Маленькая мисс очарование

      — Так откуда Вы, говорите, родом? — Юный принц, ясно ступавший в сторону беседки, заметив возню плётшийся позади Луны, остановился, упоенно наблюдая за тем, как тонкие пальчики девчушки подхватывают края сбежавшего с головы платка.       Каждый жест юной экономки отдавался в Маттео, внезапно предавшимся всепоглощающей фантазии, невыразимым трепетом. Всем своим существом он в полной мере ощущал пронизывающее воздух (который ещё хранил остатки знойного денька) очарование, что источала маленькая Луна Валенте.       Всё вокруг принца в этот момент словно замерло: стихла подрагивающая от дуновений ветра зеленеющая листва, кваканье лягушек полностью заглохло, перед этим отдаваясь эхом, плеск воды в небольшом озерце тоже стал неслышным. Всё в мгновение ока стало беззвучным, будто немым.       И только усилием воли Маттео заставил самого себя подчиниться разуму и держаться стойко, ничем не смущая девушку.       — Я выросла на юге королевства, в небольшой деревеньке, которую прозвали Игнисией. Я провела в пути достаточное количество часов, дней и ночей, прежде чем по достоинству оценить красоты здешние и архитектуру дворца. Это в действительности поразило меня до глубины души.       — А что же Игнисия? Должно быть, Вы скучаете по родным улочкам и прежней жизни.       Глаза девушки вмиг заблестели и раскрылись, густые реснички задрожали. Впервые за все минувшие недели Луна позволила себе без всякого стеснения взглянуть на молодого наследника, никоим образом не являя обуздавшую в тот же момент тревогу от мысли о том, что она поступила неблагоразумно, смотря прямо принцу в глаза. Валенте опускала лицо, прикрывалась платком, таким образом пряча поцелованные стыдом щёки. Уж совсем она раскраснелась.       Вздрогнув, Лунита сморгнула оцепенение и всё же ответила принцу:       — Если быть целиком и полностью откровенной с Вами, Ваше высочество, то я готова признаться в том, что ночами мне снятся деньки, проведённые в доме родном, а днями мысли о скором воссоединении со стенами, в которых я выросла, никак не покидают мою голову. Ах! Чудесное было время.       Рука Бальсано неопределённым взмахом призывает Луну присесть в беседку, расположенную напротив того самого озера, да окружённую густой растительностью. Луна робко уселась и вновь поправила платок. Рука оголилась до самого локтя.       — Под гнётом вечным жить я не желаю иметь удовольствия. Да разве хоть кому-нибудь понравится прятаться в комнате, словно мышонок в норке, боясь сделать лишний вдох, который его величество непременно сочтёт за посягательство на его честь и достоинство?! — Тут девушка вздрогнула и подпрыгнула, прикрывая рот ладошкой. Она вдруг поняла, что ведёт беседу с членом королевской семьи. — Прошу прощения! Я слишком много болтаю!..       — Отвечая на Вашу честность, Луна, скажу, что в какой-то степени разделяю Вашу точку зрения. Отец действительно немного деспотичен и излишне строг к прислуге. Но это не отменяет его превосходного правления. Королевство под его началом лишь процветает, а когда я взойду на престол — желаю быть столь же мудрым, справедливым и сильным правителем, как он.       — Думаю, Вы великолепно справитесь.       Сердце в груди перевернулось, а лица обоих обожгло новое смущение, из-за случайно произошедшей встречи взглядов.       — Во всяком случае, мне было бы прискорбно жить, осознавая, что рано или поздно меня поневоле выдадут замуж за какого-то принца, после насядут с разговорами о том, что пора бы родить ребёнка, да не одного, а после, всю оставшуюся жизнь, остаться поневоле погружённой в серую обыденность, мечтая привыкнуть к такому жизненному укладу! Это донельзя отвратительно, не так ли?       — Вы правы. Знаете, традиции… Ха! Да кто вообще вообразил, будто все обязаны следовать нелепым традициям? Мне уже становится дурно лишь при одном упоминании принцесс или статных дам. Вся нарочитая идеальность, натянутые улыбки и сладкие заученные речи. Всё, чтобы понравится мне и, первостепенно, моему отцу и матери, королю и королеве. Терпеть не могу притворство! Но мама и папа никогда не позволили бы мне…       Он замолчал, обдумывая: насколько уместным окажется его заявление, и в ту же секунду передумывая вовсе заканчивать монолог.       — Так, — неуверенно начинает Валенте, кутаясь в платок. — Чего бы Вам никогда не позволили Ваши матушка с батюшкой?       — Они бы никогда не позволили мне делать сознательный выбор. Вы же прекрасно знаете, каков мой отец. Вы в полной мере ощутили на собственной шкуре всю «многогранность» его нрава. Он… Человек, скорее, традиционных взглядов, ровно как и моя мать. Отойти от заданных стандартов для них — приравнивается к смертному греху. Думаю… Да что уж там! Я знаю, что они никогда бы не позволили мне выбрать в жёны девушку, к которой ляжет моё сердце. К девушке, которая выросла не в королевской семье, выросла среди народа. Быть может, сердце моё болит по девушке, что не получала образование на дому, что не была удостоена гувернёра, уроков этикета или роскошного бального платья. Быть может я влюблён! Страшно влюблён в «простолюдинку», чьей чуткости и искренности можно лишь позавидовать, а стремление к свободе и справедливой честности вскружило мне голову!.. Я наверняка знаю, что родители никогда не примут такой выбор.       Луна, похоже, обомлела, совершенно забыв о том сковывающем смущении, и, сморгнув нахлынувшее оцепенение, с бестактным любопытством выдохнула:       — Что же… И, если позволите полюбопытствовать, Ваше Высочество, кто эта девушка, по которой болит Ваше сердце?       — Пожалуй, я скажу Вам это на ухо, если вы удостоите меня чести придвинуться чуть ближе ко мне и слегка склонить голову на левый бок.       Луна сощурилась, потрагивая перепачканную ткань своего платья, а после без всякого страха или горечи скорби по былому укладу жизни взглянула в глаза юного принца, из которых так и выглядывало пришлое смущение, не без прожилок нелепой, детской заинтересованности. Девушка помедлила, но всё же привела в исполнение просьбу Маттео. Уж очень любопытно ей стало.       — Признаюсь в этом Вам, только Вам, моя милая Луна, — последние слова потянули Валенте покраснеть. — Никому более не смогу я признаться в том, что чувствует сердце моё! В том, что терзает меня уже не один день, ведь я, кажется, до беспамятства влюблён в Вас!       — Что?       Она было отшатнулась назад, но подумав, что такой жест может принца задеть, сделала над собой усилие и придвинулась ещё ближе, чем до этого, прикрыв ротик ладошкой. Она никак не могла ожидать такого пылкого признания о принца.       Но, прежде чем молодая экономка успела что-либо возразить или ответить на пылкую речь принца, почувствовала губы горячие на своих, да возражать и не стала, больше из-за растерянности, чем из-за желание целовать принца Маттео.       Она дрогнула и упёрлась обеими руками в его грудь, но упёрлась достаточно слабо, поэтому принц мог возобновить и продлить поцелуй.       — Но как же так, Ваше Высочество? Неужели Вы влюблены в меня? — Неподдельный упрёк слышался в её голосе.       Луна вскочила в ту же секунду вскочила со скамьи, не обращая внимания на упавший платок, который только недавно являлся единственным надёжным укрытием от Маттео, всплеснула руками и притопнула ногой, пока свежесть ночных ветров щекотала ей ноздри.       — Послушайте, милая Луна…       — Ваше Высочество, как же Вы можете быть влюблённым в меня? Чем же я смогла заслужить Ваше внимание? Когда успела очаровать Вас?       — Пожалуй, Вы задали именно тот вопрос, на которой ответить я вовсе не в силах.       — Что вы делаете здесь в столь поздний час? — Из-за кустов показалась Ванда Валенте, перепуганная исчезновением племянницы. Луна и ранее находила в себе смелость сбегать из замка и прогуливаться по городу, именно поэтому Ванда решилась проверить сад, но застать свою излюбленную племянницу в компании принца никак не ожидала. — Ваше Высочество, — она склонилась в реверансе.       — Не стоит, — Маттео встряхнул головой. — Прошу прощения, Ванда. Вы, верно, переживали за состояние Вашей племянницы, которую я так бесцеремонно выкрал на прогулку, совершенно никак не оповестив Вас. — И совестно ему стало и в какой-то степени слишком досадно от того, что их свидание прервали.       — Ничего, Ваше Высочество, всё в полном порядке. Луна, возвращайся во дворец. Нас ждёт много работы. Спокойной ночи, принц Маттео.       — Хорошей ночи, Ванда, Луна, — на последнем имени Бальсано сделал акцент, оставляя лёгкий влажный поцелуй на тыльной стороне ладони девушки. — Благодарю Вас за то, что составили мне компанию этим вечером. Мне было приятно побеседовать с Вами.       — И мне тоже, — она была так взволнована происходящим, что даже «Ваше Высочество» прибавить забыла.       Ванда и непутёвая племянница первыми скрылись в дверях дворца. Маттео припомнил же обеденную историю с невестами и родителями и поцелуй с экономкой, улыбнулся и иронически поздравил самого себя с «совершённым деянием».       А уж после поднял оставленной Луной платок и отправился в свои покои.