Несбывшееся

Единственное, что радует теперь Софию — отступивший голод. Она не могла себе позволить наброситься на еду, уподобившись попрошайкам, коих на улицах Белграда пугающе много. Ей думается, что и дома так же. Ещё одно подтверждение тому, что делать в этих краях нечего. Попросила салфетку, чинно отрезала от слоёного пирога, — её спаситель господин Марьянович сказал, что называется он гибаницей, — по ломтику. Манеры для княжны — дело настолько же важное в некоторых случаях, как и образование. София старается соответствовать высокому статусу, но видит в том всё меньше и меньше смысла. Её судьба предрешена с первого дня жизни — папа и дядя Сандро так спешили породниться, что забыли спросить собственных детей. Конечно, никому дела нет до её чаяний и волнений! Всем плевать, что Томислав тот ещё увалень и дубина, что ей душно и до смерти скучно с ним и его братьями. Она пыталась ненавязчиво намекнуть маме: вместо сербского учила английский и французский, открытки, присланные кузенами из Хэмпшира, развесила на стене над кроватью. Но мама, царица Татьяна, словно бы намеренно не замечает этого. Наверно, спит и видит, как будет наведываться к Софии в гости, нянчить бесчисленных внуков — фу! — и болтать с дядей Сандро днями напролёт. — Не нравится? — голос господина Марьяновича почему-то заставляет кожу покрыться мурашками. — Это самое вкусное, что готовит тётя Джурджа. Давай я что-то другое достану? Княжна ловит на себе недовольный взгляд хозяйки кафаны — та выразительно протирает тарелки и вряд ли будет счастлива услышать порицания в адрес своей стряпни. Может, и хорошо, что она ни словечка не понимает. — Нет-нет, — уверяет София. — Всё замечательно, я просто задумалась о... родителях. — От которых ты убежала, — господин Марьянович улыбается беззлобно. — Ничего не меняется. Дети убегают, ищут своё предназначение и чувствуют себя оставленными. — Вообще-то, мне шестнадцать, — девушка вздёргивает подбородок. — И у меня жених есть. Наличие жениха — скорее повод для беспокойства, нежели для гордости, но сейчас ей хочется превратить Томислава в преимущество, чтобы... Чтобы что? — О, конечно, — с невозмутимым видом кивает новый знакомый. — Прости, я должен был догадаться. Морщинки вокруг его внимательных глаз выдают и без того с трудом сдерживаемую ухмылку. С досады София чуть не прикусывает щёку. И почему, почему ей так хочется, чтобы этот чужой, взрослый мужчина увидел в ней не избалованное дитя?! Она же совсем не знает его. Это может быть опасно, и маму бы хватил удар. Но он остановился, заметил её сидящую за грудой ящиков. Ему не было всё равно, он не посчитал её немой или болезной, как та женщина с холстами. От художников не жди добра, вот уж точно. И разве это не чудо, не добрый знак, что в этой дыре она наткнулась на человека, владеющего английским? Он великодушен и похож на настоящего аристократа. Из тех, что окружают тётю Мари и дядю Луиса. — Так и будешь бродить без цели? Твои родители наверняка с ума сошли от переживаний. София про себя неохотно признаёт: он прав. Мама любит её, очень. Папа тоже её любит, просто редко показывает чувства. И всё это не мешает им полностью игнорировать её мнение. — Моша! Приземистый старичок в немодной шляпе стряхивает снег с ботинок, а его спутник направляется к их столику чуть ли не вприпрыжку, оставляя после себя мокрые следы. Господин Марьянович жестом просит Софию подождать, но не успевает обернуться, как оказывается стиснутым в объятиях. — Как хорошо, что ты пришёл! Имей совесть, Моша! — тараторит катастрофа в людском обличье. — Я уже хотел организовать поисковый отряд из наших! Рыскали бы мы как болгарин, ха! Ты в курсе, что у него дочка вроде потерялась? — Да ну? — с усилием высвободившись, изумляется господин Марьянович. — Всё-то ты слухи собираешь. — Ничего не слухи, Благое, — возражает тётя Джурджа, которая крайне сердито стаскивает со старичка тулуп. — С полудня девчонку ищут, даже сюда вломились. Болгарин, говорят, ездит с патрульными. Впервые София всерьёз жалеет, что не занималась сербским. — Господин Марьянович, извините, что перебиваю... — начинает княжна. — Господин Марьянович!.. — А?.. — ему требуется несколько долгих секунд, чтобы вспомнить о её существовании, и ещё примерно полминуты, чтобы объяснить вольготно рассевшемуся товарищу ситуацию. — Извини, меня отвлёк этот... Мой друг, Александр Тирнанич. Он... племянник дяди Райко. — Тирке, — лениво салютует молодой человек. — А это — Моша. Вероятно, расслышав своё имя, старик ворчит: — Что ты там городишь, Моша, не по-нашему? Втянул меня в какую-то авантюру? Чья это пигалица? Господин Марьянович одаривает хозяина кафаны лучезарной улыбкой. — Тьху на вас, ироды. Смотри мне! Она рискует раскрыть свою личность, однако не дураки же тут собрались. Приключение затянулось, а демарш не приведёт ни к чему хорошему. — Господин Марьянович, скажите, господину Тирнаничу что-то известно про моего... — она запинается, готовая провалиться сквозь землю. — Его Величество... Бориса Болгарского? Ну, вот оно. На прежде спокойном лице мужчины эмоции сменяются с такой скоростью, что София не может и предположить возможный исход. Тирке чистит неизвестно откуда возникший апельсин — сок брызгает ему на воротник рубашки. Господин Марьянович, не отрывая взгляда от девушки, вынимает из кармана пиджака платок и протягивает другу. — Не больше, чем мне или любому из нас, — наконец произносит он медленно. — Тебе есть что добавить? Софии стыдно. Стыдно перед ним, после всего, что он сделал, хотя и не обязан был. Стыдно за ребяческое поведение. Мама часто использует пословицу про меч и повинную голову. Пора взрослеть. Рассказывает княжна о том, как ехали поездом, где делали остановки, о дне рождения дяди Сандро и его дружбе с мамой, об устройстве Белого Двора. О том, как обманула охранников после несчастного случая с вывихнутым плечом Петра, — «наследнички» короля достаточно глупы и неуправляемы, чтобы устраивать драку на льду озера, — и про свои скитания. — Повтори, пожалуйста... — господин Марьянович прокашливается. — Куда вас повезли гулять? — Ада Цикалия, — отвечает княжна. — Циратия или что-то такое. — Ада Циганлия, — поправляет её собеседник и откидывается назад, шумно выдыхая. — Тирке, у меня новости. Мы нашли её. — Кого? — интересуется тот, запивая водой слишком кислый фрукт. — Ой, только не говори мне, что дочку болгарина. Я этого болгарина видал в газете. Страшный как война. А милашка и приврать может. София, снова будто бы выброшенная за борт, инстинктивно выпрямляет спину, представляя себя мамой, а Тирке — коммунистом. Эмоциональная беседа друзей, в которую ей никак не влиться, заканчивается стремительным исчезновением Тирнанича — господин Марьянович, вероятно, повздорил с ним и сунул ему в ладонь какие-то ключи. Дядя Райко включает радио, чем вызывает у супруги приступ раздражения. — Он ушёл насовсем? — София чувствует укол вины. — Обиделся? — Что ж, мой друг тебе не верит. В отличие от меня. София вертит на пальце серебряное кольцо — подарок императора. — Никогда не общался с принцессами, так что не обессудь, — разводит руками Благое. Или Моша, ведь неясно, как же его зовут на самом деле. — Я не имею привычки пресмыкаться перед кем-либо, хотя перед королями... иногда нужно. — Так со мной не надо, — неожиданно для себя девушка испытывает небывалое смущение. — Королевой мне не суждено стать. Томислав второй в очереди и вообще ужасный. Господин Марьянович хмыкает. — Ты ведь его не понимаешь. Как Тирке или вон тётю Джурджу. — Я знаю ещё французский и русский, — София поджимает губы. — И, если бы родители разрешили мне поехать в Великобританию... Ой, извините, я опять перебила. Мужчина отмахивается с присущей ему элегантностью. — Я был на краю света. Перед этим пересёк всю Европу. Доказал отцу и матери, что моё любимое занятие приносит деньги, — продолжает он. — Только вот родителей больше нет, а от себя не спрячешься нигде... Ты позже осознаешь. Чем позже, тем лучше. Господин Марьянович не смотрит уже на неё — куда-то внутрь себя. От его изменившегося тона тоскливо. Хочется домой, праздновать Рождество, слушать мамину игру на фортепиано и петь колядки. А с кем будет встречать праздник господин Марьянович? Бестактный вопрос едва не обретает словесную форму, но высшие силы вовремя вмешиваются и заталкивают раздухаренного Тирке в кафану. — Карета подана! — рапортует парень. — Поднимай зад, Моша. Меня чуть не занесло на углу! План гениален в своей бесхитростности: доставить её прямо к дворцовому главному входу. Если в ней не опознают цареву дщерь, то Моша отдаст Тирке три твидовых рубашки, а если опознают — Тирке будет на посылках у Моши целую неделю. София принимает условия, внутренне торжествуя. Хотя бы она не будет страдать в одиночку. Господин Марьянович забирает у друга ключи от машины, — кажется, даже папин автомобиль выглядит не так шикарно, — и приглашает княжну занять место рядом с водителем. Тирке на заднем сиденье бубнит всю дорогу, однако его старания тщетны. Неизбежное наказание и позор не тревожат более Софию, как ни странно. Она украдкой посматривает на господина Марьяновича, остальное время считая количество поворотов. До Белого Двора компания добирается за четверть часа. Решимость покидает её и ноги делаются ватными, когда она, поддерживаемая Тирке, — вот уж удивил! — замирает напротив распахнутых ворот. На ступеньках дядя Сандро, вовремя уберегает маму от падения. Не отпускает до последнего, чтобы не поскользнулась, но удержать дольше положенного ни царицу, ни княжну не удаётся. — Егоза моя, деточка... — шепчет Татьяна сквозь слёзы. — Я же извелась, чего только не напридумывала! Слава Богу!.. София шмыгает носом и с неожиданной для себя твёрдостью произносит: — Мама, я одна виновата, меня одну наказывайте. Пусть стражники отойдут от этих господ. — Каких?.. Татьяна озадаченно всматривается вдаль, где Александр самолично отгоняет караульных от двух мужчин в штатском. — Вон тех... Дядя Сандро со всеми так? Король буквально за шкирку тащит за собой её «свиту». — Улизнуть от меня хотели! — шутливо возмущается монарх. — Танюша, это наша гордость, лучшие игроки сборной Югославии по футболу. Царица отпускает дочь, выходит немного вперёд. — Добрый вечер, — мама протягивает господину Марьяновичу руку в перчатке, которую тот, естественно, целует. Княжна борется с желанием сорваться с места и спрятаться. Опять сербский! — Благодарю за то, что вернули моего ребёнка. Сандро поведал об успехах вашей команды в Монтевидео. — Марьянович, ты всё ещё холост? — хохочет король. — А ты, Тирнанич? Да что ж с вами не так?! — Мы, Ваше Величество, — оправдывается Тирке, — с вас пример берём. Мама закатывает глаза. — Совершенно зря. И зря мы здесь прохлаждаемся, — она нащупывает Софию поблизости. — Пойдёмте внутрь, пока не явился мой муж, которого вы терпеть не можете. — Ваше Величество, это бессовестная ложь, — господин Марьянович незаметно подмигивает княжне. — Клевета. София почти убеждена: коль ей суждено вернуться сюда впоследствии, всё сложится неплохо. Край света никуда не денется.