***
Сердце в груди замерло в тот самый миг, когда Хогвартс-экспресс остановился на станции Хогсмида. Студенты, шумной толпой потянулись из вагонов, и поезд вскоре опустел. Когда Эвелин ступила на платформу, та уже была практически пуста. Свежий воздух, напоенный хвоей и ароматами лесных трав, кружил голову, так что пришлось недолго постоять, привыкая к вечерней прохладе шотландской возвышенности. Ничего общего с промышленным смрадом Лондона. Последние девять лет вдруг показались ей заточением в темной мрачной камере. А здесь она, наконец, сможет расправить крылья и взлететь. Самодвижущиеся кареты, как и прежде, доставляли студентов к школе, и, заняв одну из них, Эвелин приникла к небольшому оконцу, жадно вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Огни замка выплыли из-за деревьев неожиданно, словно кто-то щелкнул пальцами, зажигая освещающие его факелы. Величественные стены древнего замка, рвущиеся ввысь шпили башен, зачарованный потолок Большого зала — словно она и не уезжала отсюда. Вскоре она встретит своих бывших преподавателей, а ныне коллег. Самый волнительный момент, которого Иви инстинктивно боялась. Впрочем, больше всего она боялась встречи с той, кого жаждала увидеть больше всего на свете. К тому моменту, как она добралась до парадной лестницы, почти все уже собрались в Большом зале. На нижней ступени стоял сам директор школы, и когда Эвелин вышла из кареты, Дамблдор галантно подал ей руку. — Добро пожаловать в Хогвартс, мисс Патмор. Эвелин любезно поблагодарила его за теплый прием, и следом за директором вошла в высокие дубовые двери Хогвартса. Под потолком Большого зала парили сотни свечей, озаряя студентов, торопливо рассаживающихся за четырьмя факультетскими столами. На преподавательском возвышении почти все места тоже уже были заняты. Свободно было лишь два, не считая директорского кресла: одно принадлежало самой Эвелин, а второе профессору МакГонагалл, которая в этот момент, должно быть, ведет к залу вереницу первокурсников. Среди них когда-то была и Эвелин. Она помнила, как тогда поразила ее высокая статная декан Гриффиндора. Суровая, но справедливая, она казалась юной Иви воплощением женственности и непоколебимой силы. Умная, серьезная, ей лишь не хватало чуть больше доброты, мягкости. Она интересовалась жизнью студентов, следила, чтобы они ни в чем не нуждались, но всегда держала дистанцию. Ни улыбки, ни доброго слова, ни сочувствия. Иви не понимала, как можно быть одновременно такой прекрасной и такой неживой. Когда все расселись, директор хлопнул в ладоши, и двери Большого зала вновь распахнулись, впуская нестройные ряды первокурсников, с опаской и любопытством оглядывающихся по сторонам. Впереди гордо вскинув подбородок деловито вышагивала профессор трансфигурации. Увидев ее, Эвелин невольно подалась вперед, боясь упустить из виду хоть малейшее ее движение. МакГонагалл почти не изменилась, только пучок, что она всегда носила еще со времен ученичества Эвелин, выглядел еще туже. Изумрудная мантия развевалась при каждом ее движении, отчего казалось, будто декан Гриффиндора не идет, а летит по залу. Ничего не изменилось в Хогвартсе за последние девять лет. Церемония распределения, напутствие директора, нестройный шум детских голосов. Эвелин казалось, будто она вернулась в прошлое, с той лишь разницей, что теперь не занимает место за столом Когтеврана, а сидит за преподавательским столом. Нужно отдать Дамблдору должное, он прекрасно играл роль радушного хозяина и мудрого руководителя. Ни на минуту не давал Эвелин заскучать, представив ее новым коллегам и постоянно втягивая то в один, то в другой разговор. Все приняли Иви радушно, искренне желая удачи на новом поприще. Особенно ее бывший декан, профессор Слизнорт. Старик явно был нацелен заполучить бывшую студентку в свою коллекцию блестящих выпускников. И лишь один человек, казалось, не проявил к ней ни малейшего интереса. Равнодушие, с каким ее встретила профессор МакГонагалл, Эвелин задело не на шутку. Весь вечер она то и дело бросала на декана Гриффиндора испытывающие взгляды, но МакГонагалл как будто нарочно ее игнорировала, вступая в диалог с явной неохотой. Наблюдавший за ней Дамблдор под конец что-то шепнул ей, после чего женщина недовольно поджала губы, но в разговорах стала принимать более активное участие, а после ужина даже проводила Иви в ее покои. — Ваши вещи уже доставлены, мисс Патмор. Если Вам что-то понадобится, можете обращаться к мистеру Филчу или ко мне. Из Ваших покоев есть дверь, ведущая в рабочий кабинет и учебный класс. Расписание занятий по защите от темных искусств у вас на столе, ознакомьтесь, — всё это время она шла на несколько шагов впереди, так что Эвелин никак не удавалось перехватить ее взгляд. Но сейчас МакГонагалл резко остановилась, обернувшись к своей спутнице, и они с Иви оказались лицом к лицу. — Вы новенькая, — сурово проговорила Минерва, — и студенты попытаются вить из Вас веревки. Не позволяйте им этого. Раз дадите слабину, и потом никогда не сможете наладить дисциплину в классе. Если возникнут трудности, зовите меня. Я помогу. — Я помню, — тихо пробормотала Иви, но, кажется, МакГонагалл ее всё равно услышала. Тонкие брови приподнялись, и взгляд зеленых глаз моментально сделался колючим и холодным. — Я хотела сказать, — пришлось срочно оправдываться, — что на Ваших уроках всегда царила жесткая дисциплина. — Именно, — кажется, МакГонагалл полностью удовлетворил такой ответ. Она распахнула ближайшую к ним дверь, жестом предлагая Эвелин войти. — Доброй ночи. — Вы уходите? — вопрос сорвался с губ прежде, чем Иви успела осознать, что делает. Минерва круто развернулась, оглянувшись на новоиспеченную коллегу. — У Вас есть еще какие-то вопросы? Ей не хотелось отпускать МакГонагалл. Между ними было столько всего невысказанного, тяготившего Эвелин все эти девять лет. Но Минерва вела себя так, будто видела ее впервые в жизни. И это сбивало с толку. — Нет. Она не нашлась, что еще сказать. Как назло ни одна дельная мысль не хотела лезть в голову. Мгновение МакГонагалл не отрываясь смотрела на стоящую перед ней девушку, и Иви на мгновение показалось, что она собиралась ей что-то сказать, но вместо этого Минерва лишь снова пожелала ей доброй ночи и стремительно направилась прочь. Стук ее каблуков вскоре затих в отдалении, оставив Иви одну в коридоре. Зябко поежившись, она всё же вошла в свою новую комнату. Ее чемоданы были аккуратно составлены в углу, но разбирать их сейчас совершенно не хотелось. Вместо этого Эвелин прошла в спальню и с тихим выдохом рухнула на постель, зарывшись лицом в мягкие подушки. Прекрасно, в первый же день она показала себя в глазах Минервы полной дурой. Но куда больше ее ранила та неприязнь, что МакГонагалл демонстрировала по отношению к ней. Что это: память о прошлом? или она считает, что Эвелин не подходит на роль преподавателя? А может, всё вместе? Вопросы крутились в голове нескончаемой каруселью, пока Эвелин не почувствовала приступ головной боли. В таких случаях ей всегда помогала прогулка на свежем воздухе. Вот только покидать замок в столь поздний час она не решилась, поэтому отправилась на свое старое излюбленное место — Астрономическую башню. Оттуда открывался прекрасный вид на всю школу. Ночная прохлада приятно холодила лицо. Приникнув к ограждению, Иви поискала глазами знакомое окно. Как часто, будучи студенткой, она приходила сюда именно для этого. Память ее не подвела. Из окна лился мягкий желтоватый свет, и, кажется, узор на шторах остался прежним. Но вот шторы раздвинулись, окно распахнулось, и Эвелин увидела ее. Память моментально нарисовала картину из ее прошлого, когда она впервые увидела Минерву МакГонагалл настоящей. Всё тогда вышло случайно. Эвелин училась на шестом курсе. Ей предстояло на спор подняться в полночь на Астрономическую башню и прокричать оттуда петухом, что она, собственно говоря, и сделала, чем потом страшно гордилась. И надо сказать, обзор с башни открывался превосходный — замок лежал как на ладони. Вот тогда-то Эвелин и увидела ее впервые: распущенные черные локоны, белоснежная сорочка спущена на одно плечо, в руке тонкая изящная сигарета, курящаяся едва заметным дымком. Минерва сидела у распахнутого окна своей комнаты, озаренная светом полной луны, и задумчиво разглядывала погруженный в ночную тишину замок. Легкий ветерок ласкал упругие пряди, придавая женской фигуре мягкость с едва уловимыми нотками романтизма. В ту ночь Эвелин поняла, что пропала. Безвозвратно и навсегда. Она словно проникла за незримую стену отчуждения, которой декан Гриффиндора окружала себя в присутствии учеников. Всегда строгая, требовательная, жесткая. В ту ночь она казалась нежной, мягкой и такой… настоящей. С тех пор, всякий раз, сидя в классе на уроке трансфигурации или в Большом зале во время трапезы, Эвелин украдкой наблюдала за МакГонагалл, стремясь уловить в ней хотя бы тень той Минервы, ее Минервы. Но стена оказалась непробиваема. И всё же Эвелин не сдалась. Она никогда не была в числе первых студентов, особенно по трансфигурации, но очень быстро подтянула хвосты, и к концу года стала едва ли не лучшей ученицей. И тогда, на последнем уроке семестра, судьба преподнесла ей второй подарок — профессор МакГонагалл ей улыбнулась. Не явно, лишь уголки губ приподнялись на мгновение. Но Эвелин успела заметить. Рассмотреть одобрение и гордость в бездонных зеленых глазах. Лучшей для себя награды она не смела и желать. Впервые в школе заговорили, что у профессора МакГонагалл появился любимчик. И, понимая, что речь идет именно о ней, Иви безмерно гордилась собой. Она делала всё, лишь бы укрепить ту тонкую связь, что установилась между ней и ее преподавательницей по трансфигурации. Едва ли не каждую ночь она украдкой выбиралась из гостиной своего факультета, чтобы с высоты Астрономической башни наблюдать за тем, как под покровом ночи преображается железная леди Хогвартса. И если сперва это было лишь юношеское восхищение, со временем чувство, что Иви испытывала к профессору МакГонагалл, менялось, становясь глубже, интимнее. Все ее подруги уже давно встречались с парнями с других факультетов, да и у самой Иви не было недостатка в ухажерах. Но едва ли она могла думать об этом, когда рядом всегда была профессор МакГонагалл. По ночам, лежа в спальне своего факультета и слушая хвастливые рассказы соседок по комнате, она представляла себя рядом с Минервой, и от этих фантазий, со временем становящихся всё смелее, перехватывало дыхание. От одной лишь мысли о старых мечтах, Эвелин судорожно вздохнула, радуясь прохладному ветерку, обдувающему ее явно раскрасневшиеся щеки. Оставаясь верной старой привычке, Минерва всё также курила по вечерам у окна. Вот только ночная сорочка теперь была застегнута на все пуговицы, а поверх нее накинут клетчатый халат. И волосы всё еще собраны в пучок, хоть и не такой тугой, несколько прядей выбились, и она то и дело заправляла их за ухо. Наблюдая за предметом своих детских мечтаний, Эвелин невольно размышляла о том дне, когда она, сама того не желая, порвала тонкую нить, связывающую их с МакГонагалл. Если бы она могла вернуться в прошлое и всё исправить…Глава 1
28 сентября 2020 г. в 00:07
Хогвартс, лето 1975 года.
«Любви нет, есть только доказательства любви», — так однажды сказал один известный маггловский писатель. Жан Кокто, кажется.
Так что такое любовь? Спросите у кого-нибудь, и вам вряд ли смогут выразить ее значение словами. Природа любви тоже трудно постижима. Почему к одному человеку мы можем её испытывать, а к другому — нет? Что это: случай? судьба? химия? Почему если кто-то любит нас, мы не всегда можем ответить взаимностью?
Остановившись в дверях Хогвартса, Альбус Дамблдор с интересом и каким-то затаенным сожалением наблюдал за парой, неторопливо поднимающейся по широким ступеням векового замка. Женщина держала своего спутника под руку, о чем-то негромко ему рассказывая и, кажется, не замечая ласковые взгляды, что он бросал на нее. И ведь так длится уже лет двадцать, он и со счету успел сбиться. Эти двое прекрасно друг другу подходили, но всякий раз, когда Элфинстоун Урхарт делал предложение Минерве МакГонагалл, она отказывала, проявляя прямо-таки чудеса шотландской непоколебимости. А ведь могла бы, Дамблдор в этом не сомневался, быть более чем счастлива со своим бывшим коллегой. Но Минерва предпочитала вести уединенный образ жизни, всю себя отдавая Хогвартсу. Возможно, виной всему ее разбитое еще в молодости сердце. А может быть, причины были иными. Но, так или иначе, его заместительница раз за разом мягко, но стойко отклоняла предложение Урхарта, что, впрочем, нисколько не уменьшало его пыл. Воистину, этот человек был во власти любви.
— Когда Вы успели вернуться из Лондона?
Заметив директора на верхней площадке парадной лестницы, Минерва машинально отпустила руку Элфинстоуна, отступив от своего кавалера на шаг, чем вызвала улыбку директора школы. Ее строгие, даже порой пуританские, взгляды на отношения в стенах школы порой забавляли Дамблдора.
— Час назад, — он пожал руку Урхарту, и все трое вошли в холл, скрывшись от жарких лучей июльского солнца.
Учебный год закончился, и школа погрузилась в умиротворяющую дремоту, ожидая, когда ее коридоры вновь наполнят детские голоса и звук шаркающих по древним плитам ног.
— Как всё прошло? — МакГонагалл бросила на своего начальника испытывающий взгляд.
Почти за двадцать лет работы в школе она успела привыкнуть к одному ритуалу, который Дамблдору приходилось исполнять из года в год.
— Боюсь, не слишком удачно, — вздохнул директор. — Поиски придется продолжить.
— О чем идет речь? — Элфинстоун переводил непонимающий взгляд с Минервы на Дамблдора, ожидая, когда кто-то из этих двоих снизойдет, чтобы ввести его в курс беседы.
— Альбус пытается найти нового преподавателя защиты от темных искусств. Мистер Херст… — МакГонагалл невольно передернула плечами, — скажем так, он больше не в состоянии исполнять свои обязанности.
— Опять? — приподнял брови Урхарт. — Преподаватели по этому предмету меняются чуть ли не каждый год.
— Именно так, — печально вздохнул директор. — И найти нового становится всё труднее. Кажется, уже все наслышаны о проклятье, наложенном на эту должность.
Идущая между мужчинами Минерва лишь недовольно поджала губы. Не то чтобы она верила в существование проклятья. Скорее она доверяла мнению Дамблдора.
— Может я смогу помочь? — задумчиво проговорил Урхарт.
Судя по выражению его лица, он что-то серьезно обдумывал.
— Даже не думай! — резко воскликнула МакГонагалл, так что оба мужчины с удивлением оглянулись на нее. Но ее это, кажется, совершенно не смутило. Остановившись на полпути, она так грозно воззрилась на Урхарта, что тому сделалось не по себе. — Если ты сейчас скажешь, что хочешь занять эту должность, клянусь Мерлином, я перестану с тобой разговаривать.
Она произнесла это таким серьезным тоном, что Дамблдор едва не рассмеялся, вовремя сообразив, что ее угроза для Элфинстоуна является действительно страшным наказанием. И он это отчетливо понимал.
— Даже в мыслях не было, — успокаивающе проговорил он, подхватывая МакГонагалл под руку и увлекая ее дальше по коридору вслед за Дамблдором. Его довольное лицо ясно говорило, как сильно он рад столь явной заботе со стороны Минервы. — Но я, кажется, знаю того, кто, возможно, согласится занять эту должность.
Теперь пришел черед профессоров Хогвартса удивляться.
— В Сектор борьбы с неправомерным использованием магии недавно перевели девушку, Эвелин Патмор. Прекрасный специалист, видели бы вы, как она лихо снимает проклятья. Приятная в общении, скромная… Одним словом, отличный сотрудник. Но чаще чем о работе, она говорит только о Хогвартсе. Я несколько раз слышал, как она восхищалась его преподавателями, — он бросил на Минерву лукавый взгляд, — в особенности профессором трансфигурации. Возможно, она захочет попробовать себя в этой области.
В голубых глазах директора Хогвартса зажегся радостный огонек. Но вот его заместительница, ко всеобщему удивлению, не разделяла энтузиазма Дамблдора.
— Хочешь, чтобы один из самых опасных школьных предметов преподавала молодая девушка? — неожиданно резко бросила МакГонагалл, чем вызвала несказанное удивление Урхарта.
— Ей недавно исполнилось двадцать семь, — пожал плечами Элфинстоун. — Ты была еще моложе, когда пришла преподавать в Хогвартс, а трансфигурация не менее опасна и сложна.
Но Минерва оказалась непоколебима.
— Я практиковалась в трансфигурации всё время, что училась в Хогвартсе, и продолжала после, даже во время работы в Министерстве. А Эвелин, я помню ее, студентка с Когтеврана, никогда не проявляла интереса к защите от темных искусств.
— Ты к ней несправедлива, Минерва, — кажется, Элфинстоун начал обижаться, во всяком случае, его голос уже не звучал также дружелюбно, как прежде. — За те годы, что вы не виделись, многое могло измениться. Я знаю точно, она прекрасный специалист. И отлично ладит с людьми. Может, иногда бывает чересчур капризна, но никто не идеален. И потом, я лишь предложил ее кандидатуру, как вариант. Неизвестно, согласится ли она.
— Если у нее есть хоть капля здравого смысла, то нет, — недовольно фыркнула Минерва.