06.09.2007
Билич вернулся на базу сборной из Швейцарии рано утром, ещё до завтрака. Его не было дня три, и Кранчар с Чорлукой использовали подвернувшуюся возможность на всю катушку. Теперь же парни, после нескольких нетрезвых ночей всё ещё страдая от похмелья, сидели на террасе и рассказывали всем желающим их слушать, как в блёклом предрассветном тумане к крыльцу общежития хорватской сборной подкатило такси, как Славен и Младен с трудом достали из багажника тяжеленный чемодан на колёсиках. А из чемодана, между прочим, доносилось то ли еле слышное царапанье какого-то зверя, то ли человеческое бормотание. Правда, всем известно, что звуки в тумане искажаются и оттого доверять им нельзя, поэтому команда сейчас чисто по-дружески привычно подтрунивала над самыми известными фантазёрами сборной. Лука вполуха прислушался к бестолковому разговору и досадливо пожал плечами, мол, какую ещё ерунду придумаете, потом торопливо допил компот и лишь по пути в парк задумался над странным свойством человеческой природы приукрашивать реальность. Все (и Кранчар с Чорлукой в том числе) знали, что Славен ездил в Базель за каким-то мегакрутым молодым талантом. Но нет же! Этим двоим вечно неймётся! Да так, что за пару минут они успели сочинить дурацкую историю о чемодане-клетке и взбаламутить всю сборную. Всё-таки, верна народная мудрость: «Пей, да не напивайся, ври, да не завирайся». Новенький не вышел ни к завтраку, ни к обеду. Он появился только на послеобеденной тренировке — команда встретила его приветственными аплодисментами — смутился, застыл столбом, переминаясь с ноги на ногу и порозовел. Лука ждал сие юное дарование со странным предубеждением, а увидев на поле, смерил тяжёлым взглядом, как-то сразу осознав, что между ними вряд ли возникнет дружеская симпатия. Ведь бывает же так, что вам по непонятным причинам не нравились некоторые люди? Похоже, понял он, это тот самый случай. Новенький слишком красив. Не то, чтобы Лука его специально рассматривал, вовсе нет. Но когда у тебя самого кривые зубы и огромный нос, волей-неволей заметишь и длиннющие, как у журавля, ноги, и белозубую улыбку, и идеально уложенную прическу, и хитрые серо-зелёные глаза. — Он очень хорош… — в голосе Нико Ковача слышалось необыкновенное воодушевление, и он мягко подтолкнул Луку локтем. — Теперь есть на кого оставить свою позицию на поле. На тебя да на него… Ракитич носился по полю, как угорелый. «Если бы у него был хвост, так он бы им от радости вилял», — хмуро подумал Лука. — «Ещё бы, во взрослую сборную первый раз вызвали… Настоящий щенок! Или… лис! Точно! Как есть лис, молодой, игривый и донельзя глупый…» — Такому бы на подиуме крутиться, а не на стадионе пахать… — голос его сочился откровенной неприязнью, пока он заправлял растрепавшиеся волосы за резинку. — Здесь ведь потеть придётся… — Завидуешь что ли? — стоявший рядом Билич кинул на него укоризненный взгляд. — Так ты это брось! Вам ещё бок о бок играть и играть… Лука презрительно хмыкнул — «Ага, вот ещё, завидую! Как же!» — недовольно отмахнулся, не желая признавать правоту его слов, и откровенно разозлился, когда тренер заставил его встать в пару с этим красавцем. Ракитич мастерски изобразил радость, улыбнулся сладенько, а у Луки внутри всё закипело и горло перехватило так, что он вынужден был на мгновение зажмуриться. Иван сначала недоуменно приподнял брови, затем весь вспыхнул и прошипел что-то насмешливое. Они оба — Лука и Иван — молоды, талантливы, энергичны и быстроноги. И могли бы прекрасно дополнять друг друга на поле. Но к вечеру напряжение между ними стало почти осязаемым. Ещё немного, и его можно было бы потрогать руками. Лука откровенно хамил. Иван, ничуть не смущаясь, в ответ огрызался, таращился с вызовом, как будто знал о нём всё. Глаза его темнели, вспыхивали странным огнём, а рот скалился в неприятной усмешке. Вдобавок, после ужина выяснилось, что для Ивана выделена отдельная комната. — За какие такие заслуги? — сквозь зубы процедил Лука. — Разве ты принц, путешествующий инкогнито? Ни тот, ни другой не заметили прислонившегося к стене задумчивого Билича, и его сумрачного, будто решавшего важную задачу, взгляда. — Разве ты до сих пор этого не понял? — высокомерно парировал Иван и с силой хлопнул дверью у Луки перед носом. Лука вскипел в ту же секунду и прорычал, наконец-то встретившись глазами со Славеном: — Я его выебу!!! Билич успокаивающе положил руку ему на плечо и невозмутимо отозвался: — Обязательно, но всему своё время… Лука сердито вывернулся из-под руки и медленно побрел по коридору, спиной ощущая, как тренер буравил его взглядом. «Здравствуй, — вежливо ответил Маленький принц и оглянулся, но никого не увидел…» — донеслось из-за полуоткрытой двери, и, несмотря на свою злость, Лука невольно улыбнулся: всем в сборной давно известно, как Ивица любит своего сынишку, и, даже будучи вдали от дома, на ночь по телефону читает ему сказки. В номере пусто. Он переоделся в пижаму, залез под одеяло и хмуро уставился в потолок. Мысли в голове, спотыкаясь, тут же неровно заскакали, точно в противовес желанию заснуть. Похоже, сборы были безнадёжно испорчены. И, главное, кто виновник? Какой-то новичок. Едва ли не мальчишка. Немного погодя Лука потянулся к ночнику и раздражённо выпалил в темноту: — Мне нет до тебя никакого дела! Внезапно раздался телефонный звонок. Телефон, как всегда, завалился неизвестно куда. Вроде бы, звук доносился откуда-то со стула, на котором были навалены груды тряпья. Проклиная всё и всех, он снова встал с кровати, тут же наткнулся на её ножку, злобно выругавшись, перетряхнул одежду и наконец-то нажал кнопку «Принять вызов». Неизвестный абонент, пробившись сквозь помехи и потрескивания, уточнил его имя, а потом неожиданно произнес: — Мы нашли вашего лиса… — Кого-о? — удивился Лука. — Запишите координаты и поторопитесь, иначе… — перебил незнакомец, быстро продиктовал название улицы и номер дома, и тотчас отключился, не дав возможности вставить хотя бы слово в ответ. Лука некоторое время глазел на телефон в надежде получить объяснение, после чего раздражённо пробубнил: — Да пошли вы… Через день первая игра сезона, и он не собирался решать странные загадки. К тому же, грудь сдавило тисками, а ещё почему-то чудовищно закружилась голова, разболелась так, словно по ней со всей дури кто-то стукнул молотком. Он торопливо отыскал надёжно припрятанную на дне сумки коробочку с таблетками. Вообще-то, спортсменам самостоятельно лекарства принимать нельзя, но он быстро убедил себя, что если необходимо, то можно. Лука заснул моментально, даже не дождавшись шаставшего где-то Ведрана… — Модрич! Слышишь меня? Да Модрич же! — внезапно вспыхнувший свет и возбуждённый голос Чорлуки грубо вырвали его из сна. — Сейчас такое было! В номере Билича что-то взорвалось! Шум, треск, всполохи! Да ты спишь, что ли?! Лука сонно моргнул, не поняв и половины сказанного: — Проспись, Чарли! Столько пить вредно! И не дослушав, упал на кровать и зарылся под подушку.06.09.2007
На тумбочке запищал будильник. Лука с трудом разлепил глаза, с тихой ненавистью уставился на экран, и моментально подскочил. Он не понял, как так вышло, но, кажется, он забыл вечером переставить время. Уже без пятнадцати восемь, у него практически нет времени на сборы, а это значит, что если не поторопиться, то пара лишних кругов по стадиону ему обеспечена. Лука бросил беглый взгляд на соседнюю кровать — она заправлена. Прислушался — из ванной не донеслось ни звука. — Тоже мне друг называется… — бестолковые прыжки на одной ноге с целью попасть другой в штанину заменили зарядку. До утренних водных процедур руки тоже не дошли. И вот уже он понесся бегом в столовую. — Доброе утро, Лукита! — Нико и Ведран, оба растрепанные и помятые, сидя на террасе, одинаковым жестом приложили ко лбам заиндевевшие бутылки. — Мы тут такое видели… Лука, злясь, промчался мимо, буркнув на ходу: — Хоть бы разбудил! В принципе, он непривередлив к еде и ел практически всё. Каша так каша, омлет так омлет. Но настроение со вчерашнего дня ни к чёрту, и поэтому, вновь обнаружив вышеназванные блюда на столе, он с возмущением в глазах отодвинул тарелки и потянулся лишь к стакану с компотом. Диетолог — чтоб ему пусто было! — если узнает, что он пропустил завтрак, оторвёт ему голову. Хотя, (и Лука мрачно хмыкнул) лучше бы этому чёртову специалисту самому не попадаться на глаза команде. Громкие голоса привлекли его внимание. До уха донеслись слова «клетка», «мамой клянусь!», «вот такая зверюга». Блять! Второй день! Сколько они ещё собираются про это болтать?! Лука закатил глаза в раздражении и, боясь сорваться, торопливо отправился на пробежку в парк. Новенького на утренней тренировке не было, и Лука саркастично поинтересовался у Ковача: — Ну, и где же это светлое будущее хорватского футбола? Что-то долго дрыхнет ваш принц! Нико с первого раза вопрос не расслышал, попросил повторить, наконец бросил мимоходом: — Пусть немного отдохнёт с дороги… Ракитич появился только на послеобеденной тренировке — команда снова встретила его приветственными аплодисментами — смутился, застыл столбом, переминаясь с ноги на ногу и порозовел. Вот тут-то Лука и поймал впервые за день странное чувство дежавю и негромко спросил у стоящего рядом Чорлуки: — Какого хуя ему хлопают второй день? Ведран с высоты своего внушительного роста мимоходом потрогал ему лоб, словно проверяя, не заболел ли он: — О чём это ты? Ракитич же только сегодня приехал… — Ты меня дурачишь, да? — Лука несколько раз моргнул: ему, в принципе, давно была известна любовь друга к розыгрышам: недаром за их плечами одна комната на двоих в течение нескольких лет. Но Чарли отчего-то до невозможного серьёзен. И Лука отошел в сторону и озадаченно почесал затылок. Странноватое чувство неправильности усилилось, когда Нико Ковач мягко подтолкнул его локтем и с воодушевлением произнес: — Он очень хорош. Теперь есть на кого оставить свою позицию на поле. На тебя да на него… — Какого чёрта? — Лука отшатнулся от Нико, как от сумасшедшего. Не удержавшись на ногах, плюхнулся на задницу, не отрывая от него глаз, и потому сразу не заметил протянутой руки. — Иван… — новенький пялился вполне дружелюбно. Но Луку захлестнула паника, он молча и торопливо отполз прочь и услышал вслед удивлённое: — Вот псих! — От психа слышу! — он тут же ощерился в ответ. К ужину они предсказуемо стали врагами. Поздним вечером вновь раздался телефонный звонок. Снова были слышны шумы и потрескивание. А потом абонент назвал его имя и произнес вчерашнюю фразу: — Мы нашли вашего лиса… Лука с ужасом отбросил телефон, слетел с кровати и в растерянности замер, прикидывая, куда бежать. Дверь резко распахнулась и на пороге появился Ведран. Видимо, искажённая страхом физиономия друга его испугала, потому как он сделал шаг вперед, сжал Луку в успокаивающих объятиях и забормотал на ухо: — Тсс! Тише… тише, дружище… На тебе лица нет… Лука открыл было рот, но тут же захлопнул обратно. Он не знал, как объяснить происходящее. Всё, что сегодня случилось с ним, слишком походило на дурной сон.06.09.2007
Лука боязливо приоткрыл глаза. Кровать Ведрана застелена. И снова так аккуратно, как будто на ней и не спали. Но он же помнил, что вчера ночью они легли, по привычке, вдвоём. Лука ничего не рассказал ему, поскольку опасался, что тот сочтёт его чокнутым. Однако дружеские объятия Чарли давно обладали каким-то чудесным свойством успокаивать, а для той странной и нелепой ситуации, в которой Лука оказался, этого было достаточно. По крайней мере, вечером так и казалось. Он неторопливо уселся на край кровати, поджав под себя ногу, некоторое время пытался сообразить, что же произошло вчера. Затем понял, что попросту боится встать и выйти из номера. Он не знал что ждало его за дверью, но подозревал, что ничего хорошего. — Доброе утро, Лукита! Мы тут такое видели… — Славен привёз огромную клетку с оборотнем, и он теперь будет играть за нашу сборную? Нико и Ведран синхронно опустили бутылки и изумлённо переглянулись: — Ты тоже это видел? Лука пожал плечами: — Разве мы не обсудили это вчера? — Вчера? Во взгляде Кранчара было столько недоумения, что Лука, несмотря на абсурдность происходящего, громко фыркнул: — Рот прикрой, меня проглотишь ненароком… Выбор между кашей и омлетом совсем нетрудный: Лука снова протянул руку к компоту, невольно обрадовавшись про себя, что в обед меню на порядок вкуснее. Немного погодя сжал до боли виски. Наверное, он рехнулся. Или нет? Но тогда почему же он проживал этот день третий раз подряд? Внезапно ему пришло на ум, что, возможно, он перепутал дни недели и… — Стипе! Какое сегодня число? Их громила-вратарь мощным усилием проглотил кусок хлеба с маслом и невнятно ответил: — Шестое с утра. Небось, ждёшь не дождёшься обязательного тортика на день рождения, а? Лука тоскливо вздохнул. Нет, оказывается, он ничего не перепутал. И, скорее всего, торта он уже не получит. — Что случилось? На тебе лица нет… — Я немного странно себя чувствую… — Лука апатично махнул рукой в ответ. Новенький поглядывал на всех со смесью робости и восхищения, всячески старался произвести хорошее впечатление, понравиться, и потому допускал элементарные ошибки. — Он очень хорош… Теперь есть на кого оставить свою позицию на поле. На меня да на него… Или это была твоя реплика, Нико? — Лука издал ироничный смешок при виде часто заморгавших глаз Ковача. Он не хотел признаваться себе, что технические возможности новенького впечатляли. Ракитич прекрасно чувствовал игру, не жадничал, пасовал без лишних движений, изумлял нестандартными ходами, обладал пушечным ударом такой силы, что, видя, как шикарный крученый мяч влетел в девятку, Младен рядом восторженно заорал: «Ракета!» и стиснул хохочущего Ивана в объятиях. Грёбаное совершенство! — Браво! — Лука саркастично похлопал несколько раз в ладоши, вынудив Ракитича зло ощериться в ответ. Ведран нахмурился: — Эй, у тебя всё нормально? Злость сжигала Луку изнутри едкой кислотой: — Отлично! — А мне кажется, что нет! — Когда кажется, креститься надо! — раздражённо оборвал он друга, но тотчас взъерошил ему волосы и шепотом пробормотал. — Извини… К вечеру атмосфера между Лукой и Иваном была так накалена, что оказалось достаточно одной лишь искры. За ужином они сцепились в словесной перепалке. — Я буду занозой в твоей тощей заднице! — едва сдерживая бешенство, выкрикнул Лука. Жгучая неприязнь переполняла до краев и вытеснила все другие чувства. Ракитич окинул его издевательским взглядом с ног до головы, немного задержавшись на бёдрах, произнес медленно, с расстановкой и довольно громко: — Значит. В моей. Тощей. Заднице… Сидящие рядом покатились со смеху, заставив Луку побагроветь от гнева и выскочить из столовой. Он промчался через двор в общежитие, не смог сразу открыть дверь, настолько сильно его трясло. Остановился на пороге, на миг замер неподвижно, после того хрипло выдохнул, схватил с прикроватной тумбочки лампу и швырнул её в стену… — Что здесь происходит, чёрт возьми?! — Ведран, столбом застывший в проёме, обвел глазами комнату. Она разгромлена: на полу кучей свалены вещи, осколки от зеркала, графина и стаканов, стол перевёрнут, стулья выпотрошены. — Да не парься! Завтра здесь всё будет по-прежнему… Лука уже спокойно лежал в кровати, укрывшись одеялом, с разбитым телефоном в руках. Рука его была кое-как перебинтована, и сквозь марлю проступили красные пятна.06.09.2007
На часах 7:45. От вчерашнего погрома в номере не осталось и следа, а на руке ни намёка на шрам. Лука свесил ноги с кровати, но, раздумав, снова закутался в одеяло, чтобы провести день в постели. Да не пофиг ли теперь, выгонят его из команды или нет? Так или иначе, он вернётся сюда завтра утром. Живот возмущённо заурчал, требуя пищи, но идти в столовую на завтрак не было никакого желания. Вообще никуда идти не хотелось. Он свернулся в комок, почувствовав, как в глазах вскипели слёзы. Лука зло вытирал их, но они всё равно текли. И он сдался: утыкнулся носом в подушку и горько разрыдался. Ему всего лишь двадцать один, но жизнь уже закончилась. Ведь, на самом-то деле, нельзя же считать жизнью один-единственный день, в котором он умудрился застрять. Потом он долго лежал с закрытыми глазами, боясь их открыть. В голове бардак. А может быть, он уже умер? Может быть, его уже нет на белом свете? Он ущипнул себя за руку. Больно! Неохотно разлепил глаза. На коже краснело пятно. В сознание отчего-то вползла мысль о самоубийстве. Он некоторое время обдумывал её, но признал неохотно, что это глупо. И даже не потому, что это признак слабости. А потому, что завтра он снова будет жив и здоров. — Модрич! Ты совсем охуел?! — Блять, Чарли, почему ты не на тренировке? — Да он точно охуел! — протянул Ведран, и в его голосе послышалось восхищение. — Билич попросил меня узнать, не заблудился ли ты. И если нет, то тогда помочь поднять твою задницу с кровати… Лука оторвал лицо от подушки, и интонации друга тут же изменились. — Эй, Лукита, что с тобой? — это прозвучало слишком… испуганно. — Ты спрашиваешь меня об этом каждый день… — Лука выдохнул устало. — Чарли, можно вопрос? Чтобы ты делал, если бы знал, что завтра никогда не настанет? Что один день повторяется и повторяется раз за разом, а ты не можешь из него выбраться? Ведран обхватил своими широкими лапищами его лицо, вгляделся внимательно: — Делал бы то, что никогда прежде, в реальной жизни, делать не осмеливался. Совершал бы то, что нельзя считать нормальным. Жил бы на полную катушку. Вот и всё… Ходил бы по ночным клубам… Ну, и дальше ты знаешь… — Знаю… — Лука всхлипнул, теперь уже от смеха, и уткнулся в родное плечо. — Ох, Чарли, дружище! Как же я тебя люблю! — Но-но! Не подкатывай ко мне… — Ведран шутливо оттолкнул его от себя. — Ты, конечно, классный, но я всё-таки по девочкам… Для Чорлуки ориентация Модрича давно был повод к бесконечным подъёбам. Поэтому Лука отработанным движением страдальчески закатил глаза и сполз с кровати. Но следующая фраза приятеля заставила его сначала замереть на месте… — А вот про новенького, кстати, поговаривают… Так что, присмотрись к нему… …а потом гневно взорваться: — Мне нет никакого дела до этого красавчика! Понабирают всяких супермоделей, и давай удивляться отсутствию результатов. Да что вы все на него дрочите? Нико, Младен, Славен. Разве ты не видел, как он облажался на вчерашней тренировке? Наткнувшись на удивлённый взгляд, он осекся на полуслове (Ведран ведь ничего этого не видел) и торопливо хлопнул его по плечу: — Пойдём! Ракитич на тренировке своим чрезмерным энтузиазмом, — да нет же, одним лишь своим присутствием! — вновь выбесил настолько, что Лука в какой-то момент чуть ли не до скрипа стиснул зубы, опасаясь за их целостность. Но после неточного паса Ивана всё-таки сорвался и заорал: — Какого хера ты вообще здесь делаешь? Иван некоторое время оторопело моргал — в его глазах что-то вспыхивало и тут же гасло, — затем упрямо вздёрнул подбородок и отошел в сторону. Спина у него стала неестественно прямая, а походка слишком твёрдая. Лука уставился ему вслед, стараясь подавить внезапно вспыхнувшее чувство вины, но вспомнив недавнее (Вчерашнее?! Или сегодняшнее?!) «Вот псих!», повернулся к Ковачу и зло выплюнул: — Это на него ты собрался свою позицию оставлять?! Ну-ну… Иван его тоже услышал, потому что споткнулся на абсолютно ровном месте, но не подал виду. И от этого на душе стало совсем муторно. Билич оказался рядом в мгновение ока и угрожающе прошипел про пять кругов по стадиону. Лука угрюмо кивнул, поняв вдруг, что заслужил. И наказание… И эту скучную унылую повторяющуюся жизнь… Вечером он просто-напросто отключил телефон и моментально провалился в сон.06.09.2007 — ∞
День бежал за днём, каждый раз начинаясь и заканчиваясь одинаково. Утром — пустой номер, вечером — странный звонок от неизвестного. Вначале Лука ещё царапал неровные чёрточки в записной книжке, отмечал прожитые четверги, страшась, подобно Робинзону, потерять им счёт. Долго ли, коротко ли, но вскоре он махнул на это рукой. Безграничный день всё тянулся, тянулся и тянулся, и, вероятно, ему никогда не будет конца. Так не всё ли равно, сколько недель уже прошло с того, самого первого, четверга. За это время Лука последовательно прошел через пять стадий принятия неизбежного. Сначала он долго не мог поверить в то, что это происходит с ним. Левая рука по вечерам болела от щипков, а жалобную просьбу «Чарли, пожалуйста, скажи, что я сплю» его губы выдавали на автомате. Потом он злился. Иногда ярость доходила до предела, и тогда он крушил всё, что попадалось под руку. Вслед за этим он начал долго перебирать свои дурные поступки, и, уже давно не молившийся, однажды опустился на колени и набожно сложил руки. Впрочем, то, что бог о нём забыл, он понял очень быстро, и почувствовал, как его охватило отчаяние. А однажды наступила ночь, когда круг замыкнулся, и Лука смиренно принял случившееся. Он так и не успел заметить, когда это всё началось, но с некоторых пор он постоянно стал думать о Ракитиче. Иван был абсолютно везде — перед глазами, в разговорах и даже снах. Сначала мозг выдавал навязчивое желание просто затащить Ивана в постель. Ладно, даже не в постель. Оттрахать человека можно на любой горизонтальной или вертикальной поверхности! Вообще, идея так себе, особенно если учесть, что формально они были знакомы меньше суток. Лука оправдывал себя тем, что уж он-то знал Ивана дольше, однако прилагал массу усилий, стараясь не выглядеть слишком озабоченным и не смотреть на него каждую минуту, и всё же безбожно пялился, ежедневно заставляя того краснеть от этих откровенных взглядов, изгибать губы в раздражённой улыбке, грубить и огрызаться. — Это просто у кого-то давно не было секса, — бормотал Лука про себя, день за днём нарезая круги по стадиону и не сводя глаз с маячащей впереди идеальной задницы, и изредка ржал, как придурок. — Аж целую неделю… По иронии судьбы, Лука расстался со своим парнем буквально перед сборами, потому что давно подозревал того в изменах, а потом и вовсе поймал с поличным. Теперь же он изо всех сил уверял себя, что во всём виновата физиология. Однажды он не выдержал. Долго топтался в пустынном коридоре, поджидая Ивана с ужина. Балансируя на грани помешательства, притянул к себе, прижался дрожавшими губами к его губам, накрыл ладонью ширинку… и тут же получил звонкую пощёчину. Иван отшатнулся к стене с затравленным выражением на лице, поднял на Луку потемневшие глаза: — Ебнулся? Ты что себе позволяешь? У Луки эти слова отдались болезненным ударом в груди. — Опять двадцать пять! — Билич появился из-за угла, как всегда, внезапно, перевел взгляд с одного на другого. — Вы пробовали хотя бы за первый день несколько минут не ссориться? А, наоборот, прислушаться к голосу рассудка и постараться стать единым целым?! Следом за ним, только с другой стороны, выглянул сияющий Ковач. — Милые бранятся — только тешатся, Славен, — приторно улыбнулся он, полностью проигнорировав злобный взгляд Луки. Сгорая от накатившего стыда, Лука коротко облизнулся губы, сорвался с места и сбежал на улицу. Там оказалось неожиданно холодно. Он долго сидел на скамейке, дул на озябшие пальцы и думал, что впервые за долгое время действительно рад тому, что никто о сегодняшнем вечере завтра и не вспомнит. В этот вечер Лука впервые встретил лиса. Сначала за спиной пронзительно скрипнула дверь. Он нехотя оторвал взгляд от ночного неба, вяло обернулся на звук и уже в следующий миг замер на месте: невдалеке сидел рыжий зверь, обернув вокруг себя длинный, пушистый с белым кончиком хвост. Мрачные тучи плотно заволокли небо, и если бы не фонари близстоящего «Максимира», то ничего нельзя было бы разглядеть на расстоянии вытянутой руки. Но даже в пятне неяркого света было видно, как лис красив: гибкое изящное тело, рыже-белая острая мордочка, чёрные носочки на лапках. Невольно вспомнилось: животное теряет инстинкт самосохранения и выходит к людям, если больно бешенством. Но ни отвисшей нижней челюсти, ни пены или текущей изо рта слюны, или чего-то такого не было заметно. Мерцающий свет фонаря плясал в немигавших раскосых глазищах, неуловимо знакомых и рассматривавших Луку внимательно и напряжённо. Внутри Луки всё перевернулось, из горла вырвался истеричный смешок. Лис испуганно запрядал тёмными ушами и оскалился, показав мелкие зубки, однако никуда не сбежал. Так они и сидели, неотрывно глядя друг другу в глаза, словно пытаясь что-то прочитать во взглядах, пока откуда-то издалека не донесся призывный свист. Рыжий красавец сердито забил хвостом, усы его недовольно встопорщились, но он подчинился таинственному зову и растворился в темноте. — А как же ежевечерний звонок?! — спохватился Лука, хлопнул себя по карманам, потом по лбу. Телефон, наверное, остался в номере на тумбочке. Или в ванной у раковины. Там, где он всегда его забывал. В принципе, он и так помнил название улицы и номер дома наизусть, но вот тут была одна незадача. Несмотря на то, что уходить с территории базы футболистам было категорически нельзя, он однажды наплевал на запрет и отправился по указанному адресу, однако нашел там лишь обветшалый особняк, старинный и давно заброшенный, печально смотревший на него разбитыми окнами. Когда он отыскал телефон (конечно же, в кармане толстовки, а не на тумбочке или в ванной!), на экране не было ни одного пропущенного звонка. После этой ночной встречи, повторяющийся бессчетное количество раз четверг разделился для Луки на две части — день, когда он пытался наладить отношения с Иваном, и поздний вечер, когда он с трепетом в сердце ждал четвероногого меньшого брата. Он уже не хотел что-то менять. Нисколько! Он впервые за долгое время мечтал, чтобы остановились все часы, полностью замерли на них стрелки, и искренне надеялся, что хрупкий установившийся порядок никто не разрушит. Ему ещё так много надо было узнать об Иване. А ещё ему ужасно хотелось подружиться с лисом. С рыжим всё оказалось гораздо проще. Несколько дней (четвергов!) назад Луку осенило понимание, и он влетел в номер к Оличу: — Как можно приручить лиса? Тот, странно хмыкнув, потянулся к маленькому томику, что лежал на прикроватной тумбочке: — Вот, например, если ты будешь приходить в четыре часа, я уже с трех часов почувствую себя счастливым. И чем ближе к назначенному часу, тем счастливее… Ты это хотел услышать? Лука кивнул больше своим мыслям, чем отвечая на вопрос, вместо очередной прогулки сбежал в город за собачьим кормом, а вечером уселся на знакомую лавочку, посматривая нетерпеливо на часы и немного беспокоясь, что тот, кого он так ждал, не придёт. Но лис появился. Уселся в сторонке, уже чуть ближе к скамейке. Смотрел вроде бы равнодушно, как Лука открывал пакетик — пахло вкусно! (нос заинтересованно дёрнулся, розовый язычок нетерпеливо облизнул острую мордочку) — пододвигал угощение поближе к нему. Лис нахально сощурил хитрые глаза. Пара секунд, и от еды осталось лишь воспоминание. — Обжора! — негромко рассмеялся Лука, и лис, словно поняв, сердито тявкнул. Через несколько дней между ними завязалась дружба. Произошло всё совершенно внезапно. Хотя уши явно помимо воли их владельца от страха прижимались к морде, блестящий холодный нос храбро ткнулся в раскрытую ладонь. И Лука, боясь спугнуть лиса, всё же не смог отказать себе в удовольствии погладить эти мягкие рыжие ушки. Зверь предупредительно оскалился, демонстрируя безупречно острые клыки. На долгое мгновение их взгляды встретились, и… клыки исчезли, он шумно принюхался и вдруг ласково лизнул Луку в щёку. А вот с Иваном… Днём, на тренировках, Лука с всё более жадным любопытством всматривался в его лицо. Полдня — этого мало, слишком мало для того, чтобы узнать человека. Его время ограничено, но, тем не менее, стоило попытаться, не правда ли?! Лука и пытался! Пытался собрать воедино все кусочки мозаики по имени Иван. А выяснив что-то новое, ставил обязательную галочку в уме, вновь и вновь перебирая перед сном крупицы того, что он успел разузнать о Ракитиче. Слово за слово каждый день, и вскоре выяснилось, что общаться с Ракитичем интересно. У них нашлось множество тем для разговоров. Да чего уж там, у них даже клуб мечты был один на двоих, клуб, о котором им только мечтать и мечтать. И несколько четвергов они провели в спорах, кто круче — Чави или Иньеста, завидуя белой завистью Яя Туре и чёрной — Бояну Кркичу. Иван оказался совсем не таков, каким почему-то сперва показался Луке: он не высокомерен, искренен, смешлив. Не кичился футбольным талантом, и, уж тем более, своей красотой. Разве что был чуть более болтлив, чем хотелось бы. Но это некритично и совсем не раздражало. И на поле он (вот уж точно!) выглядел настоящим лисёнком: изредка вдруг мягкой лапой подбрасывал мяч в воздух, да враз ловил на лету, или очередной хитрющий гол пробрасывал между ног мрачнеющего Стипе. И тут-то Лука уже привычно прыскал со смеху. Поскольку ему всё чаще казалось, что после этого Иван счастливо расплывался в до невозможности солнечной улыбке и несся вперед по зелёной траве, гордо подняв хвост пушистой трубой. Вскоре Лука поймал себя на мысли, что их странная похожесть друг на друга перешла все допустимые границы. Изредка вообще доходило до смешного: один из них начинал фразу, а другой её заканчивал. А ещё они сыгрались в первый же день. О чём Иван с лёгким удивлением в голосе оповестил его в один из множества четвергов. Но вскоре Лука начал тяготиться и этой жизнью. Иван каждый раз в ответ разглядывал его так, словно видел впервые. И однажды Лука откровенно признался себе, что встречать такой взгляд ежедневно стало мучительно больно. Видеть холодное удивление в серо-зелёных глазах, приподнятые в вежливой улыбке уголки губ, и каждый день начинать заново со знакомства становилось всё труднее. И регулярно — пусть на секунду! — сердце сбивалось с ритма и сбегало в пятки, потому что он до ужаса боялся, а вдруг у него в этот раз ничего не выйдет. — Почему тебя нельзя приручить как лиса? Чтобы ты не забывал обо мне за ночь? — он с отчаянием прижался лбом к двери, за которой минуту назад скрылся Иван. Замер, поняв, что в этой фразе что-то не так, но вот что именно, он не мог объяснить. И беспомощно махнул рукой. Здесь всё не так! Вся его нынешняя жизнь такая — непонятная и необъяснимая. И он бессилен что-то изменить. Лука снова забыл толстовку, а на улице всё так же холодно. Он медленно побрел по двору, уселся на скамейку. Вскоре появился лис, уже привычно забрался на руки, заластился, заглядывая в лицо, засопел куда-то в ключицу, но, видимо, поняв, что человеку не до него, свернулся клубком на коленях. Лука зарылся озябшими ладонями в мягкий живот — тепло! — и закрыл глаза. Сейчас ему было на удивление спокойно… — Ай! Больно же! — он распахнул мутные глаза. — Вот негодник! Всё тело точно деревянное. Укушенный палец болел, а рыжий виновник сидел неподалёку. Но в раскосом взгляде не было ни капли раскаяния. И Лука, оглядевшись по сторонам, понял почему: он заснул на холоде, и если бы не лис… Увидев, что его человек окончательно проснулся, лис тявкнул на прощание и исчез в промозглом тумане. Луку ощутимо затрясло, тело накрыло ознобом до судорог. Чёрт! Как же он замёрз! Скорее в номер! Там есть душ! И одеяло! Там есть тёплое одеяло! Быстрее бы закутаться в него с ног до головы… Лису в благодарность купить подарок… Огромный кусок мяса… Он его заслужил! А ошейник надо, наверное, снять… Или лучше оставить? И ему так спокойнее будет. Вроде по правилам, звери с ошейниками не подвергаются отлову… Бессвязные, сумбурные мысли метались в черепушке, пока он, изо всех сил стискивая зубы, чтобы они не начали выбивать барабанную дробь, торопился в номер. Горячая вода пробрала жаром до костей и прогнала сон. В тело вернулась жизнь. Лука закутался в одеяло, подумав, стянул ещё одно с заправленной кровати Ведрана. За окном клубилась блёклая пелена тумана, оседала влажными каплями на жухлую траву и на рыжие, похожие на шкурку его приятеля, узорные листья каштана. Лука уселся на подоконник, мечтая о кружке с горячим какао. От дыхания окно запотело. Он бездумно нарисовал на стекле сердечки и вензель «IR», затем, весь вспыхнув, быстро обернулся — не заметил ли кто?! — и уткнулся лицом в колени. Пора ставить диагноз. Он — влюблённый идиот, переживающий первую любовь! Да и все признаки налицо: мечты о какао, рисунки на стекле… Не хватало только душераздирающей песенки в наушниках и сигареты, зажатой в пальцах. От приступа нервного смеха Луку внезапно отвлекли весёлые голоса за окном. Нужды выглядывать нет. И так понятно, что это Чорлука и Кранчар возвращались с ночных гуляний. Уже лежа в кровати, он вздохнул, испытав на секунду лёгкое чувство зависти. Почему он не застрял вместе с ними в этом дне? А всё это вместо него проживал бы кто-то другой. Он незаметно погрузился в полудрёму, и сквозь сон уже не услышал ни звука подъехавшей машины, ни осторожных шагов в коридоре.окончание следует…