная, кровавая рана, разрывающая грудную клетку в районе сердца. Такие раны бывают, если ножевое ранение еще больше разорвать, будто пытаясь проникнуть под кожу пальцами. Каждая из ран свежая. Неужели в гильдии есть кто-то, кто желает смерти главы? Стоит узнать у его правой руки больше, прежде чем предпринимать какие-то действия. Напрягаюсь, когда он берет в руки тонкий кинжал. Заметил? Но для чего тогда этот спектакль с раздеванием? Или ты решил показать мне, что уже и так страдаешь, а в моей мести нет смысла? Это могло быть правдой, если бы я не видел его взгляд в отражении. Все же собираю энергию в руке, чтобы оттолкнуть его, если решится напасть. Эта маленькая заминка отвлекает меня, и, бросив очередной взгляд на худую дрожащую фигуру, замечаю, как кинжал, зажатый в тонких пальцах, скользит по узкой шее. Алый поток вырывается из горла, пачкая зеркало.  — По-че-му я? Кха… По-че-му ты не да-ешь м-м-не умер-р-еть! За-бе-рите у-уже ме-н-ня! — клинок выскальзывает из рук, а обессиленные пальцы ударяют по зеркалу, разбивая его и осыпая Гадриэля множеством осколков. Одеяние липнет к телу от холодного пота, страх комом застревает в горле. Что ты наделал?! Выскакиваю из своего укрытия, подхватывая легкое, но холодное тело. Кровь до сих пор хлещет из раны, но я чувствую едва слышный пульс. Поднимаю бездыханное тело, опускаю на кровать, накидывая на худой скелет, обтянутый кожей, покрывало, и пытаюсь остановить кровь. Что делать? Если позову на помощь, все узнают, что я сюда забрался, да и себя поставлю под подозрение. Но если нет, этот… Этот уродец может умереть! Не могу допустить такого, это я должен забрать твою жизнь!  — Помогите! Срочно нужна помощь! — высунувшись из двери и крикнув в пустоту, снова возвращаюсь к Гадриэлю. Спустя пару минут в комнату забегает Роглел — правая рука главы гильдии.  — Что случилось? — окидывая всю комнату взглядом, он хватается за меч.  — Уберите меч, мне нужна помощь! Позовите лекаря! Срочно! — пытаясь влить в умирающее тело энергию, шиплю на старика.  — Это ты сделал?  — Нет. Он сам. — едва слышно заканчиваю фразу, но старик приходит в себя и срывается за лекарем. Забрасываю жалкие попытки влить в тело энергию, он просто не принимает ее. Принимаюсь за обработку старых ран. Какого черта этот ублюдок творит! Что такого с ним произошло, что теперь он разрывает свое тело на части собственными руками? Я дрожу, а пальцы не слушаются, мешая нанести на порезы мазь. Спустя целую вечность в комнату вбегают Роглел с лекарем. Меня отпихивают от окровавленного тела и, сняв все повязки, начинают обрабатывать заново. Замечаю, что высокая фигура так же пытается влить в Гадриэля крохи энергии. — Бесполезно, он не принимает. — Что произошло? — Вы это у меня спрашиваете? Я хотел поговорить с ним, но вместо этого увидел, как он собственными руками перерезал горло! Какого черта у вас тут происходит? Как вы могли не заметить, что глава вашей гильдии пытается себя убить! Судя по ранам, это не первая его попытка. Объясните, как можно было не заметить огромную дыру в его грудной клетке? — В последнее время он не подпускает к себе никого и постоянно запирается в своей комнате. Эгдрок, он говорит правду? — Разрез на шее свежий, но парень прав. Рана в груди куда хуже и нанесена давно. К тому же, ее словно специально разрывали пальцами, чтобы не дать затянутся. Думаю, глава сделал это сам. — Бред! Зачем ему убивать себя, да еще таким ужасным способом? Почему он не обратился за помощью? — Не знаю зачем, и все же не уверен, сам он это сделал или ему помогли. Но Арлетт точно не причастен. Ране на груди несколько недель, к тому же, есть раны на запястьях, все тело в ссадинах и затянувшихся рубцах. Скорее от кинжала или меча, но их слишком много. Я не первый год слежу за состоянием Гадриэля и часто лечил его после сражений, но у него никогда не оставалось столько травм. Арлетт присоединился к гильдии только неделю назад, ему повезло заметить это раньше нас. Но меня пугает не это. — Что может быть хуже этого? — Если Гадриэля пытали, то почему не убили? Не проще ли просто избавиться? — К чему ты ведешь? — К тому, что он сделал это сам. Позови мага из коллегии, мне это не нравится. — Что именно? Можешь объяснить нормально?! — Даже с силой Гадриэля выжить при таких ранениях невозможно. — Но он ведь жив? Сейчас с ним все хорошо? — Да, его состояние стабильно. Он проспит несколько дней, позови мага из коллегии. — Хорошо, я отправлю гонца, присматривайте за ним. А с тобой я поговорю потом. — Роглел бросает на меня мутный взгляд и выскакивает из комнаты. — Что ты делал в его комнате? Ты ведь знаешь, что входить сюда запрещено, если у тебя нет разрешения. — Знаю. Когда он меня встретил, я почувствовал запах крови. Сам не знаю, почему пошел, потом испугался и спрятался. Я не думал, что он полоснет себя кинжалом! Вы мне не верите? — сейчас нет сил делать наивное детское лицо. Я все еще дрожу, а перед глазами стоит картина, как Гадриэль вспарывает собственное горло. Тошнота заполняет тело, меня выворачивает на покрытый стеклом каменный пол. — Я знаю, что это не ты. Надеюсь, ты и правда не при чем. Иди, отдохни, ему сейчас нужен покой, да и тебе тоже. Киваю и направляюсь к выходу из комнаты, но, не удержавшись, бросаю взгляд на одиноко лежащую фигуру. Волна холодных мурашек пробегает по телу. Если бы я не видел все своими глазами, подумал бы, что его пытали. Почему он решил покинуть этот мир? Ублюдок, уничтоживший мою семью, никогда бы этого не сделал. И Роглел сказал, что он такой только несколько недель. Я не верю, что он сам пошел на это. Его кто-то подтолкнул, и я обязательно узнаю кто. Покидаем комнату: Эгдрок направляется к заместителю, а я в общее крыло. Но, сколько бы я не ворочался на жесткой кровати, сон так и не шел, а голова гудела от звенящих мыслей.