Ловушка захлопнулась
Саске аккуратно и максимально быстро при этом передвигался по деревьям. Шел дождь, ему нельзя было оставлять следов и нельзя было падать, потому что в руках у него было самое важное его сокровище. — Мы скоро будем дома, Наруто. Потерпи немного, осталось совсем чуть-чуть. Джинчурики не отвечала, собственно, парню и не нужен был её ответ. Узумаки, если честно, едва была в сознании на этот момент. Расфокусированный взгляд пытался зацепиться хоть за что-то, в то время как парализованное тело слегка дергалось в тщетных попытках вырваться из крепких рук. Блондинку мучил лишь один вопрос: как так получилось и почему она ничего не замечала? Будь её воля, она бы с радостью рванула отсюда куда — подальше, но тело совершенно не слушалось, а перед глазами то и дело всплывал тот взгляд, которым её одарил её лучший друг буквально час назад. В черных глазах Саске Наруто заметила тьму и безумие, скрываемые маской самоконтроля, который дал слабину, стоило хрупкому телу оказаться в крепких юношеских руках. Узумаки редко давала себя касаться, всё же сказывалось далеко не радостное детство. И почти никогда она не давалась в руки Учихе, потому что внутренне чутье заходилось в неистовой панике, когда бледная рука приближалась к ней. Как оказалось, интуиция не обманула её и в этот раз. Наруто от понимания своего положения испытывала ужасную горечь и страх, потому что чутьё нашептывало, что произойдет нечто более ужасное, чем обычное похищение. Через некоторое время Наруто осознала, что сверху больше не капает дождь, но стало темнее, после чего глаза её закрылись, и девушка окончательно потеряла сознание, в душе даже не желая получить ответов, куда притащил её Учиха и зачем он это сделал. … А ведь всего пару месяцев назад всё было хорошо. Ничего не предвещало беды…***
Узумаки вернулась в деревню отдохнувшей и душой, и телом. Какие бы тяжелые тренировки не устраивал ей крестный, она впервые ощутила: какого это, когда о тебе заботится кто-то взрослый и сильный. Джирая её, конечно, не сильно баловал и частенько втаскивал в неприятности, но эти три года стали для джинчурики самыми ценными за все её почти семнадцать лет. На нет сошли апатия и обида на окружающих. Наруто почувствовала себя свободной. Провальный экзамен на чунина, вечные недовольства окружающих, ссоры с друзьями (а они всё-таки у неё есть) — всё это теперь казалось тяжелым, но жизненным уроком, который прошёл и больше не вернётся. Девушка чувствовала, что она снова выросла, в первую очередь над самой собой. Жабий отшельник был в ней с этим солидарен. Старик показал Узумаки мир, позволил увидеть больше обычного рядового шиноби, а как свободному человеку. В тайне от руководства деревни Джирая свёл её с человеком, научившим джинчурики пользоваться чакрой девятихвостого лиса. Провернуть подобное было сложно, но результат превзошёл все ожидания Наруто. Киллер Би был, конечно, личностью неординарной и немного странноватой, но, право слово, каких только чудиков не водилось в мире шиноби. К тому же рэпер страны Облака открыл ей глаза на многие вещи и научил получать от жизни удовольствие. Пока саннин мотался по развлекательным местам, Узумаки училась принимать себя такой, какая она есть: со всеми шрамами, переживаниями и страхами. Курама в день её победы над собой впервые сказал, что гордится своей маленькой джинчурики. Для Наруто, которой кьюби заменил семью, это было лучшим подарком, а после визита на гору Мьёбоку она смогла открывать печать и частично выпускать лиса их своего подсознания. Теперь он мог смотреть на мир глазами собственной уменьшенной копии. Джирая знал многих удивительных людей, и со многими познакомил свою крестницу. Самыми запоминающимися были его ученики из деревни Дождя. Нагато, Конан и Яхико были чем-то похожи на её собственную команду, только отношения между ними были чуть теплее. Молодым людям хватало ума и терпения не смешивать личную жизнь и работу, чего от той же Сакуры добиться было просто невозможно. Это были едва ли не самые лучшие две недели её жизни! Нагато оказался её дальним родственником, поэтому с небывалой теплотой относился к сестренке (а именно так он предпочитал её называть). Вместе с Яхико он занимался с ней вместо Джираи, который решил встретиться с ещё парой знакомых и собрать какую-то информацию. Конан же впервые приложила женскую руку к воспитанию джинчурики. Наруто вспоминала её уроки с восхищением и содроганием. Этикет, правильное поведение, манеры, — всё это давалось неусидчивой Узумаки очень тяжело. Синеволосая куноичи когда-то давно, ещё во времена своего ученичества, отстригла свои длинные волосы, однако не потеряла навыков, поэтому легко заплетала блондинке самые замысловатые причёски, учила правильно одеваться и ходить. То ли Конан была замечательной учительницей, то ли Наруто где-то на генетическом уровне всё это унаследовала, но усвоить маленькие хитрости у неё получалось замечательно, на что братец-Яхико ворчал лишь одно: «Женщины!» Через две недели жабий Саннин наконец вернулся из разведки, и она отправились дальше, пообещав обязательно ещё зайти в гости. Маршрут их был извилист, крестный показал девочки самые удивительные уголки мира. Регулярно Наруто писала Цунаде. Неровные строчки скакали по листу бумаги, но каждое письмо было пропитано беспокойством и теплом, всё же, видимо, в Сенжу на старости лет проснулось нечто сродни материнскому инстинкту, и та начала заботиться о сироте, как о родной внучке. Узумаки тепло улыбалась, когда читала про бесконечные дела, глупых шиноби, вредных старикашек из совета, смеялась, когда зачитывала наставнику угрозы, если дитё покалечится. И на душе становилось легче. Вместе с Цунаде периодически приходили письма от Саске. Джинчурики не совсем понимала как реагировать на подобное. Учиха почти ничего не рассказывал о себе, но справно интересовался как идут дела у неё самой. Наруто решила данный вопрос по-своему. Она тоже почти ничего не говорила про свои тренировки, но зато училась красиво описывать пейзажи вокруг. Ей хотелось, чтобы верный напарник и друг смог почувствовать её восторг, когда она обозревала бескрайние чайные плантации, пахнущие свежестью и недавно прошедшим дождем, крутые водопады, шумевшие громко-громко, но никогда не перекрывающие пение птиц, солёное море, которое уходило далеко-далеко за горизонт, которое тихонько шелестело и пахло солью. Однако чтобы передать весь спектр своих эмоций, ей приходилось изрядно потрудиться над формулировками своих мыслей. Ей всегда легко удавалось подобрать необходимые слова, а Джирая, как опытный писатель, только поднатаскал её в этом деле. Их встречу можно было назвать тёплой. Наруто чувствовала, что те раны, что получила её душа наконец затянулись. От того находиться в родной деревне было не в тягость, однако и усидчивости из-за долгого путешествия не прибавилось. Узумаки не сиделось на месте. Она была готова хватать даже самые простые миссии, только бы быть при деле. В силу возраста теперь было не солидно подшучивать над жителями и мелко пакостить, но кто запретит ей пакостить крупно? Оооо… Полиция Конохи с ног сбилась, стараясь схватить повзрослевшую занозу в одном месте. Джинчурики и Курама внутри неё знатно потешались над беспомощными взрослыми, которые пытались её отчитывать, но ничего не выходило. Блондинка воспринимала это как дополнительные тренировки. Что уж говорить — ускользать она научилась мастерски, как и скрываться буквально за кадкой с фикусом. И единственным избавлением от излишне активной девушки стал Саске. Как бы не старалась Наруто, ускользнуть от брюнета никогда не получалось. Грешным делом она даже подумывала: а не поставил ли ушлый Учиха на неё печать-жучка? Но проверки ничего не дали, кьюби тоже ничего не нашёл. Оставалось только сделать вывод, что сокомандник находил её инстинктивно. Так вот единственный кто мог уследить за Узумаки стал Саске, но будучи джонином и учеником саннина, он вряд ли бы согласился полоть грядки или выгуливать собак, а заставлять его было глупо и опасно для жизни. Мало ли: обидевшийся Учиха мог и змею подослать. А Наруто, как бы сильна она не была, оставалась генином. Узумаки показательно обижалась за принижение её способностей, но ходить на миссии с кем-нибудь в паре согласилась. С недовольством джинчурики стала замечать, что брюнета в её жизни стало как-то много. Он приходил к ней домой на чашку чая, следовал за ней по улицам деревни, был самым частым партнёром на сложных миссиях. Ему что — делать нечего? С одной стороны ей где-то в глубине души льстило такое внимание. Джирая учил её, что от внимания хороших парней отказываться не стоит, Нагато в противовес учителю заявлял, что все мужчины сволочи и никто из них не заслуживает его сестренку. Яхико и Конан со смешками кивали. Саске явно испытывал к ней непростой интерес, по крайней мере они были друзьями, даже можно сказать родственными душами, разными но одинаковыми. За Учихой по-прежнему бегали чуть ли не половина девчонок деревни, но никого в свою жизнь брюнет пускать и не думал. И лишь ей, Наруто, он нашёл тёплое местечко. С другой же стороны, её начинало пугать, что Саске что-то к ней чувствует помимо обычной дружбы и привязанности. Ей не хотелось омрачать эту связь не взаимными чувствами. Поэтому девушка старательно игнорировала и тёмные пристальные взгляды, и ненавязчивые прикосновения, и внезапные подарки и угощения. А ещё Наруто боялась. Инстинктивно, непонятно и противоречиво. У неё не было никого ближе Учихи, но именно он вызывал в ней страх. Во время испытания, которое устроила Бабуля Цунаде их команде джинчурики поняла, что ни одна она посвятила своё время тренировкам. Особенно явный прогресс был у Сакуры. От несобранной и слабоватой куноичи не осталось и следа, зато вот влюблённость в местного идола её так и не отпустила, потому что сразу после захвата колокольчиков у Какаши-сенсея поскакала восторгаться своим кумиром. Сама Наруто тоже значительно продвинулась, но всё ещё уступала Саске. Сила Учихи поражала своим размахом. Он почти не складывал печати, просто летал над землёй. Его шаринган разил противника просто ужасающими по силе и качеству иллюзиями, в чём блондинистая бестия убедилась в последствии на заданиях далеко не один раз. А змеи! Когда команда Какаши и его Брата Итачи загнали молодых шиноби в угол, Саске развернул мощь своего призыва на максимум. Наруто конечно изучала стиль отшельника, но собирала природную чакру долго, режим держался мало. На ходу это было сделать нереально. Вот тут и показалась сила змей во всей красе. Видимо, даже пришедший Орочимару не видел успеха ученика, раз тоже слегка удивился. Змеиный саннин умел преобразовывать тело в змеиное, но длинной оно не получалось, а вот Учиха за счёт природной чакры преодолел это недостаток. Победить в данном состоянии его оказалось достаточно сложно. Неповоротливое и громоздкое на первый взгляд туловище оказалось практически не пробиваемым, а скорость и мощь с которой Учиха атаковывал наставников и противников ужасала. На вступительном испытании, где собрали всю команду номер 7, от полигона не осталось ни клочка. Если бы не возведенный вокруг барьер пострадали бы зрители, но даже мощная техника Орочимару трещала под ударами змеиного хвоста. Однако стоило испытанию закончиться Саске развеял технику. Наруто недовольно поджимала губы, когда её хвалили за прогресс, но Узумаки чувствовала, что силе своего друга-соперника она не противопоставит ничего. Поэтому уже на следующий день она возобновила тренировки и стала дорабатывать технику отца. Кьюби внутри не тяжело вздыхал, но бодрил уставшее тело, когда казалось энергии не оставалось совсем. Сила Учихи Кураму тоже напрягала, поэтому он не мешал носительнице совершенствоваться. И взгляд черных глаз ему тоже не нравился. Как бы не открещивалась Наруто, как бы не отмахивалась от очевидного, но чертов брюнет испытывал к ней чувства, при чем очень долго. Что за свою долгую жизнь понял девятихвостый, так это то, что нормально любить эти красноглазые сволочи не умеют. Тот же Мадара это чувство извращал до такой степени, что хотелось побиться головой о стенку. Пламенный клан любил крепко, трепетно, но отпустить при отказе могли далеко не все. Курама собственными глазами видел, как сгорали Учихи от невзаимной любви, но были те, кто не принимал отказа априори. Для них запереть в клетке самого близкого человека — совершить благо, позаботиться о неразумном любимом. И мелкий ушлёпок, что с самого детства преследовал Наруто явно не из научного интереса это делал. У Курамы шерсть дыбом вставала от беспокойства. Глупая Узумаки предпочитала открещиваться от проблем на личном фронте, а кьюби чувствовал, как в глазах и душе чертово Учихи сгущается тьма. Не видеть этих тёмных глаз из окна во внешний мир во время путешествия со старым извращенцем было благо. По истечению срока отсутствия в деревне Курама с удивлением заметил, что мрак в и без того тёмных глазах значительно рассеялся, однако не прошло и пары недель, а безумие будто накатило с новой силой. Курама не хотел рушить мир его подопечной в очередной раз, потому что когда-то её едва не сломало, но утаивать информацию о опасности было больше нельзя, поэтому после завершения миссии, на которую отправилась седьмая команда, девятихвостый планировал серьезно поговорить с джинчурики. Видимо это всё-таки было в его природе — причинять своим близким боль…***
Саске после испытания по возвращению Наруто вступил в АНБУ. Цунаде всерьез присматривалась к нему как претенденту на её смену. Учиха был силён, однако его асоциальная натура и вечная мизантропия значительно всё портила. На смену часто занятому брюнету пришёл другой. Наруто даже не знала что она хочет больше: обнять своего нового сокомандника или придушить. Сай за словом в карман никогда не лез. Говорил всё предельно честно. Всё что он считал озвучивал вслух. Узумаки быстро просекла, что бледнолицый парень просто не имеет навыков коммуникации. После расформирования Корня АНБУ, который себе свил старый ублюдок Данзо, Сай остался на своем собственном попечении. Хокаге конечно попыталась его пристроить, назначила сеансы у психолога, но невыносимого брюнета никто не смог стерпеть. Последняя надежда была на команду номер семь. Что сказать: благодаря стараниям Наруто Акаши там всё же прижился. Джинчурики, чувствуя в нём своеобразную родственную душу, у которой не было ни грамма нормально детства, взялась за воспитание в безликом человека. Сай с некоторым смущением осознавал, что кажется нашёл свое место. Тензо, новый наставник, заменявший в команде семь Какаши, тоже был из корня, но вовремя ушёл из него, однако даже на нём краткое пребывание там значительно сказалось. Из подразделения Данзо Ямато вытащил Хатаке. Акаши некому было вытащить, от того он прочувствовал все прелести муштры в застенках безликой организации. После «освобождения» начались бесконечные мотания по чужим командам и ирьёнинам. Никто не хотел терпеть совершенно асоциального товарища или пациента, который учиться предпочитал по книгам, не слыша советов. Но Сай их просто не понимал! Что от него хотели все эти люди? В чём он провинился? Наруто же стала его лучшим другом. Шумная блондинка терпеливо относилась и к его даже совершенно грубым или глупым фразам, смеялась и подшучивала, тормошила, отвлеклась от собственных проблем, чтобы показать, что мир — это не только кровь и смерть. Что Как художник Сай может увидеть красоту вокруг. Узумаки стала отдушиной. Акаши потихоньку ощущал, что оживает. Но насколько уважал он своего наставника и подругу, настолько не любил двух остальных своих сокомандников. Розоволосая стерва Сакура возможно и была женственней Наруто, лучше контролировала чакру и не лезла на рожон, но была совершенно невыносимой. Чувство неприятия к ней выросло стремительно, что Сай с удивлением понял, как себя люди чувствуют когда им кто-то не нравится. Второй нелюбимый им человек стал Учиха. В нём Акаши невольно видел собственной кривое отражение. И это отражение претендовало на внимание на единственного близкого ему человека. Впрочем Саске он тоже не нравился, о чём тот выразился довольно прямо, заработав согласные кивки Харуно и подзатыльник от Наруто. Узумаки считала Сая своим другом. Чем-то он действительно был похож на Саске, но рядом с ним она не испытывала удушающего страха. Акаши в общем-то был забавным. И одновременно совершенно беспомощным. Когда-то джинчурики чувствовала себя такой же, поэтому и решила помочь новенькому. Это оказалось занимательно. возможно новый друг и не был разговорчивым, но порой его выводы веселили до икоты. Учиха же был в бешенстве: стоило ему только отлучиться, а возле ЕГО Узумаки вертится какой-то хмырь. Ещё больше бесил тот факт, что чем-то с новеньким он был похож. И улыбался этот придурок приторно фальшиво, одевался даже слишком открыто, для физической работы был слабоват. Короче, Саске недоумевал: что, спрашивается Наруто нашла в этой его блеклой копии? Почему защищала? Гнев, злость, ревность, страх, безумная любовь, — весь этот коктейль знатно давил брюнету на мозги. А когда джинчурики в шутку чмокнула Сая в щёку. Терпение, и без того шаткое, обвалилось как карточный домик. Внутренние демоны пробили преграду самоконтроля. И теперь они тянулись к свету, который должен принадлежать только им…***
Узумаки тяжело вздохнула и присела под деревом. Девушка до сих пор гадала, что заставило её согласиться взяться за парное задание вместе с Саске. С тех пор, как в их команде появился новый участник, присутствие там Учихи стало необязательным, и теперь ему можно было больше времени уделять своему карьерному росту в АНБУ. Но видимо так считали все кроме него самого. Вообще Наруто напрягало, что её новый друг, вызывал у её соперника негативные чувства. Учиханутая задница будто с цепи сорвалась. От него и раньше продыху не было, а теперь вообще спрятаться было невозможно! Саске вёл себя всё более агрессивно по отношению к окружающим. Кажется его мизантропия достигла новой ступени. И тогда становилось не ясно а зачем он собственно позвал её в ту деревню у чёрта на куличиках, до которой они добирались почти неделю! С миссией они справились за один день. Становилось обидно: они на дорогу потратили больше времени, чем на само задание. А добираться обратно предстояло ещё дольше, потому что недавно прошёл ливень и на дороге по которой они сюда добирались сошла сель. Весь обратный путь их заливало дождём, обдавало холодными ветрами, ветки деревьев трещали прямо под ногами. Потому что из-за болотистого ландшафта растительность тут была старая и трухлявая. Что вообще за невезение такое?! Наруто снова тяжело выдохнула. Сегодня небо было пасмурным, а значит скоро их снова накроет ливнем. Нормального родника в таких условиях днём с огнём не сыщешь, а уж о дичи и говорить нечего. Джинчурики чувствовала себя загнанной лошадью. Курама бесконечно лечил её от возможной простуды, но даже он устал. Узумаки бесконечно изводила себя на тренировках. Кьюби тратил свой резерв, дабы исправлять последствия. Однако даже его силы подходили к концу. Саске же будто и не чувствовал дискомфорта. Ничуть не растрёпанные волосы, совершенно не мятая одежда, даже светлая рубашка не запачкалась! Чуть сырой, но будто не под ливнем бежал, а под мелким дождичком прогулялся! Узумаки была в бешенстве. Он ведь даже не запыхался! Умудрялся поймать её всякий раз, когда под ногой трещала ветка, или она просто с неё соскальзывала. Вот воистину змей! Когда дорога стала вовсе непроходимой, Учиха тяжело вздохнул и перешёл в режим змея. Наруто этот его облик и интересовал, и пугал, потому что она воочию видела, как мощное змеиное тело в своих объятиях душило и ломало своих противников до состояния фарша. Сейчас же это был простейший способ передвигаться по этой местности, так что Наруто со скрипом в душе забралась на Саске и уцепилась за его плечи. Что ж, этот участок пути они преодолели удивительно быстро. Джинчурики с тоской признавала, что передвигаться по деревьям дальше она бы не смогла, а уставшие ноги получили хоть какой-то отдых. Так они добрались до границы страны Огня и решили сделать перерыв на какой-то полянке. Узумаки со стоном блаженства спустилась на землю и оглянулась в поисках убежища от дождя. Притихший напарник её немного насторожил. Оглянувшись, она с удивлением поняла, что Учиха не спешит развеивать технику. — Теме, ты чего застыл? Замёрз что ли? — Наруто, я хочу поговорить. Джинчурики с непонятным замешательством наблюдала, как растворяется мощное змеиное тело, не заметив, как в черных глазах из-под чёлки мелькнул красный блик техники. Они стояли под деревом лицом к лицу. Наруто впервые за долгое время чувствовала, что тишина давит на неё. Обычно молчать в присутствии брюнета было удивительно уютно, сейчас же эта тишина напрягала. Мысли от предстоящей тематике разговора блондинка старательно отгоняла, пытаясь выжать влажные волосы, в попытке не накручивать себя. — Так о чём ты хотел поговорить? -… Скажи мне, кто я для тебя? Чёрные глаза смотрели прямо в синие, не позволяя отвести взгляд, удерживая, сковывая. Смуглое девичье лицо украсила странная улыбка, брови стремились то ли сойтись к переносице, то ли взлететь домиком. — Кажется я уже говорила, что ты просто неисправимый теме. Однако как бы я не открещивалась… наша связь с тобой очень крепкая. Ты мой лучший друг, самый первый и надёжный, как бы я себя не убеждала… — Я не хочу… — Что? Наруто по время своей исповеди опустила глаза. Откровения давались ей довольно тяжело, но признавать правду она умела. Этот невыносимый брюнет и в самом деле был её лучшим другом. Почти братом! Поэтому его последняя реплика ввела в ступор. Чего он не хочет? Узумаки настойчиво гнала от себя подозрения, даже тогда, когда Саске буквально подлетел и схватил её руки. Ладони парня почти полыхали. — Я не хочу быть просто твоим другом. Наруто, я… Я люблю тебя… Давно люблю. Мир Узумаки в тот момент будто дал большую трещину. Она так старательно гнала от себя любые мысли от том, что её сокомандник испытывает к ней что-то больше, чем к сестре или сопернице, поэтому это признание будто вылило на неё ушат просто ледяной воды. — Я будто плавлюсь когда ты рядом. Ты очень тёплая и такая яркая! Я больше не могу… не могу молчать, потому что… они все смотрят, они хотят забрать тебя… Последние слова брюнета явно походили на бред. Узумаки чувствовала, как её теплые руки холодеют. Ей хотелось отвести взгляд, но тёмные глаза будто сияли и притягивали, не давали потерять контакт. Учиху явно заносило, а главное, он рассказывал всё, будто она априори не может ему отказать, словно уже приняла его чувства. Поэтому Наруто с трудом заставила себя перебить чужой шёпот. — Саске… Я не могу принять твои чувства. Извини, но правда не могу. Поверь, ты сможешь найти кого-то получше меня! Я уверена в этом! Тебя же… — Вот как… Саске в этот момент чувствовал, будто земля рушится под его ногами, будто его мир не просто треснул, а раскололся. Он так долго вынашивал свои чувства. В какой момент он вообще убедил себя, что его протеже чувствует то же самое. Только вот сознание, бившееся в агонии осознания, знатно давило на мозги.Ты не можешь меня бросить, Наруто! Я же… Я же так тебя люблю! Неужели ты не видишь, что я готов положить весь мир к твоим ногам?! Ты и есть весь мой мир! Не бросай меня! Не бросай! Ты ведь… принадлежишь… мне?
Ты… моя. Ты моя! Только моя, слышишь?!
Наруто почти с паникой чувствовала, как сильные руки стискивают её собственные, а в тёмных глазах напротив будто загорается преисподняя. Никогда ещё Саске так не смотрел на неё. Ей даже на мгновение показалось, что он сейчас её ударит или сломает руки, но вместо этого с шоком и ужасом почувствовала, как её кисти отпускают, зато обхватывают лицо и целуют. От шока Узумаки даже не сопротивлялась, её губы отпустили не сразу, зато укус на шее заставил будто проснуться, из-за чего блондинка ударила. — Прекрати! Сознание почти затопила паника. Вид у брюнета был такой, будто он её и не слышит вовсе. Зато так ярко горели безумные чёрные глаза, а губы растягивались в поистине дьявольской усмешке. Узумаки едва успела среагировать на звук за спиной и вовремя выскользнуть из удушающих объятий хвоста. С реальности медленно спадала дымка чужой техники, и Наруто почти с ужасом наблюдала, как открывается нелицеприятная реальность. Саске не развеял техники, его укус на шее странно чесался. Тонкие бледные пальцы вцепились в лицо своего хозяина.Беги, детёныш!!!
Курама подал голос вовремя и внезапно. Наруто почти на автомате увернулась от очередного выпада и в полёте создала несколько клонов. Иллюзий она не строила: Учиху в этой форме она не победит. Курама слишком вымотался и голос его доходил очень глухо, так что режим девятихвостого — единственную козырную карту использовать сейчас рискованно и глупо. Стоило затеряться и попытаться уйти, дать Учихе успокоиться, ибо его безумный смех наводит на далеко не радостные мысли о возможном помешательстве. Только вот план далеко не ушел. Напавших клонов брюнет развеял одним мощным выбросом природной чакры и ударом хвоста. От колебания земли Наруто пошатнулась и начал терять равновесие, а главное у неё отчего-то помутнело в глазах, тело наливалось свинцовой тяжестью. Мимолётная боль в укусе расставила всё на свои места, но рванувшееся тело не слушалось, поэтому её легко подхватили и переложили в руки. После чего Саске уже по-настоящему развеял технику. Сквозь мутную пелену Узумаки наблюдала, как брюнет склоняется к её лицу и улыбается, как бледные пальцы проводят по виску, а в глаза по прежнему тлеют угли безумия. После чего её перехватили поудобнее и куда-то понесли.***
Очнуться в незнакомом месте — неприятно и страшно. Очнуться в незнакомой комнате переодетой — вдвойне неприятно и страшно. Очнуться в незнакомой комнате, переодетой и прикованной цепями по рукам и ногам -… Можно уже начать паниковать? Наруто чувствовала, как сознание возвращалось рывками, хаотично. Тело чувствовало приятную негу. Ей было тепло, мягко и хорошо, поэтому сознание не сразу сообразила, что что-то тут явно не так. А вот когда память услужливо показала последние воспоминания сон как рукой сняло, из-за чего измученное тело подскочило, а на запястьях и лодыжках загремели кандалы. Комната перед голубыми глазами была светлая, приятная. Почему-то вся мягкая. Было и окно, но на проверку на нем оказался незнакомый блондинке фуин, в котором угадывались знакомые знаки печати безмолвия. Значит кричать было бесполезно — снаружи всё равно никто ничего не услышит. Из комнаты вели три двери. Одна не открывалась — явно вела наружу. Вторая скрывала ванную и туалет. Третья тоже не поддалась. Саму Узумаки кто- то к её вящему неудовольствию вымыл, переодел в светлое платье до голеней и расчесал. Наруто старательно отгоняла мысли, что всё это сделал Саске. Девушка никогда не носила платья. Исключение составляли праздники, на которые её приглашали в квартал Учиха. Всё-таки она там со временем стала частой гостьей. Цепи никак не поддавались, двери тоже. Заменить чем-то раздражающую её одежду тоже не представлялось возможным. Наруто чувствовала себя диким зверем в клетке, от того бесконечно металась по комнате. Больше всего её беспокоило, что на стенах комнаты были печати, не позволяющие ей пользоваться чакрой, а Курама почему-то не отвечал. Всегда колкий лис даже спросонья умудрялся частенько вставить едкий комментарий, но сейчас молчал. На разум накатывала паника. За всеми переживаниями джинчурики даже не заметила, как в комнату проскользнула тень, вставая позади неё. И лишь руки, обхватившая её за талию и прикрывшая глаза, заставила буквально заледенеть. — С добрым утром, Наруто…Возвращаясь к началу
Блондинка устало приоткрыла глаза и уставилась в уже опостылевший за время заточения потолок. Ей снова снился день, когда она попала в этот дом — в её клетку. На ней снова было чистое платье, на раненных руках и ногах чувствовались бинты. Только вот в отличие от первого дня, рядом с ней чувствовалось чужое тело. Наруто вообще редко оставалась одна. Саске в последнее время довольно часто задерживался здесь. Кажется, её перестали искать так тщательно. Учиха снова не развеял технику, поэтому под спиной, в ногах чувствовался мощный змеиный хвост. Под грудью ей поддерживали накачанные бледные руки. Даже в заточении её кожа не потеряла природной смуглости и оставалась темнее кожи её похитителя. Брюнет не спал, поэтому стоило только ей открыть глаза, как мощные тиски на теле стали ещё крепче, над лицом нависло чужое. — С пробуждением, Нару. Хочешь чего-нибудь? Узумаки не отвечала. В этой комнате она предпочитала молчать, потому что понимала: её слушают и не слышат. С тех пор — а сколько вообще прошло времени? — как её похитил почти что названный брат, его лицо и взгляд изменились. Спокойная маска теперь частенько колыхалась, перекашивалась, тёмные глаза светились безумием и тьмой. — Принцесса ещё не проснулась? Не стоило сбегать. Всё же это каждый раз приносит тебе всё больший вред. Узумаки почти что рассмеялась. А что ей ещё оставалось делать? Терпеть? Это становилось невыносимым! Человек, что сейчас сжимал её в объятиях был ей совсем не знаком. Наруто больше не узнавала своего сокомандника. В мыслях она запрещала себе называть его другом или братом. Он… любил её? Что за бред такой?! Почему тогда все вокруг говорили, что это приятно? Почему врали, что это лучшее, что может быть? Почему никто не рассказывал о такой любви, удушающей и безумной? Саске же ни о чём не думал. Ему было почти до эйфории приятно. Потому что любимый человек был рядом, потому что больше никто не мог покуситься на ЕГО Наруто. Учиха выстроил вокруг себя идеальный мир. Он предпочитал не замечать явного сопротивления и несогласия, не замечал, что Наруто от его любви больно и плохо, что её тело не испытывало влечение к нему, что для неё он стал мучителем. Учиха Саске был СЧАСТЛИВ! Разум его больше не воспринимал того, что могло нарушить его идиллию. Его уютный маленький домик стал крепостью по защите его личного счастья. Правда его расстраивало, что Наруто в очередной раз пренебрегла своим здоровьем, отправившись гулять по тёмному холодному подземелью. Ведь… она носила под сердцем их ребенка. Саске совсем недавно с помощью шарингана увидел маленький очаг. К счастью всё закончилось хорошо и сейчас Узумаки отогревалась в его объятиях. Всё было идеально… В скором времени он планирует провести тайную церемонию венчания в близлежащей деревеньке. Он обязательно расскажет Наруто о её положении и порадуется вместе с ней, что скоро в их дружной семье будет пополнение, а пока… он наслаждался тишиной и громким сердцебиением, пока что только её собственным. Всё было так, как он мечтал. Всё было идеально… Правда же?..