" А природа на них смотрела Сквозь утренние лучи. Вот твой лук, вот твои стрелы, Теперь, куда хочешь, мчи…"
На стол упала тень и негромкий голос произнес - Интересные песни поешь, Dana… - Ох.. Я выпрямилась, сдунув упавшую на глаза прядку волос и посмотрела на эльфа. Он нахально утащил с блюда с уже остывающими лепешками одну и повертев в ее в руках и понюхав (можно подумать, я б стала кого травить), с недоверием решился попробовать. Прожевав и проглотив, гость изволил высказать мнение: - Неплохо… для полукровки. - Ну извини! Не в Valienore и не в Amanne росла! Эльф дернул ухом и продолжил, пряча остаток лепешки запазухой - Саския высказала свое мнение. Мы уходим. Мы – и все, кто захотел присоединиться к нам. - Когда? - Завтра на рассвете. Ты с нами? Я задумалась – с одной стороны, теперь меня тут ничего не держит, с другой… Я еще не закончила тут свои дела. Вздохнув, я ответила. - Мне надо кое-что закончить здесь… И мне надо дней пять… -Хочешь убедить еще кого-нибудь уйти? - Да. - Могу помочь. - И что я буду должна за это? - Песню. – видя мое недоумение, эльф пояснил. – Я уже наслышан, как ты замечательно поешь. Заключим сделку? - А именно? - Мы соберем всех, кого только можно – а ты споешь для нас. - Хорошо. Я согласна. Где и когда? - Сегодня вечером. А где – я пришлю Киарана, он проводит. Я лишь кивнула, эльф шагнул к двери, когда я остановила его, протягивая завернутые в салфетку лепешки. Он принял их с нечитаемым выражением на лице, чуть кивнул и наконец ушел. Остаток дня я провела в делах – допекла лепешки, подстроила гитару, почистила и повесила отвисеться платье. Потом некоторое время занималась приготовлением лекарств, и когда за окном сгустились синие сумерки, я переоделась, вплела в волосы ленты, где было можно, натянула сапоги, прихватила гитару и мешок, и набросив плащ, спустилась вниз. Как почуяла – у двери смущенно стоял Киаран. Я тепло приветствовала его - Cead te, Ciaran. - Cead. Идем? - Идем. И снова – прогулка по ночным улицам. Но в этот раз мой провожатый повел меня и вовсе куда-то в незнакомое место. Судя по ощущениям – мы шли в какие-то катакомбы. В какой-то момент после темноты по глазам ударил свет, и я услышала гул множества голосов. Киаран провел меня через толпу к возвышению, где стоял табурет и на столике кувшин и стакан. В кувшине оказался яблочный сок (это где ж они его в такое время раздобыли?), так что если захочется пить – вот, пожалуйста. Я сняла плащ, и свернув его, устроила на табурете, подстроила гитару, и обвела взглядом действительно огромный подземный зал. Сердце екнуло от сладкого ужаса – да тут как бы не весь Верген! Но присмотревшись, чуть успокоилась. Хотя смотреть было тягостно – коль решат остаться… Перед тем как начать петь, я обратилась к собравшимся. - Боги наделил меня не только даром петь – но и провидеть будущее. - И что – наваляем мы нильфам? - Боюсь разочаровать тебя – это Нильфгаард, как ты выразился, о почтенный мастер, "наваляет" Вергену. В вашем праве решить – уйдете ли вы, кто пожелает со мной через пять дней. Вам решать – верите ли вы в Саскию, или же моим словам. У вас есть время подумать – сегодняшний вечер, и следующие пять дней. Я сказала. А сейчас я буду петь – петь для вас, славные жители Вергена… Я устроилась поудобнее, в руки легла гитара, пальцы побежали по струнам… Было спето много и разного – "Гномычева плясовая", многое, что я пела еще в Биндюге, новенькое и разное… Я несколько раз прикладывалась к кувшину, чтобы голос совсем не сел (но похоже, утром я буду шипеть). Меня что называется, вело и несло – я даже спела несколько баллад авторства Лютика, встреченных смехом и полным одобрением. Песни шли одна за другой, а потом меня накрыло… Руки сами нашли мотив, и…На крови траве высоко расти, Высока трава - не найти пути, На крови растут травы сорные - Тучей вьются над ними вороны... Ни имен, ни книг, ни баллад, ни слов... Там, где город был - чернобыльник высок. А что меч в крови - это кровь врагов: Разве тот, кто прав, может быть жесток? На крови траве высоко расти… Мы не станем звездами полночи, Не воскреснем словом в легендах мы; Только имя - полынной горечью: Лаан Гэлломэ. На крови траве высоко расти… Не возжечь огня, не затеплить свеч... Что от нас осталось? - полынь да боль, Да осоки листья - остры, как меч, Да - под ветром клонится осокорь... На крови траве высоко расти… Черной нитью в парче золотых легенд, Лунной руной на свитке прошедших лет Мы - остались. Осталось у рухнувших стен Черных маков поле - нас больше нет. На крови траве высоко расти…
Я пела и не замечала, как повисла звенящая тишина, в которой звучал мой голос, поющий на языке, который уже много тысячелетий не звучал для эльфов. Потом зашумело – ко мне кто-то проталкивался сквозь толпу, попутно народ просили разойтись. Передо мной возникла высокая фигура. - Ты это специально, женщина? - Оно.. само… - Допустим, я верю тебе. Допустим. Вставай. Идем. Меня поставили на ноги, закутали в плащ, кто-то взял мешок и гитару, и эльфы двинулись прочь. Было ощущение, что в сок что-то добавили – ничем иным внезапное желание спеть именно эту песню я не могла объяснить. Но на вкус он был самый обычный. Путь закончился в трущобах (иного названия нет у меня), куда выселили скоя'таэлей, а точнее – в том самой комнатке. Эльф буквально протащил меня через весь дом, в комнате толкнул на табурет и навис, сверля взглядом: - Откуда ты знаешь этот язык? На нем никто не говорит! - Говорит, Elleth! Хотя тебе-то откуда знать? Эльф осекся, хотя явно порывался что-то сказать. Отойдя от меня, прислонился к стене у окна. - Что ты делаешь, женщина… Dana… Твои песни и слова ранят больнее стрел и меча… Я растерялась – сейчас голос моего собеседника звучал как-то… растерянно что ли. Он будто не знал, что теперь делать со всем этим, что стягивало нас пока тонкими нитями. И порвать страшно, и продолжать боязно. - Йорвет… поговори со мной.. Я правда не знаю, почему именно эта песня, и вот так… Хрупкая тишина в комнате, лишь треск огня в очаге. - Ступай. Киаран проводит. Сухой, безразличный ответ. Я поднялась и подошла к двери. На пороге обернулась - Дождитесь меня – с кем приду. - Дождемся. Иди. Я кивнула и еще тише пожелала: - A soot'laiy, Yorweth. Ответом мне было молчание. По уже складывающейся традиции, моим провожатым стал Киаран. Мешок я велела отдать Грозе Севера на привале. Когда они на него встанут, да.