Черное-белое

Большой зал Хогвартса утопал в ярких лучах утреннего солнца, освещающих факультетские столы холодным февральским светом. Завтрак был в самом разгаре, когда в дверях появилась декан Гриффиндора в сопровождении директора Хогвартса. Оба прошествовали к преподавательскому столу и заняли свои места, не прерывая при этом тихий разговор. Профессор МакГонагалл выглядела явно недовольной, но жесткие черты ее лица несли и едва заметный отпечаток тревоги. На ее фоне спокойствие директора выглядело неестественным, словно эти двое обсуждали совершенно разные вещи. Дамблдор галантно налил своей заместительнице чаю, едва заметно шепнув что-то на ухо, и губы МакГонагалл моментально поджались, но от комментариев она предпочла отказаться, взяв чашку с чаем в руки и сделав небольшой глоток. Остальные деканы, как впрочем и добрая половина преподавателей, что сейчас сидели за столом, в ожидании следили за ними, но что директор, что его заместительница оставались немы. И лишь когда Дамблдор весело заметил, что утро сегодня необычайно чудесное, тягостная атмосфера за столом как будто начала рассеиваться. Иви невольно передернула плечами, ворочая в своей тарелке остатки каши, которую она никак не могла доесть. Утром ее снова стошнило, и теперь она была полна решимости посетить Больничное крыло. Минерва скорее всего будет рада такому решению. Если бы ее вчера не отвлекли разборками со студентами, она бы собственноручно отвела бы Эвелин к мадам Помфри. Это уже не первый случай конфликта среди школьников. И всякий раз причина — чистота крови. Большинство слизеринцев словно с цепи сорвались. Бедняга Слизнорт не мог найти на них управы. Ни снятие баллов, ни отработки уже не помогали. Казалось, весь мир сошел с ума, и Хогвартс вместе с ним. Иви искренне скучала по тем дням, что они с Минервой провели в Кейтнессе. По крайней мере там было спокойно. Так и не сумев разделаться с завтраком, Эвелин попрощалась с коллегами и поспешила в класс защиты от темных искусств. До начала уроков оставалось немногим менее часа, а ей еще предстояло подготовить класс к сегодняшним практическим занятиям. Пару недель назад она вычитала в одном старом учебнике по зоти, что нашла среди бесчисленного количества книг Минервы, парочку неплохих уроков, и теперь намеревалась воплотить их на практике. Привыкнуть к преподаванию она так и не смогла, окончательно убедившись, что дети — это не ее, но зато так они с Минервой могли быть вместе практически постоянно. Она себе даже представить не могла, как можно поддерживать отношения, когда твоя вторая половинка почти десять месяцев в году проводит на другом конце британского острова, и видитесь вы в лучшем случае иногда по выходным. Нет, ради того, чтобы быть с Минервой, она даже готова терпеть этих несносных шалопаев. Тем более, что у них с МакГонагалл, кажется, наконец-то всё более менее устаканилось, и можно наслаждать их, пусть и тайными, но отношениями. В конце концов, это даже придает некий пикантный оттенок. Уроки на удивление прошли успешно, заставив Эвелин даже немного больше поверить в себя, как в преподавателя. И если бы не усталость, она бы, пожалуй, предложила бы Минерве это отпраздновать вечером. — Ты выглядишь совсем бледной. Тебе нужно к Поппи. Любимый голос, звучащий сейчас чрезмерно строго, заставил Иви поднять глаза. Минерва стояла в дверях класса зоти, скрестив на груди руки и сдвинув тонкие темные брови. Так она обычно смотрит на провинившихся школьников. Только во взгляде обычно меньше заботы и тревоги. — Знаю, я собиралась к ней перед обедом, — отмахнулась Ив, попутно чуть не смахнув со стола чернильницу с пером. — Мы идем сейчас, — не терпящим возражений тоном проговорила МакГонагалл, отступая в сторону и делая приглашающий жест рукой. Несколько секунд они с Эвелин боролись взглядами, хотя Иви и без того знала, что проиграет. Поэтому, чтобы не терять время попусту, она коротко вздохнула и последовала за Минервой прочь из класса. — Ты так и не рассказала, как вчера всё закончилось? Минерва непонимающе приподняла брови. — Я про драку студентов, — пояснила Эвелин. Лицо МакГонагалл моментально помрачнело. — Не думаю, что Малфой усвоил урок. Люциус весь в своего отца — слишком высокомерен и самонадеян. Иви невольно улыбнулась. Порой, когда Минерва злилась, крылья ее носа слегка раздувались, от чего начинали напоминать вибрирующие кошачьи вибриссы. Интересно, это маг становится со временем похож на свою анимагическую форму или форма изначально является отражением некой внутренней сущности мага? Скорее всего второе. Впрочем, Иви не была стопроцентно уверена, а рыться в книгах было не охота. Но Минерва и правда порой напоминала ей кошку. Однажды, во время их пребывания в доме МакГонагалл, Эвелин как-то вечером заметила полосатую кошку, вальяжно вытянувшуюся на ковре у камина. Это было так непривычно, видеть любимую в образе кошки, и в тоже время необычайно волнительно. Иви тогда не смогла удержаться, подошла и, опустившись на колени, принялась гладить кошку, а та громко мурчала, жмурясь от удовольствия. Может это, конечно, всего лишь ее воображение, но Иви казалось, что в тот вечер между ней и Минервой установилась какая-то незримая связь, навсегда связавшая их воедино. — Думаешь, стычки будут продолжаться. Минерва коротко вздохнула. — Думаю, да. Я пыталась поговорить об этом с Дамблдором, но он всё ещё верит в благоразумие студентов. Они подошли к вотчине мадам Помфри, и МакГонагалл толкнула тяжелую дверь школьного лазарета, первой входя в комнату. Иви следовала за ней попятам. Стоило ей переступить порог, как в нос ударил характерный запах больничный снадобий, заставив девушку недовольно поморщиться. — Это ради твоего же блага, — строго проговорила Минерва, заметив выражение ее лица. Она бросила на Иви быстрый взгляд и, оставив юную коллегу в приемной, сама направилась в кабинет своей подруги. То ли Эвелин показалось, то ли во взгляде Минервы действительно скользнула тревога? Спустя несколько минут она вернулась назад в сопровождении мадам Помфри. Школьный лекарь пристально осмотрела пациентку, и Иви поймала себя на мысли, что пристальный взгляд колдомедика напомнил ей магловский рентген. Она всегда его почему-то боялась, пока жила с матерью и братом в мире маглов. — Идемте, дорогая, — мадам Помфри протянула к ней руку. — Посмотрим, что с вами не так. — Это простое отравление, — Эвелин почувствовала, как цепкие пальцы лекаря сомкнулись на ее запястье, и ее повели в комнату с медицинскими кроватями. — Уверена, ничего страшного. — Это уже мне решать, — безапелляционно проговорила Поппи. Иви оглянулась на замершую у двери Минерву, и та ободряюще ей улыбнулась, но в зеленых глазах теперь отчетливо плескалась тревога, которая постепенно передалась и Эвелин. Пока мадам Помфри заставляла ее пить какие-то снадобья, использовала на ней всякие магические кристаллы и амулеты, а после заставила сдать анализы, Иви и самой уже стало казаться, что с ней что-то совсем не так. — Физически вы здоровы, дорогая, — проговорила Поппи, и Ив невольно почувствовала облегчение. — Но мне надо проверить еще кое-что. — Что? Ну вот почему нельзя было остановиться на том, что всё с ней хорошо? — Так, сущая мелочь, — не глядя на девушку, произнесла колдомедик. — Посидите пока тут. Я ненадолго. Она вышла из палаты, и до Иви долетел звук закрывающейся двери ее кабинета. Сидеть одной в пустом больничном зале, полном застеленных белыми простынями коек, было не самым приятным. Девушка пробовала ходить, но эхо ее каблуков лишь усиливало негативный эффект ожидания. Ей казалось, что прошло гораздо больше времени, чем обещанное «ненадолго», когда дверь зала снова распахнулась, впуская мадам Помфри в сопровождении МакГонагалл. Эвелин невольно всмотрелась в лица обеих женщин, и сердце ее неприятно кольнуло. Когда несут добрые вести, принято улыбаться, но обе волшебницы шли молча, а их лица никак нельзя было назвать радостными. — Почему так долго? — Эвелин вдруг сделалось страшно. Ужасно захотелось, чтобы Минерва взяла ее за руку, но она знала, в присутствии постороннего человека, МакГонагалл никогда не позволит себе проявить чувства. И вот сейчас это было до чертиков обидно. Должно быть все мысли были написаны у нее на лице, и Минерва, явно это заметив, машинально сделала к ней шаг, но всё же остановилась, крепко сцепив руки в замок, словно опасалась, что потеряет над ними контроль. — Прошу простить, мисс Патмор, но мне нужно было убедиться. Мадам Помфри поставила на столик рядом с Иви маленький пузырек с ярко-красной жидкостью внутри, которая едва заметно светилась. — Что это? — Эвелин чуть наклонилась, внимательно разглядывая пузырек. Брать его в руки она не стала. — Результат вашего анализа, — ответила колдомедик, и они с МакГонагалл переглянулись. — Какого анализа? — Иви начала терять терпение. — Вы можете толком объяснить, что происходит? Ее голос эхом отразился от стен, стихающими переливами улетая под самый потолок. — Как я уже сказала, физически вы в полном порядке, — проговорила целитель. — Причина вашего недомогания кроется в другом, — она облизала пересохшие губы, медля с продолжением, но явно гневный взгляд Эвелин ее подстегнул. — Дело в том, что вы беременны. Иви моргнула. В первое мгновение ей показалось, что она ослышалась. — Что, простите? — она тряхнула головой, отчего ее пшеничные кудри рассыпались по плечам, и ей вновь пришлось заправить их за уши. — Вы беременны, — чуть громче проговорила целитель. — Но это невозможно, — губы девушки сами собой растянулись в подобие улыбки. Бред какой-то. Помфри ошиблась. — Этого просто не может быть. Я ведь ни с кем… — она внезапно осеклась, перехватив взгляд МакГонагалл. Минерва всё поняла гораздо раньше нее, и теперь с сожалением и жалостью взирала на сидящую перед ней на краю больничной койки девушку. — Какой срок? Голос предательски сел, и вопрос больше походил на шепот, но мадам Помфри расслышала. А может просто ожидала именно его. — Шесть-семь недель. Это примерно. Эвелин покачала головой. — Вы ошиблись. — Я проверила дважды. — Сделайте еще анализ. — В этом нет необходимости. — Сделайте еще тест! Ив не заметила как оказалась на ногах. Минерва среагировала мгновенно, метнувшись вперед и заключая девушку в объятия. Эвелин била крупная дрожь. Губы предательски задрожали, и из глаз хлынули горячие слезы, которые было уже не сдержать. — Это невозможно. Вы допустили ошибку, — она билась в руках МакГонагалл, но волшебница держала ее с необычайной для ее хрупкой фигуры силой. — Сделайте новый тест! Умоляю… Она почувствовала, как у нее ноги подогнулись, и Иви, всё еще удерживаемая Минервой, опустилась на койку. Из ее груди всё еще рвались всхлипы, и, как она ни старалась, ей не удавалось унять истерику. Этого не может быть. Внутри нее дитя. ЕГО ребенок. Перед глазами вновь всплыло лицо, скрытое маской с оскалом черепа, грубые руки и безграничная боль, смешиваемая с унижением. Ей надеялась, что перешагнула через эти воспоминания. Но теперь постоянное напоминание тех страшных событий будет с ней до конца ее дней. Если только… — Я хочу избавиться от него, — сквозь всхлипы проговорила она, глядя поочередно то на МакГонагалл, то на мадам Помфри. — Вы ведь знаете как, вы можете… дайте мне зелье. Мне не нужен этот ребенок. — Эвелин, — Минерва попыталась погладить ее по голове, но Иви вырвалась из ее рук, словно затравленный зверек. — Я хочу избавиться от этого ребенка. Немедленно!!! — Мисс Патмор… — Дайте мне чертово зелье! — резко закричала она. — Перестань немедленно! Крепкие руки вцепились ей в плечи, встряхнув с такой силой, что Иви подавилась собственными словами. Сквозь пелену слез она увидела гневное лицо Минервы. Горящий взгляд зеленых глаз разом привел ее в чувство, заставляя истерику отступить, возвращая ясность мысли. — Прежде чем принимать подобные решения, тебе нужно успокоиться, — твердо проговорила Минерва, не обращая внимания, что разговаривает с Иви на «ты» в присутствии Помфри. — Я спокойна, — Эвелин сделала глубокий вдох, чувствуя, как внутри всё еще клокочет паника, готовая снова вырваться наружу. — Здесь не о чем думать. Меня изнасиловали, и теперь я беременна. Я хочу избавиться от ребенка. Минерва открыла было рот, собираясь возразить, но Ив не дала ей такой возможности. — Это моя жизнь и мое решение. Я не намерена его ни с кем обсуждать, — она перевела взгляд на колдомедика. — Принесите, пожалуйста, зелье. Я желаю принять его немедленно. — Но у меня его нет, — развела руками мадам Помфри. — В школе конечно много подростков, но подобные зелья здесь мне приходится применять крайне редко. Так что мне нужно время, чтобы его приготовить. И если вы не передумаете… — Не передумаю, — холодно проговорила Иви, резко поднимаясь с кровати, так что их с колдомедиком лица оказались напротив друг друга. — Сообщите немедленно, как только оно будет готово. Она чувствовала на себе взгляд Минервы и в душе молилась, чтобы она догадалась и не ходила за ней. Всё, что Иви сейчас было нужно, это побыть одной. Ее жизнь снова летела под откос. В который раз за последние месяцы. Что же такого она сделала в этой жизни, чем заслужила такие испытания? — Может поговоришь с ней? — тихо спросила Поппи, когда они с МакГонагалл остались одни. — Поговорю, — кивнула Минерва. — Но позже. Она с тревогой посмотрела на закрывшуюся за Эвелин дверь. — Сперва ей нужно всё осознать.

***

Она пропустила послеобеденные уроки, так и не открыв дверь своей комнаты, когда кто-то несколько раз стучал с той стороны. Может это были ее студенты. Возможно даже Минерва. Но ей сейчас никого не хотелось видеть. Она не понимала. За что высшие силы так ее ненавидят? Разве она хуже других? Почему как только ее жизнь стала налаживать, и она впервые за много лет почувствовала себя по-настоящему счастливой, провидение обрушило на ее голову такие беды? Зачем ей этот ребенок? Напоминание пережитого унижения. Ее вечный позор. Она ведь и детей-то не любит, Хогвартс ей это ясно показал. Всё, что ей нужно, это тихая спокойная жизнь с Минервой. Большего ей и не нужно. Минерва. Она видела ее взгляд. Осуждение и жалость. Два самых страшных чувства, которые Иви больше всего боялась увидеть в глазах любимой. Минерва была с ней все эти месяца, вытаскивая из пучины уныния и депрессии. Она вернула ей желание жить, подарила надежду, что у них всё будет хорошо. Но ребенок. Ребенок меняет всё. У Минервы есть Хогвартс. Зачем ей молодая девушка с бастардом на руках? Она и так стыдится их с Иви отношений. Так что уж говорить про отношения с женщиной, которая беременна от своего насильника. Но без Минервы она не справится. Ей нужна опора, иначе она просто сойдет с ума. Солнце почти скрылось за верхушками Запретного леса, погрузив ее комнату в полумрак, холодный и вязкий, как и мысли, что сейчас опутывали ее сознание. А в комнате Минервы сейчас наверняка жарко пылает камин, и на кофейном столике поверх какой-нибудь книги дымится чашка ароматного чая. Ей нужно это тепло. Оно ей просто необходимо, пока ее душа вновь не покрылась инеем ледяного отчаяния. Бесшумной тенью Эвелин скользнула в коридор. Время на часах было почти вечернее. Зимой всегда темнеет рано, но ужин в Большом зале всё равно подают строго по часам. Вот и сейчас коридоры медленно заполнялись студентами, неторопливо стекающимися на вечернюю трапезу. Эвелин знала, что Минерва никогда не приходит на ужин в самом начале, предпочитая дождаться, когда большая часть студентов соберется в зале. Так проще следить за их поведением. А значит, сейчас она либо у себя: сидит в любимом кресле и читает журнал «Трансфигурация сегодня», или же работает допоздна в кабинете. Но к удивлению Эвелин, Минервы не было ни в комнате, ни в кабинете. На ум пришло воспоминание о ее осеннем исчезновении из школы, когда она помогала мракоборцам, но Иви быстро отбросила эту мысль. Минерва дала ей слово и обязательно его сдержит. Не придумав ничего лучше, Эвелин отправилась в Большой зал, рассчитывая найти МакГонагалл там. Проходя мимо учительской, она на всякий случай заглянула и туда, но Минервы там не оказалось. Зато обнаружились Флитвик и Стебль. Оба о чем-то тихо шушукались, но при появлении Эвелин резко замолчали. — Вы не видели профессора МакГонагалл? Иви не слишком верила в успех своего вопроса, но по тому, как вытянулись лица у обоих, сразу поняла, что вопрос был задан по адресу. — Вы разве не знаете? — удивленно пропищал мастер заклинаний. — Не знаю чего? Иви моментально напряглась, не спуская пристального взгляда с обоих профессоров. — Сегодня днем среди студентов вновь произошла стычка. На этот раз с применением магии. Минерва пыталась их разнять, и в нее угодило оглушающим заклятьем. Она сейчас в Больничном крыле. Но мадам Помфри… Последние слова профессора Стебль Эвелин уже не слышала, спеша по коридору в сторону лазарета. Кажется, она забыла про собственные беды. Она просила Минерву не рисковать собой в борьбе с пожирателями смерти, но опасность пришла откуда Иви ее совершенно не ждала. Чертовы дети! Чистота крови, кому она вообще может быть важна? Не кровь определяет человека, а его поступки и его собственный выбор. Узнать бы, кто сделал это с Минервой, она собственноручно головы поотрывает. Всё равно они ими не пользуются. Оказавшись перед дверью приемной, Иви невольно замерла, судорожно сглотнув. Еще несколько часов назад она услышала здесь собственный приговор. И вот теперь вновь стоит перед той же дверью. По ту сторону царила тишина, и Ив тихонько отворила дверь, заглядывая в приемный покой через образовавшуюся щель. Дверь в кабинет лекаря была чуть приоткрыта, и оттуда на пол падала тонкая полоска света, сопровождаемая тихим скрипом пера по пергаменту. Стараясь не шуметь, Иви проскользнула мимо, и через несколько секунд уже притворяла за собой дверь больничной комнаты. Минерва обнаружилась на дальней койке в полном одиночестве. Она полусидела в постели, укрытая одеялом, опираясь спиной о подушку и читая свой любимый журнал, изредка делая на полях пометки зачарованным пером. Выглядела она вполне бодро, и лишь приблизившись, Иви заметила неестественную бледность ее лица. — Эвелин, — Минерва встрепенулась, моментально откладывая чтиво на стоящую рядом тумбочку. — Прости, — Иви присела на край ее постели, заключив любимую в объятия. — Я только что узнала, — она пристальней всмотрелась в осунувшееся лицо МакГонагалл. — Как ты? — Жить буду, — усмехнулась Минерва и тут же болезненно поморщилась. — Тебе уже всё рассказали? — В общих чертах, — кивнула Эвелин. — Кто это был? — Стандартный набор, — вздохнула Минерва, не выпуская руку девушки из своей ладони. — Слизеринцы во главе с Малфоем и Снейпом с одной стороны, и гриффиндорцы с Поттером — с другой. Одно могу сказать точно, мистер Блэк весьма недурственно поднаторел в оглушающих заклятьях. — Его надо исключить, — в сердцах воскликнула Иви, но тут же осеклась, заметив едва заметную улыбку на губах МакГонагалл. — Только не говори, что ему это сойдет с рук! — О, поверь, он понесет наказание, — успокоила ее Минерва, улыбаясь чуть шире. — Но исключать его я не стану. Парень защищал правое дело. — Он мог тебя убить. Иви совершенно не понимала, почему Минерва его защищает. Ведь именно она сейчас лежит на больничной койке, белая как сама смерть. — Но ведь не убил же. Это была случайность. Сириус защищал своего сокурсника. Да, методы не совсем верные, но его трудно винить за это, когда вокруг творится такое безумие. Если бы не рамки поведения, — она снова болезненно усмехнулась, — чего уж греха таить, я бы и сама запустила в Малфоя парочкой заклинаний, чтобы утихомирить, наконец, его гордыню и жажду крови. Лучшая награда, когда ты видишь, как дети, в коих ты вложила столько сил и заботы, вырастают честными и справедливыми, готовыми бороться за правое дело и защищать тех, кто слабее их. — Наверное, я никогда этого не пойму, — покачала головой Эвелин. — Поймешь, — мягко проговорила Минерва, чуть сжав ладонь девушки, — когда у тебя будет свой ребенок. Ход был ясен как божий день. — О, нет, Минерва, — Эвелин убрала руку из ее ладони. — Об этом не может быть и речи. Не хочу, чтобы этот ребенок напоминал мне о той ночи всю мою жизнь, — она взглянула любимой в глаза. — Как ты не понимаешь, это ведь его ребенок. — Нет, — покачала головой Минерва. — Это твой ребенок, Эвелин. Твоя плоть и кровь. Твое будущее. Неважно, как он был зачат. Важно, что несмотря на это, ты воспитаешь его добрым, честным и справедливым. — Но я не люблю детей, — всплеснула руками Ив. — Они меня раздражают. — Как и меня, — пожала плечами МакГонагалл. Заметив неподдельное удивление на лице девушки, она тихо рассмеялась. — Они крикливы, их трудно угомонить, они постоянно влипают в какие-то истории. Список можно продолжать бесконечно. И твой ребенок будет таким же. — Тогда в чем разница? — не поняла Эвелин. — Это будет твой ребенок. Дверь больничной палаты тихонько скрипнула, и под сводами разнесся шорох шаркающих по каменным плитам пола ног. Иви машинально поднялась навстречу четырем студентам, пробирающимся меж больничных коек. Когда они вступили в свет масляной лампы, горящей на кроватью Минервы, Иви узнала четверых ее студентов. — Профессор МакГонагалл, — вперед выступил Блэк, понурый и явно смущенный, — мы пришли, чтобы… — стоящий позади него Поттер тут же пихнул его локтем в спину. — В смысле я пришел, чтобы принести вам свои извинения. Поверьте, я искренне сожалею о случившемся. Я целился в М… — еще один пинок в спину. — В смысле, я не хотел, чтобы дошло до дуэли. Больше такого не повторится, даю вам слово. Стоящий позади всех Питер Петтигрю, растолкав друзей, гордо водрузил на прикроватную тумбочку корзину с белоснежными лилиями, мягко сияющими в полумраке мягким белым светом. — Простите, что не пришли раньше, — Джеймс Поттер пронзил друга многозначительным взглядом, — у нас возникли проблемы с трансфигурацией неживых предметов в живые. Иви чуть было не спросила, что именно они умудрились превратить в лилии, потому что зимой в Хогвартсе днем с огнем живых цветов не сыщешь, но вовремя прикусила язык. — Вот мы и узнали, что будет предметом ваших отработок на ближайший месяц, — Минерва взяла одну из лилий, с удовольствием вдыхая сладковатый аромат. — Ваши извинения приняты, мистер Блэк, — ее мягко звучащий секунду назад голос вдруг приобрел стальные интонации. — Но впредь, если вы еще хоть раз будете замечены в подобных потасовках, вы вылетите из Хогвартса быстрее снитча на поле. Студент торопливо закивал, явно обрадованный, что ему дали второй шанс. — Я вас не подведу, профессор, — торопливо проговорил он, и Иви явственно услышала в его голосе искренность. Он, как и его друзья, действительно переживали за своего декана, чувствуя вину за содеянное, пусть и случайно. Впервые, глядя на этих, все еще детей, Иви вдруг поняла, как сильно они любят Минерву. И как сильно их любит она. Крикливые, непоседливые, неугомонные… они ее, все ее. К Эвелин они никогда такого испытывать не будут. Также как и она к ним. Но что если ей тоже хочется испытать это чувство? Чтобы и ее любили также. Наивно и непосредственно. Она не заметила, как коснулась собственного живота. Может Минерва и права. Кажется, МакГонагалл заметила ее движение, и теперь молча наблюдала за ней, чуть склонив голову на бок в своей обычной кошачьей манере. Студенты покинула лазарет, вновь оставив их наедине. — Поппи хотела отдать тебе это, — Минерва протянула ей маленький пузырек прозрачной жидкости. — Но я настояла, что сама отдам его тебе, — она замолчала на мгновение. — Это твоя жизнь, Иви. И твой ребенок. А значит, чтобы я ни сказала, решать всё равно тебе. И тебе потом жить с этим решением. Эвелин молча приняла из ее рук пузырек. Вот оно — решение ее проблемы. Весь этот кошмар может закончиться раз и навсегда. Нужно только сделать глоток. И не будет тепла и любви, наивной и непосредственной. — Знаешь, я сейчас подумала, — она подняла взгляд на МакГонагалл, — что этот ребенок может быть не только моим. Он ведь может быть нашим. Минерва ласково улыбнулась, наблюдая, как Иви, откупорив пузырек, медленно выливает его содержимое в корзину с цветами.