***
Хосок бесится. Он с силой сжимает руль, выворачивая в сторону квартиры. Перед глазами всё еще сцена с тем, как Юнги шепчется с другим альфой в своем кабинете. И, кажется, ничего криминального не произошло — Мин не тянулся целовать его или что-то подобное, лишь говорил что-то, но. Но. Конечно, они не находятся в отношениях, но это не означает, что Мин Юнги может так делать, пока Чон контролирует его. Он злобно отбрасывает ключи от машины на тумбочку, чтобы переодеться. Берет телефон в руки, глядя на сообщение от омеги. О, да, он обязательно приедет. Но для начала пишет своему другу, что хотел бы увидеться с ним в одном из клубов. И плевать, что день. Ближе к вечеру, примерно в шесть часов, Хосок заказывает свой первый коктейль когда вся его компания собирается, и… Собственно, забывает про всё на свете, потому что в хорошей компании действительно время летело незаметно, а за жестом «повтори ещё раз, пожалуйста» следить как-то не удавалось. Главное, забыть о том, почему он так злился на Мина. Ему не удается. Парень несколько раз слышит вопросы про того тихого и низкого омегу, что был с ним в прошлый раз. На них он отмахивается, всё также посмеиваясь, мнется самую малость перед тем, как сказать «однодневка», и залпом опустошает ближайший бокал. Потому что Ынхёк бросает негромкое: «Симпатичный». Хосок улыбается все так же, а в руках сжимает стакан, потому что нет, Юнги не «симпатичный». Юнги красивый и привлекательный. И ему не нравится, что его знакомые это тоже заметили. Кто-то шутит про: «Дашь номерок, раз вы только на один раз?», и Чон снова отшучивается, правда не успевает удержать нотки раздражения. Тема сама собой закрывается. Улыбка за улыбкой, шот за шотом и Чон как-то совершенно не замечает, как сперва с танцующей толпой сливается, вытащенный знакомым, а после подпирает спиной одну из стенок коридора-курилки. Он в сознание приходит довольно-таки долго: перед глазами мир с нечёткими очертаниями, на губах чужие, что целуют напористо и второпях, а вблизи блондинистая макушка. Юнги? Хосок послушно отводит голову в сторону, оголяя шею и попутно дыхание стараясь перевести. Губы непривычно мягкие и какие-то липкие. Он руками старается поддеть чужую майку, но всё никак её край найти не может, и поэтому снова переводит взгляд на силуэт напротив. Не Юнги. Понимает это, когда перед собой замечает длинные светлые волосы. Мягкие и уложенные, у Юнги не такие. А потом пальцами нащупывает замочек на уровне лопаток. Девушка. — Э, нет-нет, — говорит на выдохе, вжимается в стенку и ладонями упирается в чужие плечи, отстраняя от себя. — Что? — спрашивает девушка не то удивленно, не то обиженно. Не понимает, на самом деле, и Чон это видит. Вроде, всё хорошо было, а теперь? Вопрос вполне очевидный, но… Альфа и сам ответ на него не знает. Он просто не может или скорее всего не хочет? У него сразу какое-то странное «нельзя» красным неоном высветилось, когда понял, что это не Мин, отчего и желание в считанные секунды отпало. Шея липкая от блеска для губ, от футболки пахнет сладкими духами. Девушка еще раз вопросительно дергает бровью. Но Чон всё еще молчит, задумчиво поджав губы. Почему — не знает, но точно знает то, что сейчас не так поздно — не ночь точно — и Мин его у себя дома с возможным сюрпризом ждёт. Такое чувство, будто бы они знакомы не несколько дней, а вот уже встречаются четвёртый год. Ограничения Хосоку не нравятся, но в этом случае даже возражать не хочется как-то. Потому что Юнги его ждет. Он извиняется перед омегой, идет к друзьям, попутно вытирая шею, и прощается мельком. Уходит под вопросительные взгляды и один подозревающий. Ынхек смотрит ему в спину чуть прищурившись. Однодневка, значит? Возможно, в обыденной ситуации с наличием второй половинки, как у младшего брата, подобная ситуация должна как-то напрягать. Это ведь измена? Наверняка Хосока должна была бы волновать подобная ситуация, будь он в отношениях. Но почему тогда, когда у него никого нет, кроме Юнги, который тело своё несколько раз в день любезно предоставляет, парень так сильно переживает по пути к нему, начиная трезветь потихоньку? Между ними отношения действительно странные. Они не пара и даже не друзья. Просто спят, потому что у Хосока совесть отсутствует, как у Юнги тормоза. Но у него правда, как у школьника, ладони потеют от нервов, пока он идет к Мину. Оказалось, это недалеко совсем от клуба. Он пишет короткое «скоро буду» и убирает телефон в карман, игнорируя другие сообщения. В мыслях только омега. У него в голове выстраивается целый план действий: сначала надо зайти в магазин, купить жвачку и салфетки, потом просидеть во дворе минут двадцать и уже после идти к омеге. Но банальная мысль «а зачем?» мелькает в голове, и Хосок решает, что всё будет хорошо и так. Он ничего Юнги не должен. Тот сам обжимается с первым попавшимся альфой в кабинете. Чон сжимает зубы, вспоминая об этом, и ускоряет шаг, желая высказать Мину о том, что он не имеет права делать чего-то подобного.***
Юнги давно не испытывал такого смущения, и сейчас это было особенно странно. Его прошлые партнеры вроде как были довольны и обычным сексом. Зато сейчас он чувствует себя подростком с сорванной крышей, у которых главное — спонтанный секс в машине или поцелуи украдкой за спиной у родителей. Домой он возвращается в неком предвкушении. Хочет видеть реакцию Хосока на его сюрприз. Кажется, у Мина неплохо получилось изображать из себя послушного питомца. Он спокойно оставляет новый комплект ручек на столе, который купил по пути на выходе из торгового центра, и смотрит на черный матовый пакет с говорящей надписью «Sweety». Он кидает взгляд на время, думая, что Хосок может скоро прийти. Вспоминает их сегодняшнее утро и улыбается. Довольно и расслабленно. Такой сюрприз точно его растопит. Альфа даже не вспомнит о том, что было днем. Если вообще это видел, а не у Юнги воображение разыгралось, подбрасывая воспаленному сознанию ложную мысль о запахе. В пакете, в аккуратной коробочке упакован пушистый белый хвост с прозрачной пробкой на конце. Бутылочка со смазкой как нельзя кстати. Мин краснеет от одного вида приобретений, вытаскивая вторую коробку. Давно он не занимался подобным: бывший, с которым они были дольше всех, не приветствовал такого, хотя и ушел от него к танцору из стриптиз-бара. Юнги медлит некоторое время, но все же натягивает белые чулки на ноги. Перебарывает в себе желание забить на эту идею и сжечь все в ванной. Сетка приятно скользит по коже, и Мин вытаскивает кружевное белье. Смотрит на трусики и думает, что они довольно обычные для такой цены. Только потом обнаруживает прорезь, чтобы было куда вставлять хвост. Откидывает обратно в коробку, утыкаясь в ладони. Даже думать о таком стыдно. — Боже, что я творю, — Юнги прикрывает глаза, пытаясь успокоить дикое сердцебиение, но получается не особо успешно. Блондин всё же избавляется от своей одежды и натягивает бельё на себя. Потом точно сожжет это все. Удивительно, но Мину нравится, как он выглядит впервые за последнее время. Он тянется в коробку за такими же белым ошейником и браслетами. Даже усмехается от своих мыслей. Ободок с ушами он планирует надеть перед самым приходом, чтобы не давил сильно с непривычки. Хвост заставляет его ещё раз задуматься о том, что он вообще делает. Для кого он это делает и для чего. Чёртов альфа будет обязан восхвалять его весь вечер за такое. И плевать, что это идея Юнги. Он почти что скончался от смущения в магазине, пока омега-консультант понимающе улыбался. От проникновения холодного пластика Мин слегка морщится и с непривычки ерзает по покрывалу. Мех щекочет бедра и ягодицы, и это даже интересно. Он запихивает коробки под кровать, и на телефон как раз приходит сообщение от Хосока. На кончиках пальцев начинают прыгать искорки возбуждения. Он ждёт, и, черт, он хочет, чтобы Хосоку понравилось. В дверь слышится звонок. Юнги нервно натягивает ободок, еще раз глянув на себя в зеркало. Он выглядит неплохо. Облизнувшись, он открывает дверь и почти сразу закидывает руки альфе на плечи. Ластится ближе. — Привет, — Юнги ведёт носом по его шее и тормозит на секунду. Хосок шумно сглатывает, отстраняясь на шаг назад под чужим напором, когда замечает откровенный наряд Юнги. Нет, он, конечно, себе питомца хотел, но это было уже давно, да и как бы собаку завести хотелось, а не кота с пушистым белым хвостом и очаровательной мордашкой. Он тянет тихое: «Привет», сглатывая. Мин всё еще удивляет его. И всё вроде как прекрасно, Хосок только-только руки приподнимает, чтобы приобнять в ответ, но вдруг слышит, как Юнги принюхивается и почти незаметно отстраняется. В тот момент сердце удар точно пропустило, а его владелец отчаянно надеется, что пронесёт в этот раз. Нет, отчитываться не хотелось совершенно, ибо мало ли — может сболтнёт чего лишнего и после этого всё изменится в худшую сторону? Мин ведет носом по его шее ещё раз. От альфы пахнет алкоголем, дымом сигаретным и чужими духами. Явно омежьими — сладкие очень. Он переводит взгляд на его шею. Размазанные в спешке розовые следы. И от этого неожиданно дико обидно становится. Он ждал Хосока, пока тот в клубе развлекался с кем-то. О, стоп. Мин сам тормозит свои мысли. Они с Хосоком далеко не пара, чтобы устанавливать какие-то правила и ограничения. По крайней мере с его стороны. Чон может спать с кем угодно, а Юнги на него влиять никак не может и не должен. Но ему всё равно обидно. — Хорошо отдохнул? — не особо скрывая раздражение, спрашивает он, убирая руки с его плеч. Явно намекает, что его припухшие губы и чужой парфюм говорят о многом. Молчит уже о следах на шее. Хосок вспоминает о том, как на улице еще решил, что всё хорошо будет. Ошибся по-крупному. У младшего взгляд стыдливо-виноватый утыкается в пол, когда он видит, как Мин отходит. Да, он хорошо отдохнул с друзьями, но в итоге как-то всё так закрутилось, там девушка была странная и, честное слово, она сама приставать начала. Именно так и хочется сказать, чтобы оправдать себя. Это не он, он не хотел, честно. Потом резко накатывает раздражение. А сам-то? — Сам ведь обжимался с кем-то в аудитории! — Он мой друг, глупый альфа! У него есть сын и омега на примете. Я не шлюха, чтобы по нескольким членам прыгать, ясно? — ответ даже слушать не хочет: разворачивается, гордо нос вскинув, и удаляется в спальню, чувствуя пощипывание в носу. Чертов альфа не обещал ему ничего, он понимает, но Мин хотел бы, чтобы он смотрел так только на него. Еще и предъявляет что-то. Чон тихо чертыхается себе под нос, надрывисто выдыхает и решает, что лучше дать Юнги пару минут. И смыть наконец чужой блеск с шеи, остатки которого не заметил. Окей, он виноват. Снимает куртку и обувь, находя ванную. Там у Юнги светло, хоть и места мало. На полочках стоят какие-то бутылочки, напоминая Чону, что омеги любят подобные вещи. Даже такие независимые одиночки, как Мин. Он отмывает шею и умывается сам, стягивая майку. От нее пахнет чужими духами, и Хосок морщится. Не хочет, чтобы Юнги это чувствовал. Хосок находит комнату, куда ушел омега, видит, как Мин ошейник снимает, и подходит ближе, обнимая со спины и крепко прижимая к себе, возможно даже до боли. Юнги дергается. Так и хочется сказать ему, что Мин с ним не разговаривает, уйдет вообще и больше не придет или что-то в этом роде, но он далеко не истеричная омежка, а потому лишь тяжело вздыхает, чувствуя, как влажные руки сжимают чуть крепче. Мило, неужели пытается стереть напоминание о том, что его променяли на какую-то тёлку из клуба, которая уже завтра забудет симпатичную мордашку, на которую повелась? Чертов идиот, а не альфа. — Я знаю, что ты не шлюха. И в следующий раз пойдёшь со мной, — говорит Хосок уверенно, наклоняясь к его шее. — Прости, — добавляет он, чувствуя, что Юнги замер в его руках, перестав выкручиваться. Он поворачивает его к себе, подцепив подбородок пальцами, и мягко гладит под нижней губой, заглядывая в глаза. — Хочешь, тоже сюрприз устрою? Извинения омегу все же из колеи выбивают. Извиняется за то, что почти потрахался с кем-то (или не почти?) или может за то, что Юнги чёртову тучу времени на это потратил, а он не удосужился даже оправдаться перед ним? Мог бы хотя бы попытаться! Так и хочется отвернуться и сказать, что не хочет он извинять и никаких сюрпризов тоже не хочет, вообще ничего не хочет. Не от этого глупого альфы. И даже поток своих обиженных мыслей остановить не может. Хосок же, тем не менее, в плечо целует оголённое, за подбородок держит, не позволяя отвернуться, но Юнги поджимает губы в обиде. Думает, что все у него так просто? И, черт, да, просто потому что Хосок пришел к нему в итоге, потому что извиняется. Значит, ему не всё равно. Хосок ещё точно не знает, каким именно образом будет свою вину заглаживать. Юнги, судя по его надутому виду, действительно обидно за случившееся. Вполне ожидаемая реакция, потому что любому будет неприятно знать, что к твоему любовнику кто-то другой лез. Хосок это понимает, поэтому почти не злится, скорее даже наоборот — становится в два раза спокойнее и в голове начинает искать все способы примирения. Ему не хочется, чтобы у них с Юнги хрупкое нарушилось равновесие. Альфа смотрит в глаза напротив, сам губу прикусывает и пытается понять, насколько сильно ему дорог Мин и на что вообще он готов ради него. Осматривает надутые губы еще раз, а потом тихо смеется, потому что: — Удиви меня, — буркнул Мин тихо, отведя взгляд. Хосок тихо смеется. «Удиви меня». Где-то уже слышал это, отчего воспоминания чёткими картинами мелькают перед глазами и, возможно, Хосок только что придумал как извиниться и, собственно, удивить. Он поворачивает Юнги спиной к себе, целуя в шею и вытаскивает пушистый хвост, потянув за кончик. Юнги недовольно выдыхает, но ничего не говорит, пока Чон укладывает его на кровать. Смотрит на омегу с легкой улыбкой, целуя острые ключицы. Спускается языком к животу и приподнимает одну его ногу, закидывая себе на плечо. Юнги ёрзает по покрывалу, прикрыв глаза — это что-то новенькое. У них с Хосоком еще не было такого спокойного секса, начинающегося с обычных ласк, а не с болючих укусов или порки. От этих мыслей он улыбается, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Альфа же стягивает с него мешающее белье, отправляя вслед за хвостом на пол. Парень никогда подобное не практиковал, зато много раз на себе ощущал и поэтому уверен на девяносто процентов, что справится. Ей богу, это же не химикаты смешивать. Хосок внутреннюю сторону бедра кусает, оставляя памятные отметины, а после вновь выше поднимается, ногтями впиваясь в молочную кожу. Юнги стонет. Чертов мазохист. Хосок усмехается, оставив еще один укус. У него губы соприкасаются с головкой, толкают её за щеку, создавая давление, когда язык в то же время цепляет уздечку, и освободившиеся с бедра пальцы умело надрачивают основание — практики в этом занятии было куда больше. Да и с девушками было легче. Тем не менее, он бы хотел сделать Мину приятно. Даже просто так, не в качестве извинения. Хорошо, Хосок умеет удивлять не меньше самого Юнги. Мин с подозрением щурится, укладываясь на подушку, и тихо хнычет, когда убирают хвост. Тот проезжает, считай, прямо по простате, а ещё внутри сразу становится пусто. Эта его нежность добивает — Юнги прикрывает глаза, чувствуя губы на щеке, и отдается ощущениям, сжимая простынь в пальцах. Юнги подбрасывает на кровати, когда он чувствует горячий язык на своём члене. Блондин стонет негромко, раздвигая ноги шире, чтобы было удобнее. Не знает, куда себя деть, ёрзая по кровати. Чон только набирает обороты, и Юнги вцепляется пальцами в простыню. Пальцы на ногах непроизвольно поджимаются, а по щекам неожиданно скатываются солёные слезы, незамеченные до самого конца. И это так запредельно классно, что Хосок сейчас отсасывает ему, что он и представить не мог. У него все тело горит, и, боже, он так хочет, чтобы парень снова его трахнул, даже думать ни о чем, кроме этого, не получается. О каких обидах может идти речь, когда всё вот так? Мин вскрикивает, когда кончает, и минуту пытается прийти в себя, глядя в потолок. Господи, как они дошли до этого момента? Ради такого ему стоило лишь обидеться? Или же Хосок действительно вину чувствует за то, что с кем-то другим был? Значит, Мин всё же не пустое место, а это приятно. Черт, это почти так же приятно, как недавний минет. А потом он улыбается и переворачивается на живот, поднимая бедра. Оглядывается через плечо и улыбается совсем бесстыдно, как в юношестве. — Я хочу тебя, — ноги, вообще-то, еле держат, и руки дрожат, но, черт, сегодня он хочет упасть без каких-либо сил на подушки, чтобы и слова было нельзя сказать. Хосок отлично умеет это делать, а Юнги так сильно его сейчас хочет, что ему плевать даже на то, что между ними происходит. Мин облизывает два пальца и тянется назад, проталкивая их внутрь. Они скользят совсем легко, потому что бедра уже липкие от смазки, и блондин довольно выгибает спину, прикрыв глаза. Он и не знает, чего хочет больше — нежно и неспешно, сплетая пальцы, или же так, чтобы больно было, до криков и слез, но точно знает, что с Хосоком. Это пугает настолько же, как и заводит. Это чувствовал Тэхён, когда понял, что влюбился в своего студента? Хосок щурится немного, проводя влажным языком по опухшим губам и облизывая треснувшие уголки. Этот омега с ума его сведет скоро. У него непроизвольно улыбка на лице мелькает, взгляд падает на Юнги, который дыхание в практически бесполезных попытках пытается перевести, и вдруг появляется желание ощутить более значимую близость. Нет, секс — это дело совершенно иное, тут скорее вместе со странным желанием поцеловать в макушку, пальцами смахнуть назад чёлку со влажного лба и воды принести мешается осознание того, что, чёрт, а Мин действительно вызывает непривычные чувства. У Хосока есть примерно минута, чтобы осмотреть чужое тело с ног до головы и ещё раз убедить себя в том, что Юнги ему нравится как омега и, кажется, уже совершенно не бесит. Раздражение пропадает окончательно, а вместо неё симпатия и привязанность появляется, как бы он не хотел это отрицать. Юнги, кажется, мог бы понять это с одного взгляда. Чона подобные мысли начали посещать чересчур часто в последнее время, поэтому надо начинать волноваться и хотя бы попытаться прекратить всё это, но парень вопреки всему сейчас нежно ведёт ладонью по ягодице, на которой остался след от бляшки ремня, а свободной рукой штаны с боксерами стягивает и, перехватив за запястье руку старшего и отодвинув её чуть в сторону, вновь забывает про защиту, за раз насаживая до основания, и двигается до громко-пошлых шлепков кожи об кожу. Юнги вскрикивает, подаваясь назад. Облизывается, упав головой на свои руки. Коленки чуть разъезжаются, позволяя ему чуть сильнее выгнуться. Хосок пальцами вплетается в чужие волосы на загривке, тянет слабо назад, заставляя приподняться, и учащённо дышит через раз, потому что исключительное удовольствие получает оттого, что с силой вдалбливается до искр перед глазами. Да, чёрт возьми, ему нравится это до безумия и прекращать всё это не хочется совершенно. Юнги вызывает в теле непонятную зависимость таким своим видом. Своим голосом и запахом, что легкой кислинкой остается в мыслях. Кажется, он понимает Чонгука, который так убивался по своему истинному. Если Хосока так ведет от запаха Мина, пусть они не истинные вообще, то каково Чону-младшему? Юнги раньше был готов душу отдать за такой секс. Он приоткрывает рот, чувствуя, как ниточка тянется к подушке, угол которой он закусывал. Стонет протяжно, отчего голос, в конце концов, благополучно срывается. Хосок входит резко и грубо, отчего у Мина колени подкашиваются и снова слёзы текут. Это острая смесь действительно вставляет не хуже героина: Мину кажется, не держи Хосок сейчас его за запястье и волосы, он упадет и не встанет. Он выгибается до хруста позвонков и плотно сжимает в себе Хосока. Неожиданно тот выходит, заставляя омегу обиженно захныкать. Мало, очень мало. Альфа переворачивает его на спину, входя снова на всю длину. Юнги охает, скрещивая лодыжки у него на пояснице. Хосок сжимает его запястья, а потом скользит вверх пальцами, переплетая с Мином. Омега сжимает их крепче, откидывая голову назад. Член заполняет его полностью, как чужой запах — голову. Блондин жмурится, чувствуя чужие губы на щеках, лихорадочно облизываясь. Толчки становятся медленнее, Мин подается навстречу, ощущая, как каждый миллиметр его тела сходит с ума от такого контраста. Чувствуя, что внизу живота сводить начинает, Хосок поворачивает голову Юнги к себе, удерживая за щеки, и целует, прикусывая нижнюю губу. Выходит из него, кончая на плоский живот, на который излился и сам омега. Мин все еще лежит с закрытыми глазами, глубоко вдыхая чужой запах. — Чёрт, — Хосок ложится рядом, наблюдая за Юнги. — Ты чертовски хорош в сюрпризах, котёнок, — опирается ладонями о кровать, приподнимаясь самую малость. Вновь касается губами щеки и обратно ложится, потому что тело расслабилось и как-то слушаться совсем не хочет. Юнги что-то довольно мурлычет под нос. — Сходим в душ завтра утром, у тебя есть салфетки? Юнги указывает на тумбочку и млеет от заботы альфы. Тот вытирает сперму, чмокает в нос и уходит, оставляя его в приятной неге. Тело и правда не слушается. Мин стягивает с головы ободок, успевший слишком надавить на виски. Смотрит на свои пальцы и смущенно улыбается, думая о том, как Хосок держал его руки. Откидывает их назад, снова прикрывая глаза. Завтра он обязательно скажет Тэхёну, что влюбился и понимает его теперь. Хосок возвращается через несколько минут. Вид у него напряженный, и Юнги привстает на локтях, вопросительно приподнимая брови. Чон усаживается рядом, гладит его по бедрам, думает пару секунд. — Мне нужно к брату. Кажется, у него что-то случилось, — альфа потирает переносицу, скользя пальцами по его животу вверх. Останавливается ими на его припухших, влажных губах, поглаживая. Юнги обхватывает его пальцы, проводя по подушечкам языком, а потом натягивает на себя покрывало, прикрывая наготу. — Вернешься после? — спрашивает омега негромко. Хосок тянет губы в улыбке. — Разумеется, котенок. Я возьму твои ключи? Не буду тебя будить, — Юнги кивает и говорит, что там есть запасные, провожая альфу взглядом. Тот одевается и возвращается в комнату, чтобы ещё раз глянуть на блондина. Омежка успел задремать, свернувшись в привычный комочек. Чон хмыкает, думая о том, что котенок стал гораздо послушнее, и уходит, запирая за собой дверь квартиры.***
Хосок смотрит на Чонгука в дверях его квартиры. Брат выглядит не просто разбитым — он выглядит раскрошенным на атомы. Хосок не спрашивает — и так все понятно по его виду. У них с Тэхёном, видимо, всё плохо. — Пиздец, — тянет младший, и Хосок окончательно убеждается в своих догадках. Закрывает за собой дверь, идет за ним в гостиную, видя бутылки с алкоголем на столике. Понимает, ладно. Чонгук рассказывает ему о звонке Тэхёна, о том, что не верит омеге ни на грамм. Сжимает стакан с виски в пальцах крепко, словно раздавить пытается. Хосок молча слушает, понимая, что брат принюхивается к нему. Разумеется, от него сейчас довольно сильно пахнет Мином. Чон-старший не ожидал, что так выйдет. Видит, что на Чонгука это давит, а он любого бы на брата променял. С детства никого ближе не было. — Забудь. Если он сделал такой выбор, была на то причина, и ты оказался ему не так дорог, все просто, — Хосок протягивает ему очередной стакан с виски, вздыхая. Он понимает, надеется, по крайней мере, что у Чонгука хватит мозгов его не послушать. Очень хочет убедиться, что у них и правда всё настолько серьезно, что младший пойдет до конца. И Хосок его поддержит, главное, чтобы Ким захотел этого. Он засыпает первым. Не замечает, как отключается. Спит неспокойно, его постоянно пытается что-то к пробуждению подтолкнуть. Но будит его уже Чонгук утром. Перед самыми парами. Он подскакивает, понимая, что так и не вернулся к Юнги. Тянет себя за волосы, чтобы легкая боль отрезвила. Не успеет уже — Мин, скорее всего, уже в институте. Чонгук зовет его выпить кофе. Хосок вздыхает, понимая, что метаться все равно смысла нет. Заскочит к нему перед парой, чтобы извиниться. И украсть один из многочисленных поцелуев, которые хотел еще ночью. Надеется, что Юнги будет в том же прекрасном настроении, что и вчера.