Убей меня

Прощаюсь с Ансиэлем, но душу все больше сковывает смятением и страхом. Он пробирается в самое сердце и тревожит мысли. Мне остается только надеяться, что Бал защитит Тему. Прислушается ко мне и выручит меня в очередной раз. Разделяемся с прибывшими в лагерь эльфами, и я направляюсь в Иргат в очередной раз проходя сквозь тень. С каждым разом прохождение через нее дается все тяжелее. В голове все смешивается и разорвать связь с полыхающими во мне сомнениями становится невыносимо. Сил на прохождение становится все меньше и, с трудом вырвавшись, меня выбрасывает из тени на окраине города. Улицы все так же бушуют, переполненные торговцами, но этот шум мешает. Не дает сконцентрироваться и только тревожит старые раны. Таким я помню город, когда только прибыл в него. Стоило подростком пройтись по этим шумным улочкам, и они вышвыривали меня. Словно я лишний, мусор, на пути вечно бегущего города. Мне потребовалось несколько лет, чтобы свыкнутся с его ритмом, стать частью этой громадной машины и с таким же презрением в глазах смотреть в новые лица. Но сейчас все ощущалось иначе, меня не пытались выбросить, нет. Меня предали и зловонье лжи витало в воздухе, заползая в легкие. Пробегаю несколько палаток и несусь к собственной резиденции. Стражники замечают меня и отдают указания донести на меня Барнарду. Но сейчас меня это не волнует. Даже если решатся напасть в открытую, я не сбегу. У меня появилась надежда, а вместе с ней и призрачная цель, которую мне хотелось защитить. Наивные глаза и нежные руки, что неспособны причинить боль никому, кроме себя. Хочется стать тем, кто вопреки всему зажжет в потухшем взгляде любовь к жизни. Залетаю в главные ворота и нахожу управляющего. — Баллатон здесь? Где парень, что прибыл со мной? Слуга пугается моего напора, но быстро берет себя в руки. — Господин вернулся. Вчера прибыла стража короля, они забрали Гадри… Юношу, что прибыл с вами. Баллатон ушел узнавать в чем дело, но, когда он прибыл во дворец …юного господина уже не было, его выкрал из темницы некто по имени Роглел Уриан. Господин Баллатон просил передать вам, что направился вслед за сбежавшими, надеясь перехватить их и привести в убежище. Господин Баллатон сказал вы знаете, где встретиться. — Спасибо, можешь идти, удвойте охрану в поместье. Не пускайте сюда никого. — Да, господин, — слуга кланяется и уходит. Даю себе несколько минут перерыва, чтобы разобраться в творящемся безумии. Если за Гадриэлем пришли вчера, значит, мое отправление на границу было действительно неслучайным. И Барнард решил пожертвовать мной ради прибыльного союза с Верховным Королем. Оставаться надолго в городе будет небезопасно. Но где их искать? Бал не сказал ни слова о том, куда направился. Прошло не так много времени, они явно еще в пути. Надо найти их до того, как до них доберется Анцелум. Найти, прижать к себе и больше не отпускать. Уверен, Тема сейчас напуган и наверняка снова плачет. Сердце сдавливает болью от представленной картины. Надо вернуть малыша. Но все усложнилось с появлением Роглела и Бал не оставил подсказки, куда они направились. Благо, из-за нестабильного положения на материке, единственный вариант, куда Роглел мог увести Гадриэля, это пустынные земли. Будь я на их месте, не стал бы идти торговыми дорогами, только околицами, пережидая в небольших деревнях. И на пути к Биграфу я знал такую деревню. Маленькую, тихую, живущую своей жизнью и не признающую чужаков. Клуат. Деревня, в которой я родился и место, где лишился всего. Судьба жестока, раз заставляет меня возвращаться туда. Привожу дыхание в норму от нахлынувших воспоминаний. Руки дрожат и узор заклятья невнятный и вибрирующий в воздухе. Войти в тень получается не сразу, организм устал от постоянных перемещений, а энергии в нем осталось на самом донышке. Тень, в которую я вхожу, неустойчива. В иллюзорном мире все сходит с ума, образы сменяют друг друга с такой скоростью, что я не могу разобрать ни один из них. Фантомы смотрят на меня враждебно, пытаясь напасть и оторвать кусок живой плоти. Уклоняюсь от летящей в меня стрелы и пытаюсь привести мысли в норму, но чем больше стараюсь, тем сильнее все путается. Впервые за долгие годы моя тень так неустойчива. Отскакиваю от занесенного надо мной клинка, представляя давно забытые образы Клуата, но они не слушаются, растворяются прежде, чем я успеваю за них ухватиться. Еще одна попытка и снова неудачная, а очередная стрела пробивает плечо. Пытаюсь отвлечься, вспоминая Тему, его недоверчивый взгляд и надежду, что изредка скользит в полных боли глазах. И это помогает, образы выравниваются, и малыш вытягивает меня из тени на окраине Клуата. Но стоит выбраться и я понимаю, что худшее еще в впереди. Вся деревня объята огнем, вонь горелого мяса пропитала воздух. Обезображенные трупы мужчин, женщин и детей, брошенные, валяются на улице. И от одного этого вида сознание плывет от потери энергии и нет сил разобрать, что реально, а что давно забытые и захороненные воспоминания. Глаза наполняются слезами от гари и дыма, из рассеченного плеча течет кровь, но я не чувствую боли. Перехватываю рукой, пытаюсь остановить кровотечение, но продолжаю всматриваться в побоище, развернувшееся перед моими глазами. И во всем этом безумии я замечаю худую фигуру, стоящую в центре улочки. В знакомом силуэте проглядывают давно забытые черты, но я не слушаю ничего, несусь навстречу к залитому кровью человеку. — Тема! — тихий голос дрожит, но парень замечает меня и поворачивается. Но вместо такого родного взгляда, меня обливает волной холода и ненависти. Равнодушный и переполненный эгоизмом, на меня смотрит Гадриэль. Выхватываю меч, но не успеваю встать в стойку, меня отбрасывает потоком энергии. — Я ведь дал тебе шанс, почему ты не живешь? Ради чего ищешь смерти? Неужели она так притягательна для тебя? Гадриэль подлетает ко мне. Удар в солнечное сплетение, и я падаю на землю. Гадриэль наступает на грудную клетку, выбивая из нее остатки воздуха. Давит, пока треск огня не заглушает хруст моих ребер. Собираю силы, но возвышающаяся надо мной фигура опережает, ломает пальцы, что еще секунду назад чертили в воздухе заклинания. И я ломаюсь. Годы ненависти, тренировок и стремления отомстить рушатся под напором ужасающей силы Гадриэля. Неужели я был настолько наивен? Решил, что смогу убить этого демона? Теперь я понимаю, почему Анцелум отправил гвардейцев за Гадриэлем. Ему нет равных в этом мире и, если он пожелает, уничтожит его взмахом руки. — Почему не нашел себе никчемную крестьянку и не нарожал таких же выродков, как твой отец? Или ты возомнил, что твое имя что-то значит в этом мире? Запомни хорошенько, таких, как ты, ничего не ждет. Ты должен быть благодарен, что я позволил тебе продлить твое жалкое существование. Ярость наполняет вены, но тут же растворяется, стоит заглянуть в пылающие глаза Гадриэля. Его взгляд подчиняет и не дает вырваться из оков, что шипами врезаются в тело. — Я убью тебя! — шиплю под натиском плещущейся во мне ненависти. Голова словно в тумане. Чувствую, что-то не так, но нет сил зацепиться за эту нить. Поддаюсь на явные провокации и не могу выбраться из этого пожирающего сознание круга. — Убьешь? Ну давай! Гадриэль рывком поднимает меня на ноги и, вложив клинок в руку, подносит к своему горлу. Но стоит увидеть тонкое лезвие у изящной шеи, и я вспоминаю. Как эти длинные пальцы уже разрезали горло, как кровь потоком вырывалась наружу, а глаза, смотрящие на свое отражение, молили о свободе для души. — Трус! Каким был, таким и остался. Ты не сможешь никого спасти, пока сам жаждешь спасения. Цепляешься за свою жизнь, хотя она не стоит и одного медяка. Думаешь, ты изменился? Нет, ты был рожден слугой и слугой остался. В твоем взгляде нет силы, только страх и сомнения. Жалкое подобие человека. Гадриэль отбрасывает меня на влажную от крови землю, и я падаю в эту лужу грязи, не в силах больше подняться. Но не из-за отсутствия сил или энергии, нет, меня разгромили. Несколько слов, брошенных Гадриэлем и я понимаю, настолько жалок, как смешны мои поступки. На что я надеялся, когда отправился в Хал? Что смогу победить его силой тени? Она едва ли не сожрала меня сегодня, а он, словно божество. Сколько бы не прошло времени, я не в силах дотянутся до него. Не смогу коснутся даже его руки, если он сам того не пожелает. Вглядываюсь в небо, но дым пожарища затмевает солнце. Как я не вижу ничего в ясном дневном небе, так и мой путь лишен смысла. Я зацепился за призрачную надежду, возомнил себя сильным. Возгордился и решил, что мне по силам спасти Тему. Но кто я теперь? Разве такой, как я, действительно достоин жизни? Если бы не мой эгоизм и чувство собственного превосходства над потерянным, переполненным болью человечком, разве я пошел бы его спасть? Нет, сбежал бы. Бросил или убил. Сознание уплывает, и я отворачиваю глаза от серого неба. Но стоит повернуть голову, и я вижу перед собой лицо старика. Но в потускневшем взгляде я все же узнаю знакомый оттенок. В мертвых глазах запечатан страх. Не собственной смерти, а страх родителя, когда бандиты убивают его дитя. — Спаси его! — кричит мне мертвый Роглел Уриан, правая рука Гадриэля. Человек, что вопреки Верховному Королю, ринулся на спасение Темы. Но Темы ли? Сознание уплывает окончательно, и я погружаюсь в темноту.