Степень искренности

Триада Вьюг на побережье Феродии почти неощутима. Снега нет — да и как ему выпасть или задержаться надолго, если тут тепло? За годы жизни в Итане Джей привык к холодам, к бесконечным попыткам согреться у камина, он привык созерцать в это время года сугробы и метель. А вместо этого смотрит на голые деревья и промоченные дождем крыши домов. Он кутается в теплую шаль, щурясь: во дворе его дома все еще пусто. Долгожданный гость опаздывает. По-хорошему стоило бы встретить его в порту, но у Кайля сегодня родился внук и он не может посидеть с Рупертом. А выходить с Рупи в такой дождь и сырость на улицу нежелательно, альфочка лишь недавно переболел простудой. Джей поворачивается на сына, играющего с корабликами из дерева на полу. Иен сделал их для него сам, украсив мелкими узорами и деталями. Муж не забросил хобби и продолжает в свободное время мастерить украшения или такие вот игрушки для их сынишки. Джей улыбается. Он приседает рядом с ребенком, треплет его по макушке, перебирая прямые черные пряди. Руперт смотрит на него — а глаза голубые-голубые, как у него самого. Но взгляд отцовский: суровый и осмысленный. Рупи крайне спокойный ребенок. Плачет редко, но и смеется тоже. Сосредоточенный, но пакости делает и делает с нетипичной для детей изворотливостью: потом не докажешь, что это его ручек дело! Будущий изобретатель, не иначе. Джей слышит, как лает их пес, и поспешно поднимается. Выглядывает в окно — и правда, гость. По силуэту Джей сразу же узнает его и открывает дверь, едва ли не запуская внутрь намокшего собаку, мелкого и вредного, но любимца Руперта. Он поднимает взгляд и видит перед собой улыбчивого Рела. — Дорогой брат! — восклицает он, обнимая омегу на пороге и чувствуя, как влага с одежды холодит и впитывается в его рубаху. — Джейми, я с улицы, дай хоть верхнее сниму, — смеется Рел, заправляя выбившиеся пряди под головной убор. — Иен убьет меня, если ты заболеешь по моей вине. — Так уж и убьет, вздор, — смеется Джей, отпуская младшего брата. Он пропускает омегу в гостиную, принимая верхнюю одежду из рук в руки и вешая ее в отведенное место. — А кто это у нас такой серьезный? — Рел направляется к Руперту, застывшему в одной позе. — Полгода тебя не видел, а ты подрос. Племянник мой, иди сюда, дядюшка тебя поцелует, — омега тянет руки к ребенку, но тот быстро собирает все свои корабли и прижимает к себе, воинственно поглядывая из-под лба. Рел только смеется с его реакции. — Он даже соседским детям не дает корабли, — поясняет Джей, садясь рядом на диван. — Другими игрушками делится, а вот эти, ручной работы, не отдает. — Собственник, как его отец, — кивает Рел и все-таки умудряется погладить Рупи по голове. — Сразу видно, чья кровь и характер. Джей с теплотой смотрит на сына, наблюдая, как он маленькими ручками прячет корабли под диван — сильно же он дорожит подарками Иена. — Я думал, ты приедешь с Фином, — говорит он, когда Рел тоже перемещается на диван. — Я не видел его больше года. Я же писал Джерому, чтобы он его отпустил, и Джером согласился… — Фин остался с Йори, ему нездоровится последним временем, вчера поднялся жар. Но он так расстроился, что не сможет поехать сюда. Весь год только и делал, что спрашивал, когда же сможет увидеться с Рупертом, — Рел вздыхает. — Ему уже пять лет, а все еще капризничает. Твой-то на год младше, вон, какой тихий и спокойный. Наверно, совсем хлопот не доставляет. — Если бы, — взмахнув рукой, говорит Джей. — Вот вчера он умудрился залезть на чердак и соорудить там из коробок «корабль». Взобрался на него, я едва ли сумел его поймать в полете оттуда. Он все время грезит морем и кораблями. Даже сбегал к пристани с соседским Седри. Если бы не пес, я бы их не нашел так быстро. Я так тогда испугался, — Джей откидывается на спинку дивана, расслабленно выдыхая. — За ним нужен глаз да глаз. Его постоянно тянет на приключения, сразу видно, что альфа. — Фин тоже альфа, но ведет себя, как привередливый омежка, — жалуется Рел. — Но есть в нем и хорошее. Недавно он впервые назвал меня папой. Наверно, заметил, что мы с Йори близки. — А ты своих-то детей не хочешь? — Ни за что, — твердо произносит омега. — Наша с Джеромом супружеская жизнь такая же, какой была изначально. И нас обоих это устраивает. Наследник все равно сын Йори, Фин. Так что род Антарей не иссякнет, как и род Фахо. На последнем Джей заметно вздрагивает. Невольно вспоминаются все те ужасы, пережитые на родине. Он сглатывает. Непонятно, каким чудом ему удалось вырваться из клетки и обрести настоящую семью тут, в Феродии. — Как… они? — спрашивает он, запинаясь, и уточняет: — Родители. — Ах, да так же, как остальные аристократы. Выживают. Нет больше их былого величия и богатств. Но у отца остались земли и несколько ферм, которые не отобрал Император. На это и живут, — пожимает плечами Рел. — Альфред очень подрос. Настоящий альфа, наследник, он точно не разочарует ожидания родителей, как это сделали мы с тобой и Иен. А младший, Май, тоже подрос, но он запуганный какой-то, папа его сильно контролирует. Боится, что Май пойдет по нашей стези и однажды его ослушается. Когда я вижусь с ними на приемах, то мы делаем вид, что в хороших отношениях. В остальном, чужие люди. Джей кивает. Он редко спрашивает про их жизнь. В письмах так вообще никогда. Рел навещает его несколько раз в год. Иногда сам, иногда с Фином или Йори. А вот Джером, намеренно или нет, ни разу с тех пор не приезжал. Изредка пишет, присылает мелкие побрякушки, как когда-то. Но ничем не выдает прошлую привязанность и не винит его ни в чем. За это Джей уважает его еще больше. Вначале после смены власти в Итане он не верил, что что-то поменяется в ближайшие годы. И сначала так и было — разрушенная войной страна очень медленно поднималась с колен. Дома восстанавливались, истоптанные поля зацветали вновь. Первым и самым важным событием стала отмена работорговли и рабства, как такового. Людей освободили от повинности платить непосильные налоги и работать на аристократов шесть дней в неделю с утра до ночи. Они получили право голоса, выбора. Вместо них теперь не будут решать, с кем им вступать в брак или как жить дальше, не будут убивать ни за что, как скотину. Жизнь простолюдина стала равноценная жизни аристократа. Император и его министры лично пересмотрели и отобрали огромные угодья у аристократов, оставив им небольшие части около их имений. Земли разделили между народом. Поменяли судовую систему, управление. И теперь, спустя пять лет, результаты деятельности Императора налицо. Народ уважает и любит своего правителя и называет его правление Эрой Рассвета. Итана действительно меняется. И пусть, процесс этот только начался, но результаты уже видны. И Джей горд, что его Иен участвовал во всем этом. — Жаль только, что у Рупи нет младшего брата, — произносит Рел, чем выводит из раздумий. Джей замечает, что омега снова перебрался на пол к Руперту, и — о, чудо! — альфочка поделился с ним одним из кораблей. — Эм, — Джей заминается, задерживая руку на животе. — Да?! — восклицает Рел, оживленно вскакивая с пола. — Это правда? — Иен еще не знает, я хотел сказать ему первому. Мы не первый год пытаемся зачать второго ребенка, и вот… — Джей как-то смущенно опускает взгляд на пока что плоский живот. — Сегодня я был у лекаря. Он сказал, что судя по всему, это будущий омежка. Рел крепко обнимает его, выражая немалую радость. — Да Иен будет просто счастлив, — улыбается ему омега. — Когда он вернется с работы? — Через час, — отвечает Джей, оглядываясь на большие настенные часы. — Я думал приготовить для вас всех ужин. Но вот, даже не добрался до кухни. — Тогда пошли, я помогу тебе. Они перебираются на кухню вместе с Рупи и всеми его игрушками. Кайль сегодня точно не придет, разве что под вечер. Их нанятый когда-то домработник стал Джею хорошим другом, почти что папой. А Руперта Кайль вообще считает своим внуком, альфочка же называет его дедушкой. Джею нравится такая жизнь. Обычно он занимает себя делами по дому, пока ждет мужа с работы, заботится о сыне, видится с соседями за чашечкой чая и новой порцией сплетен. После встречает Иена, выходя ему навстречу и по привычке обнимая-целуя. Ему не надоело за столько лет его целовать. Жар между ними и не думает потухать. Разве что, первоначальная страсть переросла в более теплую и надежную привязанность. С годами их доверие к друг другу лишь окрепло, а та искренняя влюбленность превратилась в не менее искреннюю крепкую любовь. Утром же Иен снова уходит на работу, оставляя их с сыном в доме до вечера. Джей каждую неделю ждет выходных, которые его альфа несомненно проводит с ним и Рупертом. Вместе они ходят гулять, изредка заглядывают к давним знакомым — участникам революции, осевшим тут с семьями. В Феродии чтут традиции и множество праздников, которые принято отмечать в большом кругу родных и друзей. Джей привык к такому ритму жизни. Ему больше ничего и не нужно, только бы оставаться с Иеном до конца и вместе растить детей. И Джей решил для себя, что не будет повторять поступки собственных родителей. Если его Руперт в будущем решит связать судьбу с другим альфой, он не воспротивится и не станет его отговаривать. Репутация — дело наживное, а счастье ребенка важнее. Пока Рел справляется у плиты, Джей выглядывает в гостиную на часы: он и не заметил, как прошел час. Он вытирает руки о фартук, снимает его, поправляя прическу и складки одежды. Для мужа Джей хочет всегда выглядеть хорошо, даже когда будет совсем старым и седым. И вот, скрип входной двери, шаги, шорох верхней одежды. Иен. Такой же статный и красивый, как раньше. Джей любуется им, прислонившись к дверному проему. Наблюдает, как Иен проходит через всю гостиную к нему. Его взгляд полон тепла. Джей льнет к альфе навстречу, прижимается, вдыхая запах дождя и феромон. Присутствие Рела в доме напоминает ему про одну деталь, которую он обычно не помнит. То, что они с Иеном братья. Правда, это давно уже не имеет значения. — Так сильно скучал? — шепчет Иен, наклоняясь к нему, чтобы поцеловать. Джей отвечает «да» ему в губы, прикрывая глаза и наслаждаясь неторопливым поцелуем. — О, а вот и отец вернулся, да? — позади них стоит Рел с Рупертом на руках. Увидев Иена, ребенок оживляется и просится поставить его обратно на пол. — Отец! — Рупи бросается к ним, обнимая обоих сразу за ноги. Стоит ли говорить, что Иена Руперт любит больше? Но Джей не расстраивается по этому поводу. Он знает, что тоже важен для сына. Иен подхватывает Рупи на руки, спрашивая у него что-то там про корабли и море. Обещает покатать его на настоящем пароходе, на что Руперт по-детски радуется и смеется, обнимая отца за шею. После они ужинают все вместе. Долго разговаривают о разном, делятся новостями. Рел тоже выглядит счастливым — ему-то теперь никто не мешает, пусть втайне, но быть с любимым омегой Йори. Младший брат пробудет у них несколько дней и уедет — там, по другую сторону моря, его ждут. С приходом темноты все расходятся по комнатам спать. Руперт засыпает сразу же, Рел тоже уходит в выделенную ему гостевую комнатку. Джей стоит в спальне, собираясь тушить свечи. На душе хорошо еще и от того, что скоро он скажет Иену долгожданную весть о беременности. Он замечает, что за окном что-то мелькает, и присматривается, удивляясь. — Снег идет, — Джей осторожно отодвигает шторы, всматриваясь в темноту и пушистые снежинки, опускающиеся на подоконник. Комната тонет в тепло-оранжевом свете свечей и огня из камина. Иен подходит ближе. — Снег? — переспрашивает альфа и приобнимает его со спины. — Как в Итане… — тихо произносит Джей. — Мы можем поехать туда после холодов, — так же негромко предлагает альфа, не нарушая их идиллию. — Если ты захочешь. — Тут мой дом, — качает головой он. — Рядом с тобой. И… с нашими детьми. — Детьми? — спрашивает Иен с заметным удивлением в голосе. Впрочем, он быстро понимает, что к чему и прижимает его к себе крепче. — Получилось, — выдыхает с радостью. Его дыхание сбивается, сердцебиение быстро, феромон укутывает теплом. — Я очень сильно тебя люблю. Вас люблю, — шепчет Иен то, что так редко произносит, но доказывает постоянно. — Я тоже люблю тебя, — Джей поворачивается в его объятьях, привставая на носочки, чтобы дотянуться до лица. — И Руперта, и… его. Это омежка. Будет омежка. Больше и не надо слов. Они обнимаются, стоят так долго, упиваясь взаимным теплом и любовью. И сейчас между ними особенно ярко чувствуется то, что всегда толкало их навстречу друг другу и заставляло помнить прошлое. Наивысшая степень искренности.