Люди с автоматами

— Я... Я не... — Есенин сжимается словно ёжик и испуганно смотрит на старшего. Кажется, в глазах мужчины нет агрессии, но Серёжа сам себе придумывает, что его вот прямо сейчас вышвырнут прямо из окна многоэтажки. А потом ещё и автозаком перевалят. — Слушай, мне абсолютно похуй, с кем ты там сексом занимался, когда и в каких позах. Сейчас ты успокаиваешься и меняешь симку, а телефон этот запираешь куда подальше, чтоб я его больше не видел, понял? — конечно, такие откровения немного вводят в шок, но Маяковский понимает, что это не его дело. Более того, он уверен, что Серёжа ляпнул это от балды, лишь бы хоть чем-то задеть полицейского. Хотя, как это может его задеть? Может, хотел вызвать ревность? Цветноволосый неуверенно смотрит на новый телефон, всё так же мирно лежащий на столе, и неуверенно сглатывает. После такого перечить Володе точно не хотелось, так что приходится кивнуть и отложить старый самсунг, который так долго служил ему верой и правдой. — Прощай, друг... — вздыхает Есенин, понимая, что вот теперь у него точно начинается новая жизнь. *** Почему-то никто из не замечает, как бежит время. И если у Маяковского хотя бы есть оправдание, мол, он работает буквально на износ, с такой-то профессией, то Серёжа по прежнему сидит дома. Дома у Володи, кстати говоря. Да, первое время последний порывался снять младшему отдельное жильё, но в итоге они пришли к выводу, что лучше юноше остаться здесь? Чем лучше? Если честно, даже мужчина до конца не знал. Однако, то, что он чувствовал себя лучше рядом с этим маленьким гиперактивным художником, который чуть ли не каждый день рисовал ему что-то милое на салфетке — факт. Может именно поэтому они смогли ужиться без скандалов. Конечно, Серёжа иногда раздражал своей наивностью, как и Маяковский своей грубостью, но в целом, конфликта удавалось избегать. До тех пор, пока не наступило тридцать первое декабря. Даже полицейским в этот волшебный праздник дали выходной. Правда, даже это не могло спасти настроение мужчины, которое, кажется, с каждым часом всё падало и падало. Сначала сообщили, что он, оказывается, работает завтра, причём никаких поблажек вроде того, что рабочий день начинается позже, затем сообщение от родителей, что они оба валяются с температурой, а поэтому к ним даже заехать нельзя, но последней каплей стало то, что Есенин из-за своей невнимательности или чего бы там не было ещё несколько раз (с разницей в несколько минут!) уронил огромную ёлку, что стояла в зале. Естественно, что после этого никакие игрушки не выдержали. Тонкое стекло разных цветов и переливов украшало пол, пока Серёжа испуганно озирался по сторонам, пытаясь понять, что же произошло. — Есенин, твою мать... — мужчина чувствует, как в нём закипает кровь. Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, и кажется, что его контролирует лишь та выдержка, которую он получил вместе с профессией. — Выметайся отсюда. Чтоб глаза мои тебя не видели. — вот самое малое, что он может сказать. Приходится закрыть глаза и начать глубоко дышать, чтоб хоть как-то успокоиться. За это время Серёжа и успевает выскользнуть из квартиры. Наспех запихивает ноги в кроссовки и хватает с собой куртку, единственное перед выходом проверяет наличие телефона и наушников. Почему Володя так поступил с ним? Да, опять нашкодил, но ведь это не что-то серьёзное, разве нет? Вдвойне больнее становилось от той привязанности, что он чувствовал к Маяковскому. Есенин не побоится этого слова — он влюблялся, причём с каждым днём всё больше и больше. Как бы не ворчал на него темноволосый временами, не материл, он всё равно был единственным, кто заботится о младшем. И сейчас, когда он так легко выгнал его из дома, Серёжа понял, что это конец. Он не нужен никому. Да, Есенин не отрицает, он достаточно сильно накосячил сегодня. Но он ведь и может объяснить это. Сегодня же Новый год! Это его любимый праздник. Блондин с особенным трепетом относился к этому дню. Он всегда был для него каким-то таким личным, может даже немного интимными, семейным. Эта атмосфера, когда ты собираешься с дорогими тебе людьми в одной комнате, даря друг другу подарки, поздравляя и просто проводя вместе потрясающую ночь. Сегодняшний праздник не должен был стать исключением. Но стал. Подсчитав деньги на карте — подарок от родителей на Новый год, Есенин отправляется в ближайший бар. Да, эти деньги он хотел потратить на подарок Володе. Ведь, тот и одел его, и гаджеты для связи купил, а Серёжа ничем не мог его отблагодарить, только наоборот.... но сейчас эти деньги ни к чему. Пропьёт, а потом что? А потом в реку, с моста. А может и с дома Володи. А что? Он туда без проблем проберется, его все знают. А что ещё делать? Денег на ВУЗ нет, а на бюджет, с его то знаниями, его никто не возьмёт. Все. Ничего. Придя в бар, он понимает, что не взял даже паспорт, в очередной раз проклиная себя и роняя слёзы на снег. Он то конечно знал, где могут продать алкоголь без документов, но ехать туда не было никакого желания. Но ещё меньше желание было оставаться таким в трезвом состоянии. Так что он и поехал на Китай-Город, в известное всем место, где алкоголь продают каждому второму ребёнку, а он там и вовсе местная знаменитость. Даже Маяковский чувствовал себя плохо без младшего рядом. Темноволосый не хотел бы разбрасываться громкими словами, но это, действительно, был худший Новый год в его жизни. Хуже первого раза вне семьи где-то в кадетском корпусе, хоть маленький Володя тогда и подумать не мог, что через многого лет будет вместо кутежа и веселья бегать по разным станциям метро, в поисках того самого блондина, что так запал его душу. Правда, Серёжи нигде нет. Володя цеплялся взглядом за каждую крашеную макушку, но, конечно, это был не Есенин. Каждый раз. Понимая, что это абсолютно бесполезно, старший вздыхает, испытывая желание что-то очень сильно пнуть, но затем просто молча выходит из метро «Тверская» и направляется домой на машине. Плевать, что пробки, всё равно его никто не ждёт. Возможно, он слишком поздно опомнился. От ухода Серёжи до того, как мужчина поехал его искать, прошло часов пять, не меньше. За это время могло случиться буквально что угодно, что, конечно, тоже гложет темноволосого. Новый год он встречает в своей машине в полном одиночестве.