Неизвестный номер

      Ебанный рот, какое же охуенное утро.       Изуку потянулся, вытягивая руки и ноги, чувствуя легкую дрожь после ночного марафона. В комнате царил полумрак из-за плотных портьер; Мидория бросил взгляд на часы. Два часа дня. Последний раз он просыпался так поздно только... в детстве? Воспаленный — спасибо-любимой-работе — мозг не давал омеге высыпаться даже по выходным.       Из кухни пахло чарующе. Кофе. И даже эта сладкая истома, которая будто вытаскивает из его тела все косточки разом, не помешает ему добраться до него. Тем более, до приготовленного Тодороки Шото кофе. Как замечательно звучит... может, стоит нанять его в качестве личного баристы... Изуку медленно сполз с кровати и осмотрелся. И в качестве домработника, вероятно. Омега не был уверен, галлюцинация это или нет, но почему-то его спальня сияла чистотой так, как не сияла даже при покупке этой квартиры.       Тодороки на его небольшой кухне выглядел как максимум — неудобно, как минимум — комично. С его широким разворотом плеч, которые, казалось, сделай он одно неловкое движение, заденут посуду и все разлетится на осколки. Но Шото не такой, конечно же. Он, блять, сама грациозность — такая себе изящная кошка, запертая в теле альфы. Ему бы быть танцором...       Изуку прикусил губу, в порыве сдержать улыбку, но все равно хохотнул. Тодороки вздрогнул и обернулся.       — Доброе утро, — прохладно произнес Шото и протянул ему кружку с кофе. Но Изуку не наебешь. Больше никакого наебалова, не-а. Он видел, как зрачок вмиг поглотил цветную радужку, как взволнованно затрепетали его ноздри.       — Доброе, интернет-герой, — радушно отвечает Изуку, принимая кружку. Шото тушуется под его взглядом и Мидории это невероятно льстит. Он голый, довольный и сытый — что вообще может быть лучше?       О, только то, что Тодороки медленно подступает к нему и вот его рука уже на пояснице омеги, кончики пальцев выводят причудливые круги на коже и Изуку с трепетом ощущает, как места, где его касается альфа, волнами посылают по телу удовольствие. Он делает глоток кофе, жмурится, когда Шото прижимается губами к его виску, дыхание щекочет кожу. Мидории так хорошо.       И когда рука опускается ниже, а пальцы скользят в ложбинку между ягодиц, ему приходится отставить кружку. Тодороки вставляет в растраханную дырку сразу два пальца, сгибает их, давит на простату и Изуку падает грудью на столешницу, потому что ему очень нужна опора, потому что ну реально, как продержаться стоя, когда от возбуждения подкашиваются ноги?       Шото лучится удовлетворением — он твердый, трется членом об кожу на бедре, трахает Мидорию пальцами, вызывая короткие сладкие вздохи. Целует его в макушку так щемяще нежно, что в ответ хочется разбить ему нос.       Изуку кончает так и не прикоснувшись к себе, просто от пальцев в его анусе, и это так потрясающе, что он чувствует огромный прилив сил и желание покорить Эверест. Вот этот самый, который все еще пачкает предэякулятом его бедро.       — Ты мне нравишься, — внезапно говорит Тодороки и Изуку дергается. Это звучит настолько правильно, интимно и приятно, что он даже теряется. Он не знает, что ответить, ему кажется, что это все достаточно очевидно, поэтому он просто поворачивает голову и тянется за поцелуем.       Его язык толкается между губ альфы, ласково обводит небо. Шото улыбается в поцелуй.       Ладно. С этим можно работать.