Тайна
13 октября 2020 г. в 14:33
Провинция Рагуза, коммуна Виттория. 1978 год. В доме на окраине коммуны в семье Марино ожидалось пополнение. Глава семьи и мать подошли с полной ответственностью к такому знаменательному событию. Они до самого последнего держали интригу для себя и всей родни, кто же появится, поэтому детская комната была довольно нейтральной по цветовой гамме. Кармина Марино была окружена заботой со всех сторон, муж буквально сдувал со свой супруги пылинки, пока протекала беременность. Откуда такие огромные деньги на обустройство детской Данте Марино не говорил, увиливал от ответа как только мог, поэтому об этом очень быстро забыли (к тому же всем было немного не до этого, поскольку со дня на день должен появиться на свет самый младший из семьи Марино).
Роды проходили очень непросто. Кармина очень сильно мучилась, а ребёнок будто не желал появляться на свет. Женские крики, тяжёлые вздохи и уговоры врачей — всё это смешалось в один единый шум, который не утихал на протяжении нескольких часов. Это было похоже на пытку как физическую, так и моральную, и далеко в не самом лучшем понимании. Все позитивные мысли и все позитивные эмоции как ветром сдуло, оставляя лишь панику и желание метаться из угла в угол. Но под ночь крики стихли, коридор заполнился вязкой оглушающей тишиной, изредка нарушаемой гудением ламп под потолком. Внутри всё холодело от ужаса и не самых радужных мыслей — Данте остался совсем один, но… Детский плач разрезал тишину, и будто гора с плеч пала. Мужчина готов был прыгать от счастья до потолка, будто юнец. Она справилась, она смогла.
В тот день счастью не было предела. Девочка оказалась на удивление здоровой, что немного озадачило — не могло быть настолько тяжело, если с ребёнком всё в порядке. Девочке дали имя Виттория, и не только в честь коммуны. Это была маленькая победа в той непростой «войне» Кармины. В ребёнке души не чаяли, она была очаровательная и любознательная. Ходить Вита начала рано, раньше, чем многие соседские дети, не говоря уже о том, что и говорить начала раньше остальных.
Виттория росла непоседливым ребёнком, склонным к творчеству. Вместе с мальчишками дразнила соседских девочек, влипала в истории, проказничала в школе и даже умудрилась разбить окно в спортивном зале. Нельзя было сказать, что, несмотря на свой довольно несвойственный девочке характер, она не пользовалась популярностью у соседских ребят, но никому она не «открывала своего сердца», и потому всем оставалось только вздыхать.
Но не всё всегда было так же безоблачно. Несмотря на непростую ситуацию в семье, Тория всё ещё стремилась не показывать отрицательные эмоции — никому не следовало знать, что скрывалось за стенами небольшого дома. Отец с матерью часто скандалили, и юной Виттории ничего больше не оставалось, кроме как сидеть у себя, рисуя абстракции. Девочка слишком рано узнала, что такое наркотики, что бывает с людьми, которые играют в эти злые, грязные игры. Данте был из тех, кто был распространителем запрещённых веществ да и сам, чего греха таить, был тем, кто их использовал. Но, даже несмотря на этот нелицеприятный факт, оставался в трезвом уме, поощряя Виту за интерес к творчеству.
Совсем ситуация скверной стала, едва только Кармина выяснила откуда взялись те огромные деньги для детской. Мафия. Худшее, что могло произойти в жизни семьи Марино, но отец семейства уже крупно вляпался, и обратной дороги ему уже не было.
Самое худшее случилось в один из солнечных дней. Тогда Вита рано вернулась из школы, и то, что она увидела на кухне, она никогда в жизни не забудет. Отец всё так же сидел за столом, как и всегда. Перед ним была чашка кофе, его обед, но вот сам Данте не спешил обедать. Марино осторожно подошла к отцу, пугливо глядя на него.
— Пап? Всё хорошо? — юная Виттория осторожно потрясла отца, и тот рухнул замертво на пол. Тогда-то до девочки дошло, что было не так с отцом. Громкий крик Тории, казалось, слышали соседи на половине улицы, потому возле дома столпилось довольно большое количество человек. Девочка с большими серыми глазами судорожно трясла уже остывшее тело отца, умоляя его проснуться. Психика ребёнка защищалась изо всех сил, отказываясь верить, что Данте погиб.
Остальное было, будто в тумане. Юной Тории долгое время снился отец, уходящий во мрак, снилось, как она пытается дотянуться до него, но всё, что он делал — не давал ей идти за ним, продолжая говорить, что ей ещё нужно продолжать жить, что он сильно любит свою единственную дочь. Марино просыпалась в холодном поту посреди ночи на протяжении почти двух лет. Больше не было той ярко улыбающейся Виттории Марино, она была тише воды, больше не играла с ребятами, не проказничала, как было раньше. Вита слишком рано повзрослела.
Все рисунки, которые она рисовала, хранились в самом нижнем ящике стола, спрятанные под уже более мрачными картинами. Тория продолжала рисовать — так настоял детский психолог, «Для сохранения здравомыслия», — так объясняла женщина, рассматривая папку с пройденными тестами и результатами обследования. Это и правда помогало, темноволосая действительно чувствовала себя лучше, когда рисовала. Не было ни дня, чтобы она не пришла на могилу отца. Она всегда приходила одна. Кармина с того момента даже не думала упоминать о покойном супруге, будто его и не было вовсе. Вита думала, что так её мать старается не впадать в отчаяние, сохранять трезвость ума… Ох, если бы оно было так. Всё ещё наивная сторона девочки полагала, что, несмотря на скандалы, мать всё ещё любила отца. И это тоже было ошибочным суждением. Кармина забыла Данте так же быстро, как и нашла новую любовь.
Этого Вита не понимала, отказывалась понимать, как и отказывалась принимать факт, что уютный дом в коммуне придётся заменить домом в Неаполе. Если бы у девочки было к кому убежать, она бы это сделала. Карло Бонмарито, мужчина средних лет, совершенно не нравился Виттории. Она отказывалась разговаривать с ним с первого дня, как только он пересёк порог дома. Этот мужчина со светлыми волосами и взглядом, в котором Тории казалось странным и подозрительным абсолютно всё, не внушал доверия, но мать была, словно окрылённой.
— А мы обязательно должны переезжать в Неаполь, мам? Почему мы не можем жить здесь? — Виттория хотела поселить в сердце матери сомнение насчёт правильности решения, — я не хочу уезжать отсюда! Здесь мои друзья, мне здесь хорошо.
Но мать была непреклонна. Она просила Торию не быть эгоисткой и подумать над счастьем матери, к тому же в Неаполе девочка смогла бы найти новых друзей, и юной Виттории ничего не оставалось, кроме как сдаться.
— Здравствуй, пап, — мрачно произнесла Марино, меняя цветы на могиле отца, — у меня всё хорошо, я продолжаю учиться и много читаю. Ты бы гордился мной, наверное. Знаешь, пап, я скучаю по тебе. Мама… Она сказала, что мы переезжаем с этим Бонмарито в Неаполь. Он не нравится мне, пап. От него исходит какая-то опасность, но мама не хочет меня слушать.
Марино старалась изо всех сил не поддаться эмоциям. Она всё ещё помнила события того дня, будто это произошло только вчера. Она хотела отомстить, но не знала кому, не знала кого искать, и потому руки опускались, как и гас огонь в глазах. Вита слишком рано узнала жестокость этого мира. В глазах ребёнка её отец казался добрым и честным человеком, поэтому девочке было невдомёк кому понадобилось убивать отца и почему. И всё же Вита дала волю эмоциям и расплакалась, сквозь слёзы говоря, что так хочет снова обнять отца, хочет, чтобы всё это было лишь дурным сном.