Невеста короля

За окном шёл снег. Сьюзан Певенси сложила пакеты с покупками на подоконник и, сев в кресло, заказала у официанта чашку горячего шоколада и вафли со сливками. Кафе в центре Лондона было почти полностью заполнено, как обычно бывает в выходной предпраздничный день, но ей повезло — как только она вошла, немолодая пара рассчиталась за свой файв-о-клок и освободила место у окна, откуда была видна укрытая снежным покрывалом площадь, с украшенными к Рождеству магазинами, редкими машинами и спешащими по своим делам людьми. Зимний Лондон был совсем не похож на Нью-Йорк. За два года в Америке Сьюзан уже забыла, насколько она соскучилась по своему дому и по родным братьям и сестре. Но затянувшаяся командировка отца наконец подошла к концу, и мистер и миссис Певенси вместе со старшей дочерью, к огромной радости всех детей, вернулись в Туманный Альбион. По сравнению с тем городом, который Сьюзан покинула два года назад, Лондон изменился. Расчищались завалы из-под бесконечных бомбёжек, на их местах возводились новые здания, а те, что уцелели, постепенно восстанавливались и были затянуты строительными лесами. Да и людей в Лондоне прибавилось — они возвращались из эвакуации, солдаты оставляли фронт, город кишел командированными и дипломатами. В Англии ещё ощущался дефицит продуктов и топлива, но мистер Певенси, высокопоставленный служащий Министерства иностранных дел, мог обеспечить свою семью всем тем, что для простых жителей пока представлялось недостижимым, и Сьюзан могла ходить по магазинам и совершать покупки, не оглядываясь на талонную систему. Война закончилась в мае, и Сьюзан больше не тряслась от страха, что Питер, которому летом исполнилось двадцать лет, бросит учёбу в Оксфорде ради армии, а Эдмунд спустя пару лет последует за ним. Но — вот что удивительно. В тех письмах, что Сьюзан получала от своего старшего брата из старинного университетского города, Питер Певенси ни разу не обмолвился о своём старом желании пойти на фронт. Наоборот — казалось, он наконец нашёл своё призвание, изучая политологию и дипломатическое искусство, чтобы пойти по стопам отца и стать членом Палаты Общин, и с головой погрузился в учёбу. Сьюзан старалась не думать, что послужило причиной такой резкой перемены в настроении брата — она вообще старалась не думать, как они изменились после последнего для них с Питером визита в Нарнию, когда Аслан сказал им, что они узнали всё, что должны были, и теперь им следует научиться жить в их мире. И они учились. Питер, с отличием окончив школу, поступил в Оксфорд, стараясь найти применение своим навыкам, полученным в Нарнии. Эдмунд, в котором внезапно проснулась тяга к новым знаниям, экстерном проскочил два курса старшей школы, и теперь тоже планировал поступать в Оксфорд, чтобы быть поближе к брату. Но младший брат выбрал своей стезёй философию и историю, и целыми днями пропадал в библиотеках, читая все труды по философии, начиная от классиков Платона и Аристотеля, и кончая не слишком популярными сейчас в Англии Ницше и Фроммом. И лишь Люси, всё такая же открытая и улыбчивая, подобная звёздочке в вечернем небе, жила своими грёзами, бесконечно рисуя на всех бумажках, какие попадали ей в руки. Сьюзан то и дело ловила себя на мысли, что ей тоже стоит наконец устроиться в этой жизни. Постоянные приёмы и вечеринки, на которые она получала приглашения как в Нью-Йорке, так и в Лондоне, были интересны, но начинали утомлять, и всё больше писем оставались без ответа или ограничивались скромным вежливым отказом. Хелен Певенси, хотя и одобряла тот круг из молодой аристократии и высшего среднего класса, в котором вращалась Сьюзан благодаря положению их семьи, с восторгом приняла известие, что старшая дочь поступила в колледж на отделение истории и литературы, хотя Сьюзан так и не решила, что ей делать со своей жизнью в будущем. По мнению миссис Певенси, учёба была достойным, благородным занятием для молодой девушки её статуса, а Сьюзан была достаточно рассудительна, чтобы студенческая жизнь не вскружила ей голову. Но сейчас, когда приближалось Рождество, все эти мысли отступали на второй план, и четверо младших Певенси сосредоточились на скорых праздниках. В пакетах Сьюзан лежали подарки для братьев и сестры: набор кистей для рисования для Люси; старинное, ещё прошлого века издание «Апологии Сократа» для Эдмунда — Сьюзан нашла его в букинистической лавке, один угол был тронут огнём, очевидно, книга пострадала при пожаре во время одного из многочисленных авианалётов; элегантное кожаное портмоне для Питера; теплые перчатки и шарф для вечно мёрзнущего после нарнийских морей Юстаса. Она ещё не купила подарки для родителей, но уже знала, что это будет — тот хрустальный набор, что она видела в антикварной лавке в Сохо, четыре изящных бокала и графин на подносе из красного дерева, надо будет обсудить с братьями и сестрой, может быть, они сделают общий подарок... – Прости, Сью, мы припозднились! – вывел её из задумчивости радостный голос Питера, и старший Певенси, быстро поцеловав сестру в щёку, сел напротив. Эдмунд, закатив глаза, забрал пальто Питера и повесил его рядом со своим на вешалку у стены. – Люси не придёт, – сказал он, тоже садясь за столик. – Миссис Блэкворт попросила посидеть с её внуком и, может быть, дать урок рисования. – И Люси, конечно, не смогла отказаться, – подхватил Питер. – В этом вся Люси, – улыбнулась Сьюзан, пока её братья изучали скромное меню. Такие встречи в кафе были обязательны для них, когда они все собирались в Лондоне, что случалось далеко не каждую неделю, учитывая, как далеко учился Питер, а Люси всё ещё жила в пансионате при школе. Но сейчас были каникулы, и Питер приехал из Оксфорда, чтобы встретить Рождество со своей семьёй. После Рождества они собирались на несколько дней съездить к профессору Кёрку, пока им не пришлось возвращаться к учёбе, но Сьюзан не была уверена, что составит им компанию — было время праздничных приёмов и вечеринок, и, какими бы утомительными они иногда ни были, она должна была посетить хотя бы два мероприятия. – Мистер Диггори звонил утром, – заметил Питер, когда официант поставил на столик чай для младшего брата и кофе для старшего. – Кажется, он обижен, что мы не приезжаем на Рождество. Питер достал из внутреннего кармана портсигар и закурил. Сьюзан незаметно поморщилась — ей не нравился запах табачного дыма, и поэтому, когда по вечерам мистер Певенси и Питер устраивались в гостиной с кофе и сигаретами, чтобы послушать радио и обсудить последние новости, она всегда старалась уйти вместе с сестрой. – Кстати, я вчера написал Юстасу, – добавил Эдмунд. – Я пригласил их с мисс Поул навестить нас после Рождества и, может быть, составить нам компанию, когда поедем к профессору. Юстас рассказал Джилл о Нарнии, и, кажется, ей не терпится познакомиться с Люси. Сьюзан улыбнулась одними губами и подцепила ложечкой начавшие оседать сливки на вафлях. – Будет интересно вспомнить детство, – проговорила она, улыбаясь. Братья как-то странно посмотрели на неё, потом переглянулись между собой, но ничего не сказали. Сьюзан знала, что они не одобряют её равнодушного, снисходительного отношения к Нарнии, но это было лучше, чем Люси — когда Сьюзан однажды назвала при младшей сестре Нарнию детской сказкой, та расплакалась и убежала в свою комнату, и Сьюзан лишь на следующий день смогла добиться от неё прощения. Разумеется, Люси простила её — Люси никогда не умела держать обиду, но Сьюзан видела, что сестра сильно расстроена таким отношением к их жизни в другом мире. Но дело было не в том, что Сьюзан считала Нарнию детской сказкой и вымыслом — нет, она вполне отдавала себе отчёт в реальности Нарнии, существовании Аслана и их собственном положении королей и королев этой сказочной страны. И в этом-то и было дело: Нарния была слишком реальной, чтобы можно быть жить в Англии без оглядки на неё. Сначала она думала, что это будет невозможно — считать фавнов, кентавров и гномов сказочными созданиями, Кэр Паравэл — выдуманным замком, а всех их друзей — плодом детских вымыслов. Поэтому она и согласилась поехать с родителями в Нью-Йорк: новый временный дом не напоминал ей о Бобровой Дамбе, Аслановом кургане и переправе у Беруны. Она с головой погрузилась в новую жизнь: учёба, новые американские друзья, приглашения на приёмы и вечеринки, премьеры на Бродвее и пикники на Лонг Айленде. Новые поклонники сменяли один другого, и Сьюзан, как и во времена своего правления в Нарнии, всегда была в центре внимания. Ею восхищались, ей посвящали неумелые стихи, писали письма, приглашая на свидания, и клялись в вечной любви, а она неосознанно сравнивала каждого нового кавалера с определённым образом, в каждом из них находя какой-то изъян. У одного были слишком светлые волосы, у другого — голубые, а не карие глаза, третий был слишком низкого роста, а четвёртый говорил с едва заметным акцентом, что причинило Сьюзан больше боли, чем она хотела признать. Возвращение в Лондон послужило настоящей отдушиной: она даже не замечала, как ей не хватало братьев и сестры. Но, каким бы облегчением ни было видеть их почти каждый день, они всегда служили напоминанием о том, кем они были и куда им больше нет пути. Словно уловив её настроение, Питер больше ни слова не сказал о Нарнии, а принялся рассказывать о своих успехах в Оксфорде, какие он сдал экзамены, как в следующем году постарается войти в команду по гребле, чтобы принять участие в знаменитой гонке между Оксфордом и Кембриджем; рассказал о том, как кто-то из его соседей увидел фотографию всех четверых Певенси и оказался очарован Сьюзан настолько, что даже собирается приехать на Новый год в Лондон, чтобы быть лично представленным им, и Питер считает визит к профессору Кёрку достаточным поводом, чтобы не приглашать потенциального поклонника на обед. Сьюзан слушала старшего брата, то и дело посмеиваясь, а потом заявила, что, если у этого студента нет королевского титула, ему не о чём и мечтать. – Послушайте, – наконец заговорил Эдмунд, когда с чаем, кофе и шоколадом было покончено, – я проходил мимо книжного магазина и заметил в витрине прекрасный набор для письма, с чернильницей в виде льва. Мне кажется, будет невежливо приехать к мистеру Диггори без подарка, а вы знаете, как часто он теряет перья. Питер и Сьюзан согласились, что подобный набор — отличный подарок для их старого друга, и попросили официанта их рассчитать. Питер подал Сьюзан её пальто, Эдмунд подхватил у неё часть пакетов с покупками, и все вышли на улицу. – Снег здесь совсем не такой, как в Нарнии, – проговорил Питер, запрокидывая голову, ловя лицом снежинки. – Там, даже во времена Вечной Зимы, снег был мягким, что ли, тёплым... А здесь он колючий и противный. Он фыркнул, когда особо большая снежинка попала ему в нос. Сьюзан недовольно поморщилась и спрятала руки в отороченные мехом рукава пальто. – Это всего лишь снег, Питер, – пожала плечами она. – Он везде одинаковый. Они замерли на тротуаре, пропуская почтовую машину, и направились в сторону автобусной остановки. Вокруг спешили по своим делам люди — ровная безликая масса в одинаково чёрных, коричневых и тёмно-серых пальто, среди которых то и дело неяркими пятнами выделялись шляпки дам или военная форма солдат. – Как думаете, мы когда-нибудь сможем вернуться в Нарнию? – тихо задал вопрос Эдмунд, словно спрашивал сам себя. - Я знаю, Аслан сказал, что наше время там вышло, но всё же... – Прекрати, Эд, – досадливо поморщилась Сьюзан. – Мы выросли. Аслан сам сказал, что наше место — здесь. Почему вы так не хотите свыкнуться с мыслью, что это — наш мир, а не Нарния? – А ты чувствуешь себя дома? – вскинул брови Питер. – Неважно, что мы чувствуем, – отмахнулась Сьюзан. – Раз уж вы настаиваете, что вы могущественные короли, то вам стоит помнить, что чувства королей никогда не играли никакой роли. Долг и обязанности — вот королевский удел. – И кому же, скажи на милость, мы должны быть заперты в Англии и кому обязаны за вечную тоску по нашему настоящему дому? – саркастично спросил Эдмунд. – Пора бы уже вырасти, Эд, – вздохнула Сьюзан. – В Нарнии мы забыли об Англии — может быть, здесь мы сможем забыть о Нарнии. – А я не хочу забывать! – неожиданно с чувством воскликнул Питер, останавливаясь посреди тротуара и оборачиваясь к сестре. – Мы — короли и королевы, а не случайные люди! – Питер, потише, – попросила Сьюзан, заметив, как некоторые прохожие косятся в их сторону. – Не устраивай сцену прямо на улице. – Нет, Сью, это ты устраиваешь сцену! Ты отказываешься признавать, кто ты, спрятавшись за своими приглашениями, сплетнями с подругами, которых не считаешь за подруг, и учёбой, которая тебе неинтересна! - продолжил Питер. - Этот твой колледж, вечеринки, новые наряды – это стоит нарнийской короны? А твои друзья, твои кавалеры – кто из них стоит Каспиана? Или его ты тоже считаешь игрой? Вспоминать молодого телмарина Питеру явно не следовало – не обращая внимания на то, что они стоят посреди оживлённой улицы, Сьюзан вскинула руку и ударила брата по щеке. – Хватит, Питер! – надломленным голосом произнесла она. – Какое это имеет значение? Мы не можем пойти против Аслана, а он сказал… – А может, хватит так беспрекословно подчиняться другим? – криво усмехнулся Питер. – Аслан – не просто кто-то другой! – возразила Сьюзан. – Тем более. – Не хочу вмешиваться в ваше трогательное выяснение неоспоримости слов Аслана, – тихо заметил Эдмунд, – но сейчас вы и в самом деле устраиваете скандал на публике, и некоторые уже даже останавливаются, с интересом ожидая продолжения. Слова младшего брата отрезвили Питера и Сьюзан. Они беспокойно оглянулись вокруг отметив, что Эдмунд прав, и со вздохом уставились под ноги. – Я тебя не узнаю, Сью! – с горечью проговорил Питер. – Где королева Сьюзан Великодушная, к которой тянулись все нарнийцы в тяжёлые годы? Где королева, которая стояла рядом со мной на поле боя? Где моя сестра, которая отказывала всем принцам и королям, потому что считала их недостойными? – Осталась в Нарнии, – с горечью ответила Сьюзан, часто-часто моргая, чтобы не расплакаться. Она понимала, что Питер прав, а она ведёт себя как последняя трусиха, пытаясь убежать от самой себя. – Может, ей тоже стоит вернуться? – тихо спросил Питер и подал ей руку. Его вспышка гнева стихла так же быстро, как и появилась, сменившись сочувствием к любимой сестре — он как никто понимал всю её боль и тоску по Нарнии. – Идём, вон уже и автобус подъезжает. Но им было не суждено сесть в автобус. Стоило Эдмунду поставить ногу на подножку, как со стороны раздался оглушительный грохот, сопровождаемый криками, полыхнуло горячим летним воздухом, где-то взвыла сирена, и сквозь весь этот шум и крики прорезался могучий львиный рёв. Отбросив пакеты, Эдмунд спрыгнул обратно с подножки автобуса и бросился к брату и сестре; Питер дёрнул к себе Сьюзан, и та прижалась к нему, спрятав лицо в лацкане его пальто. Так они и стояли, держа друг друга, ожидая, когда шум вокруг стихнет, ветер успокоится, а в нос ударит незнакомый — хотя кого они обманывали? — запах летних трав. Питер был первым, кто рискнул открыть глаза. Они стояли посреди просторного зелёного луга, в окружении старинных каменных руин, а за ними поднимался ввысь зелёный склон Асланова кургана. – Сью, Эд, – хрипло проговорил старший Певенси, отпуская сестру. – Вам стоит это увидеть... Они открыли глаза и принялись испуганно озираться. На миг, глядя на паникующее лицо Сьюзан, Питер подумал, что она сейчас впадёт в истерику, и приготовился удержать её. Но девушка, с пугающим хладнокровием приняв произошедшее, распрямила плечи, гордо вскинула голову и отбросила назад растрепавшиеся волосы. Казалось, за секунду она повзрослела на многие годы, и Питер с удовлетворением отметил, что теперь перед ним стоит его сестра — мудрая Великодушная королева, а не светская красотка из Лондона. – Мы не должны быть здесь, – холодно произнесла она. – И, думаю, нам стоит узнать, почему мы здесь оказались, – поддакнул Эдмунд, поворачиваясь к заново отстроенному входу в Курган. ~~~~ Для Барсука Боровика день не заладился ещё с самого утра. Началось всё с того, что сэр Берген, вожак стаи Волков, которая жила при Аслановом кургане, вернулся от реки Беруны с известием, что водные создания желают говорить с правителем Нарнии. Где в данный момент искать короля, Боровик совершенно не знал – он не получал приказы из Бобровой Дамбы с того самого дня, когда его направили сюда и назначили наместником в этих землях. Потом появилась Виндмейн с настоятельным советом усилить охрану – кентавры увидели по звёздам приближение опасности и как никто другой понимали, что, если отвратить её не удастся, то стоит хотя бы подготовиться. А для полноты картины, уже ближе к полудню из столицы прибыл сэр Айронхоф, а вместе с ним – отряд из пяти Нарнийских Мышей во главе с самим сэром Пипичиком. И если Айронхоф после недолгого разговора с матерью сразу же стал собираться обратно в столицу, то Пипичик считал командирование в бывшую крепость нарнийцев как минимум ссылкой и отлучением от двора. – Нет, я тебе говорю, что он о себе воображает? Король всех нарнийцев, пф! – Пипичик так и ходил полдня за Боровиком, жалуясь на судьбу, короля, телмаринский двор и погоду, из-за которой у него постоянно чесался нос. – Вместо того чтобы сопровождать его в путешествии к границам, он направляет нас сюда, как будто… – Путешествии? – Барсук отвлёкся от своего занятия, заключавшегося в перебирании трав, и посмотрел на Мыша. – Каком таком путешествии? – Ну какое это имеет значение, если он всё равно не взял нас в свою свиту? Притом что с ним отправился сам генерал Гленсторм! – Пипичик взобрался по ножке стола и уселся прямо на травы. – Да какого он мнения о Нарнийских Мышах, если не позволяет сопровождать себя? – Ты должен гордиться тем, что он удостоил тебя чести состоять при Аслановом кургане; ты знаешь, какое значение имеет это место для Древних нарнийцев… – терпеливо сказал Боровик, который при всём желании не умел сердиться, и даже столь надоедливая обида Пипичика вызывала в нём лишь лёгкое недоумение и досаду. – О да, охранять стройку, которую уже достроили! – всплеснул миниатюрными лапками главарь Мышей. – Ну посуди сам, зачем здесь могут пригодиться рыцари, отличившиеся ещё в Битве при Беруне? – На мой взгляд, ты требуешь невозможного, – проговорил Барсук. – Король сам, лично отдаёт тебе приказы — а ты считаешь, что он тебя ни в грош не ставит. Рипичип назначил тебя своим преемником — а он, между прочим, посчитал бы за честь выполнить любое поручение его величества… Боровик неожиданно замолчал и, подняв кверху чёрный носик, принюхался. Пахло чем-то очень странным – железом, снегом, пылью и чем-то ещё, что отдалённо напоминало лампадное масло, но было во много раз резче и противнее. И вместе с тем сквозь всю эту какофонию запахов пробивался один знакомый, теперь чужой, но трепетно хранимый в памяти последние несколько лет. – Что такое? – мигом всполошился Пипичик, и его лапка легла на эфес его рапиры. – Мне кажется, к нам гости, – негромко заметил Боровик. Пипичик тоже принюхался, пошмыгивая носиком, потом для достоверности насторожил уши. – Я ничего не чувствую. – Это потому что ты сидишь на пахучих травах! – терпеливо пояснил Боровик. – Я немедленно созову свой отряд! – воскликнул Пипичик, уже забыв, что буквально минуту назад жаловался, что ему здесь нечего делать, и готовый ринуться в бой. – Если кто-то посмел войти незваным в Асланов курган, он достоин только того, чтобы познакомится с моей шпагой! – Не торопись, благородный Мышь, – улыбнулся Барсук. – Думаю, сначала следует выяснить, кто же наши гости, а потом уже решать, как их встречать… Наместник Асланова кургана отложил травы в сторону и, переваливаясь с лапы на лапу, поспешил к выходу из крепости. За ним со стола бесшумно спрыгнул Пипичик и, убрав шпагу обратно в ножны, на четырёх лапах побежал за Барсуком. – Ох! – Боровик неожиданно остановился и наверняка упал бы прямо посреди тоннеля на все четыре лапы, не будь он Нарнийским Барсуком, несколько лет прослужившим при дворе самого короля. – Ваши величества… Пипичик выглянул из-за своего друга. В конце тоннеля, между факелами, стояли три человека — два совсем ещё молодых мужчины и одна девушка. Несмотря на их странную одежду, Пипичик узнал их — много лет назад, когда он был ещё Мышонком, только взявшим в руки шпагу, ему выпала честь сражаться под их предводительством. – Ваши величества… – Мышь встал на задние лапки и отвесил поклон столь глубокий, что пёрышко на его голове — отличительный знак предводителя Нарнийских Мышей — запачкалось в пыли на полу. – Для меня великая честь познакомиться с вами. Позвольте представиться — предводитель Нарнийских Мышей, гвардеец его величества, кавалер Ордена Льва… – Это сэр Пипичик, – оборвал торжественную речь Барсук Боровик. В отличие от своего приятеля, он достаточно времени провёл в обществе королей и королев Древности, чтобы знать, что они не любят тратить время на напрасные речи. – После ухода сэра Рипичипа именно он возглавил отряд Нарнийских Мышей. Сразу два сердитых взгляда уперлись в Боровика — самого Пипичика, оскорблённого, что ему не дали перечислить все свои звания и титулы, и королевы Сьюзан, но причину её сердитости ни Пипичик, ни Боровик не знали. Король Питер только склонил голову в вежливом полупоклоне. – Это честь и для нас познакомиться с вами, благородный Мышь, – с улыбкой сказал он. – Я верю, сэр Рипичип подобрал себе достойную смену. – И тут же тон Верховного короля утратил всякую торжественность и сменился на весёлый. – Мы рады вас видеть, мистер Боровик. – И я… ох! – Барсук совсем смешался, но, тем не менее, сумел отвесить неловкий поклон. - Ваши величества… Когда его величество назначал меня наместником в эти земли, и я представить не мог, что… – он опять запутался. – Мы не чаяли увидеть вас вновь, ваши величества, - наконец выпалил он. – Смею ли я спросить… Где королева Люси? – Её не было с нами, – со вздохом ответил Питер. – Мы не знаем, как так произошло, что мы оказались здесь, хотя не должны были вернуться. Но нашей сестры не было с нами. Может быть, она придёт в Нарнию сама, отдельно от нас. – О… Это грустно, – мистер Боровик пригладил лапами шесть на животе. – И странно, крайне странно... – Что странно? – не поняла Сьюзан. – Видите ли, сегодня со мной говорили кентавры — они обеспокоены. – А мы всегда оказываемся в Нарнии в моменты нужды, – подхватил мысль древнего нарнийца Питер. – Что здесь происходит? – Боюсь, тут мы ничем не можем вам помочь, – покачал головой Боровик, направляясь к выходу из Кургана. – Утром здесь был сэр Айронхоф, думаю, он мог бы рассказать вам больше. Его величество назначил меня наместником этих земель месяц назад, и с тех пор… – Подожди, – перебила нарнийца Сьюзан. – Его величество — Каспиан? Боровик обернулся к королеве и несколько раз удивлённо моргнул. – Конечно! Его величество король Каспиан Десятый… Странно, я думал, вы знали… Сьюзан с Питером переглянулись. Эдмунд, нахмурившись, что-то подсчитывал в уме. – Когда однажды мы прожили год в Англии, потом выяснилось, что в Нарнии прошло почти полторы тысячи лет. Мало ли, какие сюрпризы могут ждать нас сейчас. – Он повернулся к Пипичику. – Давно король вернулся из плаванья? – Всего полтора месяца назад, король Эдмунд, – ответил Мышь. – У нас прошло целых два года… – пробормотал Питер. Сьюзан опять посмотрела на старшего брата. Питер, в отличие от неё, был в курсе приключений Эдмунда, Люси и Юстаса на «Покорителе зари». А она-то, дура, всякий раз называла их детьми и уходила из комнаты, когда они поднимали эту тему… Древние нарнийцы тоже переглянулись между собой, не зная, что сказать. – Но всё же, – опять заговорил Питер, – я хочу узнать, что происходит в Нарнии. Боровик устремил беспомощный взгляд на Пипичика, надеясь, что Мышь, только сегодня приехавший из столицы, больше в курсе государственных дел, чем он, Барсук. Неожиданно он согласился с маленьким рыцарем, что служба при Аслановом Кургане — хоть и почётная, но лишает многих преимуществ вроде осведомлённости в последних новостях. – Король вернулся из Плаванья месяц и десять дней назад, ваши величества, – развёл лапками Пипичик. – Всё это время регентом оставался лорд Трампкин, как вам, наверное, известно. Казалось, всё идёт хорошо. Я всецело посвятил себя своему отряду — после отбытия сэра Рипичипа в Страну Аслана мы все не знали, как быть дальше… Его величество одобрил мою кандидатуру как капитана гвардии. Но позавчера пришло донесение с границ, что на севере произошло восстание, и его величество настоял на том, чтобы отправиться туда лично, несмотря на все дела, которые его ждали. Я настаивал на том, чтобы сопровождать его, но король Каспиан отдал мне приказ отправляться сюда. Певенси переглянулись. – Восстание на севере? – переспросила Сьюзан. – Там тролли, – пожал плечами Питер. – Были раньше, по крайней мере. Вряд ли там что-то серьёзное. – Думаю, вам следует отправиться в Бобровую Дамбу, – посоветовал Боровик. – Лорд Трампкин больше знает о нынешней ситуации, чем мы. – Понятное дело, нам надо будет туда отправиться, – согласился Эдмунд. – Вряд ли мы поймём, зачем мы здесь, если будем сидеть в уже не действующей крепости, куда даже новости не сразу доходят. Кстати, мистер Боровик. С назначением вас на должность наместника. Барсук только махнул лапой. ~~~~ Сьюзан сидела на камнях над восстановленным входом в Курган, глядя на покрытое зелёной травой поле перед собой. Провал, который устроили Нарнийцы, чтобы остановить телмаринскую конницу, уже давно засыпали, и сейчас даже нельзя было сказать, где именно вели подземные ходы — их пришлось тоже уничтожить, восстанавливать было гораздо сложнее, да и вряд ли они кому-нибудь ещё пригодятся. Телмарины были редкими гостями в Аслановом кургане, а женского платья здесь и вовсе не было, но мистер Боровик сумел где-то найти костюм королевского пажа, более удобный в Нарнии, чем то твидовое платье, в котором Сьюзан ходила по магазинам. Сьюзан взяла от костюма тонкие льняные брюки и высокие сапоги, оставив свою лёгкую шёлковую сорочку, которую она привезла ещё из Америки, и мягкое пальто, предвидя прохладную ночь. – Ваше величество? Она обернулась. Из Кургана вышел вожак Волков — сэр Берген, как Боровик представил им его. Стоило больших трудов скрыть дрожь — она боялась этих животных ещё с тех пор, как они чуть не убили их с Люси ещё во время войны с Белой Колдуньей. – Их величества просили передать, что они будут готовы отправиться уже через несколько минут, – с поклоном сказал Волк. – Мне и моей стае оказана честь сопровождать вас в столицу. Сэр Пипичик и его отряд хотели ехать с вами, но приказ короля им — оставаться здесь. – А они не могут его ослушаться… – тихо проговорила Сьюзан. Сказать по правде, она бы с большим удовольствием предпочла стае волков компанию воинственных, шумных, но всё же Мышей. – Спасибо, сэр Берген. Волк склонил голову, но не ушёл, видимо, ожидая королеву. Сьюзан со вздохом поднялась с камня и в последний раз бросила взгляд на поле. – Скажи, – она повернулась к Волку. – Каспиан… он хороший король? Если бы он умел, Волк бы пожал плечами, но так он только медленно моргнул и пошевелил ушами, думая, что ответить. Сьюзан вспомнила, что Волки редко подчинялись королям. Они признавали королевскую власть, они обещали служить короне — но этим дело и ограничивалось. Они служили, потому что они сами так решили, а не потому что их принуждали к присяге. – Другого у нас не было уже долгое время, – ответил Берген. – Да, он хороший король. Когда они выехали из Кургана, солнце уже начало склоняться к западу. Питер ехал первым, о чём-то негромко переговариваясь с Бергеном — Волк, хоть и помнил прозвище Верховного короля «Гроза Волков», во времена Нарнийской революции сражался на их стороне и вполне заслужил право сопровождать королевских особ в их путешествии. Эдмунд часто зачем-то отъезжал в сторону или подолгу замирал на одном месте, думая о чём-то своём или осматривая места, чтобы потом догнать брата и сестру. Сьюзан ехала сразу за стаей, окружавшей Питера. Ей приходилось тяжелее всего — хоть Великодушная королева и считалась одной из лучших наездниц Нарнии во времена их правления, за несколько лет жизни в Америке она растеряла все свои навыки и теперь прилагала огромные усилия, чтобы удержаться в седле, когда лошади переходили на галоп. – Ты молчалива, – заметил подъехавший Эдмунд, пуская свою кобылу — Комету — рядом с конём сестры. Сьюзан хохотнула. – В Нью-Йорке я совсем не ездила верхом и забыла, как это. Попробуй весело болтать, когда рискуешь вот-вот съехать со спины этого животного, – она всё-таки рискнула отпустить одну руку от повода и потрепала коня по гриве. – Нет уж, лучше сразу убейте, – притворно ужаснулся Эдмунд. Сьюзан не удержалась и показала брату язык — жест, совершенно нехарактерный не только для нарнийской королевы, но и для лондонской девушки тоже. Эдмунд расхохотался, но тут же стал серьёзным и с тревогой посмотрел на сестру. – Сумеешь продержаться верхом всю ночь? Питер хотел обойтись без привалов. – Придётся, – тяжело вздохнула Сьюзан. – Если будет совсем уж трудно, пригрожу Питеру, что задушу его тетивой, как только получу свой лук. Эдмунд опять улыбнулся. – Если не будем останавливаться, выедем к Беруне ещё до рассвета. – Хороши же мы будем, – усмехнулась королева. – Заявимся в Замок, когда там все ещё спят, а Питер сразу потребует, чтобы ему рассказали всё, что он пропустил. – Боровик послал птиц-вестников, так что наш приезд сюрпризом не будет, – пожал плечами Эдмунд. – Думаю, они прибудут в Замок задолго до нас, если уже не прибыли. – Почему вы не сказали мне про Рипичипа? – Мы пытались, Сью, – младший король вздохнул и сосредоточился на управлении лошадью. – Но всякий раз, как мы заговаривали про Нарнию, ты называла нас детьми и уходила из комнаты. – Ну… да, – Сьюзан смутилась и принялась рассматривать повод, как будто сейчас это было самое важное в жизни. – Глупой я была, да? – Нет, ты была взрослой. – Звучит так, будто это одно и то же. Эдмунд опять пожал плечами. – Помнишь, что сказала Люси, когда мы не поверили ей, что она видела Аслана? «Перестаньте вести себя как взрослые». – Нельзя всю жизнь оставаться детьми, Эд. – Нельзя, – согласился младший Певенси. – Но мы уже давно не дети, с того самого момента, как впервые вышли из шкафа в Нарнию. – Теперь настал черёд Эдмунда смущаться — он всё ещё помнил своё предательство тогда, в своё первое появление в этой стране. – Мы короли и королевы, а это навсегда. – То есть, я вела себя не по-королевски? – Вот это точно! Сьюзан не смогла не улыбнуться. – Но в Лондоне мы не монархи, Эд. Глупо вести себя так. – Глупо отказываться от того, кто ты есть, – возразил Эдмунд. – Подумай, кто ты: нарнийская королева-воин или глупая лондонская девочка, которую интересуют только танцы и поклонники? – Наверное… первое, – неуверенно ответила Сьюзан. – Только что мне оставалось делать, Эд? У меня ведь не было даже надежды, мы привыкли верить Аслану, а он сказал, мы не вернёмся… – Боже, Сью, как я понимаю тебя, хотя лучше бы — не понимал! – простонал Эдмунд. – Откуда в тебе столько пессимизма? Ты даже верить разучилась! – Не во что было. – Верить всегда есть во что, Сью, – серьёзно ответил парень. – Просто веру надо найти, а мы не всегда способны на это. – Мой младший братишка вырос, – улыбнулась Сьюзан. – Когда вернёмся — поговори об этом с Люси, – усмехнулся Эдмунд. – Она уже давно говорит, что я в семье самый старший. – Когда вернёмся… – задумчиво проговорила Сьюзан. – Скажи, а тебе не кажется странным, что в этот раз мы попали в Нарнию без Люси? – Наверное, так и должно быть, – неуверенно сказал Эдмунд после минутного молчания. – Она первая из нас пришла в Нарнию, когда мы ещё не верили в этот мир. Её вера настолько сильна, что она справится. – Люси всегда верила сильнее нас всех, – согласилась Сьюзан. – Вела нас, когда мы терялись. Первая видела Аслана. – Может быть, поэтому её и нет с нами? – Эдмунд опять пожал плечами. – Ей не нужно очередное подтверждение её веры. – А что нужно нам, Эд? – Не знаю, – он покачал головой. – Питеру — вновь почувствовать себя королём. Ему же тоже тяжело. Тебе — вспомнить, кто ты есть. – А тебе? – Может быть, нужно не мне, а я нужен вам? – рассмеялся Эдмунд. – Эй, Эд! – неожиданный крик Питера прервал их разговор. Верховный король остановил коня и развернулся к ним. – Всё-таки предлагаю сделать небольшой привал. Скоро уже совсем стемнеет, и лошади устали. – Согласна! – с энтузиазмом ответила Сьюзан. – Потому что я устала не меньше лошадей! Помогите мне спуститься! Питер с лёгкостью спрыгнул с коня и помог спешиться сестре. Волки разлеглись на траве футах в двадцати от людей, только Берген сидел у коня Питера. – Сделаем ещё один привал, когда выйдем к Беруне, – сказал Питер. – Спать не будем, но взмыленным лошадям в холодную воду лучше не лезть, так что дадим им остыть. Сьюзан поёжилась при мысли о том, что придётся пересекать реку. Мост, как им сказал Берген, никто даже и не думал восстанавливать, так что им придётся идти вброд. – Ты думаешь, это безопасно? – спросила Сьюзан, с наслаждением садясь на нагретый за день и ещё не успевший остыть камень. – Я хочу сказать, останавливаться ночью в лесу… – Ни одно разумное создание не посмеет причинить вред королям или королеве Нарнии, – ответил вместо Питера Берген. – К тому же нет в лесу более безопасного места чем то, которое охраняют Нарнийские Волки. – А сами Волки? – вскинула брови Сьюзан. Берген мог оскорбиться, но он только отвернулся. – Её величество не доверяет нам, – проговорил он. – Нет, это… – Сьюзан запнулась. – Извините меня, сэр Берген. Просто… когда-то давно Волки едва не убили нас с сестрой. – Мы все совершаем ошибки, королева, – заметил Берген. – Когда-то мы служили Белой Колдунье. Мы не отрицаем этого, но и не вспоминаем с гордостью. Ваш брат простил нас. Нам жаль, что ваше величество боится нас. – Простите, – повторила Сьюзан. – Я понимаю, вы не виноваты, это во мне. Здесь прошло тринадцать столетий, а для нас — всего пять лет. Пять лет — малый срок. – Тринадцать веков – тоже, – покачал головой Волк. – Я надеюсь, когда-нибудь мы сможем заслужить доверие её величества, как мы заслужили доверие и уважение её брата. ~~~~ Они прибыли к Бобровой Дамбе на рассвете — ночью всё-таки приходилось несколько раз останавливаться, иначе бы лошади не выдержали. Во время этих коротких стоянок Сьюзан пыталась хоть немного вздремнуть, но сон, преследовавший девушку всё то время, что она была в седле, словно снимало рукой, стоило ей спрыгнуть на землю. Так что когда они проехали город и готовились въехать в Замок, Сьюзан чувствовала себя уставшей, измотанной и очень грязной. Она очень надеялась, что, кто бы их ни ждал, им удастся отложить все разговоры на утро, а для начала умыться и хотя бы чуть-чуть подремать. Берген предупреждал, что их должны будут встречать, но, к счастью, это оказалась не официальная торжественная делегация у городских ворот. Перед мостом в Замок молча стояли Трампкин и Айронхоф, за ними сидели на страже несколько Нарнийских Зверей, которые входили в охрану Замка. Кроме них, на мосту были только солдаты-телмарины, недвижимыми статуями застывшие с церемониальными глефами в руках. Гном постоянно топтался на месте, пряча руки в карманах тёплого камзола — в конце лета даже в Нарнии под утро бывало прохладно. Айронхоф со спокойствием опытного воина осматривал пустую площадь, держа руки на рукояти огромного меча. Что касается Зверей, то они, казалось, и вовсе не обращали внимания на происходящее, но по поставленным торчком ушам можно было понять, что ни один шорох, ни один подозрительный запах не остаются незамеченными. – Ну наконец-то! – только воскликнул Трампкин, стоило трём Певенси остановиться и начать спешиваться с лошадей. – В жизни не думал, что от Кургана до Дамбы такой дальний путь. – Зуб даю, ночь вы по нему вряд ли ездили, – пробормотал Питер, помогая спуститься сестре. – Рад тебя видеть, Трампкин. Нам жаль, что Люси не смогла прийти с нами. Гном только махнул рукой, но было ясно, что он огорчён отсутствием маленькой королевы не меньше её братьев и сестры. – А где же официальный приём? – спросил Эдмунд, забирая у Сьюзан поводья её коня. – Мы ждали чуть ли не салюта. – Будет вам приём, – нахмурился гном. – Вот король вернётся — и устроим. Всё сразу отпразднуем. Правда, смотря с чем он вернётся… – Судя по всему, ты не доволен своей должностью, – усмехнулся Питер. – Да какой из меня регент… – отмахнулся Трампкин. – Видимо, хороший, раз Каспиан не боится тебе оставлять страну, – заметил Эдмунд. – А где он сам, кстати? – Его величество отправился в Уэскар, – ответил Айронхоф. – К сожалению, мы не знаем его точное положение, поэтому не смогли оповестить его о вашем прибытии. – Уэскар? – переспросил Питер. – Напомните мне, это же северный регион, рядом с Эттинсмуром? Неужели у них опять стычки с троллями? – спросил Питер, нахмурившись. Эттинсмурские тролли были серьёзной проблемой ещё во времена их правления больше тысячи лет назад и, судя по всему, за всё это время характер этих созданий не изменился. – Небольшое недопонимание между местными лордами, – ответил Трампкин. – Пока короля не было, многие лорды начали вести в своих землях свою политику, и корона не всегда одобряет её. – Видимо, не такое уж небольшое недопонимание, если потребовалось личное присутствие короля, – заметил Питер. – Я же говорил — он сразу потребует военную сводку, – прошептал Эдмунд сестре, и Сьюзан, невзирая на усталость, не смогла сдержать улыбку. – А почему бы не вызвать лордов в Бобровую Дамбу? – предложила она, за что удостоилась испуганного взгляда Эдмунда, посчитавшего её едва ли не предательницей идеи сна и отдыха. – Если Каспиана долго не было в стране, то вполне разумно лично посмотреть, что изменилось за это время, – сказал Питер. – Помнишь, мы ведь тоже после долгих посольств выезжали в разные концы Нарнии, чтобы нарнийцы нас видели? – Вы что, так и собираетесь здесь стоять? – недовольно проворчал Трампкин. – Лично я тут с середины ночи вас жду, и с удовольствием бы погрелся. – Да, ты прав, извини, – улыбнулся Питер и направился по длинному мосту к замку. Где-то за спиной звонко пропела труба глашатая, слишком резкая в рассветной тишине. – В Замок сообщают о прибытии ваших величеств, – сказал Айронхоф, заметив недоумённый взгляд Сьюзан. Волчья стая как-то незаметно осталась позади, вместе со Зверями из охраны Замка, так что мост они пересекали впятером — Певенси, Трампкин и Айронхоф, не считая двух гвардейцев-телмаринов, молчаливыми тенями следовавшими за ними. Они миновали мост, прошли через ворота и оказались в квадратном главном дворе замка. На взгляд Питера, здесь совершенно ничего не изменилось со времён их последнего дня в Нарнии. – А вот и официальная часть, – пробормотал Эдмунд, кивком головы указывая на небольшую группу придворных дам и стражников, столпившихся у парадной лестницы. При появлении королей и королевы группа разошлась полукругом, давая проход одному человеку. Трампкин, смущённо кашлянув, заговорил, с подозрением глядя на Сьюзан: – Король Питер, королева Сьюзан — леди Лиллиандиль, дочь Раманду. Бледная светловолосая девушка, одетая в простое бело-серебристое платье, присела в низком поклоне и робко улыбнулась. Складывалось впечатление, что она выполняет непривычную для неё работу, которой она горит желанием научиться, потому что с ней будет связана вся её жизнь, но пока ещё не до конца освоилась с выпавшей ей честью. – От имени моего жениха короля Каспиана, я приветствую вас в Нарнии, ваши величества, – произнесла она.