***
Сегодня, как ни странно, был замечательный день. Юнги после уроков заходил к отцу, пил кофе с Джеем, а вечером был у Юнхо, где не давал альфе сконцентрироваться на работе и не слезал с его колен. Юнги долго думал, стоит ли говорить Юнхо про цветы от Китано, а потом решил молчать, боясь ввязывать своего альфу в конфликт. Домой Юнги приезжает в хорошем настроении, оно становится еще лучше, когда, уже укладываясь в постель, омега понимает, что от Чонгука за весь день не было новостей. «Наконец-то до него дошло», — выдыхает омега и кутается в одеяло, впервые за последние сутки засыпая с чувством абсолютного покоя. Следующим утром Юнги пропускает первые две пары и гуляет с собирающимся на выходные на встречу с родителями своего парня Джеем по торговому центру. Они долго выбирают наряд для него, выпивают по чашке кофе, а потом вновь возвращаются к магазинам, дополнить образ омеги. Пока Джей перемеряет все, что они собрали вместе с Юнги, последний присматривает себе новую кожанку, пару брюк и свитшотов. Юнги почти никогда не меряет одежду, потому что часто берет в одних и тех же бутиках и знает заранее, что ему все выбранное подойдет. Он, не дожидаясь, пока Джей выйдет из примерочной, чтобы сэкономить время и успеть вернуться в университет, идет к кассе и протягивает карточку. Красивый бета продавец очаровательно улыбается омеге, карточку не берет и упаковывает вещи. Юнги кладет карточку на стойку, но бета настаивает, что нет необходимости. — Вы деньги не сняли, — не понимает Юнги. — Не сняли, потому что ваши покупки оплачены, — вновь улыбается бета и протягивает ему пакеты. — Отец, наверное, — бормочет под нос омега и, взяв пакеты, отходит от стойки. Противное чувство тревоги вновь протягивает к нему скользкие щупальца, грозясь обвиться вокруг горла, и Юнги, достав мобильный, набирает отца. Пять гудков он ждет, пока альфа снимет трубку, игнорирует что-то у него спрашивающего Джея, не отвечает продавцу-консультанту, просто стоит у стены и, стоит раздаться голосу Йесона, выпаливает: — Ты открывал мне счет в торговом центре? «Умоляю, скажи, что да». — Не понимаю, о чем ты. — Ладно, дома поговорим, — несвязно бормочет омега и вешает трубку. Юнги возвращается к кассе и, водрузив пакеты на стойку, отказывается от покупки. — Но они оплачены, — растерянно смотрит на него кассир. — Можете сами их поносить, — говорит омега и, дождавшись, пока Джей закончит, едет с ним в университет. Юнги отказывается что-то объяснять другу, несмотря на его вопросы молчит и с каждой минутой становится все угрюмее и угрюмее. Придя домой, омега решает подождать отца и все ему рассказать. Если этот Китано не понимает слов Юнги, тогда он поймет только его отца. Юнги нервно ходит по дому, прислушиваясь к звукам со двора и наконец-то услышав заезжающий во двор автомобиль, бежит ко входу. Юнги, как и всегда, целует отца в щеку, потом помогает прислуге накрыть стол и, дождавшись, пока отец вернется после душа, садится с ним ужинать. — Все в порядке? — Юнги сразу заметил, что отец без настроения, но сейчас альфа словно смотрит сквозь. — Прости, обещал себе домой рабочие проблемы не тащить и забылся, — водит палочками по рису альфа. — Ты человек, отец, и если тебе тяжело, ты всегда можешь поделиться со мной. — Временные трудности, не может же все всегда быть хорошо. Из-за последних новостей все насторожились, а мне еще говорить с отцом твоего жениха, уверен, он меня не ужинать пригласил, а риски оценивать. Семья Юнхо одна из самых уважаемых в стране, им нечего бояться. В любом случае, против нашей объединенной силы никто не устоит, так что перестань переживать из-за японца, а я знаю, что переживаешь ты из-за него, — обнимает сына. — Обещаю, я со всем разберусь, и он, поджав хвост, покинет страну, ты только не бери в голову и дай мне немного времени быть таким невыносимым. После ужина Юнги, так ничего и не сказав про Китано, уходит к себе. Он решает разобраться сам с настойчивым ухажером и не грузить и так заваленного проблемами отца и жалеет об этом уже следующим утром, когда еще до завтрака получает огромную корзину белых лилий и записку. Юнги долго думает читать ли, что на ней написано, даже просит унести цветы, а потом догоняет прислугу и все-таки выдергивает визитку: «Я не нашел цветов, которые конкурировали бы с твоей красотой, но нашел те, которые так же чисты и невинны, как твоя душа». Юнги рвет записку на мелкие кусочки и, повторив просьбу избавиться от цветов, идет во двор, к ожидающему его шоферу. — Если вы не знаете, кто уже который день ездит за нами, то я доложу сегодня вашему отцу, — обращается к омеге шофер, когда они заворачивают на улицу университета. Юнги оборачивается и замечает движущийся за ними черный внедорожник с тонированными стеклами. — Он давно нас преследует? — спрашивает шофера побледневший омега. — Уже как три дня. — Не надо говорить отцу, я знаю, кто это. Все пары Юнги опять проводит в думах. Обычно веселый и участвующий во всех мероприятиях омега с каждым часом все угрюмее, что не остается незамеченным для его друзей. Юнги отмахивается от вопросов, валит все на плохое самочувствие и, чтобы доказать, что все в порядке, и заставить друзей перестать задавать одинаковые вопросы, соглашается вечером посидеть с ними в их любимом месте. Несмотря на то, что он нехотя согласился на вечерние посиделки, уже в лаундже, попивая второй вкусный фруктовый коктейль, Юнги понимает, что это было лучшим решением за сегодня. Разговоры друзей, хорошая музыка, пусть и на время, возвращают Юнги в совсем недавний период беззаботной жизни. Юнхо пишет, что соскучился и сам заберет его, и обрадовавшийся встрече с любимым омега моментально веселеет. Юнхо сильно занят, он часто покидает город вместе с отцом, сопровождает старшего на встречах, и Юнги порой очень сильно не хватает его альфы. Вдоволь наболтавшись и отдохнув, омега скидывает сообщение Юнхо, чтобы тот приехал, и выходит на улицу вместе с друзьями подышать ночным воздухом. Юнги сразу замечает тот же самый внедорожник за углом и прежде, чем решить, стоит ли это делать, двигается в его сторону. — Ты куда? — бежит за ним Джей, но Юнги убеждает его, что увидел знакомого, и обещает попозже вновь присоединиться к парням. Омега останавливается на тротуаре в трех шагах от внедорожника, дверь рядом с водительской открывается, и из автомобиля выходит незнакомый высокий альфа. — Я хочу поговорить с ним, — набравшись смелости, заявляет Юнги. — Пусть выйдет из машины. — Кто? — усмехается альфа. — Тот, на кого ты работаешь. — Тот, на кого я работаю, не здесь. — Почему вы меня преследуете? Альфа молчит. — Еще раз увижу вас, то сразу же позвоню в полицию, — Юнги обходит автомобиль и, достав мобильный, фотографирует номера. — Мне надоели эти игры, и раз уж он не понимает по-хорошему, то пусть готовится к плохому. — Я подчиняюсь только одному человеку, и, пока он не отменит свой приказ, ты будешь нас видеть, — ни мускул не дергается на лице альфы. — Отлично, раз уж его нет, то скажи мне, где он, я поеду следом за вами. — Боюсь, к нему не так легко попасть, — ухмыляется альфа. — Ты издеваешься надо мной? — вскипает Юнги. — Твой шофер подъехал, — кивает в сторону улицы альфа, и Юнги видит бмв Юнхо. — Передайте ему, что это было первое и последнее предупреждение, он уже перегнул палку. Разозлившийся омега идет обратно к кафе. В душе Юнги гордится собой, что не испугался и сказал, что думает. Он пишет отцу, что переночует у дяди, и, покатавшись с Юнхо, сидит в его машине у дома Усона. Через двадцать минут, проведенных в автомобиле Юнхо, Юнги покидает его с распухшими губами и счастливой улыбкой. Он так и не решается рассказать Юнхо про японца, все еще считая, что сам сможет избавиться от навязчивого ухажера. Омега отказывается ложиться рано, пьет с дядей чай и отлично завершает свой день в приятной компании. Две недели Юнги проживает лучшую жизнь, от японца ничего не слышно, и даже автомобиль его больше не преследует. «Надо было сразу полицией угрожать», — думает омега и наслаждается вернувшейся в нормальное русло жизнью.***
Утро субботы начинается с завтрака с Юнхо в любимом кафе омеги. После завтрака альфа уезжает к отцу, а Юнги просит шофера оставить его в центре и отпускает мужчину. Вечером омега вместе с отцом приглашен на празднование дня рождения сына друга семьи, поэтому он решает присмотреть имениннику, с которым хорошо знаком, подарок от себя. Выбрав подарок, Юнги просит упаковать его, а сам заходит в книжный на той же улице, чтобы сделать маленький подарок и себе. Юнги останавливается у полок с новинками и замечает остановившегося прямо рядом с ним крупного альфу, судя по взглядам мужчины, книги его явно не интересуют. — Мин Юнги, — взяв в руки первую попавшуюся книгу, обращается к нему альфа. — Господин Китано просит вас уделить ему время. Книга выпадает из рук омеги, стоит услышать имя, от которого он бежит, но он быстро берет себя в руки. — С чего мне это делать? — смотрит на мужчину пожалевший, что отпустил шофера, Юнги. — Насколько ему известно, вы искали с ним встречи. — И его превосходительство наконец-то выбил окно в своем загруженном графике? — язвит омега и после пары секунд раздумий выдает: — Хорошо, я встречусь с ним, потому что устал от этого цирка, — обходит альфу Юнги и идет на выход. Выйдя наружу, он, сопровождаемый альфой, сразу идет к выделяющемуся габаритами черному эскаладу, припаркованному на обочине. — Пусть выйдет, и поговорим, — поворачивается он к альфе. — Боюсь, господин Китано не в автомобиле, — усмехается альфа. — Он ждет вас в другом месте. — И, по-вашему, я вот так вот просто сяду в ваш автомобиль и позволю увезти себя, черт знает куда? — вскипает вновь пораженный наглостью омега. — Вы вольны принять любое решение, — спокойно отвечает альфа и еще больше раздражает Юнги. — Раз уж вам не о чем с ним говорить, то я вынужден вас покинуть. Простите за доставленные неудобства, — мужчина обходит автомобиль, но омега его окликает. Да, возможно, Юнги делает глупость, и ему достанется от отца, но он должен поговорить с этим Драконом и поставить точку. Только омега решил, что Китано о нем забыл, задышал полной грудью, как проклятый японец снова явился, а значит, вновь будут и цветы, и преследования. Юнги сын главы одного из старейших кланов, Китано сам оябун, у них есть свои кодексы и своды правил, и, как бы омега ни переживал из-за своего решения согласиться на встречу, он знает, что вряд ли альфа ему навредит, поэтому он кивает любезно открывшему ему дверцу мужчине и плюхается на заднее сидение. Дорога занимает около тридцати минут, Юнги время не замечает, потому что весь путь думает о том, что и как скажет заносчивому оябуну клана Китано. Юнги убеждает себя, что он прекрасно может и сам за себя постоять, в конце концов, они живут в современном обществе, и как бы отец ни паниковал, Китано не идиот, чтобы ставить под угрозу свое благополучие похищением омеги. Случись что с Юнги, против японца объединятся все кланы страны. Юнги давно пора перестать прятаться за спиной отца и своей трусостью позорить имя клана Мин. Омега удивляется, когда автомобиль паркуется перед входом в городской ботанический сад, и сразу же радуется, что встреча пройдет в публичном месте, а, следовательно, им не удастся остаться наедине. Юнги покорно следует за мужчиной, двигающимся к центру сада, и чем дальше они идут, тем больше омега понимает, что в полдень субботы в обычно кишащем посетителями саду нет ни души. Поддаться панике Юнги не успевает, потому что он замечает стоящего на стеклянном мостике спиной к ним мужчину, которого сразу узнает. В этот раз альфа в черном костюме поверх белой рубашки. Ничего лишнего в его образе нет. Волосы по-прежнему собраны в хвост, на запястье покоящейся на перилах руки блестят дорогие часы. Чонгук оборачивается, только когда омега останавливается на расстоянии пяти шагов, и довольная улыбка расползается на его лице. Проводивший Юнги альфа, поклонившись, отходит в сторону, а омега замечает еще пятерых одетых одинаково мужчин, замерших в разных частях сада. — Я так сильно хотел тебя увидеть, — смотрит на парня альфа. — Ты выбрасываешь мои цветы, отказываешься от подарков, расстраиваешь меня. И поужинать со мной откажешься? — Да, — не задумывается омега. — Отец тебя балует, а не воспитывает. Как видно, напрасно, потому что у тебя абсолютно неконтролируемый язык, который нужно бы отрезать, и я бы отрезал его той же ночью на аукционе, так как не позволяю с собой так разговаривать, но, — кривит губы в улыбке и медленно опускает взгляд, осматривая одетого в полупальто и узкие джинсы, заправленные в мартинсы, омегу, — соблазн иметь тебя выше соблазна наказать тебя. — Ты не понимаешь, нет, скорее ты даже не слушаешь, — растерянно отвечает Юнги. — Тебе нужно лечиться. — Как, если лекарство это ты? — усмехается Рю. — Еще вчера я видел твою кровь на моей катане, прилетел сюда убить твоего отца, убить тебя, твоего дядю, его сыновей, всех, у кого ваша фамилия, — по мере того, как Чонгук говорит, Юнги чувствует, как в его жилах стынет кровь. Альфа говорит спокойно, будто бы обсуждает с ним погоду, а не рассказывает о планах вырезать всю его семью. — Я проделал этот путь ради крови, и тут я увидел тебя, — приближается, Юнги отступает. — Я сам не в восторге из-за злой шутки судьбы, настолько, что, когда я один, я представляю, как ломаю твою шею, а стоит тебя увидеть, я хочу сломать свою. Ты отказываешься это понимать, тратишь наше время, — протягивает руку, обхватывает омегу за подбородок, с трудом скрывает эйфорию, которая наполняет его, стоит просто прикоснуться к этому маленькому омеге, только Юнги его руку сбрасывает, Чонгук еле свою ярость проглатывает. — Я не могу тебя убить, — больше попыток прикоснуться не делает. — Но я убью всех, кого ты любишь, вырежу по одному, поэтому не отнимай мое время, не заставляй меня показывать тебе свою не совсем приятную сторону. Ты ужинаешь со мной завтра вечером. — Я лучше… — Умрешь? — ухмыляется, и Юнги чувствует чужие эмоции. Он чувствует чужую ярость, которую хозяин с трудом удерживает на цепи. Омега от странных, не принадлежащих ему эмоций отшатывается. — Нет, умирать я тебе не позволю. Я пришлю за тобой шофера. — Ты не интересуешь меня как альфа, — у Юнги от напряжения челюсть дрожит. — Я не верю в любовь с первого взгляда и уверен, то, что ты делаешь, просто часть твоего извращенного плана мести моей семье! — выпаливает омега, который все время монолога Чонгука искал слова, но кроме мата на ум ничего не приходит. Как бы Юнги ни хотелось, он не будет закатывать истерику, материться и убегать, судя по всему, этого альфа и добивается. Юнги тяжело сохранять трезвость ума, между ними расстояние в несколько шагов, они в огромном комплексе, оба смотрят на растения внизу, но омеге кажется, что даже салон автомобиля не был бы настолько тесным, потому что он вновь задыхается его запахом. — Поверь, и ты не должен был меня заинтересовать, — задумчиво смотрит вниз альфа. — Ты слишком мал, жизнь толком не видел, уверен, нам даже поговорить с тобой не о чем, и самое отталкивающее в тебе — твоя фамилия, но меня заинтересовала твоя внешность, — вновь поворачивается к омеге, но Юнги продолжает гипнотизировать взглядом кусты. — Я признаюсь, никого прекраснее тебя я не встречал, хотя я знаю, что у красоты есть срок годности, она быстро наскучивает. Сперва она, как пламя, опаляет, а потом, как и с любым пламенем, убившим нервные клетки, она уже не причиняет боль, не обжигает, не дает ничего почувствовать. Красота меркнет перед человеческой глупостью, приедается, так было бы и в твоем случае, но ты открыл свой очаровательный ротик, а я почувствовал, что скрывается под твоим образом фарфоровой куколки. Мой зверь почувствовал, — усмехается Чонгук, вновь рассматривает Юнги взглядом, от которого омеге кажется, с него слой за слоем одежду снимают, а следом и кожу, чтобы наверняка, чтобы до костей, а там и душу обнажит. — Этого было мало, ты еще и пахнешь так, что я готов отказаться от всех остальных запахов, чтобы вдыхать только тебя. — Романтично, я почти прочувствовал, — язвит и переводит тему. — Где все люди? — Я подумал, нам будет удобнее, если не будут мешать. — Невозможно закрыть национальный парк, тем более в выходной день. Даже тебе это не может быть под силу, — удивленно смотрит на него Юнги. — Можно, просто надо кого-нибудь здесь убить, и пока будет выяснение… — Чонгук громко смеется, заметив испуг на побледневшем лице. — Ты убил кого-то? — выпаливает Юнги и еще делает два шага в сторону. — Нет, — улыбается альфа. — С чего мне убивать человека ради пары минут с омегой? Хотя, может, и убил, — вновь возвращает взгляд к растениям, и от улыбки нет и следа. — Может, и убью. Если ради омег и убивают, то они выглядят и пахнут, как ты, а мне хочется верить, что ты такой единственный. — Я согласился на эту встречу, потому что устал от непонимания. Я прошу прощения за то, что прилюдно нагрубил тебе, — прокашливается омега, чтобы придать голосу твердости. — Признаю, я не должен был срываться, а ты перестань мне что-то доказывать, устанавливать за мной слежку и посылать мне цветы. Прошу, оставь меня в покое. — Ребенок, — разминает шею альфа. — Я столько слов сказал, а ты все еще думаешь, что ты мне интересен только из-за того, что ты мне нагрубил, и я хочу тебе насолить. — Я просто хочу, чтобы мы сейчас здесь сами все решили без моего отца и полиции, чтобы больше я тебя никогда не видел, — с мольбой смотрит на него омега. Альфа улыбается. Он наклоняет голову немного набок, не отрывает от него взгляда, словно издевается, и Юнги хочется окрасить его улыбку красным. — Ты ведь это почувствовал, — делает к нему шаг Чонгук. — Ты можешь отрицать, но я почувствовал и знаю, что и ты тоже. — Я ничего не почувствовал, — цедит сквозь зубы Юнги. Он знает, что лжет, что прямо сейчас чувствует так хорошо скрываемые альфой эмоции и приходит в ужас от мысли, что Чонгук тоже чувствует его. — Я никогда не полюблю тебя. — Очень жаль, — возвращает внимание саду Чонгук, а Юнги отходит на безопасное, как ему кажется, расстояние, потому что альфа в бешенстве, потому что чистый зимний воздух вмиг наполняется запахом дыма, и омега боится, как бы Дракон не спалил его дотла. — И жаль будет тебе, потому что я без твоей любви обойдусь, — обойдётся ведь, Юнги не сомневается. — Ты сам слышишь, что говоришь? — давится возмущением омега. — Сегодня я поговорю с отцом, а он с полицией и с теми, с кем надо, раз уж ты сам не понимаешь, то тебе объяснят, — договаривает Юнги и только делает шаг к выходу, как замирает, услышав брошенное в спину: — Расстанься с ним. Юнги поворачивается к стоящему на мостике Чонгуку, который вновь смотрит вниз, и от душащей его ярости слов не находит. — Или что? Как ты там грозился на аукционе, горло мне перережешь? — Даже мысли такой не допускай, — хмурится Чонгук. — Я тебе вреда не причиню. А ему перережу. Омега ничего не говорит, разворачивается и бежит на выход. Юнги знает, что он точно показал себя трусом, пустившись в бег, но не останавливается. Только выбежав наружу, он нагибается и пытается отдышаться. Юнги отказывается садиться во внедорожник и вызывает такси, чтобы ничего не объяснять шоферу. Стоит автомобилю двинуться, испугавшийся омега начинает громко плакать. Он неплохо продержался всю встречу и, если не думать о побеге, с достоинством отвечал альфе, а сейчас, не стесняясь водителя, ревет и размазывает слезы по лицу. Надо было сразу все рассказать отцу. Юнги знает, что он идиот, что впервые в жизни решил показать себя самостоятельным и сильным и выбрал для борьбы того, с кем у него изначально не было шанса на победу. Юнги второпях достает мобильный и трясущимися пальцами набирает Юнхо. Альфа, видимо, все еще с отцом и трубку не снимает. Юнги благодарит водителя за салфетки и, вытерев лицо, пытается успокоиться. Один он с Чонгуком не справится, и альфа это четко дал понять, но Юнги не один. Он больше не будет строить из себя героя, расскажет все отцу и жениху, и Чонгук вернется туда, откуда прибыл. Альфа ошибается, если думает, что Юнги сломается. Пусть омега никогда особо не интересовался другой стороной жизни отца, но он прекрасно знает, что если надо будет, Йесон обнажит оружие. Приехав домой, Юнги посылает шофера за забытым в магазине подарком и, в ожидании отца, готовится к вечеру. Йесон дома не появляется, но посылает за Юнги свой автомобиль и, сославшись на то, что ему придется немного задержаться на работе, просит его по телефону поехать на празднование первым. Йесон обещает подъехать позже.После покушения
Юнги просыпается в больничных стенах, с ужасом смотрит на многочисленные провода и трубки, но сразу же подошедший к нему отец убеждает омегу, что все в порядке, что переломов и сотрясения нет, но есть ушибы и порезы, и поэтому пришлось наложить швы на руки. Юнги кажется, что минуту назад он лежал на асфальте и смотрел на снежинки, которые ложились на его ладони, а оказывается, он уже несколько часов как в больнице. — Это ведь была не авария? — еле двигает губами Юнги. Отец кивает. — А твой шофер и телохранитель? Я слышал выстрелы… Йесон молча опускает глаза. — Отец, мне страшно за тебя, ведь убить хотели не меня… — Полиция уже начала расследование, ты прав, покушались на меня, и я даже подозреваю кто, но в машине был ты, — он целует руку сына. — Я чуть тебя не потерял. — Но я же здесь, — с трудом улыбается потрескавшимися губами омега, но внезапно улыбка меркнет, а в глазах читается неприкрытый ужас. — Это сделал тот японец, он ведь был на месте аварии… — Нет, не он. Я не понял, что он там делал, но, как бы это ни звучало, я ему благодарен, он вызвал помощь и сообщил мне, — поглаживает его волосы отец. — Это точно был он! — не сдается омега. — Юнги, если бы он хотел отомстить мне, убив тебя, то ты бы был мертв. Эти люди, которые напали на тебя, тоже из Японии, но они из его партнеров. — Он хотел меня убить, он хотел отомстить за отказ, — удерживает отца за руку Юнги. — Тебе надо отдыхать, ты плохо соображаешь. — Отец, я угрожал ему полицией, — кусает губы Юнги. — Я отказал ему. — Что ты говоришь? — нахмурившись, смотрит на него мужчина. — Он не отставал от меня, слал цветы, преследовал, днем я с ним виделся, и я угрожал ему, что расскажу тебе, обращусь в полицию, вот он и решил меня напугать, — опускает глаза омега. — Я очень зол, что ты скрывал от меня такое! — восклицает Йесон. — Расскажи мне все, ничего не опуская, Юнхо караулит за дверью и, возможно, сейчас войдет, но я попрошу его оставить нас. — Господин Мин, — в палату проходит помощник Йесона. — В офис привезли посылку с пометкой «срочно вам в руки», я подумал, что должен привезти ее вам. — От кого? — поднимается на ноги альфа. — Не написано, но на ней ваше имя. — Сейчас вернусь, — целует в лоб сына Йесон и идет вслед за помощником к его автомобилю. Юнги тяжело держать глаза открытыми, хочется вновь спать, но в то же время хочется увидеть отца и наконец-то освободить душу, поделиться страхом, который носит в себе, сам не справляясь. Голова побаливает, он просит персонал дать ему воды и не замечает, как впадает в дрему. Омега просыпается, услышав шаги, и видит вошедшего в палату Юнхо. Альфа легонько целует улыбающегося ему омегу и, подтащив стул, садится рядом с койкой. Юнги не знает, сколько они так сидят с Юнхо, когда в палату входит бледный, как полотно, отец. — Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает омега. — Прости, я задержался, — отвечает Йесон и просит Юнхо оставить их. — Сколько тебя не было? — принимает сидячее положение Юнги. — Полтора часа, я был в полиции, появились новые улики. — Значит, они найдут тех, кто это сделал, — радуется Юнги. — Их уже нашли, — прислоняется к стене Йесон. — Поправишься, потом подробно, не опуская ни одной детали, расскажешь мне все, что произошло за это время между тобой и Китано. — Да в чем дело? Все-таки он в этом замешан? — вновь мрачнеет Юнги, но Йесона вновь вызывают, и он, оставив омегу, идет на выход. В коробке, которую прислали Йесону, были два отрезанных пальца и записка с адресом, выехав по которому, полиция нашла сожжённый внедорожник с двумя трупами. Запись с камер дорожного наблюдения подтвердила, что автомобиль тот же самый, который ночью столкнулся с автомобилем семьи Мин. Йесон сказал полиции, что понятия не имеет, кто послал ему кровавый подарок, а сам поспешно вышел во двор, чувствуя, как сердце поднимается к горлу.***
Рю проходит босоногим по выложенному мрамором полу, волочит за собой полы спущенного с плеч темно-красного шелкового кимоно и, выйдя наружу, останавливается и вдыхает вечерний воздух. Весь двор занят охраной, по крыше дома прогуливаются снайперы. В десяти шагах от него на помосте расположен джакузи, из которого в зимнее небо поднимается пар. Двое красивых омег плескаются в воде и, заметив альфу, двигаются к краю, молчаливо приглашая его к себе. Чонгук поднимается по двум деревянным ступенькам к джакузи, скидывает с себя халат, готовясь войти в бурлящую воду, и замирает, услышав за спиной: — Значит, это правда, мы остаемся? — Сокджин прислоняется к перилам на террасе, изучает красивого красного дракона, выбитого на спине обнаженного альфы. На эту татуировку Чонгук потратил три года и до сих пор навещает своего мастера, с которым делится своими мыслями и которого зовет никак иначе как учитель. — Остаемся, — отвечает Чонгук и входит в воду. Он прислоняется к бортику, к нему сразу подплывают омеги. — И надолго? — Сокджин подходит к джакузи, следит за тем, как один из омег, явно самый проворный, взбирается на бедра альфы и начинает массировать его плечи, пока руки Чонгука под водой мнут его ягодицы. — Надеюсь, что нет. Как заберу свое, сразу улетим. Через полчаса Рю минует сад и присоединяется к Сокджину в чайном домике. Альфа, наклонившись из-за низкого входа, проходит внутрь и опускается на пол на татами. Он молча следит за тем, как Сокджин готовит чай, поправляет полы в этот раз темно-серого кимоно. С его распущенных волос все еще капает вода, но она ему не мешает. Чонгук принимает чашу из рук друга и, допив, поклонившись, возвращает. Чонгук покидает домик первым, вновь минует сад и, оказавшись в гостиной особняка, требует вызвать к себе своего юриста. На улице уже глубокая ночь, вернувшийся вслед за главным в дом Сокджин, сняв рукоять, камнями полирует катану, а Чон стоит у окон во всю стену с видом на сад и смотрит на гуляющих внизу своих людей. — Ты настолько сильно его хочешь? — откладывает оружие все еще неудовлетворенный ответами друга Сокджин. С Сокджином Чонгук познакомился еще будучи подростком. Альфу отдал на службу Асахине его отец, и парни, которые были одного возраста, подружились. Чонгук выбрал Сокджина своей правой рукой и другом еще не будучи оябуном и высоко ценит его помощь в своем становлении как главы клана. Никто во всем мире не знает альфу настолько хорошо, как Сокджин. — Он станет моим супругом, — всматривается в черное стекло альфа. — Он родит мне детей. Он проживет со мной всю свою жизнь. Это достаточно сильно для тебя? — Ты ведь знаешь, что истинность можно отрицать? — подходит к нему Сокджин. — И тебе это будет не сложно сделать. Почему мы не закончим то, за чем приехали и не вернемся домой? Ты уверен, что нам нужно поменять все планы, потому что твой зверь унюхал свое? Я могу сделать это за тебя… — Нет, — обрывает его Чонгук. — Дело не просто в истинности. Ты прав, я могу ее отрицать так же, как это делает он сейчас, и, утопив их в крови, могу вернуться домой с чувством выполненного долга. Но я не хочу. Этот омега, он необычный. Он меня боится. — Как и все, — усмехается Сокджин. — Да, но он это не показывает, — цокает языком Чон. — Я знаю, что он боится меня только по его запаху, когда малина внезапно начинает пахнуть полынью. Он вроде изнеженный, в соответствующих условиях вырос, но он дикарь, я вижу в нем то, чего не видит даже его отец. Этот омега самое прелестное создание, которое я когда-либо встречал. Никто никогда не испытывал ко мне таких чувств, которые испытывает он. Я рубил людям конечности, отнимал у них самое дорогое, я наполнял ванную врага кровью его семьи, но даже тогда не чувствовал их ненависть настолько сильно. Я не осязал ее кожей. С ним я постоянно напряжен, потому что чувствую, заполучи он оружие, он, не сомневаясь, вонзит его в мое сердце. А самое интересное, он может управлять моими эмоциями и чувствами, и чем позже он это поймет, тем лучше, — легонько улыбается. — Из ненависти этого мальчугана можно было бы создать наркотик и пустить на рынок, поверь, тот, кто бы смог это сделать, стал бы самым богатым человеком мира. Его чувства ко мне пробуждают во мне желания, и я хочу реализовать каждое. — И простить убийц своей семьи? — Думаешь, его отец будет спать по ночам, зная, что его сын у меня, и я в любой момент могу повторить сценарий многолетней давности? — оборачивается к нему Чонгук, и о блеск лезвия в его глазах можно порезаться. — Думаешь, этот омега счастлив, зная, что он обречен на меня? Или он будет счастлив, живя со мной под одной крышей, проводя со мной ночи, рожая мне детей? Убивая, ты мстишь один раз, а убивая каждую ночь и возрождая утром, чтобы убить еще раз, ты превращаешь месть в нескончаемое и самое сладкое блюдо, — вновь возвращает внимание к окну. — Что видишь в стекле? — Вижу темноту, а за ним двор, фонари, твои парни, — не понимает, куда ведет друг, Сокджин. — А я вижу его, — приближается лицом к черной глади Чонгук. — Вижу его лисьи глаза, идеальные черты лица, кожу, к которой хочется прикоснуться. Вижу его тело, созданное для меня, его губы, шепчущие мне «ненавижу», пока еще на расстоянии пары шагов. Расстояния между нами скоро не будет.