Часть 1
26 сентября 2020 г. в 23:46
Сентинель, жемчужина Хаммерфелла, мирно дремал под сиянием Массера и Секунды; словно сошедший с картин альтмерских художников, нежился он под светом звезд, обласканный морем. Как о прекрасном изумруде в королевской короне думал о нем уже немолодой Гасан, и ярче всех в царском венце сияла его дочь — его драгоценная, его нежная Азхар.
Сияли в ночи городские фонари, напоминая ему о золотых серьгах, что носили благородные дамы, а ей — о душах павших, что так и не нашли покоя; шум прибоя виделся ему песней, ей — шепотом алчных даэдра, их дом был для Гасана крепостью, для Азхар — тюрьмой.
Старый редгард погасил свечи в своей комнате и уже готовился было отойти ко сну, но через арку увидел, что из-под двери в покои его дочери на каменный пол льется свет, и повелел служанке напомнить ей, что час поздний; Джамила, седая и сгорбленная, повиновалась, и мгновение спустя Гасан удовлетворенно кивнул, когда дом полностью погрузился во тьму.
Азхар, прекрасная Азхар, одетая в шелка, бархат и золото, беззвучно плакала в своих покоях оттого, что все в ее жизни принадлежит отцу — даже ночная прохлада. В печали свои погруженная, она лежала на кровати и не ведала, что за окном ее наблюдала высокая фигура в темном плаще, и в руках ее были бумага и кусочек угля.
Таинственный незнакомец недовольно цокнул языком, когда редгардка исчезла из поля его зрения, сложил незаконченный рисунок и исчез, скрывшись в зарослях акаций; он покинул территорию поместья так же легко, как и пробрался на нее, и призраком полетел прочь от центра города, туда, где каменные мостовые сменялись грязью, а гордость и благородный нрав — похотью и гневом.
За его спиной исчезла площадь, исчезли кварталы лавочников. Дорога постепенно пошла вниз, ведя человека к морю; закричали чайки, забилась соленая вода, и некто ступил на деревянный причал, у которого стояло «Благословение Кенарти» — монструозное судно, что десятилетиями служило ему и его команде домом.
Ветер дул ему в спину, подталкивая навстречу кораблю, словно тот был ревнивой девой; на борту его уже ждали. Угрюмый каджит, задумчиво пивший пиво из большой кружки, почтительно кивнул новоприбывшему, но фигура, не обратив на него внимания, скрылась в каюте капитана.
Когда дверь за его спиной закрылась, он вытащил из-под плаща незаконченный рисунок и развернул его и с лишь одной ему ведомой тоской посмотрел на него; через несколько мгновений набросок был надежно спрятан в шкаф, в стопку таких же, и фигура, не снимая плаща, уселась за стол, замерев в ожидании.
С наступлением утра в дверь постучали, и в каюту скользнул бретонец приятной наружности.
Он хотел было учтиво поклониться, как требовало воспитание, но фигура в плаще оборвала его жестом. Бретонец коротко улыбнулся.
— Хорошие новости, капитан! Я обо всем договорился. Это вышло немного дороже, чем я ожидал, но в целом все прошло гладко. — Он явно был доволен собой. — Пара сотен золотых, и управляющий, скажем так, случайно не заметит других кандидатов на должность.
Фигура молча кивнула, постукивая пальцем по столу.
— Я же говорил, что все будет в порядке. Марселан Ладро никогда не ошибается, — бретонец гордо усмехнулся. — Скоро я влезу в поместье и смогу проследить, что же у них там такое происходит. Винсента я уже предупредил. Ха! Ради такого он даже свое смазливое личико в грязи перемазал.
Некто в плаще коротко улыбнулся краем рта. Марселан прищурился.
— Быть может, ты скажешь, на кой тебе эта девка, а, Химера?
Лицо капитана не поменялось, а ответом бретонцу стал кинжал, лезвие которого просвистело прямо около его уха. Тот лишь засмеялся, запрокинув голову.
— Ладно, ты не доверяешь мне, но вы пересекли все моря от Ауридона до Вварденфелла; вы убивали и грабили, а ты, вместо того, чтобы в кои-то веки открыться своей команде, все так же строишь из себя недотрогу. Надутая твоя эльфийская порода рано или поздно выйдет тебе боком.
Ответа не последовало, как, впрочем, и всегда.