Королева отверженных

      Когда закатное солнце своими лучами сквозь небольшое окно с решеткой осветило камеру пиратского короля, его своей рыжей гривой закрыла каджитка. Она сунула нос между железными прутьями и кокетливо протянула: — Яртис! Я-я-яртис! — Дж’Хара?!.. — Она самая, — промурлыкала каджитка, заглядывая в камеру короля пиратов. — Чего хочешь? Зачем пришла? — Предупредить. Сейчас эта стена сделает бабах! Впрочем, не только она. — Что?.. — Хм-р, неужели Яртис думал, что его так просто отдадут страже? Не-ет, мы просто хотим досадить данмеру. Поэтому еще чуть-чуть, и Яртис отправится на свободу! Яртис рад? — Подожди… Ты… — Да, да, Дж’Хара работает с госпожой. Она ждет тебя на причале и все объяснит. Так что, Яртис хочет на свободу? Или Дж’Харе уйти? — Э, куда тебя понесло? Давай, вытащи меня отсюда! — Сейчас все будет! Касна, езжай!       Ночью в Сентинеле раздалась серия взрывов. Полыхали склады стражи в разных частях города. Народ выскочил на улицы, паникуя и пытаясь понять, что происходит, чего опасаться, и потому последний взрыв, прогремевший в тюрьме, никого не удивил.       Увы, вся стража находилась на собственных складах, а потому остановить побег было практически некому.       Даже данмер примчался на один из пожаров чуть ли не в нижнем белье. Он накинул на себя какой-то старый халат, где-то нашел верблюда, и в таком виде приехал к подчиненным. — Латахим! — окликнул он кого-то. — Что случилось? — Взорвали склад, капитан! — отчитался стражник. — И не один. Взрыва было три. — А склада у нас два. Что рвануло третье… — он зажмурился, прогоняя остатки сна, и тут его осенило. — Проклятье. Латахим, выдели мне несколько человек. — Есть, капитан! Тава! Рану! Поступаете в распоряжение капитана! — Есть! — две крепкие редгардки отдали честь и встали перед данмером. Тот повелел им найти верблюдов, и, когда это было исполнено, они со всех ног, лавируя между пожарными, помчались к тюрьме.       Как Лланел и предполагал, стена камеры Яртиса была взорвана. — Твою. Мать, — данмер грязно выругался и сплюнул. — Поймаю обоих — повешу рядышком. — Капитан?.. — Все в порядке. За мной.       Они снова оседлали верблюдов, и данмер гнал их галопом, нарушая все правила дорожного движения в Сентинеле. Он примчался к поместью Азхар и потребовал у охраны у входа разбудить госпожу, ибо она подозревается в организации побега пирата Яртиса по кличке Полбашки. Он был уверен, что преданные семье ат-Павиа наемники попытаются ему помешать, но… Они спокойно пропустили его и лишь закатили глаза.       Один из них велел оставаться в холле, а сам пошел будить госпожу. Каково же было удивление капитана, когда Азхар собственной персоной вышла к нему, одетая в пижаму. Она молча просверлила его взглядом, выслушала все, что он хотел сказать, а после показала неприличный жест и отправилась обратно.       Данмер чувствовал себя глупо. Он знал, что если бы молодая госпожа ат-Павиа действительно организовала побег, то она контролировала бы его лично. Тот факт, что она вышла к нему в пижаме, говорил о ее непричастности.       Это логично, что он подумал на нее, ведь совсем недавно у них, скажем так, произошел конфликт. Но ведь Яртиса есть кому еще освобождать. Он — пиратский король, наверняка у него есть верные подчиненные, и, если Азхар он знал в лицо, то кто эти люди, идущие по стопам за головорезом и грабителем, он не представлял.       Проклятье.       Он извинился перед всеми, приторно-вежливо пожелал доброй ночи и ушел; Сенинда же, снова накрашенная в Азхар и снова спящая на ее кровати, улыбалась, лежа в постели.       А тем временем настоящая госпожа ат-Павиа везла Яртиса в порт. — Еще раз извини, что пришлось зарубить твоих ребят. Мы хотели обойтись без крови совсем, но не вышло. — И поэтому ты отправила вместо Химеры даэдра? — Конечно. Жаль только, аурил не сразу сообразила, что надо снять капюшон и всех напугать, но тут уж ничего не попишешь. Даэдра не всегда понимают, как надо разговаривать со смертными. — Ты поразительно хорошо осведомлена о даэдра. — Меня этому научил мой маг. — У тебя и личный колдун есть? — Да, а что? — Хорошо живешь.       Они в молчании доехали до причалов и складов, ныне принадлежащих Азхар, и она юркнула в один из них через боковую пристройку, где их ждали Марселан и Винсент. Увидев бретонца, Яртис нехорошо заулыбался. — Батюшки! Каштанка! Рад тебя видеть!       Винсент побледнел. — Что не так, голубчик? — Яртис заржал, напрягая всех присутствующих. — Ты не рад? А я-то думал… — Яртис, тебе придется отсидеться здесь, пока все не уляжется. Здесь безопасно, гарантирую, — влезла Азхар. — Спасибо, киса! Я почему-то знал, что ты меня не подведешь. Еще и Каштанку мою ко мне привела! Ну что, Винсент, соскучился? — Я с тобой никуда не пойду, — прошипел бретонец. — А у тебя нет выбора! Да ладно, тебе же нравилось!       Жанду непонимающе смотрела на него, Марселан же, за мгновение все поняв, крепко обнял своего друга. — А-а-а, Винсент Мар завел себе любовничка, пока меня не было! Что, я тебе уже не нравлюсь? — Ты мне никто, понял? — прошипел бретонец. — Ты не оставлял мне выбора! — Я думаю, пора заканчивать этот разговор, — бросила Жанду. — Марселан, уведи Винсента. Винсент, ни о чем не беспокойся, я обо всем позабочусь.       Азхар несколько непонимающе уставилась на бретонца. Его трясло, а на глазах стояли слезы. — Есть, капитан! — кивнул Марселан и увел своего друга прочь со склада. — Азхар. Подожди за дверью. Нам с Яртисом надо переговорить. — О чем мне говорить с даэдра? Хочешь занять место Винсента? — мерзко захохотал пиратский король, и Жанду, до которой уже давно дошло, что именно произошло с ее товарищем, скривилась. — Нет. Ты хочешь «Бивень» обратно? Тогда пошли. Так повелела госпожа. — А-а-а. Ну ладно. Так, шелупонь! Кыш отсюда! Кыш!       Аурил вытолкала Азхар со склада, и в дверях шепнула короткое: — Передай Винсенту, что смерть Яртиса будет медленной и мучительной. — Хорошо.       Она послушно ушла со склада, и как только захлопнулась боковая дверь, она услышала истошный вопль. Азхар не знала, что именно делала Жанду с Яртисом, и, наверное, так было лучше, но леденящий душу крик боли заставил ее содрогнуться. Выйдя к морю, она увидела, как на причале сидел рыдающий Винсент и пытающийся утешить его Марселан. — Дурак, что ж ты мне не сказал ничего? Мы бы разобрались с Яртисом намного раньше. — Я… Я не мог. — О, Азхар! Не могла бы ты оставить нас одних? — Может, ты объяснишь мне, что произошло?       Марселан подошел к ней, наклонился к ее уху и шепнул так, чтобы Винсент не слышал: — Яртис насиловал его. — Как?.. Э, прости, я поняла. — Да, потом поговорим. Езжай домой вместе с Ландой. Я приду за тобой, когда все будет кончено. — Хорошо, — она кивнула, и сопровождавшая ее редгардка помогла своей госпоже забраться в седло.       Они вернулись в поместье, и утром угрюмая Жанду принесла ей мешок с головой Яртиса. Увидев его изуродованное лицо, Азхар едва сдержала рвотный позыв. — Давай я отнесу это дело данмеру. — Зачем ему? Я планировала отдать это дело королю. — Вот он обрадуется, — усмехнулась аурил. — Надо ехать сейчас, а то голова, э-э, испортится. Хм, у меня есть идея… — А? — Джамила! — сгорбленная женщина подошла к ней. — Найди мне форму служанки. — Госпожа?.. — И большое блюдо. — Ты что задумала?.. — Небольшой концерт для Джафира’джада.       Когда настали приемные часы во дворце Его Высочества, и добрый люд Сентинеля пришел в зал ожидания перед приемной, молодая госпожа ат-Павиа в платье служанки явилась туда, неся перед собой на вытянутых руках большое, расписное, украшенное золотом блюдо. Она извинилась перед присутствующими и пообещала не задержать их надолго, и люди спокойно пропустили ее, ибо верили, что перед ними — кухарка или горничная, не более; не все узнали в ней Азхар, далеко не все.       А когда узнали, было поздно — она уже вошла в тронный зал.       Растолкав всех на своем пути, она подошла к Джафира’джаду и, встав на колени, протянула ему блюдо, на котором, прикрытый куском алого шелка, лежал какой-то круглый предмет. Король жест оценил, и легко сбросил ткань с того, что прятала она под собой.       Взору его предстала отрубленная голова Яртиса Полбашки, слегка подсушенная на жарком сентинельском солнце. — Я узнаю это лицо, пусть и искаженное смертной мукой, — бросил король и посмотрел на Азхар. — Встань.       Она послушно поднялась с колен. — Ты сработала лучше, чем мой капитан стражи, который, между прочим, служит Сентинелю уже двести лет. Сегодня он получит выговор. — Благодарю за добрые слова, мой король, — в ее душе зародилось злорадство, и Молаг Грунда радостно зашептала ей, но она вовремя остановилась, — однако я не хочу, чтобы капитан Гилво пострадал. Все ошибаются, и он в том числе. — Вот как? Ты поразительно добра к нему. Или ты думаешь, я не знаю, что он страшно оскорбил тебя, подозревая тебя в отношениях с даэдра? — Мой король, он просто выполнял свой долг, не более того, — улыбнулась Азхар. — Как я сейчас. Испытывала ли я ненависть к Яртису? Нет. Я просто знала, что должна поймать его, ибо кто, если не я? По правде говоря, я даже не знаю списка его грехов. — Он обширен, уж поверь мне.       «Как минимум, изнасилование туда входит, — подумала Азхар, — но Жанду сдержала обещание. Смерть его была мучительна».       В этом она не сомневалась. Она слышала крик Яртиса ночью. — Не уверена, что хочу знать, насколько, — с поклоном ответила Азхар. — И правильно. Ступай, я оценил твой подарок.       Она поклонилась и оставила блюдо с головой Яртиса у его ног, и король с некоторым удовлетворением смотрел на подарок, приподнесенный ему. Пиратский король был занозой для всего его флота. Его «Сатакалаам», его жемчужина, стоял в порту просто потому, что Джафира’джад боялся Яртиса, который угнал бы его или, еще хуже, утопил.       Его Высочество относился к своему фрегату как к любимой игрушке. Впрочем, именно ею он и был.