Королева отверженных

      Вечером, когда рабочий день сотрудников архивов подходил к своему завершению, в здание вошел темноволосый бретонец приятной наружности. Он моментально обратился к писарю, принимавшему посетителей, сказав:  — Я ищу Ригурта Седого.  — А кто его спрашивает?  — Винсент.  — Он тебя ждет?  — Не уверен, что ждет именно сегодня, но да.       Редгард кивнул, попросил немного подождать, после чего исчез в одной из многочисленных дверей. Через несколько минут в приемную вошел сам Ригурт.  — А, опять ты, — норд крепко пожал своему посетителю руку, и Винсент, казавшийся на его фоне таким хрупким и худым, непроизвольно поморщился. — За мной иди.       Они покинули приемную, отправившись куда-то вглубь архивов. По всем правилам Ригурт не имел права таскать людей в хранилище, даже знакомых, даже очень хороших, но ссориться с ним никому не хотелось, поэтому на его выходки закрывали глаза. Все равно его наказание должно было скоро закончиться.       Они завернули в какую-то секцию, где не было людей; в отсутствие свидетелей норд повернулся к Винсенту и бросил короткое:  — Ну?  — Каусария ат-Павиа. Мне нужны ее обращения к королю.  — Лично к королю?  — Да. Насколько я знаю, он сам приказал сделать несколько копий всех бумаг, которые она приносила.       Норд хмыкнул. Винсент понял его намек и красноречиво приоткрыл свой рюкзак, в котором лежала пара бутылок меда.  — Тогда пойдем.       Ригурт повел бретонца куда-то вглубь архивов, и чем дольше они шли, тем больше становился слой пыли на полках.  — Насколько давно это было?  — Да чтоб я знал, — бретонец почесал затылок. — Последнее обращение от нее лично к королю должно было поступить лет пятнадцать назад.  — Охота тебе в таком старье ковыряться, — буркнул норд, но все же повел Винсента куда-то дальше между полками. Около одной из них он остановился, принявшись задумчиво изучать ярлыки с цифрами, висящие на них. — Ну, жди теперь, пока я хоть что-нибудь найду…  — Не вопрос, — Винсент сел прямо на пол, по-хозяйски вытянув ноги.       Ригурт довольно долго ковырялся на полках, пока, наконец, не нашел нужные бумаги; он подозвал к себе бретонца, ткнув сразу на три толстые папки.  — Вот эти три. Наслаждайся.       Бретонец вытащил из рюкзака бутылки с медом и протянул их норду.  — Ты тоже наслаждайся, — он хмыкнул и взял подарок, а Винсент задумчиво открыл папки, все три по очереди. — Они что, одинаковые?..       Норд лениво заглянул ему через плечо.  — Ага. Иногда писари делают копии документов. Можешь одну взять себе. Только верни потом! И не бери оригинал.  — Ладно, — бретонец взял одну папку и сунул ее в рюкзак. — Где выход?       Ригурт проводил своего посетителя, выставив его на задний двор архивов и закрыв за ним дверь; переглянувшись со стоящими там верблюдами, бретонец перелез через забор и отправился в поместье Азхар.       Марселан пришел ближе к закату; судя по его осанке и походке, общение с Леонином было вполне продуктивным. Легким шагом он вошел в поместье, поднялся на второй этаж, в бывшую комнату Гасана, и рухнул на подушки напротив Винсента.  — Ну что? — спросил он.  — Кукусь в Хегате, на северо-восточных окраинах города. Леонин отследил все ее передвижения за последние четыре месяца — она за пределы этого района почти не выходит.  — Любопытно. И что ей там надо?  — Ну, вот это босмер сказать не смог. Да и не сможет, он только точку на карте поставить в состоянии. А что у тебя?       Винсент продемонстрировал другу толстенную папку с документами.  — Не открывал, тебя ждал.  — Как мило.  — Заткнись, а?       Марселан улыбнулся и сел рядом со своим другом.  — Открывай, изучать будем.       А тем временем Азхар и Жанду добрались до Бергамы и теперь неспешно ехали по главной улице города. Редгардка с интересом осматривалась — она никогда не покидала Сентинель, и это путешествие было первым по-настоящему серьезным в ее жизни.       Бергама была намного меньше столицы, ее стены — пониже, улицы — уже, а дома плотнее прижимались друг к другу, так что стоило Азхар и ее сопровождающей свернуть с главной дороги, как они тут же встали в пробку из верблюдов. Это, может, было бы не так грустно, если бы они с Жанду могли нормально разговаривать, без риска напугать всех присутствующих, но если местные вдруг увидят ее желтые глаза, услышат ее даэдрический голос, у них будут проблемы.       Аурил кое-как вырулила поближе к обочине, и редгардка протиснулась за ней; пожилой торговец, перед которым она и пролезла, затряс ей кулаком и что-то недовольно крикнул, но она в общем гвалте его не услышала.       Жанду подъехала к какому-то зданию — видимо, таверне — и остановилась. Дождавшись, когда Азхар доберется до нее, она слезла с седла и помогла слезть своей девушке, вручив верблюдов услужливо подбежавшему редгарду. Жестом попросив Азхар подождать, она вошла в здание, что-то написала трактирщику, дала ему кошель с золотом и вернулась.  — Пока нам лучше пройтись пешком, — шепнула Жанду, приблизившись. — Сама видишь. — Хорошо, как скажешь. Куда пойдем?  — Куда хочешь. В Бергаме около местного дворца разбит сад. Есть часовня Ту’Вакки. Хотя главной местной достопримечательностью является рынок и караванщики, которые через него проходят.  — Ну… Пошли в сад.       Жанду кивнула, взяла Азхар за руку, чтобы та не потерялась, и повела ее куда-то в сторону. Они с некоторым трудом лавировали по узким бергамским улочкам, пока, наконец, не вышли на главную площадь.       Местный дворец, он же здание администрации, был заметно меньше такового в Сентинеле, но простоту своих форм усиленно компенсировал разбитым вокруг него садом. Губернатор не просто вложился в него — он еще и сделал это место открытым для посещения любым желающим, и теперь это место стало одним из любимых для жителей города. Более того, сад не просто радовал глаз — он так же приносил немало золото в казну города, поскольку очень быстро оброс всевозможными тавернами и лавочками.       Сентинель в этом вопросе был куда скромнее и, пожалуй, унылее. Королевский дворец стоял просто посередине города, и окружали его исключительно дороги.       Жанду замедлила шаг и отпустила руку Азхар, и та этого даже не заметила. Она была слишком занята разглядыванием всего вокруг. Возле некоторых деревьев были расставлены какие-то таблички: на одних были написаны названия растений, на других — какая-то бурда в духе «Посажено Алией в 155 году 4 эры в честь рождения дочери». Редгардка бегала от одной надписи к другой, и аурил ловила себя на мысли, что она в некоторых моментах все еще совсем ребенок.  — Мне нравится. Слушай, а может, в Сентинеле такое сделаем?  — Где? — Жанду наклонилась к ней, чтобы никто из прохожих не слышал ее даэдрического голоса.  — Да откуда я знаю. У нас в Сентинеле вроде ничего подобного нету, да?  — Ну, сада вот такого размера нет, нету.  — Хм. Почему бы ему там не быть?  — Ты же хотела хлопушками заняться.  — Так я займусь!  — Тебе не кажется, что надо делать что-то одно?  — Я не настолько много денег потратила на Касну, — буркнула Азхар и скрестила руки.  — Как хочешь, конечно, но я думаю, что тебе надо сначала разобраться с ней. Тем более, сад будет расти медленно. Сколько бы денег ты в него ни вложила, ты не сможешь объяснить пальме, что ей надо вытянуться немедленно.  — Я поняла. Ой, смотри!       Она увидела какой-то магазинчик с бесполезными, но интересными штуками — недорогие украшения, разноцветные бусины, фигурки, шкатулки — и принялась во всем этом ковыряться. Жанду немым истуканом встала за ее спиной.  — Какая прелесть. Смотри! О! — она вытащила откуда-то из груды хлама брошку с гроздью винограда и повесила ее на плащ аурил. — Красивая. Тебе идет.  — Ну… Спасибо?  — О! О-о-о, смотри! — Азхар нашла два одинаковых кулончика с бабочкой. — Какая прелесть. А сколько стоит?  — Транжира.  — Пятнадцать золотых за штуку!  — Мы возьмем, — Азхар вытащила кошелек, отсчитала тридцать монет и отдала их торговцу. — Брошка тоже красивая.  — Не спусти все деньги здесь, пожалуйста.  — Не спущу. Но брошка мне нравится.       Жанду сняла ее с плаща и вернула торговцу.  — Эй? Куда!  — Азхар, ради всего святого, пошли.  — А что «пошли»? Куда «пошли»? Мы гулять приехали. А вообще стой!       Она встала на носочки, чтобы дотянуться до рослой Жанду, и повесила ей на шею кулон.  — Вот теперь другое дело! — кажется, редгардка была крайне довольна собой. — Можно идти дальше.  — Ты свой кулон забыла.  — А?.. А!       Она повесила украшение себе на шею, схватила Жанду за руку и потащила куда-то дальше.       Весь день они праздно шатались по городу. В целом, Бергама не представляла из себя ничего интересного, но, поскольку для Азхар это было первое самостоятельное путешествие, она была в восторге от всего, что видела; Жанду же изо всех сил старалась не закатывать глаза, когда редгардка в очередной раз восхищалась какой-то ерундой и хотела сделать «в Сентинеле так же».       К тому же, она принялась транжирить деньги, и вот это аурил, пожалуй, напрягало. Жанду боялась, что Азхар потратит абсолютно все на какую-то ерунду, и пыталась ее остановить, но та ее не слушала. К концу дня редгардка обвесила свою возлюбленную какими-то браслетиками, брошками, купила ей традиционное хаммерфелльское одеяние (которое Жанду вряд ли будет носить), накормила какими-то местными сладостями (на даэдрический вкус они были какие-то странные, но аурил стоически молчала) и, кажется, останавливаться не собиралась, так что пришлось буксировать ее в таверну чуть ли не силой.       Капитан «Благословения» могла, конечно, просто закинуть миниатюрную Азхар себе на плечо, но не хотела этого делать, дабы не привлекать внимание.       На полпути к таверне нужда в уговорах и физической силе отпала. Редгардка устала. Они вернулись в комнату уже поздно вечером. Трактирщик, увидев их, вежливо поклонился — сначала Азхар не поняла, как он их узнал, а потом вспомнила, что не заметить рослую золотокожую Жанду в стране смуглых, как правило, невысоких редгардов довольно сложно — и принялся хлопотать. Он проводил их до комнаты, сказал, что ужин скоро принесут, и исчез где-то в коридорах.       Как только он исчез, аурил сняла с себя плащ и потянулась.  — Я тебя не сильно вымотала?  — Кого? Меня? — Жанду повернулась к ней, и на лице ее возникло не то удивленное, не то насмешливое выражение. — Я даэдра. Вымотать меня довольно сложно.  — Ну… Хорошо.  — Отдыхай. Сама небось устала, как собака.       Азхар плюхнулась на кровать.  — Куда завтра пойдем?  — Не знаю. Куда хочешь.  — А я не знаю, куда хочу, — она повернулась на бок и посмотрела на Жанду. — Можно будет по площади пройтись.  — Хочешь остатки своего золота потратить?  — Ну Жанду, ну не ворчи. У меня на счету пять миллионов моих личных денег.  — Смотри, не спусти все.       Азхар встала с кровати, подошла к аурил и повисла на ней.  — Ну Жанду-у-у! Ну что ты такая строгая!       Она не сдержалась и все-таки закатила глаза, пользуясь тем, что редгардка этого не видит, и подняла ее на руки, как пушинку.  — Я не строгая. Я переживаю, что ты наворотишь дел, а потом будешь жалеть.  — Ну, это уже будут мои проблемы, так расслабься.       Аурил снова вздохнула.  — Не ворчи, тебе не идет.  — Я даже не знаю, радоваться мне, что тебя водами Мании отпоили, или нет.  — Да бро-о-ось! Насколько я поняла, они никак не меняют личность, просто дают немножко энергии и хорошего настроения, а значит, я была такая изначально, просто ты об этом не знала.  — Начнем с того, что я вообще не очень ожидала, что тебя принесет ко мне на «Благословение», — усмехнулась Жанду. — Я так-то хотела, чтобы ты вела обычную для своего народа жизнь, а не якшалась с ворами и, гнарлы меня дери, даэдра.  — Обычную жизнь я вела до того, как вы пришли. Знаешь, что? Да ну ее. Скучно!       Жанду покачала головой.  — Ложись-ка ты спать.  — Да ну тебя.