Черное-белое

Рождественские каникулы подошли к концу, и это означало возвращение в Хогвартс к привычной жизни. Новость о нападении на дом Бридженов разлетелась быстро благодаря первой полосе «Ежедневного пророка», но деталей никто кроме нескольких сотрудников Министерства не знал до сих пор. Благодаря Дамблдору и Урхарту, как была уверена МакГонагалл. Это в некоторой степени помогло Эвелин. Коллеги встретили ее радушно, окружив заботой. Минерва понимала, знай они, что именно произошло с Иви, она бы никогда не приняла их помощи, испытывая стыд за пережитое унижение. А так она была для всех чуть ли не героем, выстоявшим против двух пожирателей смерти. Последние дни в Кейтнессе, казалось, выровняли кривую из отношений, несколько пошатнувшуюся после приступа, произошедшего с Эвелин, и, как казалось Минерве, в школу Иви вернулась с вполне боевым настроем, горящая желанием поскорее приступить к своим трудовым обязанностям. Что было довольно странно, учитывая, что прежде она никогда не испытывала подобного рвения, постоянно жалуясь, что не справляется со студентами. Минерва не сомневалась, если бы не их отношения, Иви сделала бы всё возможное, лишь бы поскорее покинуть Хогвартс и вернуться в Министерство. В этом они с Ив были полными противоположностями друг другу. Минерва ни под каким предлогом не согласилась бы вновь оказаться за офисным столом, запертая в четырех стенах с искусственным, созданным с помощью магии, окном в несуществующий мир. Пусть с этими малолетними шалопаями порой и приходилось трудно и возникало желание превратить их всех в мышей, но это были ее шалопаи, и она их любила. — Может сходим в Хогсмид в ближайшую субботу? Минерва отложила в сторону свежий выпуск журнала «Трансфигурации сегодня» и посмотрела в окно, за которым бушевала настоящая снежная буря. Последние дни января выдались особенно снежными. Бедняга Хагрид замучился расчищать дорожки вокруг школы, чтобы студенты могли выбраться за пределы замка. Пару раз пришлось помогать ему с помощью магии. Правда, когда он попросил об этом в третий раз, Филиус придумал вариант получше, и оставшееся время дорожки расчищали сами студенты под предлогом необходимости отработки заклинаний. Порой Флитвик может быть необычайно хитрым, особенно если над ним висит угроза физического труда. Засмотревшись в окно, Минерва не сразу поняла, что так и не услышала ответа на свой вопрос. Обернувшись, она посмотрела на Эвелин — девушка что-то сосредоточенно писала в одной из студенческих тетрадей. В последнее время такие моменты случались всё чаще. Раньше Иви могла заявиться к ней в комнату с бутылкой вина и парой бокалов, а теперь она приходила со стопкой работ на проверку и, оккупировав рабочий стол МакГонагалл, погружалась в работу, в то время как самой Минерве оставалось лишь наблюдать за ней или заниматься своими делами. Такое чувство, что они поменялись местами. — У тебя жук в волосах, — нарочито небрежно бросила Минерва. Эвелин тут же подпрыгнула, сдавленно пискнув, и, отбросив перо в сторону, принялась взъерошивать себе волосы в тщетной попытке сбить с головы ненавистного жука. Лишь пару минут спустя, заметив ехидную улыбочку на лице МакГонагалл, она догадалась, что жука не существует. — Не смешно, — обиженно проговорила она, с сожалением глядя на следы чернил, покрывающие работу ученика, что она проверяла. — Ну вот что мне теперь делать? Я не могу вернуть студенту его домашнюю работу в таком виде. Поднявшись с дивана, Минерва подошла к столу и, заглянув через плечо Эвелин, тихо хмыкнула. — Поверь, Томкинс даже не заметит разницы. Его родители слишком богаты, чтобы он всерьез думал об оценках, — она пробежала взглядом несколько строчек, написанные неровным мальчишеским почерком. — Впрочем, потенциал у него явно есть. Она достала волшебную палочку и коснулась ее кончиком листа пергамента — следы от чернил тут же исчезли. — И как тебе это удается, — со вздохом пробормотала Иви, явно завидуя умениям МакГонагалл. — Если бы ты знала, сколько за мою практику было разлитых чернил, чая и чего покрепче. Эвелин удивленно приподняла брови, на что тут же получила усмешку. — Не все работы учеников стоит читать на трезвую голову, — Минерва постаралась придать голосу как можно больше серьезности, но настроение у нее явно было куда более игривое. — Так что, — она перевела взгляд с работы студента на Эвелин, — как насчет субботы? — Прости, — Иви вновь взялась на перо, — у меня еще куча непроверенных работ и надо план семестра скорректировать. Боюсь, на это придется потратить все выходные. Несколько мгновений Минерва молча наблюдала, как Эвелин вновь погрузилась в чтение работы чувствуя укол обиды за ее безразличие, а затем подошла к креслу и взяла перекинутую через спинку изумрудную мантию. Когда она выходила из комнаты, Иви, кажется, этого даже не заметила. День клонился к вечеру, и любители раннего ужина уже постепенно стекались в Большой зал, где домовые эльфы заканчивали последние приготовления. Немного поразмыслив, Минерва повернула в противоположную сторону от лестницы, ведущей в холл, и стала подниматься наверх. Заниматься работой в этот вечер ей совершенно не хотелось, в отличие от Эвелин, а значит, нужно было придумать, как скоротать время. Можно было бы, конечно, сыграть пару партий в шахматы с Филиусом или поболтать с Помоной и Поппи, но у Минервы не было настроения. В такие моменты она всегда шла в библиотеку. В запретной секции, куда крайне редко кто-либо заглядывал, был один укромный закуток, где она любила сидеть с книгой в руках. И можно было даже не читать, просто сидеть там в полумраке, освещаемом лишь тусклой масляной лампой, и рассматривать пейзаж за окном. Оказавшись перед дверями библиотеки, Минерва не раздумывая толкнула одну из тяжелых створ и она неторопливо распахнулась, позволяя ей войти. Внутри царила умиротворяющая тишина, ни единой души. С удовольствием вдыхая аромат старинных фолиантов, Минерва бесшумно прошла меж стройных книжных стеллажей в дальнюю часть помещения, где за кованой решеткой начиналась запретная секция. На кончике ее палочки вспыхнул тусклый огонек, освещая толстые черные прутья. Минерва протянула руку к замку, но пальцы ее так и замерли в нескольких сантиметрах от холодного металла… замок был открыт, будучи просто накинутым на петлю. Это могло означать только одно. В запретной секции кто-то был… Ее пальцы крепче сжали рукоять волшебной палочки. Решетка бесшумно распахнулась, и, словно тень, Минерва скользнула меж стеллажей, напряженно прислушиваясь. Сперва она ничего не услышала, но спустя несколько минут из глубины послышался тихий шелест страниц. Минерва заглянула в один из проходов. — Вы не перестаете меня удивлять, мистер Снейп, — ее строгий голос разнесся по библиотеке подобно грому в тихий майский день. — Прямо-таки поразительная тяга к знаниям. Позвольте узнать, что привело вас в столь поздний час в запретную секцию? От звука ее голоса молодой слизеринец невольно подпрыгнул на месте, выронив из рук толстый древний фолиант в черной кожаной обложке. Пожалуй, никогда в жизни Минерва не видела у него столь быструю реакцию, когда он развернулся, зыркнув на нее из-под закрывающих лицо черных сальных прядей. И почему он так плохо следит за своим внешним видом? Минерва, привыкшая, всегда выглядеть безукоризненно, решительно этого не понимала. И ведь юноша не лишен ума и проницательности, но его мрачное презрение к окружающим сделало его едва ли не изгоем. Лишь в последнее время Минерва стала замечать, что у него, наконец, появились друзья. Малфой, Мальсибер… Не самая удачная компания, надо признать. Лучше бы он продолжал общаться с мисс Эванс. Она хотя бы положительно на него влияла. — Вы так и будете молчать? Сегодня воистину удивительный вечер. Уже второй человек за последние полчаса не отвечает на ее вопросы. — Я… искал информацию для эссе. — Неужели? Минерва придала своему лицу удивленное выражение, мысленно решая, какую тактику избрать: строгого преподавателя, застукавшего студента там, где ему непозволено быть, или сделать вид, что она ему верит, и дать обвести себя вокруг пальца. Разыгрывать строгость было лень, но и позволить Снейпу выйти победителем тоже нельзя, это пошатнет ее репутацию преподавателя, с которым шутки плохи. — По какому предмету эссе? — Зак… зельеварение. Браво, мистер Снейп. Вы быстро взяли эмоции под контроль. Испуга в глазах уже нет. Но над умением врать еще стоит поработать. — Полагаю, профессор Слизнорт дал вам свое разрешение посетить запретную секцию? Студент напряженно кивнул, уже понимая, какой вопрос станет следующим. Для посещения этой части библиотеки нужно письменное разрешение преподавателя. А у него его естественно не было. — Мой вам совет, мистер Снейп, в следующий раз собирайте материал для эссе в специально отведенное для это время. Она отступила в сторону, освобождая студенту путь к отступлению, чем он тут же и воспользовался. И хотя слизеринец еще пытался сохранить остатки достоинства, его поспешные движения выдавали внутреннее волнение. — Утром я поговорю с профессором Слизнортом, — голос МакГонагалл достиг слизеринца, когда тот уже был у самой решетки. — Видимо он забыл, что в запретную секцию разрешено допускать лишь студентов последнего курса. Снейп дернулся, словно споткнулся, но даже не обернулся, предпочтя проигнорировать последнее замечание, окончательно определившего, кто вышел победителем из этой импровизированной дуэли. Вскоре шаги студента замолкли в отдалении, и до Минервы донесся приглушенный звук закрывшейся двери. Она прошла мимо тянущихся до самого потолка стеллажей, кажущихся такими же мрачными, как и книги, что они хранили, и свернула в последний пролет. Здесь, в самом конце на широком подоконнике лежало несколько книг и еще горела тусклым мягким светом масляная лампа. Похоже, ее укромное место раскрыто. Осторожно опустившись на подоконник, Минерва взяла руки одну из книг, явно оставленных здесь юным слизеринцем. Ее тонкие брови невольно нахмурились, когда она вчиталась в ровные строчки. Она никогда не понимала тяги некоторых волшебников к темной магии, но когда ею интересуется студент пятого курса, это вдвойне настораживало. Она тихонько вздохнула, прислонившись затылком к оконной раме, холодной от зимней стужи, бушевавшей по другую сторону. Как-то уж слишком ее жизнь становится запутанной. Эвелин, столь внезапно ворвавшись в нее, изменила русло, превратив лениво текущие воды в стремительно несущийся поток. Минерва всегда гордилась созданными ею же рамками поведения, за которые она не позволяла себе выходить. И что теперь? У нее роман со своей бывшей студенткой, способный уничтожить ее карьеру, если о нем станет известно. Она лжет абсолютно всем, делая вид, что ничего в ее жизни не изменилось. Лжет семье, друзьям… Элфинстоуну. Должно быть с ним более, чем с кем-либо, она поступает несправедливо. Что бы он сказал, узнай, что та, кого он лично рекомендовал в Хогвартс, в результате увела у него его возлюбленную? Может стоит прекратить всё это? Вновь вернуться к спокойной, скучной жизни, что она вела в стенах древнего замка. Сейчас сделать это будет легче всего. Эвелин настолько погружена в себя, что вряд ли заметит отсутствие Минервы. А если и обратит внимание, можно разыграть обиженную гордость. Сама Иви не раз использовала этот прием на Минерва. Но чем дольше Минерва думала об этом, тем отчетливее понимала, что не может этого сделать. К ее собственному удивлению она поняла, что слишком привязалась к этой девушке, обретя в ней свое персональное лекарство от одиночества, которое никто, даже Урхарт, не смогли излечить. И как бы она не боялась порицания, как бы не претила ей сама мысль постоянно скрывать и лгать, в глубине души она не хотела, чтобы их отношения заканчивались. Впервые за очень долгие годы она, наконец, почувствовала себя по-настоящему живой. И ей было больно смотреть, как Эвелин постепенно лишает себя этой жизни, всё больше погружаясь в рутину хогвартской жизни. Минерва это отлично видит, потому что сама делала тоже самое. Иви удалось вытащить ее из этой трясины. Но как теперь вытащить саму Эвелин? Масляная лампа давно потухла, погрузив библиотеку в темноту, а Минерва все сидела на подоконнике, всматриваясь в собственное отражение в окне. И чем дольше она сидела там, погруженная в мысли, тем сильнее крепла в ней решимость помочь Иви. И тем яснее становилась одна простая истина — она не сможет ее бросить. — Ну, пожалуйста, Альбус, всего два урока трансфигурации и один защиты от темных искусств. Ты прекрасно разбираешься и в том, и в другом предмете. В крайнем случае можешь просто дать им незапланированную контрольную. В начале семестра я их предупреждала. Главное, проследить, чтобы не списывали. Директор Хогвартса приподнял седые брови, устремляя на свою заместительницу многозначительный взгляд. Они с МакГонагалл сидели в его кабинете на следующий день, обсуждая административные дела, когда Минерва завела этот разговор. Ночью у нее появилась одна идея, но для этого ей нужно было забрать Иви из Хогвартса. — Ты же видешь, что с ней происходит, — Минерва предприняла еще одну попытку. — Нельзя дать закрыться от всего мира, прячась за работой, — она коротко вздохнула, вертя в руках свои очки. — Я не хочу, чтобы она превратилась… — В тебя? Минерва резко вскинула голову, устремляя на сидящего по другую сторону рабочего стола мужчину. Во взгляде Дамблдора читались понимание и какая-то затаенная грусть. — Я не хочу просить никого другого, чтобы избежать лишних вопросов. На несколько минут в комнате повисла тишина, и Минерва даже различила отдаленный детский смех, долетающий сюда с улицы от подножия директорской башни. — Хорошо, — наконец, произнес Дамблдор, — пожалуй, еще пару-тройку занятий со мной наши студенты переживут. — Ты же знаешь, они без ума от твоих уроков, — фыркнула МакГонагалл, уже представляя, что ее ждет по возвращении. — Полное отсутствие дисциплины и чрезмерное доверие к их чувству ответственности. Которое весьма сомнительно. — Ты всегда можешь провести уроки сама, — пожал плечами старик, пряча улыбку в седую бороду. — Только не говори, что ты не скучаешь по преподаванию, — в тон ему ответила МакГонагалл. Быть учителем — это призвание. И Альбус Дамблдор обладал им в полной мере. Она отлично помнила это со времен своего обучения в Хогвартсе. И даже спустя много лет директорства, всякий раз, когда ему приходилось подменять ее на уроках, она видела особый блеск в его глазах. Общение со студентами выматывает. Но в тоже время оно заряжает силой и энергией, которую никто больше не способен подарить. — Что ж, — Минерва поднялась из кресла, пряча очки, а складках мантии, — раз ты согласен, пойду предупрежу мисс Патмор. Дамблдор молча наблюдал, как она уверенным шагом идет к двери. — Порой за свою любовь приходится бороться, — проговорил он, когда Минерва уже открывала дверь. Она на мгновение обернулась. — Ты же знаешь, я в нее не верю. — Зачем мы едем в Кейтнесс? Эвелин с легким недоумением наблюдала, как МакГонагалл складывает ее вещи в небольшой кожаный саквояж. — Тебе нужно сменить обстановку, нельзя безвылазно сидеть в замке, — она обернулась, чтобы взглянуть на Иви. — Мы можем отправиться куда-нибудь еще, не обязательно в Кейтнесс, — закрыв саквояж, она подошла к Иви, ласково обнимая ее за талию. — Помнится, ты предлагала сбегать отсюда чуть ли не на каждые выходные, чтобы побыть вдвоем, — она тихонько поцелова ее в уголок губ, — ни от кого не скрываясь. Девичье тело в ее руках напряглось, и Минерва пришлось разжать объятия. Ее маленький эксперимент в очередной раз показал то, что она и так предполагала. Иви теперь избегала с ней близкого контакта, опасаясь, что вновь всё закончится припадком. Еще один увесистый кирпич в ее персональную стену отчуждения. — У меня урок с третьим курсом когтевранцев, — сделала еще одну попытку отказаться Эвелин. — И целая куча бумажной работы. — Альбус тебя подменит, я уже договорилась. А с остальным я тебе помогу, — Минерва окинула взглядом халат, что был сейчас на Иви. — Давай-ка, одевайся. Иначе мне придется трансфигурировать платье прямо на тебе. На лице Эвелин все еще читался скепсис. Ее нежелание выбираться с раковины, что она создала, начинало раздражать. — Может ты не хочешь ехать не потому, что у тебя много работы. Причина может быть совсем в другом, — Минерва решила использовать последнее средство в своем арсенале. — Порой мне начинает казаться, что я тебе больше не нужна, — она скрестила на груди руки, придав лицу самое обиженное выражение, на какое только была способна. — Ты с таким упорством добивалась моего расположения, а теперь я тебе наскучила? Если это так, скажи об этом сейчас. Я не игрушка, которую можно выбросить, как только наиграешься. Глаза Эвелин испуганно расширились. — Нет, это не так! — она поспешно шагнула к МакГонагалл, но та демонстративно отступила на шаг, не давая возможности коснуться себя. — Я люблю тебя, ты же знаешь. — Тогда поехали со мной. Давай просто проведем эти пару дней вместе. Ведь я не прошу большего. Минерва осознавала, что пошла практически ва-банк, но, к счастью, не прогадала. — Хорошо, — Эвелин подняла руки в знак поражения, — дай мне десять минут переодеться и привести себя в порядок. Вскоре они уже покидали территорию школы. В одной руке МакГонагалл был саквояж с их вещами, другой она держала Эвелин, как будто боялась, что та вдруг передумает и попытается сбежать. Когда они оказались по другую сторону ворот Хогвартса, Иви вдруг крепче сжала ладонь Минервы, заставляя ее обернуться. — Чтобы ни случилось, — проговорила Эвелин, глядя ей в глаза, — я не перестану любить тебя. Минерва молча улыбнулась ей, и в тот же миг водоворот трансгрессии захватил их унося прочь от замка. В прошлый раз Иви говорила, что ей нравится в Кейтнессе, и Минерва рассчитывала, что здесь ей будет проще вернуть прежнюю Эвелин. Весь вечер они провели вместе, болтая о всяких пустяках. Но, хотя Иви участвовала в беседе, Минерву не оставляло чувство, что мыслями она где-то далеко. Конечно, результата, на который она рассчитывала, трудно добиться за столь короткое время. Прежде всего нужно, чтобы Эвелин сама этого захотела. Но достичь этого оказалось сложнее, чем рассчитывала МакГонагалл. Следующее утро также не увенчалось хоть каким-то успехом. Сразу после завтрака Иви удалилась наверх и не спускалась оттуда до самого обеда. В конце концов, не выдержав, Минерва сама пошла к ней. — Ты так и будешь сидеть здесь весь день? Иви она нашла на чердаке, вновь разглядывающей недошитое платье полуночно-синего цвета, что она нашла здесь в рождественские каникулы. Услышав голос МакГонагалл, девушка подняла на нее задумчивый взгляд. — Мне не хочется ничего делать. Прости, но я правда не в настроении. — Эвелин, — Минерва коротко вздохнула, — так ведь нельзя. Ты сама же загоняешь себя в ловушку, из которой потом уже не выберешься, — она присела рядом с ней. — Я беспокоюсь за тебя. — Тебе всё же стоит доделать его, — Иви положила платье обратно в корзину. — Оно очень красивое. — Ив… — начало было МакГонагалл. — Знаю, — резко перебила ее Эвелин. — Я прекрасно понимаю, что ты пытаешься сказать, — в ее глазах вспыхнул опасный огонек. — Но если ты забыла, я едва не погибла, — она на мгновение запнулась, — и меня изнасиловали. Разве после такого я не имею права хотя бы немного пожалеть себя, — она устремила на МакГонагалл горящий взгляд, полный обиды и боли. — Разве это справедливо, что со мной такое произошло? Это было самое яркое проявление эмоций, что Минерва видела на ее лице за последние недели. Вот он корень зла — жалость к себе. Ей это знакомо. — Жизнь вообще жестока и несправедлива, — она прекрасно знала, о чем говорит. -Но если будешь прятать голову в песок, лелея свои переживания, погрязнешь в них с головой. И уже не выберешься. Нельзя прятаться от трудностей. Их нужно встречать лицом к лицу, преодолевать и жить дальше. Губы Эвелин исказила саркастичная усмешка. — Странно слышать такое от женщины, спрятавшейся от трудностей за стенами Хогвартса. Сколько лет прошло с тех пор, как вы с Маккензи расстались? А ты всё еще прячешься. Минерва невольно замерла. Она прекрасно знала о собственных недостатках, но услышать такое от близкого человека всё равно оказалось больно. — А знаешь что, — она резко поднялась на ноги, направляясь назад к лестнице, — делай, что хочешь. Можешь сидеть тут хоть до скончания веков и жалеть себя. Мне всё равно. Ледяные нотки в ее голосе отрезвили Эвелин, ясно давая понять, что она переступила черту дозволенного. — Минерва, прости… — прокричала она ей вслед. — Я не то хотела сказать… Минерва! Но МакГонагалл даже не обернулась. Через несколько минут снизу донесся звук закрывающейся двери, погружая дом в гнетущую тишину. Иви потеряла счет времени в ожидании, когда входная дверь снова хлопнет, возвещая о возвращении Минервы. Но этого всё не происходило. В конце концов, она сама спустилась вниз. В доме кроме нее по-прежнему никого не было, и, выглянув во все окна, она не увидела МакГонагалл в саду. Может, она отправилась в город? Или к побережью? Чувство вины не давало покоя, и Ив решила поискать любимую. Ей следовало извиниться. И как можно скорее. Только сейчас, оставшись одна, она начала понимать, как несправедлива к Минерве, искренне пытающейся помочь ей. Легкий зимний морозец щепал щеки, быстро покрыв их румянцем. Эвелин поплотнее закуталась в шарф, направляясь к калитке, располагавшейся в конце палисадника. У парадного крыльца следов на снегу не было, но Минерва могла выйти через маленькую садовую калитку. И легкие следы на снегу, обнаруженные Ив, подтверждали ее догадку. Но к ее удивлению, до калитки следы не дошли, уводя ее к укрытым пышным снегом кустам боярышника. Кажется, прежде она видела там небольшую скамейку. Подойдя ближе, Эвелин почувствовала знакомый запах табака с ментолом. Минерва сидела на той самой скамейке и курила. Возле нее лежал неизменный серебряный портсигар, и небольшая пепельница, уже порядком заполненная окурками. На появление Ив, МакГонагалл никак не отреагировала, лишь бросив на девушку мимолетный взгляд. — Извини меня. Я не хотела тебя обидеть. Минерва выдохнула струйку дыма, почти сразу же делая новую затяжку. Кончик ее сигареты вспыхнул крошечным огоньком. — Я не обиделась. Слишком отчетливо слышится в голосе равнодушие, вызывая в душе Эвелин еще большую волну раскаяния. — Неужели? — она постаралась, чтобы голос звучал как можно уверенней. И даже выдавила подобие улыбки. — Что-то непохоже. — На правду не обижаются, — пожала плечами МакГонагалл. — Я действительно спряталась, — она подняла на Иви взгляд. — Именно поэтому я знаю, о чем говорю. Самым страшным в Хогвартсе было не успеть проверить домашку учеников к уроку. Это если Министерство не присылает очередного проверяющего. А здесь, — она вздохнула. — Мне до чертиков страшно. Иви осторожно присела на край скамейки. — Чего ты боишься? Они никогда не говорили с Минервой по душам. Ей казалось, они понимают друг друга с полуслова, но сейчас, она чувствовала, им обеим это было необходимо. — Да всего, — усмехнулась МакГонагалл. — Что не приготовлю достаточно вкусный ужин, что не смогу как следует позаботиться о тебе, что все узнают о нашей связи… отношениях, и это разрушит наши жизни — она бросила на Иви быстрый взгляд. — Что ты вдруг исчезнешь из моей жизни и она снова станет серой и однообразной. — Я ведь говорила, что не брошу тебя, — Эвелин невольно улыбнулась. Минерва для нее всегда была образцом несгибаемой воли и непоколебимой уверенности. Приятно было осознать, что ее любимая тоже простой человек. — Говорила, — фыркнула Минерва, делая очередную затяжку. — Но я всё равно боюсь. Глядя на нее, Иви испытала столь сильное чувство нежности и теплоты к этой женщины, что ее собственные беды вдруг сделались маленькими и незначительными. И как она существовала все эти годы без нее? — Значит, мы обе трусихи, — она обняла Минерву, положив голову ей на плечо. Как же всё-таки хорошо, когда она рядом. — Видимо, да, — МакГонагалл тихо вздохнула, поглаживая девушку по плечу. Но знаешь что, — она резко выпрямилась, — я так больше не хочу. — Отбросив недокуренную сигарету, она резко поднялась на ноги, взглянув на всё еще сидящую Эвелин сверху вниз. — Этот путь приведет в никуда, — она протянула Иви руку. — Пойдем со мной. Еще не до конца понимая, что происходит, Ив молча подчинилась. Следом за МакГонагалл она вышла через садовую калитку, за которой простирались бескрайние вересковые пустоши, сейчас укрытые плотным слоем ослепительно белого снега. Они шли по тропинке, ведущей к морю. Сильные порывы ветра приносили с собой запах тины и соли, но Иви уже привыкла к нему, он даже начал ей нравиться. Где-то впереди послышались веселые детские голоса. Они взобрались на пригорок — внизу в ложбине меж двух холмов играли мальчик и девочка. Их родители стояли чуть поодаль, под раскидистым деревом, чьи голые ветви на фоне светлого неба казались совсем черными, и о чем-то негромко переговаривались. — Видишь того мужчину? — Минерва указала на отца семейства. Иви сощурилась, стараясь разглядеть лицо. — Дугал? — удивленно ахнула она. — Это ведь он разбил тебе сердце! Минерва коротко кивнула. На ее лице застыла маска молчаливого напряжения. — Поэтому я не люблю приезжать в Кейтнесс. Чтобы лишний раз не видеть его. Он обрел счастье, в то время как я не смогла. Всякий раз, когда я вижу его с семьей, я чувствую ту самую боль, из-за которой я сбежала в Хогвартс. Я так и не построила отношений ни с кем, хотя могла бы. Потому что боялась вновь оказаться одна, — она посмотрела на Иви. — Больше я бояться не буду. Пора двигаться дальше, оставив его в прошлом. Она улыбнулась Иви и начала спускать с холма. На глазах Эвелин, как она подошла к Маккензи и его жене. На лице мужчины отразилось неподдельное удивление. Иви наблюдала, как они разговаривали несколько минут, а затем он обнял Минерву, как старого друга, после чего она вернулась назад к замершей на вершине холма Эвелин. — Я сделала свой шаг, — тихо проговорила Минерва, проходя мимо. — Теперь твоя очередь. Поступок Минервы заставил Эвелин задуматься и о своей жизни. Возможно МакГонагалл права, и ей тоже пора оставить боль и унижение в прошлом. Это куда труднее, чем упиваться жалостью к себе, но иначе она лишится любимого человека, жизни, что у них может быть… счастья, к которому она так долго стремилась. Огонь, весело потрескивающий в камине, согревал ее своим теплом, растапливая скованную льдом душу, вновь наполняя Иви уверенностью и жаждой жизни. Она больше не будет жалеть себя. Пора выбираться из тени на свет. Она выжила. И будет жить полной жизнью. Рядом с любимой женщиной. — Вот ты где. Минерва вошла в гостиную в длинном шелковом халате, струящемся по ее утонченной фигуре словно вода. Бокал в ее руке запотел от охлажденного белого вина. — Решила сменить стиль? — Иви не без восхищения окинула любимую взглядом. После сегодняшней встречи с Дугалом Маккензи в Минерве действительно что-то изменилось. Иви только еще не поняла что именно. — Скажем так, у меня началась новая жизнь. Минерва мягко пожала плечами, остановившись почти вплотную к Иви. Та протянула руку к ее бокалу, но Минерва, хитро улыбнувшись, сперва отвела руку чуть назад, а затем сама сделала глоток. Крошечная капелька застыла на ее губах, и Иви не удержалась, накрывая их своими. Приятный терпкий вкус дразнил, подталкивая к еще одному шагу. — Я много думала о том, что ты сказала сегодня, — Эвелин всё же забрала из рук Минервы бокал, отставив его на каминную полку. — Ты права. Во всем. Прости, что так долго не понимала этого. Минерва ласково погладила ее волосы. — С возвращением, — прошептала она, улыбаясь. — Я скучала. Ив прижалась к ней, с удовольствием вдыхая аромат ее волос. Как же сильно ей не хватало этого. — Я тоже. Она чуть отстранилась, но лишь для того, чтобы поцеловать любимую. — Ты поможешь мне справиться с этим? — тихо прошептала она, заглядывая Минерве в глаза, и та молча кивнула, без слов понимая, о чем говорит Эвелин. Она потянула Ив за собой к лестнице, ведущей наверх, но Иви остановила ее. — Давай останемся здесь. Она помогла Минерве избавиться от халата, скользнувшего к ее ногам стоило только потянуть за узел пояса, но затем вся инициатива перешла к МакГонагалл. В эту ночь она была необычайно нежна, давая Эвелин возможность прочувствовать и осознать каждую минуту их близости. И когда Ив вдруг почувствовала колышущийся где-то на задворках сознания страх, она услышала мягкий нежный голос Минервы: — Не нужно бояться, я рядом…Смотри на меня… пусть сегодня ночью буду только я…