***
Гермиона расправила складки нового платья, заколола кудри над ушами и прерывисто вздохнула. Она волновалась даже больше, чем перед встречей Майлза с её родителями. А он любовался ею, её нахмуренными бровями, сосредоточенным взглядом, взволнованно вздымающейся грудью, строго сомкнутыми губам. — Пожалуйста, не волнуйся так, — улыбнулся он, обнимая девушку со спины и целуя в висок. — Ты чудесно выглядишь. — Это нам никак не поможет, — неловко улыбнулась Гермиона. — Честно говоря, я уверена, что Гарри будет вести себя тактично. А вот за Рональда не могу ручаться. — Гермиона, — спокойно и уверенно заговорил он. — Даже если твои друзья применят ко мне Круциатус, мне это будет не впервой. Если будут допрашивать с пристрастием — я выдержу. Я давно решил, что правда — всегда самый простой выход из любой ситуации. Мой секрет до сих пор секрет только потому, что об этом никто не спрашивал. Я отвечу, если они спросят. Владение легилименцией — не преступление. Она успокоенно улыбалась. — Ты совершенно прав. Видно, это вошло в привычку — скрывать чужие тайны. Надо с этим прекращать. Майлз улыбнулся в ответ. — А на обратном пути посмотрим квартиру, хорошо? — предложил он. — Конечно, — оживилась Гермиона. — Я бы хотела её увидеть.***
Они стояли на крыльце у знакомой двери. — Я не был здесь лет двадцать, — усмехнулся Майлз. — Там теперь всё по-другому… — А портрет мадам Блэк? — ухмыльнулся он. Гермиона смотрела на него расширенными от удивления глазами. — Ты знаешь о портрете? — Разумеется. Он ведь был написан ещё при жизни Вальбурги. Она была одинока. Это был единственный её собеседник, не считая Кикимера. Мы навещали её лишь однажды. Она была ко мне очень добра. — Добра? — с ещё большим удивлением произнесла Гермиона. — Надо же… Она позвонила в дверь. — Да, портрет всё ещё там, но обычно он скрыт портьерой. Но не всегда. Дверь открылась. На пороге появилась миловидная рыжеволосая молодая женщина, с кругленьким животиком. — Добрый день, миссис Поттер, — вежливо произнёс Майлз. Гермиона не смогла сдержать улыбку, как и хозяйка дома. — Рада с вами познакомиться, мистер Трэверс, — приветливо ответила она. — Здравствуй, Гермиона. Прошу вас! Она отошла в сторону, пропуская гостей. Гермиона вошла первой, подруги обнялись. Майлз замер, понимая, что это незнакомое ему место. Здесь всё иначе. Совершенно. В этом доме царит тепло, уют и любовь, свет и радость. То, чего раньше этот дом был лишён. Да, он помнит эту квартиру ещё с детства, но тогда у него было впечатление, что он попал в траур. Тогда он не мог понять этого, ощутил лишь позже. Из гостиной появилось двое мужчин. Майлз немного заволновался. «Высоченный», — подумал рыжеволосый крупный парень, видимо, брат хозяйки дома. «Так, спокойно, Гарри. Главное, будь вежлив и не переходи к допросу. У нас не допрос. Не. Допрос», — убеждал себя парень в очках. Майлз невольно улыбнулся. Внезапно, раздался удивительно знакомый скрежещущий голос. — Дай-ка я посмотрю на тебя, мой мальчик! Мужчины замерли посреди коридора, девушки отпрянули, а Майлз оказался лицом к лицу с пожилой, представительной леди, взиравшей на него с портрета. — Миссис Блэк, — почтительно поклонился Майлз, заложив левую руку за спину. — Не говори, не говори! — взволнованно проговорила Вальбурга. — Я обязательно вспомню… Эти глаза нельзя забыть. И эту улыбку. Ариадна Трэверс! — воскликнула леди, всплеснув руками. — Конечно! Ариадна! Прекрасная, добрейшая девочка. Бенедикту так повезло с женой. Майлз не мог сдержать тяжёлый вздох. Ком застрявший в горле перекрыл воздух. Гермиона смотрела на него с бесконечным состраданием, хорошо, что он этого не видел, на мгновение окунувшись в воспоминания детства, своих совсем ещё молодых родителей, почтенной леди, принимавшей их в своём доме. — Майлз, мой мальчик! Как же приятно тебя видеть! Ты был таким крошкой, а теперь… Настоящий мужчина. — Благодарю, — склонил он голову. — Я безмерно счастлив вас видеть! — Как поживает твоя почтенная матушка? А отец? — живо интересовалась Вальбурга, и улыбка не сходила с её лица. Майлз опустил глаза. — Мама умерла тринадцать лет назад. А отец… отец в тюрьме. — Ах! — напугано прикрыла она лицо рукой. — Сожалею, милый! Прими мои соболезнования. Майлз кивнул. Тут Гарри громко, многозначительно откашлялся. «Похоже, он неплохой парень, — мелькнуло в его мыслях. — И тоже родителей потерял. В какое время мы жили…» — Да! Прости, милый. Ты ведь пришёл в гости. Как же я была рада тебя видеть! Сотню лет буду вспоминать, — тепло улыбнулась она. — И я был рад, миссис Блэк, — сдержанно улыбнулся Майлз. Гермиона взяла его под руку, и они направились в сторону гостиной. — Что ж, — выдохнул Гарри. — Приветствую вас, мистер Трэверс. — Мистер Поттер, — они пожали руки. — Мистер Уизли. Рон тоже пожал ему руку. Они вошли в уютную гостиную. У камина, отгороженного каминной ширмой, на ковре сидела белокурая молодая леди, а рядом с ней двое ребятишек, мальчик и девочка. Дети вскочили на ноги и побежали им навстречу, Майлз даже опешил немного. Гермиона тут же присела на корточки. — Мои сладенькие булочки! — весело заговорила она. — Да как же вы быстро растёте! Прости, я забыла тебе рассказать, это мои крестники. — Гермиона, подхватив детей на руки, с трудом поднялась. — Это Джеймс, а это Роза. Майлз растерянно улыбнулся. Не представлял, что на это сказать. Она выглядела так мило с этими малышами на руках, такая трогательная и красивая. И Майлзу, словно видение, представилась она, у большого светлого окна, стоящая в пол оборота, с красивым темноволосым малышом на руках. Он нежно улыбнулся ей, её щёки зарумянились, словно она поняла, о чём он подумал. Но это было ещё не всё. Гудение в голове, состояло из тихих мыслей её друзей. Они явно были потеряны и не знали, с чего начать общение. Но белокурая леди думала совсем о другом, и это привлекло его внимание. «Какой красивый мужчина! Мерлин, неужели мои муки закончатся? Она должна меня благодарить, что так случилось. Если бы не я, она не встретила бы его, всё было бы иначе, и я была бы несчастна. Я столько лет несчастна. Нет. Я сама всё порчу. Рон ведь сам стал за мной ухаживать, я не виновата. Зато она нашла себе красивого, чистокровного мужа. Нет, они, конечно, ещё не поженились, но ведь… у них ведь любовь, наверняка. Мерлин, он просто сказочно красив. Но мой Бон-Бон всё равно лучше всех. И ничего, что животик вырос…» Майлз понял, что лучше прекратить слушать этот водоворот размышлений. Очевидно, что Малфой был отчасти правдив. Эта девушка увела у Гермионы возлюбленного. Но то, что она столько времени страдала от угрызений совести, вызвало уважение к этой молодой особе. По крайней мере, она любит своего мужа. Тем временем компания расселась вокруг небольшого столика. Майлз и Гермиона оказались на небольшом двухместном диванчике, её друзья расположились на диване побольше наискосок от них. Джинни суетилась в столовой, накрывая на стол, а Лаванда, как она представилась, играла на полу с детьми. Неловкая тишина висела в воздухе некоторое время, и когда Гермиона заговорила, все моментально расслабились. — Ребята, мы хотим пригласить вас на венчание, — выпалила она. — Уже? — вдруг удивлённо выдал Рон. Гермиона рассмеялась. Майлзу стало так хорошо. Нечасто она смеётся, а ведь у неё такой красивый смех. — Да, уже! — подтвердила она. — С датой мы ещё не определились, но, думаем, в конце октября-начале ноября. — Отлично, — выдохнул Гарри. — А-то нас уже совесть заела, что мы семейные, а ты всё холостяк. — Ой, прям все изъеденные! — усмехнулась она. — Прекрати, Гарри. Ты же знаешь, я очень рада за вас. Просто мне… наконец-то повезло, — она с нежностью взглянула Майлзу в глаза, и он трепетно сжал её руку. — Ребята, к столу! — прокричала из столовой Джинни. Гарри взял на руки Джеймса, Рональд Розу и помог подняться Лаванде. Гермиона подхватила под руку Майлза и потянула за собой. Когда все расселись и успели пригубить по несколько ложек салата, Гарри, наконец, решил начать «серьёзный разговор». — Значит, вы бывали в этом доме, мистер Трэверс? — немного взволнованно заговорил он. — Можно просто Майлз. — Хорошо, тогда просто Гарри, — ухмыльнулся он. — Я так понимаю, вы лично знали миссис Блэк? — Да. Я бывал в этом доме ребёнком, с родителями. Блэки наши дальние родственники по линии матери, она из рода Блишвиков. Миссис Блэк была одинока, и моя мать очень жалела её. Гарри понимающе кивнул и немного замешкался. — Гермиона говорила, что вы зельевар, — заметил Рон. — Это увлечение или… работа? Майлзу уже нравился этот парень, это была самая любимая тема для разговора. — В общем-то это вся моя жизнь. И увлечение, и работа. Профессор Снейп… — Снейп? — неожиданно оживился Гарри. — Вы учились у профессора Снейпа? — Да. Он был моим наставником, деканом, а зельеварение было особым занятием, факультативом, можно сказать. — Невероятно, — выдохнул Гарри. — Неужели профессор уделял кому-то личное время? — Насколько я знаю, с вами он тоже занимался индивидуально, окклюменцией. — Да! — с досадой махнул рукой Гарри. — Эти занятия были весьма неудачны. Даже не могу сказать точно, то ли я был плохим учеником, то ли он… как-то не так меня учил. Но тем не менее, это в какой-то степени помогло мне многое узнать, научиться. Его помощь… трудно переоценить. Поттер опустил глаза, как будто загрустил немного, Джинни бережно взяла его за руку. — Всё в порядке, — немного натянуто улыбнулся он, а потом взглянул Майлзу в глаза. — Каким он был? — О, я думаю, он… всегда был одинаковым, — невесело ухмыльнулся Майлз. — Довольно сухим, расчётливым, нелюдимым, но в то же время… мудрым волшебником. Гарри кивнул. — Наверное, и правда. Таким я его и помню. Вы работаете на Люциуса Малфоя? — Да. И должен честно сказать, что признателен ему за эту возможность. С нами ведь… никто не хотел иметь дело после войны. Мы были… изгоями. Теперь он ощутил, как Гермиона нежно коснулась его плеча. Стало так тепло на душе, и Майлз бросил на неё приветливый взгляд. — Все, кроме Малфоя, — немного досадливо усмехнулся Рон. — Я уверен, ему тоже было нелегко. Если бы не Гермиона… — заметил Майлз. — Да. Это её заслуга, я уверена! — заявила Джинни. — Малфой был в плачевном состоянии… — Не надо, Джинни, — шепнула Гермиона, заливаясь краской. — А чего тут стесняться? — воскликнул Рон. — Если бы не ты, он бы… — На самом деле, Драко мой друг, — спокойно произнёс Майлз. — Я знаю, каково было ему и всем нам. Но… если у вас есть вопросы, касающиеся моего прошлого, я отвечу. Знаю, что вам важно, с кем связывает жизнь ваш друг. — Давайте не будем! — воскликнула Гермиона. — Мы уже кое-что знаем, и этого достаточно, я считаю. — Задайте вопрос, Гарри, и я честно отвечу. Вас точно что-то беспокоит. — Неужели? — улыбнулся Поттер, и у Гермионы всё внутри как будто опустилось вниз. Она предпочла продолжить есть вкуснейшую запечённую индейку, при этом добавив Майлзу в тарелку тушёных овощей. Мужчины молча переглядывались. — Вопрос крутится у вас на языке, Рональд, — усмехнулся Майлз. Рон вспыхнул, а Лаванда уставилась на Майлза с ужасом в глазах. — Вы что, читаете его мысли? — выдохнула она. — Подождите! Вы легилимент, да? Воцарившаяся тишина была даже не пугающей, а просто угнетающей. Все смотрели на Лаванду. Майлз был поражён. Эта девочка показалась ему немного странной, её мысли были такими простыми, наивными, но в то же время… она мыслила удивительно проницательно. Майлз расплылся в улыбке. «Что я сказала? Что все так смотрят? Вот я дура! Рон меня убьёт…» — Он вас не убьёт, не волнуйтесь, — тихо произнёс Майлз, и Лаванда издала сдавленный протяжный писк. — И-и-и… Я что, угадала?! — буквально просвистела она. — Гермиона, это правда? Девушка серьёзно кивнула. — Что-то мне нехорошо, — вздохнула Джинни, тут же залпом выпивая полстакана воды. — Вы что, читали наши мысли всё это время? — недовольно выпалил Рон. — Не всё время. Мне это не нужно. — Вот так… дела… — протянул Гарри. — Такого даже предположить не мог. То есть, вы просто слышите наши мысли? Даже заклинание не нужно? — Именно. — Так дело в этом! Вы — легилимент. Волан-де-Морт поэтому вас не убил? Хотел использовать ваш… дар? — Вот и ваш главный вопрос, — ухмыльнулся Майлз. — Разумеется! Мы недоумевали, почему журналисты его не задали. Странные они люди. Но, послушайте, если вы отказывались ему служить, почему он терпел это? Это невообразимо! — Мой отец был ему предан. Искренне, самозабвенно. Он… просил за меня. Каждый раз, когда меня запирали в подземельях собственного дома, мой отец получал смертельно опасное задание. Он выполнял — я оставался жить. Мой отец… очень сложный человек. Тяжёлый. Угрюмый. И всё же — я его сын. — Как это ужасно! — с сочувствием вздохнула Лаванда. — Когда родители тебя не поддерживают, не понимают — это так тяжело. — Вы правы, миссис Уизли. Как вы догадались? Она нервно усмехнулась, и её лицо тут же приняло серьёзное выражение, а потом резко растерянное. — Да я просто так ляпнула. Джинни прыснула, Гермиона закатила глаза, а Рон с нежностью обнял её за плечи и чмокнул в щёку. — Вы оказались близки к истине, как никто. У вас нет симпатии к прорицаниям? Её глаза стали округляться, до размера кофейных блюдец. — Я… я… да! Но, я же не думала об этом! — с ужасом воскликнула она. — Вы что, уже успели проникнуть в мою память? — Да не переживайте, я просто так… ляпнул… Вся компания расхохоталась. Они долго говорили о прошлом, об обучении Гарри и даре Майлза, о планах на будущее. Ужин был таким тёплым, семейным. Майлзу никогда не приходилось бывать в такой удивительной, дружной компании. Общение затянулось. Друзья переместились в гостиную пить кофе со сладостями. А потом дети стали тереть глазки, и папы понесли их укладываться спать, в то время как их супруги хлопотали на кухне, дав Гермионе и Майлзу возможность пообщаться наедине. Майлз прогуливался по гостиной, изучая обстановку. Он помнил эти диванчики, старое кресло, совершенно не изменившийся камин. Но в целом обстановка, конечно, стала другой. Его внимание привлекла каминная полка, заставленная колдографиями в разнообразных рамочках. Здесь были свадебные фотографии Поттеров и Уизли. Их фото с новорожденными и сами малыши в нарядных костюмчиках. Была большая фотография троих друзей, очевидно сделанная вскоре после войны. На ней они такие серьёзные, даже немного грустные, напряжённые. Гермиона в середине, Гарри и Рон по бокам. Они уверенно смотрели в камеру, словно взглядом можно было проложить дорогу в будущее. Такой он видел Гермиону в газетах. Всегда уверенную и серьёзную. Где-то в глубине души его грели воспоминания о том, что когда-то она улыбалась, была просто маленькой девочкой. Он помнил её такой. Его взгляд упал на колдографию, явно несовременную. На ней молодой мужчина и девушка в осеннем парке, танцуют, улыбаются друг другу. Они счастливы. Его сердце сжалось от боли, словно что-то страшное пронзило душу. Этот мужчина в очках практически копия Гарри Поттера, а эта рыжеволосая девушка… Девушка из воспоминаний… — Лили… — еле слышно прошептал он, чувствуя, как Гермиона взволнованно сжимает его запястье. — Это она? — нерешительно спросила Гермиона. — Она девушка из воспоминаний профессора Снейпа? Слёзы застыли в его глазах. Он обернулся к ней, но всё расплывалось. Майлз запрокинул голову, задержал дыхание. — Майлз, Гарри… возможно, не знает. Он… никогда нам не говорил. Пожалуйста… — Да. Я понимаю, — устало прошептал Майлз. — Я не должен об этом говорить. Она — мать твоего друга? Гермиона сочувственно кивнула. — Волан-де-Морт убил их. Убил её… его единственную любовь. Мы знаем, что профессор помогал Гарри, как только мог. Видимо, его любовь к ней и есть настоящая причина. Но, боюсь, это останется недосказанной историей… Майлз порывисто обнял её, чувствуя, как самую большую в его жизни необходимость, её близость, её слова, её душу. — Давай уйдём поскорее, — прошептала она. — Ты весь дрожишь. У нас были планы. Я поговорю с друзьями. Она быстро покинула гостиную, а Майлз остался стоять у каминной полки. — Это мои родители, — неожиданно раздался голос Гарри, и Майлз вздрогнул. Он был так занят своими мыслями, что не заметил появившегося друга Гермионы. — Да я… догадался. Вы похожи на отца. — Гермиона сказала, что вы, как оказалось, наш сосед. Это… забавное совпадение. — Да, действительно, — немного устало произнёс Майлз. — Я понимаю. С вашим даром тяжело долго находиться в компании. Гермиона объяснила. Но, надеюсь, мы ещё не раз пообщаемся. Майлз наконец смог взять себя в руки и сдержанно улыбнулся. — Я рад нашему знакомству. У Гермионы очень хорошие друзья. Гарри смущённо ухмыльнулся. — А правда, что вы подслушивали её мысли в детстве? Она уже похвасталась. — Да, это правда, — смутился Майлз. — А наши? Её друзей. — Вы меня абсолютно не интересовали, мистер Поттер. — Хвала Мерлину! — выдохнул Гарри. — А-то я бы начал думать, что все препятствия и козни в школе подстраивали именно вы. — Боюсь, у меня нет такого таланта. — Идём? — вдруг весело выпалила Гермиона, заглянувшая в гостиную. — Не терпится посмотреть наш будущий дом. У дверей вся компания проводила новоиспечённую помолвленную пару. Майлз с облегчением выдохнул, оказавшись на улице. — Всё прошло — это главное, — устало произнесла Гермиона. — Ты им понравился. — У тебя замечательные друзья. Тебе очень повезло. — Тебе повезло не меньше… с твоим, — многозначительно ухмыльнулась девушка. — Куда идём? — В соседний дом, — утомлённо улыбнулся Майлз. — Хочешь… отложим, ты устал, — понимающе улыбнулась Гермиона. — Нет, — успокаивающе усмехнулся он. — Я давно хочу тебе её показать. Даже пыль убрал и паутину. — О, ну тогда, конечно, идём! — воскликнула она, подхватывая его под руку. Они прошли каких-то двести ярдов и оказались у совершенно идентичного дома. Достаточно было Алохомора, чтобы открыть дверь. Майлз вошёл первым, огляделся и кивнул, приглашая невесту. Гермиона затаила дыхание, взволнованно вошла в просторный длинный коридор, освещённый десятками свечей, подвешенных в воздухе. В доме пахло старостью, иначе не скажешь. Было чисто, но чувствовалось, что здесь никто не жил несколько десятков лет. Стены были оклеены матерчатыми обоями давно устаревших расцветок. Всё выцвело, выгорело, краски были блеклыми и печальными. — Да. Здесь действительно требуется поработать, — вздохнула Гермиона. — Но здесь столько пространства, столько воздуха, какие высокие потолки! Будет чудесно! — улыбнулась она. — Здесь всего восемь комнат… — Ого! Это, по-твоему, мало? — удивлённо усмехнулась девушка. — С моими планами… Я ведь привык жить в замке. Но ничего, мы всё сделаем так, как захотим. Теперь это — наш дом. Они прошли по комнатам, большим и маленьким, заглянули в приличного размера кухню и столовую. Гермионе не верилось, что это и правда её будущий дом. Трепет грел душу, и она уже представляла, как будет красиво и уютно здесь, и вдруг зарделась, представив, как маленькие ножки будут бегать по этому идеальному, несмотря на годы, паркету. Майлз нежно обнял её. — Тебе нравится? — с надеждой спросил он. Гермиона подняла к нему голову, с восторгом глядя в глаза. — Очень! — шепнула она. Синева его глаз стала насыщенной, почти фиолетовой в свете свечей. В его взгляде было что-то неуловимо печальное, что-то болезненное и в то же время обнадёживающее. Гермиона бережно скользнула ладошкой по его щетинистой щеке. — Я хочу, чтобы ты был счастлив, Майлз, — ласково прошептала она. — Я знаю, твоя жизнь была тяжёлой, наполненной болью и одиночеством, но всё изменится, вот увидишь! — Всё уже изменилось, Гермиона. Если бы ты знала, насколько. Словно жизни до тебя просто не было. Я забыл, что значит жить в любви, — и он трепетно прижал её ладонь к своей щеке, с блаженством закрывая глаза. — Спасибо тебе.***
Это было странно. Неделя тишины. Малфой ни разу не появился, и Гермиона уже дня три была в тревоге. Ну, не имеет она привычки приходить к нему первой. У неё и повода-то подходящего нет. Но беспокойство взяло над ней верх и, вызвав секретаря, девушка нетерпеливо ждала. — Да, мисс Грейнджер, — с готовностью выпалила Мэнди. — Пригласите ко мне, пожалуйста, мистера Малфоя, — спокойно произнесла Гермиона, нарочито копошась в документах. Мэнди удивлённо приоткрыла рот, немного замешкалась, на что Гермиона тут же бросила на неё подозрительный взгляд. — А… мистера Малфоя… нет, — тихо пролепетала Мэнди. — Он уволился… три дня назад. По собственному желанию. — И мне не сказал? — возмущённо воскликнула Гермиона, не сразу осознав, что это было слишком бесконтрольно и нелепо. Секретарша пожала плечами. — Он никого не поставил в известность. Большинство сотрудников до сих пор не знает… — немного разочарованно произнесла девушка, опуская глаза. — В чём причина, не знаете? — со с трудом сдерживаемым волнением спросила Гермиона. — Вроде бы, он указал причиной семейные обстоятельства… — Что-то с его женой? — со страхом прошептала Гермиона. — Нет, кажется, с ней всё хорошо… — Мне нужна сова! — решительно выпалила Гермиона. — Немедленно! — Да, мисс Грейнджер, — и Мэнди моментально удалилась. Сердце замирало от волнения. Что могло случиться? Какая трагедия, что Драко ушёл вот так, даже не попрощавшись! Она вспомнила их последний разговор. Он ведь даже не намекнул, что собирается уходить. Как же так? «Малфой, ты спятил? Это как называется? Какого Салазара ты свалил и даже не предупредил? Что случилось? Как ты мог, в конце концов? Мы же друзья, а ты со мной так! Я вне себя и требую объяснений! Грейнджер» Она даже не размышляла о том, насколько невежливым получилось послание. Гермиона кипела от негодования. И даже отправив сову, ещё долго не могла успокоиться. Она думала, что ещё минута, и её просто разорвёт от пребывания в неведении. Но Малфой не заставил долго себя ждать. Мэнди даже испугалась того, как резко мисс Грейнджер вырвала письмо из её рук, бросив: «Спасибо огромное!» Гермиона в нетерпении сорвала роскошную печать Малфоев, повредив конверт с фамильным гербом. Его почерк ставший уже таким родным за эти годы, расплылся перед глазами с первых же строк. «Не стану делать вид, что обижен на твой хамский тон, Гермиона. Привет. Не стану, потому что просто рад видеть твоё негодование. Это как бальзам мне на душу. Не представляешь, какая лучезарная улыбка сияет на моей физиономии. Думал, буду месяц ждать, пока ты заметишь моё отсутствие. Так что, благодарю за чуткость! Поклон тебе от моего эльфа до земли. Хрен я сам когда поклонюсь, не дождёшься! Гермиона усмехнулась, зажав рот рукой, и тонкий ручеёк скатился по её щеке. Не буду откладывать в долгий ящик и изводить тебя витиеватыми формулировками. Скажу прямо: я давно собирался уйти. Принял решение в тот день, когда узнал, что стану отцом. Тебе я совершенно больше не нужен, согласись. А вот Стори и сыну действительно нужен. Кто знает, сколько нам осталось быть вместе… Так что, отдаю тебя в надёжные татуированные руки бывшего Пожирателя Трэверса и ухожу на покой. Извини, в обед теперь будешь скучать, если этот затворник не соизволит тебя пригласить, а он, скорее всего, не соизволит. Я его знаю. Ждём приглашения на вашу нудную вечеринку, по-другому у вас всё равно не получится, прости за правду, особенно если учесть присутствие Поттера и Уизли. Держись там без меня. Не скучай! Дружба в силе, Грейнджер. Я тебя люблю. Драко» Гермиона мерно покачивалась на кресле то вправо, то влево, крепко прижав драгоценные строчки к груди. Слёзы облегчения плавно струились по щекам, освобождая от тягот и боли прошлого. Она любила его. Конечно, любила. Он стал ей родным, как Гарри, Рональд, Джинни, и точно роднее, чем Лаванда. Немножко роднее. Все обиды ушли, осталась только теплота в сердце. Она написала ему всего несколько слов. «Будь счастлив, Драко. Люблю тебя. Гермиона».***
Это был холодный, почти зимний вечер. Большой суровый зал замка Голд Стоун озарялся огнями тысячи свечей в трёх огромных хрустальных люстрах, которые не зажигали вот уже тринадцать лет. Замок ожил, расцвёл. У алтаря, украшенного белыми розами и голубыми незабудками, стояли двое. Их глаза светились теплом и нежностью, сердца замирали от волнения. Белоснежные незабудки терялись в крупных локонах невесты, украшая её своей трогательностью. Простое белое платье из нежнейшего кружева обнимало её стройную фигурку. Майлз не сводил с неё глаз. Его очаровательная лисья улыбка заставляла Гермиону сиять от счастья. Чародей, что их венчал, прочёл слова клятв, которые они с восторгом повторили. Взмах волшебной палочки, и их руки были связаны золотистым светом, ещё один, и серебристая лента искр взмыла над их головами, венчая на долгую супружескую жизнь. Джинни с трудом сдерживала слёзы умиления, крепко сжимая локоть мужа. Гарри смущённо улыбался, а лицо Рональда удивительно порозовело, привлекая внимание Лаванды, которая глаз с него не сводила. Она особенно волновалась в этот вечер, почему-то уверенная, до сих пор, что если бы не она, Гермиона не обрела бы своё счастье. Драко откровенно зевал, возводя глаза к потолку и тут же получая еле заметный толчок маленького кулачка в бок. — Драко, прекрати! — тихо шептала Астория. — Хватит прикидываться болваном. — Наша свадьба была такой же скучной? — с ехидной ухмылкой прошептал он. Астория только вздохнула. Серебристые искры рассеялись, вплетясь в волосы молодожёнов. Они сделали шаг навстречу друг другу. Майлз медленно склонился к её лицу. Сияние его глаз пленило, уносило в другой мир, ведомый только им двоим. Гермиона не отводила взгляда, пока его мягкие губы не коснулись её, трепетно, ласково. Её губы раскрылись ему навстречу. Один вдох, и гости зааплодировали от восторга. Малфой уставился в пол, с трудом преодолевая желание засвистеть, под натиском сжимающей его руку Стори. В огромном зале тихо играла музыка. Гостей было мало — друзья Гермионы, её родители, мистер и миссис Уизли, молодые Малфои. Джинни и Астория нашли весьма увлекательным общество друг друга. Беременным леди точно было, что обсудить. Лаванда не отпускала Рональда ни на секунду. Малфой не хотел разговаривать, вообще не хотел здесь находиться. Астория это заметила, но не решалась что-нибудь предпринять. Майлз и Гермиона подошли попрощаться. — Тебе не обязательно быть здесь, — добродушно произнёс Майлз. — Ты был с нами в такой важный момент — это ценно. Но я тебя не держу. — Прохвост, — выдохнул Драко. — Ты хоть когда-нибудь можешь не лезть в чужие головы? Хотя бы на своей свадьбе? — У тебя всё на лице написано, — усмехнулась Гермиона. — Не мучай себя и Асторию. Она за тебя волнуется. — Да ладно, потерпеть можно. Кто знает, когда теперь увидимся. Разве что приглашу вас на празднование рождения сына. Так что ждите приглашения. Молодожёны переглянулись, с трудом сдерживая счастливые улыбки. — У вас явно припасён сюрприз, — проницательно проговорил Драко. — Неужели… Гермиона прикусила губу и смущённо уткнулась носом мужу в плечо. Майлз расцвёл. — Скоро вас догоним. — Не могли быть порасторопней?! — с досадой воскликнул Драко. — Вместе поступили бы в Хогвартс. — Ну, извини, не судьба! — усмехнулась Гермиона. — И телохранители в курсе? — недоверчиво спросил Драко. — Конечно. Ты же не единственный наш друг, — съехидничала Гермиона. — Вот узнавать всё последним, терпеть не могу. — Не обижайся, — ухмылялся Майлз. — Родим вам невесту. Драко покачал головой. — Только через труп моего отца. А так, я не против, — расцвёл он. Астория осторожно вплела свои пальчики между пальцев мужа. — Домой? — ласково спросила она. — Устала? — необыкновенно нежно спросил Драко, вызывая улыбку миссис Трэверс. — Немного. Вы нас простите? — с надеждой спросила она. — Безусловно, — улыбнулся Майлз. Друзья обнялись и попрощались. За тёплыми дружескими разговорами прошло два часа. Друзья Гермионы с пониманием и сочувствием прощались. Это был последний день, который Майлз проводил в своём доме. Они торопились оставить молодожёнов наедине, попрощаться со старым родовым поместьем Голд Стоун, где Майлз провёл и самые лучшие, и самые тяжёлые моменты своей жизни. В пустом зале потихоньку гасли свечи. Майлз бережно сжимал её в своих руках, её — своё маленькое счастье. Они кружились в вальсе, плавно скользя по чёрно-серому мрамору пола. Становилось всё темнее, и когда остался только свет большого горящего камина, они, взявшись за руки, медленно побрели по комнатам и коридорам. Майлз не мог поверить в то, что происходит. Даже когда сова из министерства принесла письмо с требованием отца покинуть замок, Майлз не был так потерян, как теперь. Он знал, что так и будет. Отец никогда не бросал слов на ветер и исполнил свою угрозу. Никто не собирался выставлять младшего Трэверса из собственного дома, даже по распоряжению отца. Но Майлз считал своим долгом исполнить его волю, какой бы она ни была. Библиотека опустела, Майлз не мог себе позволить оставить самое ценное, что было в замке, без присмотра. Две комнаты в квартире на Гриммо, 14 превратились в книжные склады. Был сделан ремонт и перенесена кое-какая мебель. Квартира была далеко не готова, но времени не оставалось. Потому этот вечер, вечер их венчания, был последним перед переездом. Портреты родителей Майлз переправил в новый дом в первую очередь. Гермиона и её друзья помогали всем, чем могли. Молодая семья готовилась вступить в новую жизнь. Начать с нуля. Гермиона была взволнована. Она видела, как Майлз тосковал, как его дыхание прерывалось, как бы он ни держался. У неё не находилось слов утешения. Она помнила это чувство, когда уходишь из родного дома, возможно, навсегда. Это боль, которую приходится вытерпеть, смириться и вспоминать только хорошее. Гермиона даже не представляла, как безгранично много помогала ему, своим молчанием, терпением, нежными объятиями. Майлз бережно расшнуровывал её платье, ласково прикасаясь губами к чувствительной коже плеч, спины. Нежный аромат незабудок в её волосах успокаивал, дарил мир его душе. Её тихое дыхание заставляло сердце исполнять чудесную мелодию, которой он никогда не слышал прежде. Гермиона таяла в его руках. Это было так удивительно волнительно. Она — жена. Миссис Трэверс. Эта мысль умиляла и веселила. А ведь всего несколько месяцев назад всего этого не было ни в планах, ни в её жизни. Не было его. Мурашки пробежали по спине. — Тебе холодно? — тихо спросил он, касаясь губами её щеки. — Подбросить поленьев в камин? — Нет, Майлз. Всё хорошо, я просто до сих пор не верю, что я — Гермиона Джин Трэверс. Он ласкал её взглядом, Гермиона почувствовала смущение, словно и не была никогда прежде в его спальне. — Гермиона Трэверс. Моя жена. Ты — маленькая храбрая гриффиндорка. За что мне дано это счастье? — с нежностью шептал он. Эта ночь была волшебно-трепетной. Первая брачная ночь. Майлз был чутким, ласковым. Кажется он покрыл поцелуями каждый дюйм её тела. Гермиона не знала прежде, что может быть так любима, так желанна. Упиваясь его лаской, дарила ему себя всю без остатка, всю свою нежность и любовь. Эта ночь навсегда останется в её памяти, как одна из самых чувственных. Его губы, объятия, взгляды, водопады чудесных слов. Для него её прикосновения были невероятным, сказочным подарком. Её слова — обетом непоколебимой верности и любви. Бессонная ночь перед тем, как они покинут замок Голд Стоун. Возможно, навсегда.***
Он долго смотрел на тёмный обнажённый сад. Мелкий моросящий дождик тихо стучал в окна. Астория подошла тихо-тихо, но он слышал её мягкие шаги. Тепло разливалось в груди, и только капелька грусти немного омрачала его покой. Её ласковые руки с нежностью обвили его торс. Драко прикрыл глаза, наслаждаясь этой нежностью. — Теперь ты наконец спокоен, любимый? Ты всё сделал так, как хотел? — И даже больше, — прошептал он. — У них будет ребёнок. — Правда? — с восторгом выдохнула Астория. — Ох, как же я рада! Драко! Это просто чудесно! — Знал, что ты обрадуешься, — улыбнулся он, поворачиваясь к ней лицом и заглядывая в глаза. Драко положил руки на её хрупкие плечи. — Это твоя заслуга, Стори! Если бы не ты… — Я ничего не сделала, — разочарованно замотала она головой. — Если бы я хоть что-то могла… — Только ты! Слышишь? Однажды ты сказала, помнишь? «Наверное, пока Грейнджер не обретёт своё счастье, твоё сердце будет страдать». Ты сказала это от обиды, знаю, ты столько лет смотрела на то, как я сам себя казню каждый день. Видела, терпела, молчала. Но хватило этих простых слов, чтобы я сделал хоть что-то! — Хоть что-то? — усмехнулась она. — Драко, не притворяйся скромным, это не про тебя. Это ведь была твоя идея! Ты надоумил отца пригласить Майлза на работу, ты следил за ним полгода прежде чем сделал хоть шаг! Ты был… как одержимый! — И ты жила с этим, — он нежно обнял её за плечи, ласково прижимая к своей груди. — Если бы не ты, Стори… — Ты удивительный, Драко. Самый удивительный человек в этом мире. Ты — свет моей жизни… Он трепетно поцеловал её тонкие изящные губы. — Луч света во тьме жизни, — усмехнулся он. — Да, — шепнула она. Он обнял её крепче, скрывая лицо в её распущенных волосах. — Тебе легче, Драко? — прошептала Астория. Подумав немного, он тихо ответил: — Это похоже на сон, Стори. Что-то нереальное, как будто… закончилась война, но ты всё ещё ждёшь последней битвы. Я привыкну. Уже почти привык. — Всё будет хорошо, милый. Вот увидишь. Он держал её в своих объятиях. Чувствовал, как в бедро тихонько толкается его сын. Драко окутывало тепло и уют его тихой, нежной любви. А в глазах… ещё читалась трепетная, сладкая боль, которая медленно-медленно погружалась в самые глубины омута его памяти.Эпилог
Она, как всегда случайно, хлопнула входной дверью. — Мерлин! Что-то надо с этим делать! — вздохнула она и тут же выкрикнула: — Майлз! Майлз, ты где? Она быстро пошла по длинному коридору, освещённому красивыми витыми канделябрами. Гермиона заглядывала в каждую комнату, на всякий случай, хотя была уверена, что искать нужно только в одном месте. Живоглот бежал рядом, сопровождая любимую хозяйку, распушив хвост трубой. — Где эти проказники? — улыбнулась Гермиона, обращаясь к коту, он только мяукнул в ответ. — Майлз, немедленно отзовитесь! Мальчики! Ох, я вас сейчас ка-а-ак найду-у-у! Бени, отзовись! Майлз! Вот вы где! Гермиона резко распахнула дверь, и тут же раздался весёлый заливистый детский смех. Кот проскользнул в зельеварню. — Опять с ножом! — закатила она глаза и простонала. — Майлз, ну ему же всего три года… — Мама, я полезал листики, смотли! — невообразимо синие глазки восторженно глядели из-под длинных чёрных ресниц. — А что это за листики, Бени? — хитро прищурился отец. — Листики? Это листики! — утверждал мальчик. — Да, правильно, это листики, а какого растения. — Это бадян! — без сомнения заявил малыш. — Ты совершенно прав! Это бадьян. Плюс пять очков Слизерину, — радостно объявил Майлз. — Ох, вы просто раскиселиваете меня своей милотой! — простонала Гермиона. — Бени, ты просто умничка! Какой молодец, как же хорошо ты их нарезал, так ровно! — Мама, там ещё мята, — показал малыш пальчиком на соседнюю разделочную доску, и Майлз многозначительно приподнял брови. — М-м-м! Какое чудо! Обязательно заварим с ними чай! — улыбалась Гермиона. Необычное волнение вдруг отразилось на её лице. Что-то тревожное. — Что-то случилось? — тут же спросил Майлз, бережно забирая нож из рук сына. — Гермиона. Она как будто не решалась ответить. Глубоко вдохнула. — Ты знаешь, мне по долгу службы приходится иметь дело с письмами из Азкабана. Не со всеми, только с очень важными и… — она тут же запустила руку в карман своего лёгкого пальто бордового цвета. — Это тебе… от отца. Нож звякнул об пол. Майлз тут же резко наклонился, поднял его и убрал в ящик стола. — Бени… — охрипшим голосом проговорил он. — Сходи к Донне, сынок, она… даст тебе перекусить. — Спасибо, папа! — малыш ласково обнял отца за шею, и тот поставил его на пол, сняв с высокой деревянной лесенки-подставки. Бенни убежал, и Живоглот, словно доблестный телохранитель, последовал за мальчиком. Майлз обессиленно опустился на рядом стоящий табурет. — Ты не волнуйся, — ласково заговорила она. — Новости вовсе не плохие, скорее хорошие. Я прочла. Если хочешь… — Я должен сам прочесть, — с трудом прошептал он. — Конечно, — кивнула она, вкладывая распечатанный конверт в его, слегка дрожащие, пальцы, и робко спросила: — Мне уйти? — Нет-нет, — бросил он, безотрывно глядя на конверт. Гермиона не спеша сняла пальто, лёгкий шарфик и присела на табурет в углу. Она смотрела на его взволнованное побледневшее лицо и просто ждала. Он мог в одно мгновение узнать, что в нём, просто прочитав её мысли. Но Майлз никогда этого не делал. Сейчас он был не готов узнать, что в письме. Он слишком долго ждал, и ожидание превратилось в незримый ореол, который никто, кроме него, не видел и не чувствовал. Наконец, Майлз собрался с духом. Раскрыв конверт, он бережно развернул небольшой листок серого пергамента, исписанный с обеих сторон. Сердце сжалось в неопределённом чувстве, то ли радости, то ли страха. «Здравствуй, Майлз. Не знаю, получишь ли ты это письмо. Возможно, я пожалею о том, что вообще написал тебе. Теперь Азкабан уже не тот, что прежде. Усилиями твоей жены, мы стали похожи на людей — чистые робы, душ раз в неделю, колдомедики, возможность читать газеты. Знаю, она делает это для тебя. Не будь меня здесь, скорее всего, мы так и разлагались бы в своих гнойниках и грязных бородах. Не обольщайся. Никаких тёплых чувств я к ней не испытываю и не буду. Твой выбор, как и прежде, не одобряю. Но она — мать моего внука. Майлз закрыл глаза, его губы дрожали. Три с половиной года назад, когда родился Бенедикт Майлз Трэверс, он сообщил об этом отцу. Но ответа не получил. Утешало одно — Бенедикт Трэверс-старший не разнёс Азкабан. Майлз глубоко вздохнул и снова взглянул на листок. Я был зол, когда узнал, что на свет появился полукровка. Был зол от того, что никогда его не увижу. Не увижу, как растёт твой сын. Не увижу, каким отцом ты стал. Уверен, ты гораздо лучший отец, чем я. Я делал всё, что считал правильным и моё видение непоколебимо. Но твоя мать, она приходит ко мне во снах всё чаще. Совсем такая, какой была когда-то, когда я ещё был уверен, что люблю её. Она зовёт меня к себе, и я стал бояться не успеть. Не успеть увидеть тебя, твоего сына. Знаю, ему сюда нельзя. Более того, я запрещаю тебе даже думать о том, чтобы привезти его в это проклятое место. Я тебя знаю, ты можешь и такое учудить. Но прошу об одном — привези мне его колдографию. Это всё, чего я хочу. Просто увидеть и сохранить в памяти. Почему-то уверен, что он похож на тебя и на твою маму». Слёзы тонкими дорожками струились по его щекам. Гермиона тихо плакала, с трудом сдерживая рыдания. Она встала и подошла ближе, бережно обняла его голову, прижав к своей груди. Майлз с блаженством утонул в её нежности. Ему казалось, что чёрная пелена траура спала с его глаз, с его души. Отец воскрес. — Я верил, Гермиона! — прошептал он, с трудом сдерживая тяжёлый всхлип. — Я знал, что однажды всё изменится, что он поймёт… — Я знаю, любимый, — дрожащим голосом тихо говорила она. — Я тоже верила… Они сидели обнявшись, молча. Он держал её на коленях, как маленькую девочку, испытывая то совершенно полное счастье, которого так не хватало. — Это не всё, Майлз, — нерешительно прошептала она. — Твой отец изменил завещание. Он возвращает тебе дом, твой дом и дом его внука. Бенедикт Трэверс завещал его вам двоим. Майлз поднял на неё глаза и улыбнулся. — Это не имеет значения. Важно, что мой отец снова со мной. С нами.***
— Нет! Вы, наверное, издеваетесь?! — возмущённо восклицал Драко, стоя посреди гостиной замка Голд Стоун на одной ноге. — Чтобы я ещё раз… — Помолчи, Малфой! — смеялась Гермиона. — Проиграл, так и не ной! — Мне повезло намного меньше, уже голова кружится, — прокряхтел Рон, стоя у стены вниз головой, весь красный, как варёный рак. — Да ты-то вставай уже на ноги! — со смехом прокричал Гарри. — Твоё время вышло. — Ещё партию, Гарри? — ухмылялся Майлз, восстанавливая взмахом волшебной палочки разбитые вдребезги волшебные шахматы. — Нет уж, спасибо! — с опаской замотал головой Поттер, и молодые леди, дружно попивающие кофе на диване, рассмеялись. — Трэверс, ты жульничал, — утверждал Драко. Рон в это время ползком добрался до кресла и с трудом сел. — Мне не было равных, — с досадой пыхтел Рон. — Это нечестно. Я требую реванша. Только не сегодня. — Мой бедный Бон-Бончик! — ласково вздыхала Лаванда, прикладывая лёд к его лбу. — Может, не надо больше? — Да ты что? — усмехнулась Джинни. — Чтобы Рона кто-то обыграл? Такого ещё не случалось. — Ты точно жульничал, знал наперёд все ходы, лез к нам в голову! — возмущался Драко. — Удобная позиция, ничего не скажешь! — закатила глаза Гермиона. — Уж ты бы помолчал! — Драко, всё, садись, любимый, — с нежностью пролепетала Астория, протягивая к нему руку. — Интересно, как они там, — с грустью вздохнула Джинни. — Мы тут смеёмся, а они… — Они там на ушах стоят, поверь, — ухмыльнулся Драко, садясь в ногах жены на подушку. — Ура! Наконец-то свобода! — Может это твой Скорпиус так, а вот Альбус… — И Альбус твой стоит на ушах, даже не сомневайся, а Джеймс у них предводитель! Джинни сердито сузила глаза, а потом вдруг уставилась на подругу. — Гермиона, что такое? На тебе лица нет. Вся компания повернулась к ней. — Знаете, как будто упало всё внутри… Вдруг. Может, Ариадна проснулась? — Не волнуйся, Донна бы сразу тебя позвала, — ласково коснулся её руки Майлз. Тут же раздался громкий стук в окно. Гермиона вскочила, распахнула створку. Белоснежная сова Бени терпеливо протянула хозяйке лапу. — Ну? — хором выпалили друзья. Гермиона зажала рот рукой, увидев единственное заветное слово, написанное рукой сына. Она долго и радостно смотрела в глаза взволнованного мужа. Время не властно над этой чудной женщиной, Гермиона всё также прекрасна, и даже ещё великолепнее, чем прежде. — Гриффиндор! — воскликнула она, и на лице Майлза расцвела счастливая улыбка.