Единственное верное решение (с)

      Люцифер действительно думал, что этот вечер будет обычным.       Но Хлоя с самого обеденного перерыва вела себя довольно странно. То есть, Денница, конечно, был из тех, кто внезапно отвезёт свою девушку в оперу на другой конец страны, или, скажем, даже планеты — но на этот раз он не собирался ничего устраивать. Честно.       Хотя, может быть, ввиду их с Хлоей новых планов, ему пришлось отказаться от поиска и выбора небольшой милой акулы, о которой он грезил уже пару сотен лет — если не считать прожитое в Аду…       Но — нет, он и правда не собирался устраивать Декер какие-то потрясения.       Так что, когда Хлоя взяла его за руку после того, как они вместе вошли в пентхаус, Люцифер заинтересовался происходящим. Детектив, какой бы занудой она ни казалась, обычно вела себя несколько иначе, если хотела отправиться с ним в постель: или страстно набрасывалась, едва они оказывались наедине, или — по настроению, — мягкими и ласковыми беседами о чём-нибудь важном подталкивала его к нужному ей повороту событий.       Он бы подумал, что наступает тот самый вечер задушевных разговоров, но сегодня что-то было не так. То есть, напротив, как раз-таки всё было отлично: они начали новое дело, Трикси отправилась на все летние каникулы к бабушкам-дедушкам, и Хлоя могла переехать к нему, чтобы проверить их отношения, сделать ещё шажок вверх по воображаемой лестнице — они собирались скоро перевезти её вещи сюда, весь день это обсуждали, и…       Декер не выглядела весёлой. Люцифера это напрягло — неужели, она передумала? Но не могут же они всё время подчиняться школьному расписанию её дочери, той учиться ещё лет шесть — что, всё это время Хлоя будет девять месяцев в году убегать от него по утрам? Или того лучше — приходить лишь на две-три ночи в неделю? Это просто несправедливо, нельзя же полностью подчинять такие уникальные отношения банальному школьному году, даже звучит смешно!..       Нет, он был настроен серьёзно, собирался, может быть, на все эти годы оторвать от сердца пентхаус, купить или подобрать из имеющихся дом где-нибудь на берегу океана — как та богачка, что задушила сёрфера, — или придумать что-нибудь ещё, переправить, может быть, свою драгоценную библиотеку на этаж под пентхаусом, а наверху устроить пространство для Трикси, или даже наоборот, если детектив согласится, или…       В общем, мысли об акуле Денница, на самом деле, был готов отложить на неопределённый срок — и действительно собирался пойти на некоторые жертвы, чтобы Хлоя, наконец, начала жить с ним. Он был готов даже терпеть её дочь, что искренне считал для себя подвигом — впрочем, Трикси заметно подросла, стала более терпимым, и даже, можно сказать, интересным собеседником. Очевидно, дети имели очень приятное свойство быстро расти: всего через несколько лет девочка уже съехала бы от них в общежитие в каком-нибудь крутом вузе из Лиги Плюща, или занялась бы чем-то, что её интересует — откупиться, для собственного спокойствия, ещё одной квартиркой с видом на океан Люцифер был бы не против.       Но, похоже, Декер собиралась всё это перечеркнуть. И он не понимал, почему — но уже, пока она делала первый вдох, придумал с десяток аргументов на тему «почему ты не права и мы должны начать жить вместе».       Однако, когда Хлоя всё же преобразовала воздух в своих лёгких в осмысленный звук, Люцифера как будто огрели по голове.       — Я беременна, — сказала она. Вынула из кармана несколько тестов на беременность, доказывая, что это не шутка. Денница приоткрыл рот, забыв, как дышать. Заморгал. Перевёл взгляд на тесты, потом на Хлою. Потом снова на тесты — потянулся к ним, но Декер, не дождавшись его реакции, чуть опустила руку, не позволила забрать их.       В голове у Денницы пронеслось разом несколько сотен мыслей. Первоначальный шок от новости растворился при звуке голоса разума: очевидно, ангел и человек могли иметь общих детей. Хлое он безоговорочно верил, в своих силах — не сомневался. У его очеловечившегося на краткое время брата и у доктора Мартин был ребёнок, его племянник — так если он становился уязвимым при Декер, значит, и у них могли быть дети. Люцифер раньше об этом не думал, уповая на межвидовой барьер — честно, мысли о существовании племянника посещали его в последнюю очередь, когда Хлоя нетерпеливо покусывала его нижнюю губу, торопя, сдирая очередную рубашку с его плеч.       Но тесты были неопровержимым доказательством тому, что уязвимость стирала грани во всех смыслах этого выражения.       Неожиданное тепло коснулось его груди. Люцифер даже опустил глаза, подумав, что это Декер дотронулась до него — нет, она всё так же сжимала тесты и одну его руку. Денница пытался понять, что это, почему происходит, а потом до него дошло: это тепло он чувствовал уже довольно давно. Не придавал ему значения, не замечал — а сейчас, когда Хлоя сказала ему о своей беременности, ощущение стало понятным: он так же ощущал присутствие нового ангела в лице Чарли. Чуть отдалённо, но ощущал — так значит…       Он чувствовал своего ребёнка.       Губ Люцифера коснулась неуверенная улыбка. Действительно, если подумать — дети и правда имеют свойство расти. Значит, и их с Хлоей малыш довольно скоро мог бы преодолеть неприятный этап пелёнок и подгузников. Маленький ангел, который не знает о том, что обязан своего отца ненавидеть просто из-за своей природы. Который не встречал своего деда. Которого не сломают, попытавшись отнять свободу воли. Который увидит мир таким, какой он есть: с заботливыми демонами, перевоспитывающимися ангелами, людьми, что любят Дьявола…       — Я собираюсь делать аборт, — прежде, чем Денница хотя бы справился со слогами в слове «детектив», сказала Хлоя. Люцифер вздрогнул, будто его ударили. Перед глазами моментально рассеялся образ, что он уже себе представил и почти оживил: их общий малыш учится летать, прижимаясь к его груди, боясь расправить крылышки на такой высоте, на какой не летают даже самолёты.       — Что?.. — это было первое слово, которое Денница смог выговорить. Похожее на запоздалую реакцию и на первую новость, и на последующую — нет, наверное, он ослышался. Декер наверняка сказала «не собираюсь», скорее всего, она подумала, что он не захочет возиться с малышом: да, Люцифер много раз высказывался о том, как его раздражают дети, какими бесполезными он их считает, какими идиотами видит их родителей — людей, что сознательно решились вытолкнуть в мир ещё одну незрелую душу. Нет, всё в порядке: ей просто нужно объяснить, как он рад, пусть и неожиданно для себя самого. Нужно ей рассказать, что он вполне может не спать неделю, после чего ему нужны лишь сутки на восстановление — эти сутки совпадали бы с её выходными, она бы…       Она…       — Да, — Хлоя глубоко вздохнула, наконец, отпуская его руку. Направилась к балкону, открытой террасе, и Люцифер растерянно последовал за ней — не понимая, чем вызвано было такое её решение. Он неуверенно дотронулся до её плеча, попытался забрать тесты, но Декер покачала головой, опираясь на перила, снова отнимая у него доказательство того, что он мог что-то сотворить.       — Хлоя, но… — голос пропал. До него постепенно доходило, что детектив правда имела в виду то, что сказала. Сердце на несколько секунд остановилось, потом забилось где-то в горле. Ему хотелось схватить её, заставить смотреть на себя, спросить, почему она так решила, почему не спросила его — или спрашивает сейчас? это такой вопрос? — почему, почему…       — Мне… очень сложно было принять это решение, Люцифер, — Хлоя сглотнула, поднимая лицо, подставляя его ветру. По тому, как чуть дрожали её плечи, Денница понял, что она едва сдерживает слёзы. — Но это единственное верное решение.       — Но ты… ты говоришь со мной, — Люцифер, тоже чуть трясущейся рукой, нащупал перила, прислонился к ним, желая заглянуть ей в глаза. — Значит, ты не уверена?.. — он всегда был львом, который брал, что хотел. Был щедрым джинном, которым давал то, о чём мечтали другие. Был закалённым воином Небес и Ада — но сейчас его голос звучал так жалко, как мог бы звучать голос прыщавого ботаника, которому отказала на выпускном первая красавица школы.       — О, нет, — Хлоя кивнула, шмыгая носом. — Я уверена. Но ты имеешь право знать, — она опустила голову, посмотрела на тесты, что вертела в руках. Да уж, он имел право знать, что она собирается убить его ребёнка. — Послушай, — Декер глубоко вздохнула. — Я… на самом деле, не знаю, как ты отреагируешь на эту новость. Для меня это было шоком. Потом я, конечно, обрадовалась, но… — Хлоя наконец взглянула на него, — позже я подумала, что будет дальше. Я подумала о тебе.       — Обо мне?..       — Да. Я… — судорожный вздох, — я понимаю, что мы… наша жизнь, отношения, — она провела рукой между ними, словно обозначая связь, — они могут быть не… не навсегда.       — Я не перестал любить тебя за тысячи лет в Аду, — Декер закусила губу, кивая.       — Я знаю, но… Просто подумай. Я же не вечная, — Люцифер чуть приподнял брови, не понимая, к чему ведёт девушка. — Если я не попаду в Ад, а я надеюсь, что не попаду, то, методом исключения, я отправлюсь в Рай, и… — она на секунду замолчала, снова поднимая на него глаза. — Что будет, если твой Отец тебя, ну… туда не пустит?       Денница разомкнул губы, чтобы что-то сказать, но все слова неожиданно разлетелись, словно он их разом забыл. Хлоя была права — это было то, о чём он старался не думать: примирение с Отцом. Он должен был уступить ему, может, нехотя признать свою вину, надломить свою гордость, чтобы ему было позволено хотя бы навещать Хлою в Серебряном Граде. Её душа не заслуживала вечно гореть в Аду, и для неё действительно не было другого пути, кроме как на Небеса.       Но причём тут ребёнок?       — Я не знаю, — тихо сказал он, не отрывая взгляда от её лица. Девушка кивнула.       — И тебя нельзя в этом винить, Люцифер. То есть, я могла бы, но… Это же Бог. Как вообще можно обвинить кого-то в том, что он не знает, какое решение примет Бог?       — Верно…       — Поэтому я… — выдох, она собралась с силами. — Я подумала, что будет с нашим ребёнком. То есть… Я же хочу его знать. Я же мать. Я хочу знать своего сына, или дочь, я… — её губы тронула чуть болезненная улыбка, — очень надеюсь, что Трикси со своим темпераментом всё-таки никого не убьёт. И не попадёт в Ад. Я хочу, чтобы мои дети были со мной, даже когда я умру, потому что и они не вечные.       — Но…       — Но наш — вечный! —Декер почти перебила его, чуть повысив дрожащий голос. Люцифер умолк. — Наш может быть вечным. Бессмертным, как ты, — она погладила его по плечу, и Денница почувствовал, как сильно дрожит Хлоя, но не нашёл в себе сил обнять её, попытаться успокоить. — И я просто боюсь… я боюсь, что его тоже не пустят в Рай, — девушка почти всхлипнула, Люцифер скорее по привычке поднял руку, касаясь её щеки — сам удивился, увидев собственную ладонь, почувствовав прикосновение. — Я не могу… — Декер замотала головой, — не могу лишиться и своего ребёнка тоже. Я не могу оставить себя без своих самых любимых… — девушка поймала его руку, прижала её к себе, удержала. — Я не могу оставить его без матери. Не хочу сделать его изгоем в невообразимо… немыслимо огромной семье. Я не хочу породить Антихриста, который сойдёт с ума из-за грехов отца… — Люцифер чуть вздрогнул, и Хлоя крепче сжала его руку, снова качая головой. — Я не считаю тебя монстром. Но это я так не считаю. Если душа нашего ребёнка будет вечно страдать, болеть из-за этого, он может выплеснуть свой гнев на тебя, понимаешь?..       — Я понимаю, — голос его к нему вернулся, но, кажется, более хриплый, чем обычно.       — Я… очень боюсь, что он будет мучиться. Что решит уничтожить весь мир, или… Или просто будет чувствовать боль, если окажется бессилен что-то изменить. Люцифер, если бы я точно знала, что твой Отец не разрушит это, — Декер опустила руку на свой живот, и он проследил за её движением, — если бы я была уверена, что никто не захочет изуродовать нашего малыша просто потому, что он наш… Я бы родила тебе столько детей, сколько ты бы захотел. Рожала бы каждый год, знаешь? Или, если бы ты отказался от нас… — она на секунду замолчала, и Люцифер уже хотел что-то сказать, но он словно «заводился» с опозданием, как старый двигатель машины. Когда он сформулировал что-то более внятное, чем «никогда», девушка уже продолжила: — Но я знаю, что ты не можешь заставить Бога ответить тебе, и мне… — она стиснула на секунду зубы, поняв, что только что, по сути, призналась, что молилась его Отцу, — мне Он тоже не ответил. Хотя мог бы, ведь это же его внук, и… — Хлоя судорожно выдохнула, опуская веки, смаргивая слёзы. — Я… не знаю, ответит ли он тебе.       — За последние тысячелетия, — сказал Денница, — Он ответил мне лишь однажды. Без слов.       — И ты… ты можешь попробовать, — Декер разлепила влажные ресницы, Люцифер почувствовал, как девушка ослабевает в его руках. — Но если ответа не будет…       — Аборт, — по коже у него дёрнуло морозом, когда он произнёс это слово. Хлоя медленно, бессильно кивнула. — Да. Да, конечно… — дрожащая нижняя челюсть никак не хотела слушаться его, встать на место, перестать позорно трястись — если Господь и правда слышал Декер, если Он не ответил ей — Его решение было понятным и очевидным. Молитвы Люцифера станут лишь приятным дополнением для космического садиста, который не удовлетворился отчаянными просьбами человеческой женщины, что была Им же самим некогда и создана. — Конечно, аборт, — тело наконец-то начало подчиняться Деннице, и он притянул к себе девушку. Хлоя, тихо всхлипывая, прижалась к его груди, задрожала — Люцифер стиснул бы её и крепче, но бессильная нежность наполняла всё его существо. Его ребёнок всё ещё жил в эту минуту в её теле. Тепло в груди становилось лишь ощутимее.       — Я не хочу, — тихо шепнула Декер, едва различимо через вой ветра наверху. Денница стиснул зубы, когда ему в голову пришла мысль, что то же самое мог бы сказать сейчас их малыш — через неё.       — Я знаю, — он отчаянно хотел верить ей, верить в эти её слова: иначе, если Хлоя всего лишь пыталась избавиться от их ребенка под таким предлогом, она точно заслуживала вечного огня и серы. — Но понимаю тебя. Ты не хочешь, — сглотнуть оказалось как никогда сложно. — Это твоё решение.       — Я… запишусь к врачу. Через несколько дней. Мы закроем дело, и я… — Хлоя уткнулась лицом в его грудь, сморщилась, ей было жутко неприятно говорить всё это. — Если… тебе не ответят, — выдох куда-то в третью пуговицу, поднятые глаза, полные мольбы, — ты пойдёшь со мной?..       Денница почувствовал, как воздух вместе со слюной застряли где-то в резко сжавшемся его горле. Декер было сложно. Она хотела чувствовать его поддержку, она хотела, чтобы он пошёл вместе с ней в больницу — как настоящий партнёр, как, может быть, муж — пусть это и звучит довольно глупо в их ситуации. Ей было страшно проходить через всё это одной: зачали своего малыша они вместе, и терять его в гордом одиночестве Хлоя была не в силах.       Он правда её понимал. Как искусный палач, который, может быть, пытал пару десятков мужчин, что сбежали в самый важный момент в их жизни.       Как существо со смягчившейся душой, которое наблюдало за тем, как демон изображает страдающую женщину, которая умирает от неудачного аборта на позднем сроке.       Но как у ангела, который пал так давно, что почти неправда — всё внутри него сопротивлялось этому. Он не мог. Он не хотел. Это было иррационально, нелогично, бессердечно, противоестественно — и Хлоя была сильнее него, если смогла обдумать всё вот так вот и решиться на такой шаг, лишь бы не допустить ничьих мучений. Честно — Люцифер не мог даже подумать о том, что он просто придёт с ней в больницу и сам лично, очень спокойно, попросит кого-то избавить их от этого ребёнка.       Кем бы он ни был — его существование так грело сердце, это было что-то, чего Денница раньше не чувствовал — что-то похожее он испытывал, пока смотрел на Декер, особенно после долгих расставаний, но…       Это было едва ли не лучше. Это было идеально: частица его души и частица души Хлои. Это…       Это так нечестно по отношению к ней: ведь в её теле тоже живёт это новое тепло. Она кормит его, она за него дышит… Даже если сущность младенца была бы такой же, как у его отца, у его бабушки: чистый поток света, участие самого Люцифера в его создании было таким ничтожным.       И он бы дал ему всё, что мог, после рождения. Превратился бы в Линду, которая мучила Чарли кучей языков? Или же позволил бы Хлое заниматься воспитанием, а сам — так и остался весёлым разгильдяем, который превращается в монстра, когда что-то угрожает самым важным существам в его жизни?       Не так уж и важно.       — Да, — сдержать мучительный стон не удалось, когда Денница заставил себя вдохнуть после этого короткого слова. Он поднял глаза на небо, не чувствуя, как по щекам расползается алое пламя, поджаривающее кожу до чёрной корочки. — Да, схожу, — голос оставался таким же тихим, нежным, даже когда Люциферу больше всего на свете хотелось отправиться на Небеса и свернуть шею своему Отцу. Вместо этого он выпустил крылья, обнимая ослабевающую Хлою, прижимая её к себе. — Мы всё решим вместе, — пообещал Денница, закрывая глаза, желая отключиться на несколько секунд от боли, от этой рваной раны где-то внутри. — Так же, как начинали, — стоило сомкнуть челюсти — и зубы позорно застучали друг о друга, явно не от холода, сообщая, кажется, всему миру, что Дьявол был готов разрыдаться.       — Спасибо, — Декер опустила руки, не разрывая объятий, лишь желая утонуть в мягких перьях, в свете, что был…       Снаружи и внутри.       А была ли уже создана душа их ребёнка?       Люцифер попытался вспомнить, когда именно создавалась душа у человеческих детей. Кажется, ровно перед тем, как ребёнок начинал толкаться — но у Хлои живот был совсем плоским, вряд ли существо внутри неё было сейчас вообще похоже на человека или, тем более, на ангела. Но было ли что-то заложено в том местечке, что когда-нибудь, по задумке Создания, должно было стать его грудью? Что, если тепло, которое Денница чувствует — это зов родной души, кусочка его самого, его света, который не перенял больше ни один ангел, даже его близнец?..       Люцифер чуть приподнял уголки губ. Он вдруг подумал, что даже аборт может не стать концом для нефилима: души, у которых не было тела, обычно отправлялись туда, где могли существовать физически. То есть, либо в Рай, либо в Ад — и да, Денница очень не хотел бы, чтобы его ребёнок попал в Преисподнюю лишь потому, что он был его отцом, лишь потому, что когда-то натворил глупостей, но…       А что, если душа всё же уже существует?       Если — звучит ужасно, конечно, но всё-таки — она отправится в Ад? Он ведь сможет навещать своего малыша; Хлое не придётся никогда его рожать, мучиться от боли — если всё пойдёт хорошо, даже аборт в современной больнице не должен был проходить болезненно, и…       Тепло у сердца стало почти обжигающим, и Люцифер неожиданно для себя вернулся мыслями на землю. Ему стало мучительно стыдно за эти мысли: да, душа младенца в Аду не будет выглядеть, как младенец. Это будет ребёнок, может, даже подросток — может, и взрослый человек.       Деннице будет приятно и весело летать к нему, приносить очередной ненужный подарок с Земли: показывать фотографии двоюродного брата, матери, дяди…       Но ведь всё это будет несправедливо. Не имея возможности покинуть Ад, его сын или дочь вечно будет страдать: возненавидит его за то, что никогда не видел свою мать, за то, что видит его самого, наверное, раз в сто-триста лет. Чем вам не тот самый взбесившийся Антихрист, создания которого так боялась Хлоя? Она права: если душа их малыша ещё не была сформирована, этот процесс нужно остановить как можно скорее.       Не дать ему чувствовать никакой боли; не позволить увидеть мир через призму только чужих мучений — в Аду.       Не заставлять страдать ради двадцати-тридцати лет их эгоистичного счастья.       Но если так…       Крылья Люцифера задрожали и чуть опустились. Он вдруг понял: если Отец и правда не ответит этой ночью, значит, ему суждено навечно остаться одному. Им придётся избавиться от ребёнка, они доживут остатки жизни Хлои вместе — счастливо, в любви и заботе. А потом…       А потом он останется один.       Если души у их малыша нет, и в Аду навещать будет некого — это хорошо. Если душа есть, но Отец смилуется над ней и пустит в Серебряный Град — это тоже хорошо. Если Хлоя попадёт туда же — это просто чудесно, ведь она не заслуживает вечной боли. Но он… Он, в итоге, будет одинок.       Он будет… что ему делать? Чем заняться, когда он лишится всего, что имеет?       Ответ пришёл сам собой. Люцифер придёт к Трикси — уже взрослой, может, даже пожилой — он надеялся, что Хлоя проживёт ещё много-много лет и умрёт лишь в преклонном возрасте. Да, он придёт к Трикси и попросит позволить ему увидеть её детей — увидит, и с тех пор больше никогда их не покинет.       Он будет сопровождать их. Всех-всех её потомков, каждого, потому что даже в самом дальнем пра-пра-пра-правнуке увидит вдруг знакомые черты, увидит Хлою, по которой будет безумно скучать.       Семейная тайна — Дьявол, расследующий преступления, чтобы обезопасить мир для сотен поколений этой семьи. Рассказать кому-то — не поверят, но в итоге, наверное, целая планета будет населена только потомками Хлои. Ведь так работает принцип размножения человечества, правда?       А когда эти дети умрут, то, наверное, большая их часть отправится к Декер, на Небеса — и они неизменно будут рассказывать ей о том, что Люцифер снова был рядом с ними. Да…       Да, это всё, что он может для неё сделать: растить чужих детей, отказавшись от себя и от своей жизни. Ну, может, не растить — может, просто оберегать, помогать справляться с трудностями, ведь ему всё ещё не хочется менять костюм-тройку на бесконечные игрушки и ползунки.       Да, будет справедливо, если ему останется от неё хоть что-то, и, если это не причинит ей боли. Не менее справедливыми будут и подарки, которые она будет получать в Серебряном Граде: раз в шестьдесят-восемьдесят лет — нового правнука, которого, по сути, вырастил и воспитал сам Люцифер.       Он будет смотреть на них живых, видеть её в их лицах.       А она будет смотреть на их души и видеть, может быть, его свет.       Люцифер распахнул крылья, отпуская девушку, когда слёзы Хлои утихли, и она покачнулась, явно готовая уснуть, уставшая, вымотанная этой душевной болью, этим тяжёлым решением, безумно трудным разговором. Подхватил её на руки — Декер едва ли воспротивилась, особенно, когда он мягко коснулся губами её виска.       — Давай спать, — тихо шепнул он ей на ухо. Хлоя приоткрыла глаза, заметила, видимо, в отблесках луны свечение его перьев.       — Но ты обещал… — пробормотала она, делая чуть более глубокий вздох, вырывая всхлип по инерции — и Люцифер покачал головой, улыбаясь так мягко, как только мог. Уложил её на кровать, быстро подтянул одеяло — и то ли случайно, то ли намеренно, остановил руку на её животе.       — Спи, — сказал он, прикасаясь невесомо, едва ли ощутимо. — Тебе нужны силы.       — Но я…       — Спи, — по лицу его словно прошла рябь — боль искажала каждую черту, но Денница не позволил себе поморщиться, сдержал слёзы, если они подступали. — Отдыхай. Я всё сделаю. Всё, что смогу, — Декер вяло попыталась сопротивляться, но она и правда устала — её потянуло в сон, особенно когда Люцифер, поверх одеяла, опустил ещё и левое своё крыло.       Раздалось сонное посапывание, которое вскоре должно было превратиться в знакомый и любимый им храп. Денница выдохнул, чуть приподнимая руку, которую так и не убрал с её живота.       — Спите, — повторил он едва слышно. На секунду закрыл глаза. Собрался с силами. Поднялся. Забрал из ослабевших тонких рук тесты на беременность. Сунул в карман пиджака, к самому сердцу. Сказал бы ему кто-нибудь об этой его реакции утром — и он не поверил бы, но девушка надавила своими словами на самые больные его раны.       Так что он не мог просто молчать и ждать, пока его вечная пытка начнётся, если есть хотя бы крошечный шанс её остановить, даже предотвратить.       Люцифер спустился вниз по ступенькам спальни, скользя опущенными крыльями по полу, натыкаясь ими на препятствия, но не желая поджимать. Он хотел покориться. Он хотел показать Отцу, что сделает всё, лишь бы тот позволил ему сохранить это светоносное дитя.       Он понимал, что в молитвах сегодня ему придётся провести всю ночь — и был к этому готов, даже зная о том, что завтра им с Хлоей предстоит тяжёлый день в участке. Это были малые жертвы, но Люцифер был согласен и на большие.       Лишь бы ему дали шанс сохранить жизнь, которую он впервые создал.