За стенами замка

      30 Августа, 2003. Больница святого Мунго       — Гермиона, это слишком опасно! Все эти нападения, ты… — заметив взгляд Гермионы, Гарри замолчал на полуслове.       — Все будет хорошо. Мы уже обсуждали это и сошлись на том, что я вне опасности.       — Я не имел в виду, что они могут напасть на тебя! Я говорю о Тедди, Малфое и Каэле! Ты перестала использовать свою палочку для наложения чего-либо, кроме охлаждающих чар и это не говоря ещё о том, что последние три месяца ты не покидала больницу Святого Мунго ни на день. Проклятие добивает тебя, а мы и понятия не имеем, как это исправить! — с раздражением воскликнул Гарри, в то время как Блейз усмехнулся, подойдя ближе к Гермионе.
       — Блейз уже сказал, что со мной ничего не произойдет, если я схожу до Кинг-Кросса и обратно. Он подробно описал зелье и заклинание, которые использует, и даже предложил сопроводить нас. — Упорно настаивала Гермиона. — Со мной ничего не произойдет. Кто бы ни стоял за этими нападениями, они придумают что-то получше, чем атаковать место, полное детей, Гарри, и ты это прекрасно понимаешь. Я знаю, что больна, но ты не можешь забрать это у меня, Гарри, все…
       — Черт возьми, Гермиона, ты идёшь туда совсем не для того, чтобы вместе...       — Невилл и мой друг тоже, я имею право…       — Ты хочешь увидеть Малфоя, Гермиона. Он и есть та причина, по которой ты идёшь туда, не делай вид, что это не так. Я не хочу, чтобы…
       — Прошло два года с тех пор, как я видела его в последний раз. И шесть лет как… прошло очень много времени, — сказала она, и Гарри вздохнул, опуская взгляд. Она знала, что Гарри хотел продолжить спорить, сказать, что шесть лет для него определенно было не достаточно, и все же она выиграла этот спор.
       — Поттер, я уверен, Гермиона ясно объяснила свою позицию. Я буду рядом с ней все это время, чтобы быть уверенным, что все в порядке, — сказал Блейз, кладя руку ей на плечо и сжимая его. Гарри снова вздохнул и кивнул:       — Я буду здесь через два дня, и мы пойдем на Кингс-Кросс вместе, хорошо? — она просто кивнула, и Гарри поцеловал ее в голову. — Будь осторожна, Гермиона. Я люблю тебя.
       — И я тебя, Гарри. Буду. 
       Снова взглянув на нее и кивнув в сторону Блейза, парень с иссиня-черными волосами покинул комнату, оставляя их с Блейзом одних.
       — Ты готова? — обеспокоено спросил Блейз, и она грустно ему улыбнулась.       — Я не знаю. Возможно, это моя последняя встреча с ними… — Блейз нахмурился, — Мы не знаем, что делать, Блейз, и тебе это известно! И даже так… увидеть Драко впервые за столько лет…я не знаю.
       — Я буду рядом с тобой и даже помогу тебе принарядиться и припудрить носик. И когда ты придёшь туда, будешь сиять как звезда, и он поймёт, кого потерял, — самодовольно улыбнулся Блейз, и она прыснула.        1 сентября, 2003. Кингс-Кросс       — Нервничаешь? — спросил Гарри.       Гермиона с трудом улыбнулась. Блейз стоит справа от нее, и его глаза беззвучно задают ей тот же вопрос. Она кивнула.       — Тогда пойдем, — предложил Гарри, и они прошли сквозь стену между платформами девять и десять.       Как только они оказались на той стороне, глаза Гермионы тут же увлажнились. Боже, возможно, она в последний раз видит это место и все, что с ним связано. Здесь все именно так, как она помнила: обнимающие друг друга семьи; друзья, встречающиеся после летних каникул; дети, с трепетом смотрящие на все окружающее впервые; багажные сумки, совы, поезд. Если бы она была более безрассудной, запрыгнула бы в поезд и уехала с ними в тот волшебный мир, только чтобы снова увидеть Хогвартс в последний раз и побыть в месте, в котором она выросла и нашла себя, влюбилась, проливала слезы и жила полной жизнью.       Хогвартс — ее дом и всегда им будет. Коридоры в библиотеку, тепло гостиной Гриффиндора, болтовня в Большом Зале, вылазки в Выручай-комнату с любовью всей ее жизни… Вздохнув, Гермиона поняла, что совершенно не была готова со всем этим расстаться.       Она взглянула на Блейза и поблагодарила его: за дополнительные порции зелья, что уменьшали её боли в спине, мигрени, превратившиеся в слабую головную боль; они помогали ей продолжать дышать. К их глубочайшему сожалению, такие большие дозировки зелья как сегодня, могут вызывать зависимость, именно поэтому Блейз никогда не снимал боль полностью.       Они прошлись по платформе, позволяя окружающему звуку поглотить их, и не заметили, как подошли к тому купе, в котором чаще всего собиралась их троица. Они увидели сначала Джинни с Тедди, вырывающимся из ее рук. Его волосы бурно меняли цвет с фиолетового на голубой и затем на оранжевый. Обычно мальчик лучше контролировал свои метаморфозы, но сегодня он был слишком возбужден.       Позади Джинни они заметили Рона и Дина, оживленно обсуждающих последний матч по Квиддичу, и Луну с Джорджем — Гермиона не могла понять, о чем они говорили.       Невилл стоял в центре посреди них, разговаривая с Джинни, и первым заметил вновь прибывших друзей, одарив их своей широкой улыбкой.       — Вы пришли! — ликовал он, и Гарри похлопал его по плечу.       — Мы не могли такое пропустить!       — Волнуешься? — спросила Гермиона. Подумать только! Профессор в Хогвартсе! Преподавать Трансфигурацию после Минервы всегда было ее мечтой.       — Да, и достаточно сильно. Переживаю, что снова выставлю себя идиотом, как тогда на первом курсе.       — Это невозможно, Невилл! Ты перестал вести себя как круглый идиот еще на пятом курсе, — пошутил Джордж, и они все засмеялись. Поймав внимательно изучающий ее взгляд Джорджа, Гермиона молча кивнула.       — К тому же Снейп был главной причиной большинства твоих проблем, он больше не будет мешать, — шутливо сказала Джинни. Все согласились, но на этот раз никто не стал смеяться: некоторые потери чувствовались еще слишком свежо.       — А кто будет преподавать Зельеварение в этом году? Разве Слизнорт не ушел на пенсию в прошлом году? — спросил Рон, и до того, как кто-либо ответил на его вопрос, в центр их компании пробился маленький мальчик.       — Тедди! — позвал он друга, и Гермиона сразу его узнала.       — Каэль! — воскликнул Тедди, и больше Джинни не могла его удержать, опуская на землю.       Гермиона еле сдерживала подступающие слезы. Ее мальчик, Каэль, такой красивый со своими платиново-белыми волосами, завивающимися в кудри на макушке, делая его похожим на маленького ангела. Его шоколадно-карие, как и у Гермионы глаза засияли от счастья и волнения ровно в тот момент, когда их взгляды встретились.       Она встала на колени рядом с мальчиками, и Каэль практически запрыгнул на нее, обнимая за шею. Гермиона уткнулась лицом в его волосы, вдыхая его запах, ее руки крепко обнимали его, словно укачивая, она горько всхлипывала. И маленький мальчик пяти лет шепчет ей «Все в порядке, мам» и «я тоже тебя люблю».       — Я так по тебе скучала, дорогой, — плачет она, и Каэль тянется обратно. Его глаза покраснели, и Гермиона вытирает свои собственные слезы и целует его щеки.       — Я тоже по тебе скучал. Я так рад, что ты пришла. Я отправил письмо, но ты не ответила…       — Я была в Министерстве по работе и не могла ответить. Мне жаль, конечно, я бы пришла. — Это ложь, но ее мальчику не обязательно этого знать.       Каэль снова ее обнимает, и она целует его в волосы, щеки и уши и он звонко смеется:       — Хватит! Я уже взрослый! — извивался он в ее руках, и они оба снова смеются.       — Что он здесь делает? — спросил Рон. Гермиона проигнорировала его вопрос, слушая, что говорил ей сын: что-то про сломанный им сервиз Нарциссы и то, как он избежал наказания, сказав, что во всем виновата его впервые проявившаяся магия. Состроив притворно строгое лицо, Гермиона смеется и чувствует, что безумно счастлива.       — …и папа сказал, что я смогу навещать его, он даже даст мне полетать вокруг поля для квиддича, чтобы, когда я стал слизеринцем, мог попасть на отборочных испытаниях в команду…       Ее глаза расширились. Мальчик сглотнул, но ухмылка в его глазах говорила, что он не испытывает и капли вины. У Гермионы пробежали мурашки по спине.       — Почему ты решил, что попадешь в Слизерин? — спросила она, стараясь не думать, как высоко ее мальчик может летать на метле, играя в квиддич, в необоснованно опасную игру.       — Словно мой сын может попасть куда-то еще, — произнес голос над ними, отчего Гермиона напряглась.       Глядя на родителей и ослепительно улыбаясь, Каэль встал на ноги. Впервые Каэль видит их вместе одновременно.       — Драко, — вздыхает Гермиона и заставляет себя встать. Блейз и Гарри шаркали рядом с ней. Она старалась игнорировать присутствовавших членов семейства Уизли.       — Здравствуй, Грейнджер, — сказал Драко с улыбкой, которая почти заставила дрогнуть ее колени, и Гермиона не была уверена в том, что проблема была в болезни.       Драко выглядел так, как она его всегда помнила, к тому же Каэль прислал ей фотографию две недели назад. Его платиново-белые волосы не были зализаны назад, как раньше он делал это в Хогвартсе, вместо этого они стали чуть длиннее сзади, почти достигая плеч. На его лоб спадали несколько прядей волос, касаясь ресниц, отчего Гермионе безумно захотелось дотронуться до него и поправить сбившуюся прядь. Он выглядел собранным и был хорошо одет так же, как и всегда. Его галстук был идеально завязан, Гермиона не нашла ни единого изъяна, чтобы поправить его. Честно говоря, один только вид его просто стоящего рядом заставляет ее желать накинуться на него с объятиями.       — Привет, — тихо сказала она. Тот факт, что она сразу же покраснела, разозлил ее.       Годрика ради, Грейнджер, ты взрослая женщина!       Блейз фыркнул позади нее, и Драко ухмыльнулся. Увидев его ухмылку, Гермиона прослезилась ещё больше.       — Я тебя умоляю, он слишком умный. Попасть в Слизерин для него будет просто оскорбительно, — пошутила она спустя нескольких секунд откровенного разглядывания.       Даже Блейз охнул в возмущении, Каэль хихикнул.       — Мерлин, к черту все! — сказал Драко, вытаскивая свою палочку из кармана, и прошептал, — Барьеро инкантатем!       Из его палочки появился окруживший ее пузырь, и время вокруг них остановилось. Кто бы ни был за его пределами, не мог увидеть ничего, что происходило внутри.       — Мерлин, ты прекрасна, — задыхался Драко, делая пару шагов в ее направлении и оставляя между ними всего несколько дюймов. Она краснеет, и вот уже кажется, что снова наступил 1995 год.       — Где ты был? Я так скучала, — бормотала она, и Драко прижал ее к себе, запуская пальцы в ее волосы. Гермиона вдыхала его запах — он такой же, что и раньше, и, о Боже, она любила этот запах.       — Я тоже скучал, — Драко прислонился своим лбом к ее и закрыл глаза. Руки Гермионы сжимали его рубашку в кулаки, крепко удерживая его. — Как ты? — спросил он, поглаживая ее лицо и проводя пальцами по ее веснушкам, ведя к носу, к краю челюсти и обратно к скулам.       — Все замечательно, — выпалила она, и, Мерлин, разве это не так? В этот момент она чувствовала себе живее, чем за последние одиннадцать лет, словно ее тело готово было разорваться от наполняющей ее жизни.       Но ей также было больно: она хотела знать, почему он не пришел за ней, почему он не начал искать ее, когда снова мог выходить из дома. Гермиона не понимала, почему Драко продолжал все время выбирать не ее в то время, когда каждый выбор, который она делала, был ради него и только для него. Это всегда был он.       Но она ничего не сказала. Она не могла произнести и слова, и позволить ему снова уйти было невыносимо.       — Почему ты плачешь? — спросил Драко, и она отступила на шаг назад.       — Я все еще тебя люблю, — сказала Гермиона, и слезы полились еще сильнее, — я не могу не любить.       — Мне так жаль, — сказал Драко, и Гермиона кивнула, потому что не могла сказать тех слов, что так сильно просились наружу. Она умирала, и сейчас она прощалась с ними.       Эта встреча станет их последней, и от этого было так больно. Намного сильнее, чем боль в ее костях или внутренних органах. Но она так слаба и труслива, что не может попрощаться на самом деле и от этого плачет еще сильнее.       Драко целует ее в волосы, вдыхая их аромат, прижимает ее к себе еще сильнее, и она закрывает свои глаза, запоминая это чувство и как ей было спокойно в его руках. Так всегда было.       — Я знаю, Грейнджер, — мягко произнес Драко, и она снова жива.       Они расцепили объятия, глаза Драко сияли, когда он произнес «Фините Инкантатем!». Всё вокруг снова ожило.       Блейз смотрел на них с понимаем в глазах, сжал руку Гермионы и взглянул на Каэля.       — Ты будешь преподавать Зельеварение? — спросил Рон. Его тон прозвучал несколько странно в попытке быть вежливым, но часть его неприязни все еще проскальзывала в его голосе.       — И я буду также деканом Слизерина, — сказал Драко, игнорируя тон Уизли.       Рон нахмурился, и в его взгляде на неё и Драко она не видела детской обиды. Это было ревностью. Джинни тоже это заметила и встала рядом с братом, что стало ее привычкой с тех пор, как она узнала про Каэля.       — Они теперь позволяют преподавать кому попало? — спросила она грубо. Драко заметил, как Невилл покраснел.       — Нет, только тем, кто окончил обучение и соответствует всем требованиям. Я видел твои результаты, Лонгботтом, ты уделал меня по Чарам.       Блейз вытаращился на своего друга, лицо Гермионы было не менее удивленным: она не ожидала от Драко такой степени зрелости и понимания. Это было очень по-взрослому.       На протяжении некоторого времени никто не проронил и слова. Только когда поезд в последний раз свистнул, все, кажется, пришли в себя. Драко повернулся к Блейзу:       — Решил перейти на другую сторону, предатель? — сказал он своему лучшему другу и, усмехнувшись, положил свою руку на спину Гермионы, прекрасно зная, что Рон следил за каждым его движением.       Вот тебе и «по-взрослому».       — Ты прекрасно знаешь, что я всегда выбирал Грейнджер, — сказал Блейз, и Гермиона улыбнулась тому, как легко он проскользнул обратно к ней перед Драко.       — Ужины по пятницам все еще в силе. Попытаешься притащить очередного женатого кавалера? — сказал Драко Блейзу и повернулся к Гермионе, — Мать подняла шумиху, но мне все равно. Я не доверяю этим двоим Каэля, не могла бы ты…       На этих словах Драко замолчал, словно вспомнив, что они не одни. Достаточно легко забыть об этом, когда он стоит здесь рядом с ней, его рука на ее спине; Блейз мягко улыбнулся, стоя перед ними. И словно не было этих лет, и они снова оказались в 1995-м году.       Драко кивнул Блейзу перед тем, как увести ее подальше от любопытных ушей, Каэль радостно подпрыгивал за ними:       — Я постараюсь приезжать домой на выходные как можно чаще, но в случаях, когда это будет невозможно по тем или иным причинам, я бы хотел брать его к себе в Хогвартс. И я подумал, в течение недели мы могли бы меняться, как думаешь? Мать хочет обучать его игре на фортепиано, и я прекрасно помню, как это было ужасно.       — Я… — начала Гермиона в растерянности. Она не могла отказать, не могла сказать, почему живет в больнице Святого Мунго или почему каждый раз, когда ложится спать, просыпается только спустя несколько дней, — Будет безопаснее, если он будет в Мэноре. — прошептала она, хоть Каэль и не слушал их, потому что Тедди показывал ему новый трюк.       — Что? Почему?       — Было совершено несколько нападений, и сначала мы решили, что между ними нет никакой связи, но вскоре выяснилось, что жертвами нападавших были люди, выступавшие в защиту по делу последователей Волан-де-Морта и его Пожирателей Смерти. Мы думаем, что они целенаправленно преследуют их, но пока не можем говорить об этом с полной уверенностью.       — Я ничего не слышал об этом.       — Кингсли пока не распространяется об этом: не хочет снова пугать людей так скоро после…       Драко кивнул и взял ее за руки.       — Тогда мои родители заберут его обратно в поместье, просто… — качает головой Драко и зовет Каэля. — Буду скучать, дружок. Не обращай внимания на то, что говорит твоя мама о квиддиче и факультетах. Мы начнем тренироваться на следующей неделе, чтобы ты мог принести Кубок Хогвартса во имя старого доброго Салазара.       Каэль засмеялся:       — Я буду скучать, пап, — обнял его мальчик, и Драко поцеловал его в голову.       Гермиона обняла Каэля еще раз, сказала «Я люблю тебя», казалось, в миллионный раз и, несколько раз извинившись, повернулась к Драко. Ее лицо дрогнуло, потому что она будет скучать по нему. Она уже скучала по нему каждый день. Глаза, которые видели столько боли, полные печали и сожалений, все же сияли радостью при взгляде на неё. Его губы, Боже, его губы… она так их любила, чувствовать их прикосновение к своим и то, как они скользили по ее телу. Она любила эту его самодовольную усмешку, ухмылку или когда уголки его губ поднимались вверх прямо перед тем, как раскрыться улыбкой, заставляя Гермиону каждый раз затаивать дыхание и думать, что она одна единственная.       Каэль напоследок обнял своего отца, прошептав «Я люблю тебя» и побежал к своей бабушке, которая заплакала еще сильнее, как только заметила приближающегося мальчика. Каэль закатил глаза и пробормотал:       — Бабуль, не я же уезжаю.       — Грейнджер, — сказал Драко, его улыбка была такой красивой. Он кивнул и затем повернулся к Гарри, — Поттер.       — Малфой, — и они расходятся.       Драко ушел, присоединившись к Каэлю и своим родителям, чтобы попрощаться.       Гермиона и Блейз повернулись к Невиллу. Она обняла своих друзей и пожелала им удачи, Невилл запрыгнул в поезд и направился в то самое купе, в котором они когда-то сидели, добираясь до школы. Он проигнорировал школьников, которые уже там устроились, вызвав смех у оставшихся друзей на платформе.       — Пойдем? — спросил Гарри, когда поезд исчез из виду, — Я пойду с Джинни и Тедди домой. Забини, я могу тебе доверить Гермиону?       — Конечно же нет, Поттер. Я обязательно кину ее где-нибудь по пути и отправлюсь на каникулы на Ибицу. — усмехнулся Блейз, закатывая глаза; Гарри прищурился.       — Блейз, не будь таким грубым, — сказала она, отчего Блейз проворчал что-то о святом Поттере и «тупом герое». Он вытянул портключ до Святого Мунго, и Гермиона взглянула в последний раз в сторону Драко: он уже не смотрел на нее. Она улыбнулась себе и дотронулась до портключа, почувствовав, как резкий рывок за живот уносит далеко от этого места.       5 Ноября, 1994. Библиотека Хогвартса. День 1       — Малфой, — окликнула Гермиона слизеринца, зная, что шансы, что тот отзовётся были практически равны нулю.       Парень носил значок с надписью «ПОТТЕР-ВОНЮЧКА» и сидел за тем же столом недалеко от секции Зельеварения, что и всегда, когда готовился к занятиям.       — Что? — ехидно отозвался Драко, даже не оторвав своего взгляда от книги, продолжая читать.       — Мне нужна твоя помощь, — сказала она, и он фыркнул прежде, чем поднял свою голову и взглянул на нее так, словно у той выросла вторая голова.       — И почему же ты думаешь, что я тебе помогу, Грязнокровка? — прорычал он, и она закатила глаза.       — Потому-то это и в твоих интересах тоже.       Он приподнял свои брови и вздохнул:       — Признаться, Грязнокровка, я думал, в вашей придурочной компашке хоть у тебя есть мозги. Скажи мне, с чего ты решила, что мне есть до тебя и до твоих проблем хоть какое-то дело?       — Я не могу заниматься из-за шума: Крам продолжает здесь сидеть и смотреть на меня, а его фанаты хихикают и разговаривают, отчего здесь становится слишком шумно, и я не могу сконцентрироваться.       — Всё еще не вижу, почему это должно меня волновать, — сказал Драко скучающим голосом.       — Ты здесь каждый день, и они наверняка достали и тебя. Здесь невозможно заниматься.       — Так уходи, — сказал Драко и указал ей на дверь. — Как ты уже сказала, они здесь только потому, что здесь сидит Крам, а твой парень здесь из-за тебя. Так что найдите другое место для занятий, и в библиотеке снова станет тихо.       — Он не мой парень, — покраснела она.       — По правде говоря, мне плевать.       — Малфой, я…       — Отвали, Грейнджер! Я не стану тебе помогать. Мне плевать на шум, и ты, раз уж на то пошло, своими вздохами и фырканьем каждые две минуты раздражаешь меня куда сильнее. Жалкое зрелище.       — Отлично, — огрызнулась она, и Малфой поднял свою бровь, словно доказав свою правоту, — идиот.       — Тупая Грязнокровка.       — Хорек! — повысила она тон после оскорбления.       — Ты уйдешь или нет, Грейнджер? Ты выставляешь себя полной идиоткой, я бы сказал, даже больше, чем обычно. Стоишь здесь в упертой позе и так, словно кто-то задушил твоего кота.       Она топает прочь от блондина и, нахмурившись, садится обратно за свой стол, пытаясь не обращать внимания на девушек, громко хихикающих позади неё.       3 Сентября, 2003. Больница Святого Мунго       Когда она просыпается, уже наступила ночь. Осмотревшись, она находит Гарри, сидящего в глубоком кресле.       — Привет, — сказала она и откашливается, — я долго была в отключке? — спросила она, зная, что с каждым разом проваливаясь в сон, она спит все дольше и дольше.       — Три дня, — вздохнул Гарри, и она ненавидит этот взгляд: Гарри достаточно страдал в своей жизни, потерял так много близких людей, которых любил, и Гермиона ненавидела то, что собиралась стать следующей. — Как ты себя чувствуешь?       — Почти мертвой, — пробормотала она и заметила, как лицо Гарри стало жестким.       — Не говори так.       — И почему же? Это ведь правда, Гарри. Вопрос времени.       — У тебя все еще есть шанс. Они стараются найти зелье, чтобы вылечить тебя. Много людей пытаются помочь. Забини говорит, что они ближе к решению, чем когда-либо, нужно просто еще пару-тройку месяцев.       — У меня нет этих месяцев, Гарри, ты знаешь это. Мне больно. Постоянно. Даже держать глаза открытыми для меня болезненно, я практически не способна даже согнуть свои ноги… — жалуется она. Блейз снял с нее заклинание, и она почувствовала всю мощь убивающего ее проклятия, вернув к уже привычному состоянию.       — Ты им не сказала? — спросил Гарри, приведя Гермиону в замешательство, — Каэлю и Малфою. Гермиона, я знаю, как все было.       — Я не смогла.       — Они должны знать.       — Они будут…как только я скажу… — она закрыла свои глаза, Мерлин, это больно, — Гарри, пригляди за Каэлем, пожалуйста. Ради меня.       — Гермиона… — начал Гарри, и она трет свою переносицу.       — Мне нужно отдохнуть. Все это для меня слишком… Позови Блейза, когда будешь уходить, ладно?       И не дождавшись ответа, Гермиона прикрывает свои глаза, позволяя накопившейся усталости унести ее в мир сновидений.