Маленькая история про волшебную любовь Дадли

Как домой вернулись вообще не помню. Как мешком по башке треснули. Мать была в ужасе от моего вида. Отец так сильно нахмурился, когда увидел во что я одет. Я понял, что и со мной теперь не будут разговаривать. Родителей я люблю. Как их можно не любить? У нас с мамой была игра такая в детстве: я начинал орать и требовать игрушек или сладостей, а она прыгала вокруг и уговаривала успокоиться. Нам прям здорово от этого было: я свой гнев выплескивал, а она просто веселилась. У неё вообще классное чувство юмора. Хотя, когда отец в первый раз это увидел, решил, что мы всерьёз и хорошенько отходил меня ремнем. Лупил и приговаривал: "Через задницу точно запомнишь, как себя вести с матерью, сосунок". Мама потом с ним поговорила, всё объяснила, и он включился в игру. А зачем мне чего-то у них просить? Они и так мне всё давали. Даже больше. Я у отца поздний ребёнок, и брак это у него второй. В первом с детьми вообще не выгорело. А во втором, вот, я. Так что, когда мы ввалились в прихожую, отец глянул на меня и отвернулся, а мама стала похожа на простынь, я кивнул Поттеру на лестницу, а сам завалился в гостиную. Поттер постоял ещё на ступеньках, видимо, ждал представления. И я его не подвел. Чувствовал, что только так могу исправить ситуацию. Грохнулся на пол - бля, всё мамины статуэтки, вазы и цветы с горшками подпрыгнули, клянусь! - и начал лупить руками и ногами по воздуху. - Хочу быть волшебником! - голосина у меня ого-го. Небось вся округа услышала. Но мне даже стыдно не было, чего только не сделаешь, чтобы семья не развалилась. Мама тут же вскочила с дивана и начала бегать вокруг меня. Те, кто знает мою маму, ни за что не повелись бы на этот цирк. А для всех остальных мы выглядели как бешеный испорченный детина и его дура-мамаша. Поттер тихо заржал на лестнице, а потом сбежал к себе в комнату. Ну и правильно. Не на что ему тут смотреть. Это наше. Семейное. - Дадличек-мулипусечка, солнышко, моё ненаглядное, мы тебе купим волшебство. Хочешь завтра пойдем и купим сразу два. Будешь волшебником. Самым настоящим. Как я удержался от ржача, не знаю. Мама, правда, в этом хороша. - Больше никаких ненормальных в моем доме! - грохнул отец. До него уже дошло, но он ещё не отошёл от первого шока, чтобы включиться в игру. - Хочу-у-у! - я натурально завыл. А вот всхлипы получились сами по себе - смех душил, зараза такая. В самый, блять, ответственный момент. - Вернон, милый, не пугай ребенка. Он всего-то хочет волшебство. Мы же ему купим, правда? Отец прикрыл лицо ладонью. Мы с матерью замерли. Вот он - момент истины. Или отец с нами, или он будет злиться до конца лета минимум. - К-какое волшебство ты хочешь, Дадличек? - его голос дрожал. Я расцвел широкой улыбкой. Серьезно, даже щеки заболели. Вскочил с пола, подошёл к отцу и подал руку. Минуту он смотрел на неё и меня. На руку. На меня. На руку. На меня. - Ладно, сын. Я жду объяснений, - его рукопожатие было крепким и теплым. Мужским. Он меня простил. Я стянул эту тряпку через голову. Понятия не имею, как её вообще носят эти ненормальные. Мешок, а не одежда. Облегчённо выдохнул. Сел на свободное кресло. Наверное, нужно было начать с Поттера. Объяснить, что эта мелочь зачуханная в этом году совсем сдала. И я чувствую за него какую-никакую ответственность. Но я сказал совсем другое. - Я встретил девушку. Мама удивлённо приподняла бровь. Она так умеет. Один взгляд, а сразу всё понятно. Отец крякнул. - Ну пора бы. Сколько тебе? Шестнадцать уже. - Да. Я помолчал, собираясь с духом. - Она из этих? - спокойно спросила мама. Мама у меня самая лучшая. Серьезно, во всем мире второй такой не встретишь. - Да. Отец медленно выдохнул, и звучало это так, будто из проткнутой шины медленно выходит воздух. Я почувствовал себя убийцей. Мама налила отцу бренди ещё прежде, чем он что-нибудь сказал. Она всегда знает, как правильно сделать. - И… какая она? - спросил отец после большого глотка. - Она… - я запнулся. Наверняка покраснел, как рак. - Я её сегодня в первый раз увидел. Она была с подругами, но я их не видел. Она будто центр мира. Мам, пап, я таких никогда не видел. Когда она смеётся, она… Отец захохотал. Мама ласково улыбнулась. - Ну понятно, сын. А родители у неё кто? Я запнулся. - Не знаю. Всё, что знаю - её зовут Ханна. Она с Поттером учится в этой их школе. - Нужно разузнать, - беспокойно сказала мама. - Я… всё узнаю. - Ладно, сынок, - папа тяжело вздохнул. - Иди к себе. Мы с мамой тут ещё посидим. И не носи ты это тряпье. Мы лучше потом съездим тебе за нормальным деловым костюмом. Я кивнул и вышел. Пусть обдумают. *** Поттер закрылся у себя. По-любому думал, что отец прибежит на него орать. Он же не знал, что отец его за пустое место считает. - Эй, дохляк, открывай. Я постучал к нему, но в комнате было тихо. А потом раздался такой тихий-тихий стон. На грани слышимости. Я бы даже подумал, что нарвался на его дрочку, но… это же Поттер. Этот шизик даже со своей Гермионой общался как с пацаном. - Поттер? - я постучал сильнее. Стон оборвался, а потом прозвучал снова. И такая боль в нем слышалась, что я не выдержал. Дверь соскочила с петель от одного моего толчка. Я тогда ещё подумал, что нужно отцу сказать, чтобы двери во всём доме поменял - это же позор. И тут увидел Поттера. Он лежал на своей кровати. Одеяло сбилось в гнездо. И крепко сжимал себя ладонями. Такой комок боли. Лицо даже не белое - серое, шрам кровавым росчерком на лбу и кровища из носа хлещет. - Блядь. Сам не заметил, как схватил его и вытащил из комнаты. Он весил как пушинка, в нем было-то килограмм пятьдесят. Руки-соломинки. И не захочешь, случайно сломаешь. В общем, я его донес до ванны. Опустил внутрь прямо в одежде и включил воду на максимум. Он был холодным как лёд. Жопа какая-то. - Мама! Наверное, не стоило её тогда приплетать, но я, честно, понятия не имел, что делать. Она влетела в ванну и громко охнула. - Я сейчас. Вот поэтому мои предки самые лучшие. Они ненавидели и боялись Поттера. Он принес им столько горя. Я б после такого просто его прихлопнул (а я тогда ещё не знал про случай на свадьбе и его ушлепнутых родаков). И всё равно. Вот он лежал в ванной, вода закрыла его щиколотки. Я поддерживал его голову, чтобы он ненароком не захлебнулся. А мать уже несла аптечку. Входная дверь хлопнула - это отец пошел к доктору Гранту. Он жил на соседней улице и иногда помогал нам, когда странности этого выходили за рамки и были особенно разрушительны. Даже вопросов никогда не задавал. Может, он тоже был из этих, но мужик он был хороший. Отличный был мужик. Умер через пару лет. Его нашли в его собственном доме, зарезанного и замученного. Гребанные сатанисты и наркоши. Или бешеные эти. В общем, мать сунула Поттеру нашатырь под нос. Тот дернулся, снова застонал, но глаза не открыл. Я столько не ругался потом за всю жизнь. Но тогда не знал, как по-другому. Кулаки хотелось кусать от беспомощности. Вот лежит этот и умирает. А я ничего не могу сделать. Чувство было как тем летом, когда я испугался, что у предков будут приступы. Пришел доктор Грант. Бегло оглядел этого. Похвалил, что мы его согреваем в ванной. И правда, серость сошла, но мальчишка был всё ещё бледный как поганка. Потом сказал, что, шрам воспалился, а это всегда опасно. А тут ещё рядом с головой. Нужно вскрывать и чистить рану, а потом антибиотиками лечить. Тут отец резко заявил, что денег на больницу нет. Доктор Грант кивнул и велел нести весь алкоголь, который есть у нас. А сам сел на пол возле ванны, открыл свой чемоданчик. Этот мужик, кажись, был готов ко всему на свете. Отец притащил пять бутылок дорогущего пойла. Грант смахнул пробку у одной и целиком вылил себе на руки. Бренди клубами разошелся в ванной. - Через кожу алкоголь быстрее доходит, - сказал он. Мать стояла у него за спиной и крепко прижимала руку ко рту. Блядь. Такая ситуация паршивая была. И ведь никто, кроме Гранта, и не знал, что делать. Только труп прятать, в случае чего. Жопа. Просто жопа. Грант натянул перчатки, хлебнул из второй бутылки и достал бумажный пакетик. Раз - и в его руках блестит скальпель. Ещё полбутылки он вылил на лоб и лицо Поттеру. А потом лёгким движением махнул скальпелем прямо по шраму. Мать зажмурилась, отец просто отвернулся, а я смотрел и смотрел. Никак не мог прекратить. А в голове крутилось, что, блядь, это слишком много для одного дня. И это просто херня какая-то. На такое я уж точно не подписывался. Из шрама плеснул гной вместе с черной кровью. Он тек и тек, а доктор поливал его спиртягой. Такой дух алкашный стоял - просто жопа. Не знаю, сколько это продолжалось, но в какой-то момент, кровь потекла совсем обычная. Красная, как у людей. А Поттер хрипло задышал. Доктор ещё немного полил на него бренди, потом достал из чемоданчика упаковку ваты и целиком извёл её на лоб задохлика. Ещё шил, и я поражался тому, как аккуратно и легко работают его руки после почти бутылки бренди. Отец тогда знатно разорил свою заначку. Сечете, да? Они никогда добра от Поттера не видели, а так выкладывались. - Ну всё, - Грант поднялся. - В постель его. Я выпишу антибиотики и обезболивающие. Не беспокойтесь, они не дорогие. И обрабатывать рану каждый день йодом. Месяц- два и всё пройдёт. - Сколько я вам должен? - голос отца дрожал. Видно, сильно его впечатлило, как гной с кровищей хлестали из Поттера. - Вы уже расплатились, - доктор поднял обе руку с бутылками. Чемоданчик болтался на локте. Чуть пошатываясь, он пошел к выход. Отец его прямо до дома довел. Беспокоился, что тот где-нибудь по дороге сковырнется, да так и останется в кустах, пока копы не заберут. Я вытащил Поттера из ванны. Мама аккуратно раздела его и растерла полотенцем. А потом донес его до спальни. Сидел, глядел на него и думал, какая же дерьмовая жизнь у парня. *** Очнулся он через пару дней. Мать даже переживала, что придется его кормить через специальную трубочку, а-то помрёт ведь. Но обошлось. Очнулся. Температура была, конечно, но пожрал спокойно и всё, что мать принесла. Даже спасибо ей пару раз сказал. Оба такого не ожидали, а мама потом задумчивая ходила. А я, пока он валялся, сходил с Пирсом на пару разборок. Помог ребятам. По итогам хиппарский табор снялся и ушёл куда-то на север: курить дурь и дурить малолеток подальше от нашего дома. Пирс звал на его парочку дел. На заброшенной стройке поселились бездомные, а в пяти километрах от города открылся какой-то супердешевый блядушник. Но я отказался. Натравил копов на оба места. Бездомных они загребли, а держатель блядушника откупился. Удивительно, тогда столько всего происходило. Я себе столько зарубок поставил. Отомстить очень хотелось. Это был наш дом. Маленький уютный Литтл-Уингинг, а его засирали все, кто хотел и мог. И никто, блядь, не шевелился, кроме кучки подростков. В общем, когда Поттер очнулся, я был не в самом хорошем настроении. Меня вподдерживала только мысль, что вот очнётся этот дохляк и поможет мне с Ханной. Расскажет мне всё о ней, познакомит ближе. Я представлял, как буду с ней говорить. Возможно, даже за руку возьму. Хотя, конечно, сильнее хотелось дотронуться до её губ. Пару раз даже просыпался посреди ночи в поту и с лютым стояком. Подростки, что поделать. И в то же время понимал, что я ей не пара. Я грязный, злой и, как бы это не звучало, на руках у меня уже была кровь. Я помнил, как тот обдолбанный хиппи оказался у меня под кулаком. Как его лицо смялось. Как он упал и больше не встал. Как его товарищи закинули его в раздолбанную тачку и увезли даже не проверив пульс. Как двенадцатилетняя девчонка, которую он обрюхатил, налетела на меня и лупила своими маленькими кулачками. А те её просто бросили. Оставили, пока сами драли когти. Её и ещё десяток малолеток. А у тех уже зубы шатались от сифилиса. Как же мерзко тогда мы жили. А потом я вернулся домой, принял душ, и сделал вид, что ничего не было. Я утешал себя, что расчищаю мир для нашего с Ханной будущего. Какой же бред у шестнадцатилеток в голове. И дети у нас будут золотоголовые. И я, и она - оба блондины. А глаза будут серые, как у неё, потому что мои голубые, совсем не подходят маленьким прекрасным деткам. *** - Ну что, Поттер, - завалился я к нему на третий день. Он сидел в кровати, привалившись к подушкам. Такой домашний лазарет. На щеках болезненный румянец, но выглядел он всё равно лучше, чем до всего этого. - Уже здоров? Погнали за очками? Будем тебе имидж менять. Мальчишка рассмеялся. Он и был-то младше меня на месяц, а чувствовалось, что на десяток лет. Я и сам себя чувствовал старше шестнадцати. Лет на сорок. Столько дерьма уже повидал. Ну, этот задохлик не меньше, думаю, одного Седрика с этим турниром за глаза хватит. - А у меня крестный умер, - неожиданно сказал он. У меня глаза на лоб вылезли. - Когда? - В начале лета. Его убили Пожиратели смерти. Это наши… террористы. - Жесть, брат, - я отодвинул стул и сел напротив него. - Как так вышло? - Нас заманили в ловушку. Он пришел, чтобы спасти меня, а сам погиб. По лицу потекли слёзы. - Жопа. Я похлопал его по руке. Как, блин, вообще на такое реагировать? - Он был единственным моим близким... - Ну это херня, - оборвал его я. - У тебя же есть эта… Гермиона. И тот рыжий урод. - Рон, - тихо поправил меня он. - Рон, да. Ну и я тут. Гляди. Принес бы апельсинов, да бабла пока нема. Он грустно улыбнулся. - Дэ, ты же бываешь нормальным. Почему тогда ты?.. Он запнулся. Я криво ухмыльнулся. - Бью малолеток? Он пристыженно кивнул. Я вздохнул. И всё ему рассказал. Вообще всё. Даже Пирсу такого не говорил, а мы с ним кореша не разлей вода. - Вот такая херня, Гарри, - закончил я. - Это такое происходит у магглов? - Поттер смотрел на меня, широко раскрыв глаза. А в его зелёных глазелках отражалось всё. - Ага. И уже не первый год. Как началось в восемьдесят пятом, так и тянется. Ну я тогда совсем шкетом был, ничего поделать не мог. А сейчас могу. Поттер покачал головой. - У нас тоже сейчас неспокойно, - тихо сказал он. И тоже всё рассказал. Ну, часть я уже знал. Ещё о части догадывался, просто без подробностей. И самое паршивое, что их мирок был таким крошечным, что хочешь, не хочешь, всё равно окажешься в самом центре событий. Это у нас тут местные масштабы. По сравнению с проблемами страны - мелочи. - А потом и Сириус умер, - выдохнул Поттер. - Так это тебя твои кошмары накрыли тогда? - допер я. - И часто тебя так штырит? - Да нет, - парень пожал плечами. - Пару раз в месяц, когда Лорд особенно злится или радуется. Я тогда вижу, как он пытает людей или убивает их. Паршиво это, Дэ. - Паршиво, - согласился я. - Но разберемся. Я уже твердо решил, что помогу разобраться. Наши с Ханной дети не будут жить в этом бардаке. Они будут жить в счастливом и спокойном мире. Я так решил.