***
Прошла уже неделя, как мы жили семейной жизнью. Оля уехала обратно в город. Лану мы переселили в гостевую комнату, купили полку для книг, стол побольше. Теперь это её комната. Она в восторге, ведь просыпается с видом на лес. Лана была очень благодарна мне за всю помощь. Теперь у моей падчерицы появилась подруга Саша – новенькая из их класса. Она даже заходила к нам на чай. Хорошая скромная девушка, их характеры быстро сошлись. Сашу тоже задирали в школе. Но Лана и Саша вместе научились давать отпор. Я очень горжусь ими. Аглая продолжала работать в оркестре, но нам редко удавалось поговорить, даже просто спросить как дела. У компании отца начались некоторые трудности – появился сильный конкурент. И почти весь день я проводил в музыкальной школе, вечером занимался бизнесом. Появились новые инвесторы, встречался с ними. И вот у меня наконец появился свободный вечер, который я хотел посвятить Аглае. Но именно в этот день её видимо задержали на работе, но было уже пол десятого. Волнение накрыло меня. Не вернулась она и в десять. Я звонил ей, но телефон был недоступен. Решил поехать в симфонический театр, где она работала. Все репетиции закончились ещё в шесть. Был концерт, но виолончели там не участвовали. Я вернулся домой, в надежде встретить её там. Пусто. Я сел у окна и начал думать, где Глаха может пропадать. Корпоратив? Спросил у Ланы, должен быть только через неделю сразу после концерта по новой программе, которую оркестр Аглаи сдал директору очень успешно. Гастроли? Точно бы нашла время сказать, да и вещи на месте. Уехала к родителям? Вещи. На. Месте. Артём? Что она могла у него забыть? Может она забрала не все вещи и вернулась? Может он обманом заманил её и теперь держит у себя? Я не находил себе места и уже собирался поехать к Артёму, но тут к дому подъехала машина, которую я раньше не видел. Из неё вышел мужчина средних лет и открыл дверь с другой стороны. Вышла Аглая... Кто он? Мужчина подал Глахе букет алых роз с заднего сиденья и подарочный пакет. Они попрощались рукопожатием, но легче мне не стало... Аглая тихо зашла в дом, оставила букет у входной двери и с улыбкой начала подниматься наверх, сжимая пакет в руке. Она меня даже не заметила. Я услышал, что Глаха вышла из спальни и заглянула к Лане. – Лана, почему ещё не спишь? Уже поздно. – Завтра контрольная по истории, нужно подготовиться получше. – Ты у меня такая умница... Не засиживайся. – Хорошо. – Хотела спросить, ты не знаешь, где Лёша? – Уезжал куда-то, но вернулся. Может снова уехал? – Странно, машина на месте. – Значит не уезжал и сейчас он где-то внизу. – Наверное, на кухне. Я пробежала и не заметила, – задумчиво протянула Аглая, да, моя девочка, ты меня не заметила. Я был на кухне, но сейчас поднимаюсь с диким желанием узнать, кто тот мужчина, а потом переломать ему все кости, но это так мелочи... – Ладно, мам, спокойной ночи. – Спокойной ночи, малыш, – сказала Аглая и закрыла дверь в комнату Ланы. Интересно, а его ты также называешь? Я уже поднялся. Аглая улыбнулась, подошла ко мне, хотела поцеловать, – Привет, я думала, ты уже спишь, но тебя не оказалось в комнате, – продолжала она на улыбке, не замечая моего гнева, я схватил её за локоть и повёл в нашу спальню, – Что такое? Лёш? – Ты меня ещё любишь? – я подвёл её к кровати и повалил, нависнув сверху. Аглая уставилась на меня. – Люблю, конечно! С чего такие вопросы? Одной рукой я держал руки Глахи над её головой, а другой провёл по её подбородку и губам. И пробрался рукой под юбку, массируя внешнюю часть бедра. Аглая прикрыла глаза и потянулась ко мне за поцелуем, но я отстранился и убрал руку. – Что такое? – разочарованно протянула она. – Я не хочу обвинять тебя в измене, но... – В измене? – непонимающе воскликнула Аглая, – Отпусти меня! – Мне нужны объяснения. Я сожру себя своими же домыслами! Кто был тот мужчина, что тебя подвозил? – О, милый, – посмеявшись, нежно прошептала она, и высвободила одну руку, гладя мою щёку, я немного успокоился, услышав её тон и блаженно взглянул на Аглаю, – Это Александр Николаевич, мой коллега. На одном из концертов мы должны сыграть в трио с ещё одной девушкой. Мы втроём репетировали у него дома. – У него? Почему у него? – Он живёт один и никто бы никому не мешал. – Почему он дарит тебе цветы? – Моей коллеге он подарил такой же букет. Вот только она одинока, а в оркестре все знают, что я уже занята. Александр Николаевич благородный человек и не стал бы меня уводить, да у него бы и не получилось. Ты мой ревнивец, – улыбнулась Аглая, – Я бы ни за что не изменила тебе. Откуда у тебя такие мысли? – я верил ей, но помнится много лет назад так и случилось... Но сейчас всё иначе, надеюсь. – Прости, – виновато сказал я. – Всё хорошо, просто отпусти мою руку, пожалуйста, – посмеялась девушка. И я повиновался. Аглая обхватила мою шею и притянула к себе. Я в это время растёгивал её белоснежную рубашку, белоснежную, как сам её характер. Чистота и невинность, несмотря на всё-всё. После я повёл дорожку поцелуев к самому запретному. – Извини, я так испугался, – поцелуй, – Что я могу снова тебя потерять, – поцелуй, – Я не могу жить без тебя, – поцелуй, – Я хочу тебя и больше никого, – поцелуй, – Чего хочешь ты? – Только тебя... – сказала Аглая сбивчим шёпотом и я уделил внимание самому главному... Её губам. Мы целовались и сбрасывали друг с друга одежду, а когда ничего не осталось, Аглая повалила меня и села сверху. Жаркая ночь, полная чувств и эмоций, подтверждающая всё ту же аксиому: Ты моя жизнь. *** – Черт, – расмеялась Аглая, – Это было прекрасно... – Ты невероятная... – Кстати, совсем забыла, – девушка потянулась к прикроватному столику, а точнее к подарочному пакету, который она привезла, и подала его мне, – Это тебе. – Спасибо... – растерялся я, но открыл. Канифоль для смычка и новые струны. – Извини, мне просто было интересно поиграть на твоей виолончели. Но струны звучат глухо, и канифоль почти закончилась. – И правда, я очень давно не играл... Струны совсем износились. – Там ещё вкусняшка тебе, – Глаха, как довольный ребенок... Наблюдала за мной с неподдельным интересом. Я заглянул в пакет – рахат-лукум, – Я просто проходила мимо лавки с башкирскими сладостями и это так вкусно выглядело. Я решила порадовать тебя. – Спасибо, – я крепко обнял Глаху, она расстерялась сначала, но ответила. – Сыграешь мне на новых струнах? – Четыре часа утра... Но почему нет, – усмехнулсь я и пошёл к виолончели, чтобы поменять струны. – Ой, мы же разбудим Лану... – Наши стоны тебя так не волновали. – Боже, Лане, наверное, так неловко. Почему я совершенно забыла, что мы можем помешать ей... – Нас отделяют ванная и слой звукоизоляции. Я продумал ночную игру на виолончели при постройке дома. Не беспокойся. – Аглая лишь улыбнулась и легла на живот, наблюдая за каждым моим движением. – Ты так аккуратнен и точен в движениях. С такой нежностью... Теперь и я начну тебя ревновать, – посмеялась Аглая. – Ты моя несменяемая Муза... И шутница. Я поменял струны, натёр конский волос канифолью и сел играть, наверное, самое известное произведение для виолончели: Бах, сюита номер 1, прелюдия в Соль мажоре. Мои пальцы бегло перебирались по струнам, а боковым зрением я видел, как Аглая наслаждается моей игрой. Я вкладывал все чувства и эмоции, которые бушевали во мне этой ночью: счастье, любовь, наслаждение, наполненность, спокойствие, страсть, эйфория, восхищение и доверие. Когда я закончил, я посмотрел на восхищенную девушку. Она аплодировала. – Хочешь сыграть? – Еще спрашиваешь?! – воскликнула Аглая и подбежала ко мне. Аглая села на стул, взяла виолончель, сыграла гамму, выдохнула и начала играть... Это было переложение The Show Must Go On – Queen. Я завороженно смотрел на обнаженную играющую девушку. Утонченную, как и сам инструмент. Теплый свет светильника красиво ложился на открытую кожу и волосы – я не в силах оторвать взгляд от неё. Я медленно встал и подошёл к полке, взяв фотоаппарат. Наведя на Аглаю объектив я сделал несколько фотографий. Тонкие пальцы сжимали смычок и точно вели по струнам, а пальцы другой руки надавливали на струны и иногда подёргивались, для создания вибрато, и это звучало более, чем превосходно. Божественно. Девушка плавно увела смычок и взглянула на меня с милой улыбкой. Но тут же она стала очень удивленной, и, поставив виолончель, она направилась ко мне. – Ты сфотографировал меня? – Да, извини. Я могу удалить, если тебе некомфортно. – Всё хорошо. Покажешь? – чуть ли не пропела она свой вопрос и я утвердительно кивнул. Девушка взяла фотоаппарат и принялась разглядывать фото. – Вау... У меня нет слов, – усмехнулась она, – Это правда я? Так красиво, Лёша. Действительно фотографии получились шикарными. Виолончель и волосы прикрывали всё запретное. Хрупкое тело и его изгибы мягко освещались. Лицо было сосредоточенным, но от этого не менее красивым. Я подошёл к принтеру, включил ноутбук, вставил карту памяти. – Эй, ты что хочешь сделать? – посмеялась девушка, – Не говори, что ты хочешь их напечатать. – Ну, да, – улыбнулся я в ответ, – Надеюсь, ты не против. И с одобрения Аглаи, я начал печать, после чего снял раму со стены, с фотографией неизвестного мне виолончелиста. Теперь на стене нашей спальни красовалась моя Муза. Глаха полулёжа наблюдала за этим, но уже засыпала. Я выключил свет и лёг рядом. –У нас через неделю корпоратив, – бубнила Аглая, придвигаясь ещё ближе. – Да, я знаю. Лана сказала. – Пойдёшь со мной? – Пойду, конечно. – Как мы тебя представим? Все знали, что у меня муж и дочь. Некоторые видели синяки и знали о всей ситуации. Как бы на тебя не накинулись, защищая меня. – А могут? Культурные же люди... – Некоторые в нашем оркестре считают, что на насилие надо отвечать насилием. – Скажем, что ты развелась с ним. – Как бы грязные слухи не пошли. – Не пойдут, я прослежу за этим. – Защитник мой... Как же я люблю тебя. И всё-таки... Как тебя представим? – Поговорим об этом утром? – Хорошо... Спокойной ночи. – Спокойной ночи.***