***
Ловкой, сильной, умелой Джастин не составило труда одним взмахом топора уничтожить лилльского палача — точно таким же ударом он двадцать лет назад убил ее мать, миледи де Винтер, и сейчас заслуженно расплатился за тот грех жизнью. На мгновение Джастин пожалела, что его смерть оказалась такой быстрой, но тут же оправдалась перед собой, рассудив, что, назвав имя одного из сообщников-«судей», палач тем самым смягчил свою участь. Появившийся как из-под земли свидетель, зеленый пухлощекий юнец с едва пробивающимися усами, никак не входил в ее планы. Впрочем, его мальчишеская внешность была, скорее, отражением незрелости и неопытности душевной, но это Джастин поняла уже позже, а сейчас, в короткой схватке, она могла оценить лишь его весьма завидный талант фехтовальщика, которого вполне хватило на то, чтобы разоблачить в убийце девушку. Прекрасную, что разом сбило с юнца геройский настрой. А вот Джастин раскрытие ее секрета лишило изрядной доли самообладания и решительности, и, поддавшись накатившей растерянности, она незамедлительно выложила ему то, что первому встречному знать о ней вовсе не требовалось. Спустя всего две минуты Рауль де Бражелон был в подробностях ознакомлен с печальной историей красавицы-мстительницы: и о ее матери, умершей от руки только что казненного девушкой палача города Лилля, и о том, что его руку направляли четверо дворян, коих и рыскала отныне не по-девичьи карающая длань… Впрочем, заметив, что идея мести Рауля не вдохновляет, Джастин сосредоточилась на гибели миледи и своем сиротстве: уж это-то здорово задело наивного юношу, никогда не знавшего своей матери. Расчувствовавшись, тот легко поддался женскому обаянию. После получаса неожиданных и не очень-то уместных ласк, когда полураздетый Рауль расслабился на согретой солнцем земле, Джастин быстро и деловито привела себя в порядок. — Куда ты спешишь? — поинтересовался он. — Меня ждут, — сухо и коротко обронила Джастин. — А еще мне нужно избавиться от лишнего свидетеля, — будто извинилась она и обернулась к Раулю с кинжалом в руке. Но тот успел перекатиться на бок, и лезвие вместо сердца с размаху воткнулось в землю. Не растерявшись, Джастин с усилием выдернула кинжал и снова бросилась на жертву. — Стой-стой-стой! Погоди! — Рауль воспользовался своим преимуществом в физической силе и, после короткой борьбы, уложил Джастин на лопатки и выбил оружие из ее руки. — Ты могла бы просто попросить! — О чем?! — она почти вывернулась, но Рауль неловко подвернул руку и рухнул сверху, прижав ее к земле своим весом. — Чтобы я не болтал! Фух. Полежи и послушай. Я… — он помедлил секунду, собираясь с мыслями. — Я даю тебе честное слово, что никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не расскажу о том, что ты сейчас совершила. — Дослушав до этих слов, Джастин криво и двусмысленно усмехнулась, но Рауль, не обращая внимания, продолжил: — И о том, что намереваешься совершить, и если совершишь — тоже никому ни слова, ибо понимаю твои… твои чувства и причины, побудившие тебя так поступать… — Ты разговариваешь как судейский, — холодно заметила Джастин. — Что?.. Почему? — Адвокат. Или нотариус. Это они говорят такими фразами, чтобы их нельзя было истолковать неверно. Рауль собрался было возмутиться, но не успел. Отвлекя его, Джастин вывернулась, схватила так и валявшийся в стороне кинжал и все-таки вонзила его Раулю в грудь.***
Джастин переночевала на ближайшем постоялом дворе. Выйдя поутру на порог, она краем уха уловила чужой разговор. — …что это чудо какое-то, и парню просто повезло. — Больше с врачом повезло, если уж честно. Эдакую рану-то зашить — умудриться. — Да уж. Но всяко лучше, чем тому палачу досталось — голову-то не пришьешь. — Ха-ха-ха! Это ты хорошо сказанул! Ха-ха! Чу, слышишь? Едет кто?.. Джастин, мысленно отказываясь даже сформулировать смутную догадку, следом за праздными слугами посмотрела на дорогу. Спешащий всадник резко затормозил у ворот и спрыгнул с лошади, с бесспорной уверенностью властного сеньора бросил поводья слуге и кинулся в дом. — Где он? — Кто? Его взволнованный возглас не сразу поняли, а Джастин как раз подошла ближе, чтобы разглядеть прибывшего: почти полностью седой одутловатый дворянин, и если бы не его прямой и почти величественный взгляд, она приняла бы его за мимоезжего старого солдата. — Раненый! Раненый где? Рауль де Бражелон? Я граф де Ла Фер, его отец. Дальше Джастин не слушала. Мгновение она соображала, а затем бегом кинулась в самую гущу суетливых бестолковых слуг — туда, где лежал чудом спасенный раненый. «Этого не может, не может быть! Вот это удача! Нет, это просто судьба!» — Джастин не верила, не могла поверить, что ей настолько повезло. Она поймала в коридоре служанку: — Хочешь отдохнуть денек? — подкрепляя свои слова, Джастин сунула девчонке золотой пистоль. — А… ну… — На пару дней просто поезжай к родным, к жениху — куда угодно… — И еще одна монета в нагрузку. — Только перед этим тебе придется раздеться. — Э?.. Спустя четверть часа Джастин, сбивая каблуки, путаясь в юбке и проклиная дурацкий чепец, тащила воду к постели Рауля. Да, сомнений не оставалось: она почти убила сына своего злейшего врага и теперь досадовала на дрогнувшую руку, но одновременно — благодарила небеса за возможность сделать это открыто, так, чтобы этот старый, пропитой «благородный Атос» видел смерть своего ребенка от руки дочери некогда приговоренной им миледи де Винтер. Оставалось лишь выбрать момент.***
Джастин бесшумно вошла в комнату, где лежал раненый. Сейчас ей не было нужды скрываться, и она сменила юбки на привычный черный мужской костюм. Несколько минут она с мрачной решимостью разглядывала отца и сына: первый задремал в неуютном кресле, а второй вечером ненадолго пришел в сознание и вновь провалился в оздоравливающий сон. Теперь Джастин смогла заметить их подобие между собой: мягкие черты лица, похожие шевелюры… Она улыбнулась уголком рта: ее собственный отец, граф Рошфор, всегда возмущался, что она удалась в мать несносным характером, но ни разу не упомянул, что они схожи лицом. Почему-то сейчас это показалось Джастин до крайности обидным. Она приблизилась к кровати, стараясь держаться там, где две толстые свечи уже не могли рассеять мрак. Взявшись за кинжал, Джастин подняла свободную руку, готовясь опустить ее на плечо графа и разбудить его, но в этот момент зашевелился и застонал Рауль, и она невольно отдернула ладонь. — Рауль? — позвал немедленно проснувшийся граф, и Джастин удивилась, как чуток он к своему сыну, ведь на ее шаги он и ухом не повел. — Отец? Да… я думал, вы мне привиделись… — Нет-нет, я здесь, Рауль! Господи, до чего же я испугался! Врач сказал, что тебе несказанно повезло: дюйм влево — и ты бы уже был в могиле. Рауль… Раулю хватило сил улыбнуться. — Теперь все будет хорошо, — успокаивающе проговорил он, — мне и правда… повезло. Можно мне глоток воды? Пока Рауль жадно пил, граф де Ла Фер склонился к нему. — Кто это сделал с тобой, мой мальчик? — спросил он. — Это… — Рауль сделал еще глоток, оттягивая время ответа, — какой-то сумасшедший… он перед этим зарубил человека, я видел… И он меня заметил и кинулся. — Что за сумасшедший? — нахмурился граф. — Дворянин? Ты сможешь его описать? — Нет… — Рауль снова приник к стакану с водой и медлил, подбирая слова. — Не дворянин. Рыжий здоровый детина, лет сорока… В два раза шире меня в плечах… — Приметная внешность. Его быстро поймают и повесят. Каких только сумасшедших не бывает, их надо вешать, держать в клетках… Граф еще долго взволнованно возмущался, а Рауль откинулся на подушки и несколько мгновений смотрел за спину отца — встретился взглядом с Джастин, спрятавшей кинжал в ножны и отступившей глубже во тьму, а затем закрыл глаза и улыбнулся, засыпая.