А я бы не советовал

…Но ведь не всегда было холодно. Эти глупые темы, эта тупая учеба… Эстония сидела над листком бумаги. За окном десять вечера. Руки придательски дрожали, не давая написать и слова. Вверху только заглавие: «мая семья». А что ей писать? Мать повесилась, отец, — тварь он такая, — умер от руки дочери; отчим — застрелили; о сестре нечего сказать, она ее до сих пор плохо знает. Сводный брат… Ой да пошел лесом этот швед. Про Финляндию она всегда умалчивает. И так единственный человек, который относился и относится нормально. Полностью рассказать про семью, начав с правления РИ?.. Эстония уже провела ручкой по бумаге, как она дернулась в сторону, порвав лист. Она взяла телефон и набрала Фину, зная, что он не будет сейчас спать.       — Алло? Фин? Привет… Они поговорили меньше, чем за полчаса, неуспев до конца поговорить о проблеме, да и нормально решить ее. Из слов Финляндии Эста только поняла, что писать это сочинение нужно через силу. Она сложила все и вся. Легла спать в надежде, что произойдет чудо. Под час ночи, она уже замерзала. Открыв глаза, Эста не нашла одеяла. Посмотрев по сторонам, она заметила его у дверей. Окно было настеж открыто. Эстония спустила ноги на холодный пол и еще раз подняла глаза на одеяло. Она подняла ноги на кровать и забилась в угол, не сводя глаз с лежащей на полу фигуры. Одеяло лежит рядом, но, что это у дверей?       — Я сплю… — она закрыла глаза, — Я просто сплю. Она открыла глаза. Ну нет никого. Она посмотрела на окно: закрыто.       — Но, я не завешиваю шторы… На крик сбежались только две соседние комнаты.       — Эста, открой! — стучали в запертую дверь.       — Как же я давно тебя не видел. — холодная рука водила по волосам, оставляя на них красную липкую жидкость. Эти серые глаза. Они так и пылали этой «любовью» и «нежностью» к своей дочери.       — Не надо плакать. — улыбаясь вытирал ее слезы Орден. Эстония не могла убежать, она сидела в углу.       — Уйди… Что тебе нужно… Ты умер давным давно… — плакала Эстонка.       — А как я умер?! — прошипел он, схватив ее за горло. Эстония взглянула на него серыми глазами… /Флэшбэк/ Ливония была в отъезде. Отец остался присматривать за своими дочками. Но сам сидел днями и ночами в кабинете.       — Пап… — заглянула к нему старшая. Ей было всего шесть, но не по годам она была умна и разборчива. ЛО только посмотрел на нее и ничего не сказав, продолжил смотреть письма.       — Па-апа-а… — подошла она и начала дергать его за подол белого с черным крестом плаща. Ливонец дернул плащ и девочка присела на пол не удержав в руках вещь. Она голубыми глазками посмотрела на него.       — Что тебе чертенок надо? — свел брови католик.       — Мне скучно. — сказала Эста.       — Ничем не могу помочь. Иди книгу почитай или поиграй с Латвией, займи свою душонку чем-нибудь. — сказал Ливонский Орден и снова начал смотреть в письма.       — Пап… — дернула она его за рукав рубашки. У ЛО дернулась рука и разлились чернилы.       — ЧТО?!!! — повернулся он, готовый ударить ее.       — Ты любишь меня? — Эстония уже от балды спросила.       — Очень. А теперь уйди с глаз моих долой… — улыбнулся Ливонец.       — Я тебе не верю. — нахмурилась Эста.       — Мне, что теперь, застрелиться из-за этого?! Ты мне мешаешь! Ты вообще мне может не родная дочь! — выкрикнул Ливонец, ставя Эстонию в очень неловкое положение. Она в слезах ушла из кабинета. А этой же ночью задушила его с помощью подушки… /Конец флэшбэка/ Ливонский Орден отпустил шею Эстонии и заглянул в ее напуганные глаза.       — Как не странно, но ты любила меня и мать одинаково. — вздохнул он. В комнату забежали Латвия, Грузия, Украина. Грузия хранил дубликаты ключей от всего дома. Украинка включила свет, Грузин и Латышка бросились к Эсте.       — Что это такое? — Грузия взял дрожащюю руку Эстонки. Вся в непонятных царапинах по белой коже.       — Это не я! Это не я сделала… — зарыдала она. В углу, где черти водятся, стояла эта тварь, в своем белом плаще и черно-белом костюме. Он так ясно улыбался, так давал ей понять, что она беззащитна перед ним… ============================== Беларусь спала, закрутившись в одеяло. БНФ сидел рядом и гладил ее по голове.       — Прости… — не договорил он, как почувствовал посторонние взгляды. Он покрутил головой и увидел как на него смотрит РСФСР.       — Опять ты?! Иди отсюль! — сказал протестант.       — Не волнуйся, я не к ней, а к тебе. — сказал он и подошел ближе. БНФовиц поднялся и следил каждое движение Русского.       — Я тут подумал и обдумал свои слова. По моей логике, ты тоже принадлежишь РФ…       — Что… Принадлежу? Я? — он рассмеялся. Для него это шутка. РСФСР не понимал этого.       — Ну спасибо. Клянусь погоней, не в жизнь мне кому-то принадлежать. — успокоился БНФ. Беларусь повернулась на другой бок и приоткрыла глаза.       — М?.. БНФовиц подошел к ней и присел на пол. Он взял ее за руку и погладил по голове.       — Все добра, я побач з табой… (Все хорошо, я рядом с тобой…) — взволнованно произнес БНФ.       — Ты о ней так заботишься. Очень интересно. Беларусь вздохнула и закрыла глаза. БНФовиц уже хотел убрать руки, но она не дала этого сделать.       — Не надо… Тепло. Я больше не скажу, что ты плохой или еще что-то. Только будь всегда рядом… — сказала Белоруска. РСФСР округлил глаза от некого удивления. БНФ тоже слегка был удивлен, но не смотря на это он сложил голову на кровать и улыбался.       — Посмотрим.       — Ты очень близок к своей цели, поздравляю. — объявил РСФСР.       — В то время, как ты слишком далек от нее… БНФ наконец убрал свои руки от Беларуси и поднявшись пошел к своему углу.       — Неужели уйдешь и оставишь ее со мной? — усмехнулся Русский. Протистант повернул голову и не сказав ни слова пропал.       — Эта малолетка будет думать, что ему все будет так легко? Ага, конечно. — он достал лист бумаги и ручку. Присев за стол, он начал выписывать какие-то вещи, постоянно оглядываясь на тот угол, где был Белорус. Поставив в нижнем правом углу подпись, РСФСР сложил лист в карман. Повернувшись к Белорусочке, он протянул к ней руку чтобы погладить. Это стало его жесткой ошибкой. Его схватили за воротник пальто и отбросили на пол. БНФ не жалея сил размахивал кулаками, бья РСФСР куда только возможно. Боль сковала тело Русского, не давала ему передышки. Он спокойно вздохнуть не мог, что там. Удар за ударом. БНФ и не до такого доводил. Иногда его противника забирали труповозки. И для него смерть была обычным явлениями в жизни других… Но не своей.       — Ах ты скатіна! Рукі да маей зоркі тянеш?! Ты ý мяне пабачаш белы свет! — говорил БНФовиц. Когда бойня закончилась и протестант сложил силу, он тяжело дыша отошел в сторону и присел у стола.       — Т-Ты… сукин сын… Наркоман и алкоголик… Тварь. С*ка и бл@ть… — пытался подняться на ноги РСФСР. БНФ тоже шатался. Он пошел к себе, оставляя о себе понять, что так будет и второй, и третий раз, если он попытается хоть что-то сделать Беларуси.   Вскоре РСФСР все же поднялся на ноги и поплелся к России.   Россия открыл один глаз. За столом сидел этот фигов трудоголик.       — Не смотри на меня так… — сказал он, убирая сигарету.       — А я ничего не говорю, я вообще сплю. — отвернулся к стене Россия.       — Вот и спи. — опустил голову РСФСР и закрыл глаза. Он был подавлен, унижен, опустошен полностью. А вроде бы все умеет, кулаками тоже не плохо может размахнуться, а его завалила какая-то семнадцатилетняя сопля, которая за свое время даже не знала, что такое труд и работа.       — Да, чтоб он… аргх… куда тут дальше и так уже мертв… — прошипел РСФСР и снова поднес к себе сигарету. Россия повернулся к нему и открыл глаза.       — А, что с тобой произошло?       — А тебе какое дело. Ты сказал, что спишь, значит спи. — сказал РСФСР.       — Какое здесь заснуть, если шмонь на всю комнату. — прохрипел Россиянин.       — Секрет сказать? Эту, так называемую, шмонь только ты ощущаешь. А теперь помолчи. Я люблю тишину. — сказал трудоголик и открыл окно проветрить. Россия накрылся с головой и уснул. РСФСР сел на кресло в комнате и задремал. Не смотря на свой чудо-облик, тоже отдых нужен. ==================================== Эстония уже клевала носом, как на дворе было четыре утра. Мысли о том, что Ливонец вернется, будили ее. В какой-то момент она оказалась у кого-то на руках, укутаная в темно-серый плащ. Неважно, что это и чье, Эсте стало тепло и свободно дышать. На нее поглядывали синие глаза. Ледяная рука коснулась ее щеки и Эстонке стало еще лучше. Рука поводила по голове,  забирая весь ночной ужас…       — Спи, девочка. Тебе нужен сон. Успокойся… — грубоватый, басистый голос дошел до ушей Эстонии и она устало, тяжело подняла глаза,  которые в миг накрыла ладонь. Она проволилась в невольный сон.       — Какая ночь, какая ночь! — потягиваясь, распевал ЛО, выходя из своего «домика», — Как вижу у нас гости!       — Замолчи, ненасытный кровью немец.       — Где? Не вижу таковых. — сказал Ливонец, натягивая на себя плащ. Он покрутил головой,  «оглянулся» так сказать. Смеющиеся серые глаза высокомерно улыбнулись Шведу.       — Ну, раз сегодня она спит, — подошел к ШК Ливонский Орден и погладил дочь по голове, — то… Шведское Королевство ударил каблуком сапога пó полу и попал ЛО по ноге. Тот подскочил, прыгая от боли. Швед, будто бы не замечая этого скакуна, уложил Эстонку на кровать, а сам смотрел устроинное им же шоу.       — Что тебе тут понадобилось?! У тебя и так забот хватает, но в другом месте! — сказал Ливонец.       — И без тебя знаю. У меня, как никак два сына, а то и три. А еще временные договоренности. В сумме у меня уже 5 детей. А ты и со дной не справляешься. Ливония рассказывала…       — Заткнись! Я знаю, что ты такое, какое отношение имеешь к моей жизни и семье. Я все про тебя знаю.       — Так зачем ты спрашиваешь, почему я здесь? — словил его на слове ШК. Ливонский Орден закатил глаза и начал наварачивать круги по комнате, в конечном итоге сев на стул.       — Уйди.       — Я сам решу когда мне надо уходить, а когда нет… — пробубнел Швед, смотря в окно. Ливонец поднялся и пошел «прогуляться».