Королева отверженных

      Азхар легко узнала эти искривленные стволы деревьев и густой туман. Они уже не пугали и не удивляли ее, тем более, что она сама искала встречи с этим местом и тем, кто им владеет.       Она молча стояла в лесу и осматривалась. Дюрневир видит ее везде, куда бы она ни пошла, он найдет ее, ведь он — земля, по которой она ходит, но как ей, смертной, найти его здесь? Острова огромны — она знала это из редких рассказов Жанду об этом месте. Аурил неохотно делилась воспоминаниями о плане Безумного Бога, ссылаясь на то, что теперь, когда появилась новая Богиня, здесь многое изменилось, и то, что знала она, уже не имеет никакого смысла, однако Азхар чувствовала, что дело не в этом.       Редгардка сделала пару шагов вперед, осматриваясь, и обнаружила несколько человеческих следов. Подойдя к ним, она поставила свою ногу рядом с одним из них и улыбнулась. Она оказалась ровно на том же месте, в котором появилась в прошлый раз, и Острова заботливо сохранили даже отпечатки ее стоп.  — Так и есть, — услышала она густой, низкий голос, и рефлекторно повернулась к источнику звука. В изумрудной листве деревьев она увидела белесый драконий глаз, сиявший ярче Секунды в полнолуние. — Наблюдать за тобой занимательно, а общаться с тобой — тем более.  — Спасибо?.. Наверное.  — Удивительно. На этот раз ты сама позвала меня. Зачем?  — Лорд Дюрневир… Во-первых, я хочу искренне поблагодарить тебя. За все.       Глаз зажмурился, и по лесу прокатился смех.  — А что «во-вторых»?  — Не хочу показаться наглой и невежливой, но мне нужен твой совет.  — Вот как?       Она кивнула, и глаз, прятавшийся за ветвями, исчез, а через пару мгновений перед ней появился светлячок. Он неподвижно висел в воздухе, но когда Азхар протянула к нему руку, уверенно направился куда-то в сторону. Не придумав ничего лучше, редгардка пошла за ним, и насекомое, немного поплутав в лесу, исчезло, растворившись в воздухе. Не сразу она заметила, что на холме, возле которого она остановилась, сквозь траву проглядывает серая чешуя.       Дюрневир поднял голову и отряхнулся, сбросив с себя наросшую на нем растительность. Он повернулся к Азхар, уставившись на нее тяжелым, драконьим взглядом, и она практически кожей почувствовала, что ее видят насквозь.  — Интересно. Так скажи мне, почему я должен тебе помогать?  — Ну… Ты не должен, — она опустила взгляд на землю. Лорд Дюрневир ее все-таки пугал. — Если ты не хочешь, если считаешь, что я не достойна твоей помощи, то я откланяюсь и уйду.  — Почему ты не смотришь на меня? Разве не учили тебя, что взгляд прячут обманщики и трусы?  — Так и есть. Я трус.       Он снова засмеялся, и земля дрогнула от этого звука, а у Азхар, казалось, на секунду замерло сердце.  — И все же тебе хватило смелости придти сюда.  — Однако смотреть тебе в глаза я пока еще не могу.  — Уверена?       Ее тело перестало ей подчиняться, и голова Азхар самовольно поднялась; она задрожала, но Дюрневир не дал ей никакой возможности сопротивляться. Он заставил ее посмотреть себе в глаза.  — Я не причинил тебе вреда, хотя мог — и временами хотел, если быть до конца честным. Я защищал тебя, когда это было нужно. Так почему ты боишься?  — Ну… Я не…  — Знаешь.       Он еще сильнее наклонился к ней, и вот она уже начала чувствовать его дыхание на своей коже — влажное, пропахшее травой, холодом, землей и, кажется, немного плесенью.  — Потому… Потому что ты знаешь меня лучше меня?  — Почти. Думай еще.       Азхар снова попыталась опустить глаза, но Дюрневир ей не дал.  — Потому что… Знаешь, где я слаба?  — Близко. Я вижу то, что ты в себе не принимаешь, и мирюсь с этим. Это та роскошь, которую ты сама себе позволить не можешь.       Ее губы дрогнули.  — Я вижу все твои ошибки, все твои недостатки, все то, что ты тщетно пыталась из себя вытащить, вытравить, и могу это назвать. Именно поэтому я страшен, а не потому, что могу крыльями нагнать бурю, а когтями вспахать землю.       Она молчала. Дюрневир снова засмеялся и отошел в сторону, и перед Азхар появилась маленькая редгардская девочка.  — Знаешь ли ты, кто это дитя?  — Нет.  — Это твоя дочь.  — Моя кто?!.. Но…  — Помолчи.       Девочка тепло улыбнулась Азхар, и она протянула ей руку. Та протянула маленькую, теплую ладошку в ответ, и редгардка поняла, что Дюрневир не лжет — дитя уже есть, оно существует, и с этим ничего не поделать.       У нее даже платье было такое же, как у самой Азхар.       Милая, очень красивая, с большими грустными глазами, девочка смотрела на редгардку без тени страха или стеснения. Смесь любви и сострадания вспыхнули в ней, и Азхар попыталась обнять дитя, но оно лишь со смехом увернулось от ее рук.  — Знаешь, у детей есть поразительное свойство. Будучи во многом похожими на родителей, одним своим существованием они бьют в самые больные их места и не понимают, в чем проблема.       Редгардка уже забыла, где стоит и с кем разговаривает. Она хотела обнять девочку, приголубить и оберегать до конца своих дней, но та лишь со смехом выскальзывала из ее объятий. На глаза Азхар навернулись слезы. Почему? За что? Неужели она не нужна ей? Ведь она же…       Не придумав ничего лучше, Азхар возжелала отстроить ей дом, и тот появился в мгновение ока. Она стала следить, чтобы глупое дитя не поранилось, не натворило бед, не потратило все свое золото…       Стоп.       Смех Дюрневира вывел ее из состояния задумчивости. Видение дома-крепости исчезло, равно как и девочка. Она снова оказалась в лесу, и растения, вьющиеся у ее ног, услужливо принесли ей зеркало; заглянув в него, Азхар с удивлением увидела в нем лицо Жанду.  — Вот и ответ на твой вопрос, ради которого ты сюда и пришла.       Азхар непонимающе уставилась на дракона, и тот снова засмеялся.  — Немного не точная аналогия, да. Проблема Жанду в ее неумении выражать собственные чувства — и даже в страхе перед ними. Она даэдра. Она лишняя в Нирне. Она изо всех сил пытается быть «нормальной», хотя ее представления о «нормальности» очень размытые и противоречивые. Что, если я скажу тебе, что вечно вздыхающая и осторожная Жанду на самом деле склонна рубить с плеча даже побольше, чем ты?       Он снова наклонился к ней.  — Она не может выразить себя. Ты заставляешь ее чувствовать что-то, давишь на ее страх и чуть ли не танцуешь на нем, но выгнать тебя она тоже не может. Она в подвешенном состоянии, не знает, куда деться, и единственный для нее способ успокоиться — это контроль и защита. Пока она управляет судном, оно не разобьется о скалы. Пока она держит «в узде» — ну, как она думает — тебя, ты не убьешься.  — И… Что с этим делать?  — Научи ее.  — Чему?..  — Для начала — отпускать руль. Ты не шхуна и не фрегат, управлять тобой и вовремя сдавать в ремонт тебя не нужно.       Азхар замолчала. Мысли роились в ее голове, и Дюрневир терпеливо ждал.  — Последний вопрос. Эта девочка…  — Дитя существует. Правда, это дитя — ты сама.  — Я не ребенок.  — Правда? А кто всегда озирается на Жанду и Марселана, когда не знает, что делать? Кто вечно ждет поддержки и подсказки?       Редгардка поджала губы.  — Я. Я жду. И что теперь? Я большую часть жизни провела взаперти. Было бы странно, если бы я после смерти отца сразу стала полностью самостоятельной.  — Ты защищаешься, но я не нападал.       Она снова попыталась отвернуться, но тело отказалось ее слушать. Оно самовольно подняло голову, и Азхар вновь уставилась в сияющий драконий глаз.  — И Жанду, и Марселан, и Винсент, и Дж’Хара видят в тебе ребенка со сложной судьбой. Понадобится много времени и сил, чтобы заставить их передумать.       По телу Азхар прокатились произнесенные им слова на неизвестном ей языке, и она очнулась в Бергаме, в таверне, в комнате, которую сняла аурил. Сама Жанду неподвижно лежала рядом — редгардка знала, что она не спала, она просто ждала — но моментально подняла голову, стоило Азхар хоть немного пошевелиться.  — О, ты проснулась. Доброе утро.  — Ага. Не надоело всю ночь тупо неподвижно лежать около меня? Ты же не спишь.  — Не сплю. Нет, не надоело. Я привыкла.       Азхар приподнялась, сев на кровати, пошевелила ноющими из-за долгой вчерашней прогулки ногами и плюхнулась обратно. Она никогда не ходила так много пешком, и теперь ее мышцы отказывались работать.  — Кажется, я сегодня не встану с кровати.  — Почему?  — Ноги болят.  — Почему?  — Ходила вчера много.       Жанду задумчиво похлопала глазами.  — Они же должны болеть только от повреждения, нет?  — Не всегда.       Аурил непонимающе уставилась на редгардку. Кажется, у нее только что рухнуло мировоззрение.  — Да, вот такие мы нежные.  — Ну, значит, сегодня мы никуда не пойдем, я правильно понимаю?  — Ага. Буду лежать в позе морской звезды.  — Это как?       Азхар с довольной улыбкой широко раскинула руки и ноги в стороны, положив их в том числе и на Жанду. Та засмеялась, по привычке стараясь прятать металлический голос, хотя рядом не было совершенно никого.  — Вот так.  — Ты хорошо устроилась. Я тебе не мешаю, нет?       Редгардка притворно задумалась.  — Не знаю. Я не хочу думать. У меня мозги слиплись, мне лень.  — Есть хочешь?  — Хочу. Наверное.  — Я принесу.  — А ты будешь?  — Зачем? Я даэдра.  — Ну… Потому что вкусно.       Жанду снова уставилась на Азхар. Кажется, ее мир рухнул второй раз за утро.  — Ой, да не смотри ты на меня так.  — Ладно, — Жанду пожала плечами, накинула на себя плащ и вышла из комнаты, вернувшись спустя какое-то время с тарелкой.  — Госпожа, твой завтрак! Марселан, когда тебе пожрать приносил, в ножки тебе не кланялся?  — Нет. Надо было его заставить.  — Определенно.       Азхар схватила свежую лепешку с тарелки и принялась уверенно запихивать ее в себя. Жанду задумчиво отломала от нее кусочек и с совершенно нечитаемым выражением лица положила его себе в рот.  — Какая-то она пресная.  — Пресная, не пресная, надо жрать! Как мы объясним трактирщику, почему одна из нас ничего не ест?  — А ему ли не плевать?  — Не факт. Жуй давай!       Жанду снова затолкала в себя кусочек.  — Ерунда какая-то. Тебе надо — ты и ешь.  — За двоих? В меня не влезет. Аурил вздохнула.  — Верблюду скормим.  — А ему можно?  — Его спрашивать никто не будет.       Азхар засмеялась.  — Мы так и не решили, что будем сегодня делать.  — Ну, в любом случае, шататься по городу мы сегодня не будем, раз ты не в состоянии. Я, конечно, могу закинуть тебя к себе на плечо, но, боюсь, тогда к нам будут вопросы.  — Ну не в комнате же весь день лежать, в самом деле. В комнате я и дома полежать могу.       Жанду задумчиво почесала затылок.  — Могу в купальни тебя отнести. Они тут, конечно, попроще сентинельских, но тоже ничего.  — Ну давай, почему нет, — Азхар пожала плечами.  — Ну тогда собирайся.       Редгардка с некоторым трудом встала с кровати, выпрямив ноющие ноги, оделась, и вместе с Жанду они вышли из таверны. Аурил забросила Азхар на спину верблюда и сама села за ее спиной, направив животное куда-то вглубь города.       На этот раз столпотворения на дороге не было. Видимо, для этого было просто слишком рано.       После некоторых блужданий по Бергаме, Жанду все-таки нашла нужное здание; выцыганив у Азхар кошелек, она, потешно пригнувшись перед дверью, рассчитанной на более низкорослых редгардов, исчезла в его недрах. Вернувшись, аурил сообщила, что им придется немного подождать, а пока они могут продолжить свое вчерашнее занятие — бесцельно пошататься по городу.       Уже ближе к вечеру они вернулись туда же. Жанду привычным движением сняла Азхар с седла, и та в очередной раз почувствовала себя крошечным котенком, и жестом повелела зайти внутрь. Узнав рослую фигуру за ее спиной, трактирщица (где-то в этот момент редгардка поняла, что не имеет ни малейшего понятия, как называется сотрудник купален) поклонилась, проводила их до нужной комнаты и выдала ключи.       За ними закрылась дверь с характерным щелчком замка. Жанду по-хозяйски разулась на входе, открыла один из шкафов из немного размякшего от влаги дерева, выложила на стоящую рядом скамью полотенца и начала раздеваться, небрежно сбросив туда свой плащ, а затем и рубаху с брюками. Она бросила короткий взгляд на Азхар. Та как-то неловко мялась.  — Ты чего?  — Я не знаю. Не обращай внимания. Я сейчас.  — Ладно… — Аурил сняла заколку, и ее волосы цвета темного золота тут же рассыпались по плечам. Она тряхнула головой. Ее явно раздражало это ощущение.       Азхар же кое-как стянула с себя свою многослойную, пустынную одежду, оставшись в одних нижних шароварах, не зная, что делать. Идти прямо в них? Или снимать тоже здесь? Как неловко-то, боги… Она осторожно через плечо глянула на Жанду. Та закрыла шкаф, будучи полностью в неглиже, и взяла отложенные полотенца.  — Ты готова?  — Да, почти, — она почему-то покраснела, стягивая нижние шаровары, закинула их в шкаф, так же взяла полотенца и повернулась к аурил. — Все.  — Оба взяла?  — Что «оба»?  — Полотенца.  — Их там два было?..  — Ага. Для головы и для тела.       Азхар, с трудом скрыв стыдливый румянец, развенулась и принялась искать в шкафу второе полотенце. К счастью, она его просто не заметила и сгрузила на него рубаху.  — А волосы? Или так и пойдешь заплетенная? — улыбнулась Жанду. Редгардка что-то недовольно пробурчала и распустила волосы. — Не ворчи. Впервые в общественных купальнях, что ли?  — Ну… Да.  — Кошмар. Ну, что могу сказать. Привыкай! К нам сюда еще и местная прислуга зайти может.  — Сюда?!.. Мы же это…  — Азхар, гнарлы меня дери, люди, которые здесь работают, видели столько грудей, жоп и промежностей, что их уже ничем не удивить, — усмехнулась Жанду. — Или ты думаешь, что они потом всей Бергаме разнесут, что видели тебя голой?  — Ну… Нет. Просто…  — Расслабься. Пошли, там вода уже горячая.       Жанду направилась куда-то вперед, и Азхар засеменила за ней, чуть не забыв полотенца. Коридор вывел их в небольшую залу, в центре которой стоял украшенный мозаикой бассейн. Аурил уверенно сложила вещи на скамью и попробовала воду ногой.  — Азхар? Тебе нормально? Потрогай.  — А что сразу я?  — Сколько раз тебе напоминать. Я даэдра. Я и в кипятке могу искупаться.  — Когда-нибудь я к этому привыкну… — буркнула редгардка и осторожно потрогала воду кончиком пальца. — Да вроде нормально.  — Ну, как скажешь.       Аурил зашла в воду, и Азхар поймала себя на мысли, что глазеет, как перекатываются крепкие мышцы под ее кожей. Снова густо покраснев (кажется, в третий раз за эти пятнадцать минут), она отвернулась и молча зашла в воду.  — Вон там есть баночки с вонючими маслами, — Жанду кивнула куда-то в угол, и Азхар засмеялась.  — Вонючими?  — Как ж вы их называете… Пахучие… Вонючие… Я не помню. Короче, плеснешь в воду, и тут все будет пахнуть цветами, еще чем-то, еще чем-то, на них должно быть написано.  — Умеешь же ты объяснять.  — Конечно. Это у нас в крови, — улыбнулась она. — Особенно, если в руках есть меч.  — Ну, с мечом и я могу. Наверное.  — Не, тебе еще учиться и учиться.       Азхар немного привыкла к тому, что находится абсолютно голой в обществе Жанду, и, осмелев, подошла к склянкам с эфирными маслами. Персик, инжир, мята, лимон, эльсвейрская гуарана, пустынная лилия, лампрантус… Почесав затылок и поняв, что для аурил, скорее всего, все это будет пахнуть совершенно одинаково, редгардка капнула немного маслянистой жидкости на специальное блюдце.       На деревянных, плохо слушающихся ногах она вернулась обратно к Жанду и уселась в воду, закрыв глаза.  — Судя по твоему лицу, не зря пришли, — улыбнулась аурил.  — Не-а, не зря. Может, хоть мышцы не так болеть будут.  — Мне кто-то говорил, что нужно прикладывать что-то холодное, чтобы мышцы не болели. Так что, наверное, надо воды холодной добавить.  — Это если ты ушиблась обо что-то. А если долго ходила, то тогда наоборот, нужна теплая вода. Можно еще руками помять.  — Зачем?..  — Потом мышцы болеть меньше будут.       Аурил непонимающе смотрела на нее. Азхар не выдержала и засмеялась.  — Медицина — явно не твое.  — Сме… Люди странные.  — Да ладно уж, называй, как есть, — сквозь смех сказала редгардка. — Вот такие мы, смертные. Ничего с этим не поделаешь. Зато однажды вернешься домой на Острова и напишешь книгу для своих, для аурил, что мы такое и как с нами разговаривать. Тебя сразу зауважают как самую умную.  — Или будут показывать мою книжку друг другу, тыкая в особо уморительные моменты. Например, в те, где вы дрожите от холода. А в главе про ваше питание все даэдра дружно закроют книгу, потому что считают запихивание чего-то в себя чем-то противным.  — Что, все поголовно?  — Ну, исключение составляют разве что дреморы, присягнувшие на верность Сангвину. А так да, большинство искренне не понимают, зачем вы это делаете. Еще даэдра не понимают, что, если вас не кормить, вы умрете. Сама в таком шоке была, когда впервые увидела, как люди едят.  — А зачем вам тогда рот?  — Разговаривать, — ответила Жанду, удивленно уставившись на Азхар.  — Тогда почему вы так похожи на людей? Ну, внешне. Ты же можешь и есть, и пить. Значит, все органы у тебя на месте. Ну, или хотя бы часть.  — Мне сложно сказать. Возможно, потому, что на заре времен, когда рождались даэдра, мы приняли эту форму, посчитав ее наиболее удобной. И она действительно удобна! Она позволяет делать множество вещей, недоступных паукам, даэдротам, искателям из плана Хермеуса Моры, ну и прочая, прочая.  — То есть, вы скопировали форму смертных?  — Или смертные скопировали ее у нас. Кто ж теперь разберет? — Жанду пожала плечами. — Да и какая разница?  — Разницы нет, мне просто любопытно.       Она с наслаждением вытянула ноющие ноги.  — Нельзя так много с непривычки ходить.  — Ну, буду знать.       Они ненадолго замолчали.  — Расскажи что-нибудь.  — Мне нечего тебе рассказать. Я же говорила, что без понятия, что теперь происходит на Островах.  — А что было до того, как ты ушла?  — Ну… — Жанду почесала затылок. — Лорд Шеогорат запретил всем носить бороды. Давно это, правда, было.  — Зачем?  — Откуда я знаю? Он же Безумный Бог, — усмехнулась аурил. — Я не очень разбираюсь, что там происходило у сме…  — У смертных, я поняла. Эх. Какие-то мы обе… Без своей территории что ли. Вот ты можешь назвать Острова своим домом?       Она пожала плечами.  — Даэдра не думают об этом. Есть наша крепость, в которой мы возрождаемся. Есть принц даэдра, которому мы служим. Если приспичит, и то, и другое мы можем сменить и забыть о том, что все это было.  — Может, вы просто не нашли места, в котором вам, ну… уютно? Вот у тебя есть какое-то место, которое покидать ты бы не хотела от слова «совсем»?       Жанду задумчиво посмотрела на Азхар.  — Бесполезно натягивать смертные понятия на жизнь даэдра.  — Ну все-таки. Ведь твой народ выбрал Дрожащие Острова когда-то. Значит, у вас есть хоть какое-то понимание если не «уюта», то хотя бы «удобства» и «красоты».       Аурил пожала плечами.  — Мы пришли на Острова, потому что там было место.  — Да ну. Я думаю, если бы аурил захотели жить, например, у Меридии или у Азуры, то вы бы пинками выгнали оттуда всех лишних жителей.  — Я польщена, — улыбнулась Жанду. — Признаться, да, Острова красивы. Разнообразны. В них нет ни бесконечного холода, как у Молага Бала, ни жары, как у Дагона, ни тьмы, как у Ноктюрнал, к тому же, Лорд Шеогорат позволял делать любое непотребство, лишь бы это было весело.  — Ну вот, видишь. А какое место на Островах тебе нравилось больше всего?  — Я чувствую себя как на допросе.  — Жанду! — Азхар шутливо толкнула ее, за время разговора уже забыв, что они обе сидят в воде голые. — Я просто хочу понять тебя как че… как личность. Ведь ты не просто слуга уже несуществующего Лорда Шеогората. Ты здесь. В Нирне. Со мной. Каждый человек особенный, и я не думаю, что у даэдра дело обстоит иначе. Мы похожи. Как минимум тем, что у нас у всех две руки и две ноги.  — Я привыкла быть боевой единицей с мечом наперевес.  — Но ты рисовала мои портреты. Марселан сказал, что у тебя их куча.       Аурил внезапно покраснела.  — Ладно, не хочешь говорить, не надо.       «Какая ж я идиотка», — подумала про себя Жанду. Вот что, что мешает ей ответить на абсолютно безобидные вопросы? Азхар ведь не спросила ничего особенного. Она просто хочет понять, с кем свела ее судьба. Быть может, она даже не любит ее, но пытается быть хотя бы благодарной…       Жанду ведь тоже мало что знает о своей… девушке? Можно ее так называть? Наверное. По крайней мере, пока никто не слышит, точно можно.  — А я вот сижу все, думаю, и нет, наверное, не редгардка я, ой не редгардка, — устало бросила Азхар. Аурил удивленно повернулась к ней.  — А кто?  — Не знаю. По рождению — да, редгардка. Но я чужая здесь. Я — не часть этой страны, этого города, этого общества.  — Все может измениться. Я тоже когда-то была лишней, а теперь у меня есть свой корабль, своя команда…  — А как ты вообще получила судно?  — Убила прежнего капитана, — усмехнулась аурил.  — Понятно. И что, вопросов и претензий ни у кого не было?  — Не. Его все равно не особо любили. Он был пиратом, товарищем Яртиса Полбашки. Команда его боялась, поэтому, когда пришла я, убила Грашега и сказала, что «Бивень» теперь называется «Благословение Кенарти», народ, в общем-то, со мной согласился. Тогда мы и познакомились с Винсентом. Он ходил на «Бивне» и был штатным вором.  — Зачем вор на корабле?  — Ну, как зачем? Под видом матроса он влезал в интересующее Грашега судно, все там пронюхивал, воровал документы, накладные, карты маршрута, после чего ручным альбатросом передавал все капитану.  — Ого. У него был ручной альбатрос?  — Да, но во время одной из стычек его подстрелили. Винсент был сам не свой. Я хотела подарить ему нового, но он отказывался.  — Грустно. Может, ему кота подарить?  — Зачем?  — Ну, пока он не в море, будет скрашивать его будни.  — Вряд ли он согласится.  — Ну, хотя бы спросить-то надо.       Азхар закрыла глаза и легла Жанду на плечо. Та подвинула ее к себе и обняла редгардку.  — Так приятно в кои-то веки остановиться и не думать ни о чем.  — Это да.  — А тебе какая часть Островов больше нравится? Мания или Деменция?  — Ну, оценить Деменцию я не могу, туда меня не пустят патрули мазкен и куча тварей, которые радостно порвут меня на лоскуты, так что Мания.  — Неужели какие-то гады способны тебя напугать?  — Мазкен дерутся наравне с аурил. А что до местного зверья… Ну, ты когда-нибудь дралась с очень кровожадным деревом?  — Нет.  — И не надо! Но в Деменции такие есть, так что путешествие через нее очень опасны. Зверье в Мании по крайней мере видно сразу. Добавь сюда болота, холод собачий…  — Не знаю, мне в Деменции понравилось. Не жарко. Туман. Много воды.  — Ну, если тебе нравятся туманы и холод, то тебе либо в Скайрим, либо в Хай Рок. Там есть целый регион с топями.  — Может, однажды, я туда и уеду. Посмотрим.       Так спокойно Азхар еще никогда не было. Ей не хотелось, чтобы этот момент заканчивался. Руки Жанду, невероятно сильные и грубые, аккуратно сжимали ее талию. Она знала, что, если даэдра захочет, она переломит ей хребет, просто сжав ладонь, но аурил никогда этого не сделает, и это вызывало чувство какого-то… трепета?       Почему она вообще думает, что Жанду может переломить ей хребет? Глупость какая.       Азхар хотела чего-то большего. Чтобы тепло рук Жанду обволакивало и было везде. Она нагло пересела к ней на колени и прижалась всем телом, и аурил крепко обняла ее, коснувшись поцелуем ее волос.  — Я так рада, что ты у меня есть, — прошептала редгардка. Даэдра ничего не сказала, лишь крепче прижала ее к себе.       Ни одна из них не чувствовала течения времени. Сколько они так сидели — неизвестно, пока Азхар не осмелилась прикоснуться поцелуем к губам Жанду. Та лишь крепче прижала ее к себе, и мир редгардки сократился исключительно до нее одной. Поцелуи аурил медленно перетекли на ее щеки, на шею, на плечо, а ладонь легла ей на живот и стала медленно спускаться вниз.       До Азхар не сразу дошло, чего именно хочет Жанду. Нет, она, конечно, читала книжки, знала, что так бывает, могла в подробностях рассказать, что и как происходит, но как-то не рассчитывала, что это произойдет однажды и с ней. Она тут же вспомнила, что сидит на коленях у своей возлюбленной абсолютно без одежды, о чем совершенно не думала, пока они разговаривали.  — Наверное, это я зря, — прошептала Жанду.  — Нет. Все в порядке, — немного дрожащим голосом ответила Азхар. — Я просто… Немного нервничаю.  — Не бойся. Ты же знаешь, что я не причиню тебе вреда.  — Знаю.  — Я предлагаю пока вылезти из бассейна. В воде оно все-таки не слишком удобно.  — Холодно будет.  — Не переживай. Я согрею.