Королева отверженных

      Прошла неделя, и ровно в четыре часа дня Марселан, освобожденный, наконец, от обязанностей личного слуги Азхар, сидел в комнате для собраний присяжных. Сейчас она была пуста, и неспроста — сам король Джафира’джад решал судьбу Гасана, и в подобных случаях судил он всегда один.       Об упорстве короля ходили практически легенды. Раньше бретонец думал, что Лланел Гилво упрям, как осел, но нет — владыка Хаммерфелла обскакал его и оставил далеко позади.       Марселан зевал. Он попросился сходить на суд вместо Винсента, поскольку злосчастное поместье уже встало ему поперек горла, и ему хотелось выбраться из него, заняться чем-то иным, но все же подслушивание пламенных речей короля о верности своей стране было сомнительным удовольствием. Тем более, что он распинался уже полчаса… Бретонец не понимал, что это — личная хотелка Джафира’джада или узаконенная процедура, но ему было плевать.  — Обвинение будет представлять капитан королевской стражи, Лланел Гилво, — раскатистый голос владыки Хаммерфелла эхом прокатился по залу, он впивался в кожу и в самые недры души каждого, кто его слышал, — Защиту — королевский адвокат, Дакия Ласфари.  — Ну наконец-то ты перестал трындеть и перешел к делу, — буркнул про себя Марселан.  — Слово обвинению.  — Гасан ди-Дарри обвиняется в измене короне и взяточничестве, — начал данмер. — Страже в руки попали его письма, указывающие на его связь с Империей, а также…  — Я в Хаммерфелл даже ничего не привез!  — Однако активно желал, — ответил ему вместо данмера король. — Отчего так смотришь на меня, Гасан? Мне ждать, пока ты закупишься этой злосчастной травой и привезешь ее сюда? Вместе с горсткой имперских прохвостов.  — Твое Высочество, позволишь мне продолжить?  — Да, капитан Гилво, продолжай.  — Так же доказана связь Гасана ди-Дарри с Шамараном ра-Каллагаром, Диршаном и Ашераном ат-Павиа.  — Ладно Диршан и Шамаран, но Ашеран? — король на мгновение замолчал. — Я был о тебе более высокого мнения.  — Твое Высочество, позволишь…  — Позволяю.  — Ашеран ат-Павиа не принимал взяток. Наоборот, он пригрозил, что, если Гасан еще раз отошлет золото советникам, он сообщит об этом в стражу.  — Почему не сообщил сразу? Ашеран?  — Я не был уверен, что Гасан действительно дает взятки. Я не силен в финансовых и юридических тонкостях, — сказал незнакомый голос. — Я решил просто ему пригрозить. Если Гасан действительно делал что-то противозаконное, он бы занервничал. Если нет — просто решил, что я дурак.       Кто-то вздохнул. Вероятнее всего, король.  — Хорошо. Что скажет защита? — бросил Джафира’джад.  — Мы знаем Гасана ди-Дарри как честного купца, сделавшего себе состояние тяжелым трудом, — заговорила какая-то женщина; судя по всему, это и была Дакия. — Мы знаем, что он родился и вырос в семье среднего достатка, и не мог не видеть и не мог не сочувствовать происходящему в Хаммерфелле. Твое Высочество, не гневайся, но нам стоит признать — благосостояние твоих подданных медленно, но верно, снижается. Господин Гасан был в отчаянии и не знал, как еще повлиять на Твою Светлость.  — Разве это оправдывает дачу взятки?  — Нет, Твое Высочество. Но это объясняет, почему он поступил именно так.       Воцарилось недолгое молчание. Кто-то постукивал пальцем по столу.  — Диршан, — коротко бросил король.  — Да, мой король?  — По соглашению между тобой и Гасаном ты должен был постоянно напоминать мне про его дочь, Азхар. Так почему же ты этого не делал?       Кто-то бешено засопел. Марселан усмехнулся — кажется, это сделал Гасан.  — Мой король, я не хотел беспокоить Твою Светлость такими мелочами, как желания внезапно разбогатевшего купца…  — Внезапно?! — взбешенно крикнул Гасан. — Я пятнадцать лет работал, чтобы стать Венценосцем!  — Титул можно купить, а вот манеры и происхождение — нет, — холодно отрезал Диршан.  — То есть, ты просто брал деньги? — резюмировал король.  — Да, Твоя Светлость, это так. Я понимал, что Гасан все равно ничего не добьется — что со мной, что без меня. Его дочь, пусть и наполовину принадлежит к роду ат-Павиа, все так же остается безродной девкой, которая никому не нужна.       «Боги, как хорошо, что я родился у прачки в Даггерфолле, а не среди вот этих», — подумал Марселан.  — Шамаран? — после недолгого молчания так же бросил король.  — Мне нечего добавить, — ответили ему. — Диршан сказал все, что нужно.  — Вот как… Что ж…       В зале суда вновь воцарилась тишина; все присутствующие молчали, и вместо слов короля по залу эхом прокатывалось чье-то шумное дыхание.  — Твоя Светлость, позволь…  — Позволяю, капитан.  — Господа Диршан ат-Павиа и Шамаран ра-Калагар виноваты перед тобой не меньше, чем Гасан. — Истину говоришь, Лланел.  — Что?! — кажется, это был Диршан. — В чем мы виноваты?!  — Вы обманом получили внушительную сумму. Если бы вы, господа, выполняли свой уговор, то с точки зрения обвинения ваши действия можно было бы классифицировать как получение взятки, но вы этого не делали, а значит, это просто-напросто грабеж.       Оба редгарда задохнулись от возмущения.  — О том и речь! — подала голос Дакия. — Господин ди-Дарри был не просто доведен до отчаяния, он был еще и обманут твоими, мой король, советниками. Разве не заслуживает он снисхождения?  — Твое Высочество, — возмущенно бросил мужской голос, и Марселан не понял, кто это — Диршан или Шамаран, — как можем мы быть грабителями, если мы не отнимали у Гасана ничего насильно? Да, мы брали деньги. Да, мы потешались над его слепой верой в то, что он может поменять твое мнение. Но мы не сделали ничего из того, что он просил! Мы уберегли тебя от…  — …к тому же, указом Его Светлости от третьего числа Руки Дождя непредоставление королю сведений о бедствиях жителей Хаммерфелла советниками и региональными наместниками карается штрафом до сорока тысяч золотых или тюремным заключением до двух лет, — сухо ответил данмер. — Что касается грабежа: Гасан перечислял суммы не лично вам, а на счет Его Светлости, так что формально ограбили вы не господина ди-Дарри, а самого короля.       Марселан улыбнулся. Будет весело, если на виселице окажутся все трое — и дававший взятки Гасан, и плевавшие на его существование Диршан и Шамаран.       Туда им и дорога. Всем троим.  — Да о каком тюремном заключении идет речь, если…  — Довольно, — по залу прокатился громкий, зычный голос короля. — Замолчите все.       Все присутствующие повиновались, лишь легкое постукивание чего-то пальца по столу нарушало звенящую тишину.  — Если быть честным перед тобой, Гасан, то я думал, что ты банально хочешь стать регентом, — задумчиво протянул король. — Ты говорил, что народ Хаммерфелла бедствует.  — Да, Твое Высочество, — устало вздохнул Гасан. — Связи с Империей всегда были важны для Хаммерфелла. Особенно с Анвилом и Золотым Берегом.  — Империя бросила нас в Великой Войне.  — Да. И скоро стукнет шестьдесят лет, как она кончилась.       Кто-то фыркнул. Марселан готов был поклясться, что король просверлил Гасана взглядом.  — Так в чем бедствие-то?  — Приграничные города, жившие за счет торговых путей из Коловии в Хаммерфелл, вымирают. Люди теряют заработок, и куда они идут? Между городами простирается необъятный Алик’р, и простому лавочнику или ремесленнику не так-то просто его пересечь… Так что они уезжают в ту самую Империю.  — Если бы это было так, то Рихад бы опустел.  — Он не опустеет, потому что это крупный город. А вот поселения поменьше вымирают.  — Откуда знаешь?  — Сначала на это жаловались мои караванщики, которые везли сырье из Валенвуда. Потом я увидел это сам.  — Да что может понимать этот простолюдин в управлении страной? — кто-то из редгардов усмехнулся. Судя по всему, это был Диршан, которому не давало покоя происхождение Гасана.  — Протестую, Твое Высочество, — голос Дакии заледенел. — Мой подзащитный не имеет благородного за спиной, однако свой титул он получил долгим и кропотливым трудом, так что господин ат-Павиа должен обращаться к нему соответствующе.  — Протест принят.  — Этот урод убил мою сестру!  — Которую ты, считай, сам ему и сбагрил, — холодно бросил Ашеран. Его сухой, безэмоциональный голос впивался в сознание.  — Капитан? — вопросительно бросил король.  — Гасан ди-Дарри действительно признался в ненамеренном убийстве своей жены, Шарафы ат-Павиа.  — Да я женился только для того, чтобы вы, уроды, наконец-то перестали мешать меня с верблюжьим навозом при встрече!  — К сожалению, этот уродец будет обливать тебя помоями по любому поводу, — вмешался в разговор Ашеран. — Жаль, что ты понял это только сейчас.  — Ты! Ты же брат мне. Почему ты защищаешь его?  — Не брат ты мне, гнида.  — Тишина в зале! — король повысил голос и устало вздохнул. — Значит, ты, Гасан, строил торговые отношения с предательницей-Империей, давал взятки, убил свою жену, попытался убить свою дочь…  — Твоя Светлость, позволь… — произнес женский голос.  — Да, говори, Дакия.  — Господин Гасан был поставлен в невозможное положение. Он не мог не общаться с Империей, поскольку закупает сырье для производства шелка в Валенвуде.  — И каким образом это заставляет его пытаться ввозить багрянницу на территорию Хаммерфелла?  — Твоя Светлость, разве можно винить твоего верного слугу в том, что он желает добра своей стране? Я навела справки. Багрянница — ценное лекарственное растение, которое позволяет лечить нервные заболевания.  — Нервные заболевания? — король усмехнулся. — Это ж какие?  — Как мне объяснил главный целитель в королевской лечебнице, она позволяет обратить вспять процесс разрушения нервов, из-за которого человек может оказаться парализован.  — Неужели на всей огромной территории Хаммерфелла не растет ничего, что могло бы заменить эту несчастную траву?  — В таком удобном виде — нет. Алхимикам приходится тратить уйму сил и времени, чтобы собрать из местных трав что-то похожее.  — Вот пусть продолжают в том же духе.       «Уродец», — подумал Марселан.  — Все высказались? — угрюмо бросил король. Ему никто не ответил. — Хорошо. Суд удаляется в совещательную комнату для вынесения приговора.       Застучали по полу сапоги короля, хлопнула одна из дверей. Кто-то картинно сплюнул.  — Я тебе это еще припомню, Ашеран.  — Все зависит от того, что решит по твоему поводу король.       В зале воцарилось напряженное молчание. Редгарды, может, и хотели выяснить отношения и, возможно, выбить друг из друга пыль, как это делают их соседи-норды, но одно наличие данмера в зале их останавливало — все знали, что этот серый хмырь ухватится за любую возможность прищучить нарушителей.       Ожидание, казалось, длилось вечность. Марселан даже начал зевать и с интересом рассматривать комнату для присяжных на случай чего-нибудь интересного. Увы, здесь не было ничего, что могло бы привлечь его внимание — лишь покрытые узором чернильницы заманчиво поблескивали в солнечных лучах, но бретонец даже в худшие свои дни не опускался так низко, чтобы воровать канцелярские принадлежности.       Наконец, снова хлопнула дверь. Марселан вновь обратился в слух.  — Ну что ж, — с усмешкой начал король. — Гасан ди-Дарри приговаривается к казни через повешение за убийство Шарафы ат-Павиа и покушение на свою дочь Азхар ди-Дарри. Обвинения в измене короне и даче взятки с него были сняты.       «Ну, самое главное, что его повесят», — подумал бретонец.  — Шамаран ра-Каллагар и Диршан ат-Павиа будут заключены под стражу до следующего суда.  — Что? За что?!  — За непредоставление сведений о бедствиях Хаммерфелла и воровство из казны в особо крупных размерах. Капитан, займись этим.  — Как прикажешь, Твоя Светлость.  — Ашерану ат-Павиа выписать штраф на двадцать тысяч золотых за преступное молчание. Приговоры обжалованию не подлежат. На этом заседание объявляется закрытым.       Он ушел, и Марселан тоже покинул здание суда — больше ему тут делать было нечего.       Он легким, быстрым шагом шел в поместье Азхар — той будет очень интересно узнать все подробности происходящего. А еще неясно, что делать с имуществом Гасана — станет его дочь полноценной наследницей или нет? Обвинение в измене короне-то с него снято, и кто ж его знает, как запутанное хаммерфелльское право будет работать теперь.       В любом случае, пусть с этим разбирается Дж’Хара. Бумажки и цифры — это по ее части.       Марселан вошел в поместье, коротко кивнув охране, и поднялся на второй этаж, в комнату Гасана, которая временно стала кабинетом. Дж’Хара, Жанду и Азхар сидели на полу, потягивая кофе, и о чем-то судачили; услышав шаги, они лениво обернулись.  — Марселан пришел! — каджитка довольно прищурилась и дернула рваным ухом. — Что интересного Марселан расскажет?  — Винсент! — крикнула куда-то в недра комнаты Азхар, и темноволосый бретонец вырулил из-за шкафов.  — Ух. В общем, это было уныло и интересно одновременно.       Марселан сел к женщинам, и редгардка властным жестом повелела угостить его кофе. Камияс, личный слуга Гасана, а ныне подчиненный Азхар, повиновался, и бретонец с наслаждением сделал щедрый глоток, после чего в подробностях пересказал все, что услышал.       Когда он закончил свою речь, Жанду лишь презрительно фыркнула, а Азхар задумчиво протянула:  — Значит, моего отца все-таки повесят, но не за измену…  — Да, Гасан наворотил много дел, и даже снятое обвинение ему не помогло. — Марселан снова сделал щедрый глоток из чашки.  — Дж’Хара, что теперь?  — Хм-м-р-р. Гасан писал завещание?  — Мы все перерыли и его не нашли, — ответил ей Винсент.  — Тогда наследницей по умолчанию станет Азхар. Процедура будет проще, чем если бы Гасана осудили за измену, хотя в счетную палату сходить все еще придется.  — А родственнички из рода ат-Павиа могут это наследство отжать?  — Хм-р-р… — каджитка на мгновение задумалась. — Теоретически — могут. Они могут потребовать долю имущества в качестве компенсации за смерть Шарафы.  — И что тогда?  — Тогда тоже будет суд, — Дж’Хара пожала плечами. — Но даже если так, суд, скорее всего, если и постановит выплатить роду ат-Павиа компенсацию, то сравнительно небольшую. Если бы Шарафа вышла замуж не с голым хвостом, а имея, например, собственное поместье, которое бы продала, и полученное золото вложила бы в дело мужа, то суд мог бы встать на сторону ее родственников и потребовать эту сумму вернуть, плюс компенсация, плюс штраф. Но тут… Тут надо смотреть, кто главный в роду, кем ему приходилась Шарафа и как он связан с Гасаном и Диршаном, над которым тоже будет суд. Если главным был Диршан, то Дж’Хара уверена, что прошение о компенсации ему никто не удовлетворит.       Марселан закатил глаза. С его точки зрения, вся эта бумажная волокита была невероятно сложным и бесполезным способом убить время.  — Раз так, то нет пока никакого смысла напрягаться из-за них, — Винсент кивнул сам себе. — А еще надо бы сходить и узнать, кто сейчас главный в семье ат-Павиа и чего от него ждать.  — Опять… — Жанду закатила глаза.  — Что «опять»? — не поняла Азхар.  — Тащиться к этому каджиту, — аурил вздохнула и посмотрела на полное непонимания лицо редгардки. — Уф. В общем, поскольку мы ведем полулегальное существование, мы знакомы с главным местным торговцем информацией. Ра’Кемир знает если не всех в городе, то очень многих, или хотя бы примерно понимает, где нужного человека искать.  — Значит, вот он, тот волшебный челове… каджит, который позволил вам до меня добраться.  — Да.  — Возможно… Мне стоит сходить к нему самой.  — Зачем? Ты неизбежно привлечешь к себе внимание, — Жанду заметно занервничала. — Кто знает, что выкинет этот котяра.  — Я так и буду всю жизнь сидеть у вас на шее? — буркнула редгардка, и аурил закатила глаза. — Должна же я сама начать что-то делать! Тем более, что я дала слово отомстить за свою мать.       Жанду молча отвернулась. Дж’Хара примирительно замурчала.  — Ну что же капитан так переживает! Не надо переживать, да. Азхар права. Да и Ра’Кемир не боец. Скорее Азхар прижмет его в темном углу, чем каджит — ее!  — Заткнись, Дж’Хара, умоляю, — металлическим голосом отрезала Жанду.       Каджитка закатила глаза, Винсент коротко усмехнулся.  — Так где искать этого Ра’Кемира? — спросила Азхар.  — Как выйдешь в порт, пройди мимо таверны до самой воды, — ответил ей Винсент, и Жанду просверлила его ненавидящим взглядом. — На берегу сверни направо и иди вдоль скал, пока не упрешься в пещеру. Заходи в нее и ищи каджита, он там сидит почти постоянно. Если будут спрашивать, кто ты и откуда, ссылайся на Химеру.  — А это кто?  — Это я, — со вздохом бросила аурил.  — А. А… Ладно, — Азхар кивнула. — Я так понимаю, это не бесплатно? Сколько он берет?  — Все зависит от того, о ком спрашиваешь. Может согласиться на сотню золотых, а может потребовать тысячу.  — Жмотяра, — буркнула Дж’Хара. Марселан усмехнулся.  — Что, завидно?  — Заткнись, Марселан, — буркнула аурил.