***
Когда я вернулся домой, Аглая только вышла из душа и начала собираться на концерт. Я тоже пошёл в душ, после надел деловой тёмно-синий костюм, бордовый галстук с белой рубашкой. Ну, дипломат... Я мысленно посмеялся самому себе. Я высушил волосы и спустился вниз. На Аглае было кружевное платье молочного цвета. Оно было длинными и с пояском. Спросив, у Аглаи готова ли она, мы выехали в симфонический театр. По дороге Глаха себе места не находила: теребила ткань платья, всё время смотрелась в зеркало, поправляла реснички и тут же опускала взгляд, смотрела в окно, а коленка дрожала. Я положил руку на её колено и легко помассировав, спросил: – Что случилось? – Волнуюсь перед концертом. – Ты справишься и это знаешь. – Я не говорила тебе, что за программа, но... – Аглая глубоко выдохнула, – Я одна из солисток не просто на композицию, а на весь концерт. Я промолчал и убрал руку. Меня шокировала эта информация, если честно. Чтобы стать солистом в оркестре нужно очень много пахать. Да, именно пахать, должна быть огромная сила воли. Аглая наверняка очень вымотана. Я не понимал, где она брала все эти силы. Она же очень хрупкая, но тут же я одернул себя. Никого сильнее и настойчивее Аглая я и не встречал. Посмотрев на время, и убедившись, что мы ещё не опаздываем, я припарковал машину. Я вышел и открыл дверь со стороны Аглаи, она удивлённо посмотрела на меня. Я присел, Глаха развернулась и я положил ладони на её колени. – Глаха, только догадываться могу, сколько сил ты вложила, чтобы выступать солисткой. Это впервые? – Вообще, да... – Значит, это твой дебют. Просто помни, что ты много репетировала, ты проделала колоссальную работу. Именно ты достойна быть солисткой, и никто другой. Волнение – это нормально, но не дай завладеть тобой полностью. Зачем тогда выступать, если нет волнения. Игра это всегда эмоции, если их нет, то это очень плохо. А ты живая, ты всё чувствуешь. Я больше, чем уверен, что у тебя всё получится. Так закончился мой монолог, Аглая вышла из машины, я встал, и девушка крепко-крепко меня обняла. Прикрыв глаза, я прислонился губами к её волосам. Так не хочу, чтобы она уезжала. Хочу, чтобы Аглая была со мной. Она же любит меня, я чувствую это... Или это уже паранойя? Я ревную, не хочу отпускать. Может просто не вижу очевидного, что она давно разлюбила меня и поддерживала идею любви ко мне, чтобы не возвращаться к Артёму. Мне так отвратительно думать об этом... Аглая не могла так поступить. Не могла она отказаться от самой себя. Не могла же девочка, которая любила простые подарки, обычные комплименты и мечты, стать манипулятором? Я не верю в это. Никогда не поверю. Но почему же она так поступает? Определённо точно есть причина. Я зациклился на всём этом. Это не даёт мне покоя! Аглая приподняла голову я посмотрел в её честные и чистые глаза, полные слёз. – Лёша... Прости меня. Я люблю тебя, я не представляю своей жизни без тебя... Но вероятнее всего, сегодня всё поменяется. Просто не держи на меня зла, пожалуйста, – сказала она, и я начал мысленно накручивать себя ещё больше, – Всё это больно ранило меня, надеюсь, тебе будет проще. – О чём ты говоришь? – промямлил я, сжимая ладони на её талии. – Поговорим после концерта? – И ты всё мне расскажешь? – Всё-всё. – Договорились, – сказал я и усадил девушку обратно в автосалон. Когда мы приехали, на крыльце театра стоял тот самый Александр Николаевич и какая-то девушка с футляром для скрипки. А у этого мужчины была виолончель Аглаи и папка с нотами. Я удивлённо взглянул на Глаху. – Я оставила свою виолончель у Александра Николаевича, он живёт ближе, – говорила Аглая, выходя из машины, а я за ней, – Ему было проще принести её. – Ты на протяжении недели ездила к нему? – Получается, что так. Там ещё была Ульяна. Смотри, как воркуют, даже не заметили, что я приехала, – посмеялась Аглая, – Счастливые... – Ты тоже будешь счастливой, – медленно говорил я, глядя на ту сладкую парочку. – Поговорим об этом позже, – сказала Аглая и попрощалась коротким поцелуем в щеку. Она быстрым шагом направилась к театру и помахала рукой. Те, как заметили Аглаю, радостно помахали в ответ. Когда девушка подошла, Ульяна крепко обняла Аглаю, Александр Николаевич в свою очередь кротко обнял Глаху. Я воспринял это очень спокойно, будто уже готовился снова потерять её. Тут Ульяна махнула рукой в мою сторону, всё трио посмотрело на меня, а я, стоя облокотившись на машину, кивнул им в знак приветствия. Аглая смотрела на меня, улыбалась и в этот момент что-то говорила своим коллегам, а потом они зашли в театр. Я же решил прогуляться, зашёл в кофейню и очень много думал над тем, что же хочет сказать Аглая. Но ничего стоящего в голову не пришло. И тут я задумался над программой, которую они представляют. Виолончель и скрипка. У Александра Николаевича не было с собой своего инструмента. Значит он пианист, либо уже принёс свой инструмент. Тут мои глаза расширились до предела – они будут играть Тройной концерт Бетховена. Волнение накрыло теперь и меня. Вот почему Аглая так сильно нервничала... Взглянув на время, я вновь отправился на парковку. Нужно было забрать Лану из школы, она тоже хотела попасть на этот концерт, а потом мне нужно было заехать в цветочный, чтобы забрать букет, который я заказывал.***
Мы с Ланой уже сидели в зале. А мои опасения подтвердились, это действительно Тройной концерт Бетховена для фортепиано, скрипки и виолончели. Билеты заранее покупала Лана, поэтому я даже не знал, куда иду. Как глупо с моей стороны... Оркестр собрался, но я не видел Аглаи. И так я весь день был очень поникшим, а сейчас ещё и нервничал за Глаху. – Ты такой романтик, – решила разрядить обстановку Лана. – В каком плане? – Очень красивый букет. Маме понравится. – Я надеюсь... – Что за сомнения? Вы поссорились? – Пока что нет, но твоя мама очень странно вела себя. Ты не знаешь, почему? – Понятия не имею... – Лана хотела сказать, что-то ещё, но зал апплодировал. Наконец вышли Аглая и её коллеги. Они поклонились, настроились, дирижёр "дал добро", и оркестр начал играть первую часть – Allegro. Слышались все интонации, все музыканты проделали огромную работу. Тут оркестр ушёл в пиано и вступила Аглая. Она всю душу вкладывала в игру, плавно водила смычком по струнам, то ускоряясь, то замедляясь. Я сидел и не смел даже вздохнуть. Так красиво она играла... Заворожённо смотрел на Глаху и почти все мысли вылетели из моей головы. Только одно осталось: "Я влюблён... Нет! Я люблю её. Это больше, чем любовь обычных людей". И действительно казалось, что она пришла ко мне с небес... Но с небес спускаются ненадолго.***
Последние ноты и зал разразился аплодисментами, люди встали со своих мест, продолжая хлопать, я крикнул "Браво", как и многие, но смотрел я всё на Аглаю. Это было сильно... Тут некоторые люди собрались уходить, как дирижёр взял микрофон и начал говорить: – Здравствуйте, уважаемые слушатели, спасибо, что пришли на наш прощальный концерт, – мы с Ланой переглянулись, – Наш оркестр не прощается с вами, но уходят одни из лучших музыкантов. Это наши сегодняшние солисты: прекрасная и энергичная скрипачка Ульяна Демидова, бесподобный пианист Александр Филатов, а также наша загадочная и нежная виолончелистка Аглая Марукян, – тут мне показалось, что сердце перестало биться. Она бросает музыку, но почему? И тут я услышал ответ на свой вопрос, – Наш оркестр – это большая семья, такое редко встретишь, я думаю. Мы дружим всем нашим огромным коллективом, мы много лет успешно работали вместе, переживали радости и горе вместе. Но птенчики-музыканты растут в своём мастерстве, приобретают новый опыт и улетают из гнезда в поисках чего-то нового. Так и наши солисты, они успешно прошли конкурс и после Нового года будут числиться в Московском оркестре. Мы рады, что в нашем оркестре такие талантливые люди, и я от лица всего оркестра желаю вам удачи в новом городе и новом коллективе! Люди и оркестр апплодировали, Ульяна и Александр Николаевич улыбались, Аглая была безэмоциональна. Я сел и пытался всё осознать. Люди уходили и я постепенно остался в зале один. Неужели она переезжает в Москву и даже ничего не сказала мне. Она думала, что скажут за неё, они с Ланой просто уедут и я забуду о них? Аглая и Лана – моя семья. Я ни с кем так близок не был. И мы были счастливы... Карьера оказалась для неё дороже. Мне остаётся это только принять. Я поплёлся к выходу и облокотился на колонну в фойе, сжимая букет цветов. Людей было мало, я услышал знакомые голоса. Это негодовала Лана. – Мама, почему ты молчала? Я так поняла, что Лёша об этом не знал. Он сейчас в зале и до сих пор отойти не может. Ты собралась уезжать без него? – Да... – совсем печально сказала она, – Мне сказали, что я прошла конкурс, когда мы ещё жили с отцом. Я хотела начать новую жизнь. Думала, что мы ничего не скажем Артёму, сбежим и будем счастливо жить вдвоём... Я же не знала, что так внезапно объявится Лёша. – Ты его любишь? – Люблю... Больше жизни. Лана, ты и сама всё прекрасно знаешь... – Так почему ты бросаешь его здесь? Почему не отказалась от места? – От таких мест не отказываются. – Почему ты променяла любовь всей жизни на карьеру? Мама, что ты творишь? – совсем срывалась Лана, а я вышел из-за колонны с каменным лицом и подал букет Аглае. – Ты играла божественно, – сказал я, поджав губы, – Лана, пойдём, я отвезу тебя домой. Аглая, я потом подъеду, – продолжил я и взял Лану за локоть, ведя к гардеробу. – Лёша! А ты-то чего молчишь? – чуть ли не кричала и вырывалась Лана. Я слегка дёрнул её за локоть и посмотрел сначала в глаза Аглаи. Она стояла и плакала, сжимая цветы. Потом заглянул в глаза Ланы, которая просто рыдала от безысходности. – Твоя мама так решила. Пойдём.***
Мы сели в машину. Я уткнулся головой в руль, а потом несколько раз ударил его руками, только после этого завёл машину и мы выехали. Ну, почему? Почему снова она покидает меня? Этого просто не может быть. Ночной кошмар. Хотелось бы проснуться, а она рядом. Без мыслей уехать навсегда... – Почему ты ничего ей не сказал? Вы же любите друг друга... Опять хотите расстаться на 15 лет, а потом встретиться стариками и понять, что натворили? – Я же сказал, это решение твоей матери. Аглая права, от таких мест не отказываются. Хочешь, не хочешь, а играть ты там будешь. Воспитание музыканта не позволит отказаться, это чуть ли не элита. Люди годами туда попасть не могут. – Ты на полном серьезе это говоришь? Ты действительно думаешь, что кучка московских музыкантов сделает её счастливой? Она несколько лет играла в этом оркестре, но по-настоящему полюбила его. Ни в одном оркестре нет такого, что дирижёра считают вторым отцом, а музыканты все вместе отмечают праздники, все вместе переживают за одного музыканта, если у того какое-то горе. Мне половина этого оркестра как самые близкие родственники. Представь, что это значит для мамы. Ты вообще для неё целый мир. А она всё это бросает. Это же бред какой-то! Сделай что-нибудь! – Достань мою сумку с документами и загляни внутрь, – сказал я, Лана так и сделала. Она достала маленькую бархатистую коробочку и открыла. Там было помолвочное кольцо с маленьким камушком, – Я хотел сделать ей предложение сегодня... – Лёша! Так чего же ты молчал? Что значит хотел? Делай! Я затормозил. Мы уже приехали. Я вышел из машины, походил взад-вперёд, Лана стояла недалеко от меня и держала коробочку. Вдруг я подбежал к Лане, взял её за плечи: – Лана! Я всё продумал! Ты права, я сделаю ей предложение, как и хотел! Лана запрыгала от радости, положила коробочку с кольцом в карман моего пиджака и отправила на корпоратив к Аглае, подбадривая меня.***
Я подъехал к ресторану и увидел, что музыканты ещё подъезжали. Тут подъехал Александр Николаевич. Я подошёл к машине, и как я и думал, вышли Ульяна и Аглая. – Лёша... – подошла она ко мне и пристально посмотрела мне в глаза, пытаясь хоть что-то в них понять. – Аглая, пойдём внутрь, здесь холодно. И я подставил свой локоть, Аглая взялась и мы направились внутрь. Был большой стол с огромным количеством разнообразных блюд. Мы дождались всех, но ни я, ни Аглая за это время не проронили ни слова. Дирижёр вновь заговорил, пустил мужскую скупую и опрокинул одну рюмку. Все чокнулись кто-то вином, кто-то водкой, кто-то шампанским и выпили, желая удачи в новом пути. Многие говорили свой короткий тост, а когда желающие поздравить закончились, я встал. – Я тоже хочу сказать, – громко заявил я. – Лёша, не нужно, – шептала Аглая, но я нежно взял её за руку, попросив выйти из-за стола. Я развернулся к музыкантам. – Знаете, а я ведь тоже музыкант. Окончил консерваторию... Сначала хотелось бы отметить, что все вы сыграли просто великолепно, – говорил я, а язык немного заплетался, то ли от волнения, то ли от выпитого вина, – Я давно не слышал ничего лучше. А теперь то, ради чего я отвлёк вас всех. Аглая! Мы знакомы с тобой много лет, даже не сосчитать года. Мы познакомились с тобой в необычных обстоятельствах. Я знал о тебе ещё до нашего знакомства по словам твоего отца. Тогда я подумал, как можно быть настолько, повёрнутым на дочери, но... Когда я встретил тебя, я понял. Таких необыкновенных людей просто не существует, думал я, но ты сломала многие стереотипы в моей голове. Всё время проведенное с тобой, я запомню на всю жизнь! Ты до последнего не хотела говорить мне, что уезжаешь в Москву. Тебя можно понять. Я надеюсь, что ты приняла правильное решение и не пожалеешь о нём. Но знаешь, мы не виделись с тобой столько лет, я уже не надеялся ни на что, хотел переехать в Москву, когда допреподаю этот год. Бизнес отца, сама понимаешь. Я не очень люблю Москву. Для меня это город разбитых сердец. Тогда мы разбили сердца друг друга. И я хочу, чтобы мы их склеили именно там, чтобы мы жили там вместе... Аглая, знаешь почему на твоём украшении, которое и сейчас на твоей шее, написано "Ты моя жизнь"? – Нет, – улыбалась Аглая и почти плакала, понимая, к чему я веду. – Это не просто фраза. Это чистой воды правда. Ты моя жизнь! А как известно, двух жизней не бывает. А если бы и была вторая жизнь, то я снова выбрал бы тебя! – сказал я и встал на одно колено, достав кольцо, – Аглая, я люблю тебя. Я не представляю своей жизни без тебя! Выходи за меня! – как можно увереннее сказал я, а некоторые девушки за столом ахнули. Аглая поднесла руку к лицу, заплакала и закивала, протягивая правую руку. – Да, – шептала она, – Я согласна... Я надел кольцо на безымянный палец и встал. Весь оркестр хлопал в ладоши, свистел и тут они в один голос начали кричать: "Горько!". Я взял Аглаю за руку, а второй мягко притянул её за спину к себе. Я нежно целовал её губы, переполненный счастьем. Аглая смущённо отстранилась и обняла меня, положив голову мне на плечо, весь оркестр бушевал от радости за нас. Я прошептал: "Говорил же, ты будешь счастливой". Люди продолжали праздновать, а Аглая повела меня на улицу. Мы вышли на крыльцо и посмотрели друг на друга и слились в беспорядочном поцелуе. – Лёша... Это правда происходит со мной? – Правда-правда, – посмеялся я. – Ты действительно собирался в Москву? – Да, но получается, что поеду на несколько месяцев раньше. Думаю, мои ученики не обидятся на меня за это. – Ты такой дурак, – звонко смеялась Аглая. – Я просто отчаян и влюблён, – напомнил я.