One Piece Of Russia

Димон трясся в поезде уже третьи сутки и решительно скучал. Его кипучая натура не позволяла долго сидеть без движения, а плацкартный вагон Владивосток — Москва не слишком подходил для долгих моционов. Димон извелся. Книжку он с собой не захватил, чужие газеты дочитывать было скучно, а батареек в стареньком плеере на всю дорогу точно не хватило бы. Свой недельный запас доширака он прикончил где-то за первые полтора часа дороги, а то, что удавалось прикупить на станциях, исчезало в его бездонном желудке в один миг. Забыться за вкусной едой ему не светило, так что Димон развлекал себя как мог. Он трижды залезал в чемодан, переодевался, сидел, лежал, ковырял в носу — ничего не помогало от тоски и скуки. Он все время теребил алую ленту на соломенной шляпе, подарке от дяди Шамиля. Ну то есть как — кровными родственниками они не были, но рыжий чеченец оказался Димону роднее собственного деда. Димон вот все думал — как это так получается? Вроде семья у тебя есть, родственники кровные, а чужие люди тебе ближе. Шамиль был простым, понятным, хоть и не без придури мужиком. Бандюганом, наверное, тоже был, но Димона это не сильно интересовало. Их с братом никогда не обижал, даже подарки дарил: то приставку, то кроссовки модные привезет, то вот шляпу Димону сообразил. Но не в подарках было дело. Шамиль был веселым и острым на язык, и хоть подтрунивал над Димоном, всегда воспринимал его всерьез. И верил в него. Говорил, что надо следовать за своей мечтой. Он Димона вдохновлял, вот что было самым важным. Вот почему сейчас Димон мучил несчастную красную ленту — ему казалось, что пока он вертит ее в руках, Шамиль как будто рядом, уверенный и спокойный. А значит, все будет хорошо и все разрулится так, как надо. Того же родного деда, к которому сейчас ехал, Димон, любил гораздо меньше. Правда, видел обоих одинаково редко, что его, что Шамиля. Но дед приезжал не каждый год, да и вёл себя всегда так, как будто ему все должны. Очнулся на старости лет. Все нудел: «Пацаны подрастают, что им в вашей глухомани ловить, пусть едут поступать в Питер». Да только как Сеня три года назад к нему поехал — так до сих пор добраться не может. С дедом в вопросах воспитания Сеня категорически был не согласен, поэтому сошёл с поезда вместе с новыми друзьями — какими-то питерскими панками — да так с ними и остался. Счастлив, наверное. Вот Димон тоже всегда хотел быть счастливым. И свободным. Свободным даже чуточку больше. Отчаянно хотелось в море, чтобы ветер в парусах и бесконечная синева, что сверху, что снизу. И ты посередине. И никаких больше «ты маленький», «ты бесполезный», «ты не сможешь». Димон уверен, что все его родственники однажды языки проглотят, когда узнают, какой он на самом деле и до каких высот доберётся. Пока Димон добрался только до населенного пункта с интригующим названием Заиграево, но поезд будет стоять там всего две минуты, ничего стоящего ожидать не приходится. Спустя какое-то время Димон со скуки начинает прислушиваться к разговорам вокруг. Женский прокуренный голос за стенкой вещает с раздражением: — Вон, сестрица подкинула, пригляди, говорит, за малым. А мне нешто заняться нечем! Приедем вот в Петербург, отдам его в магазин работать. Учиться — только время тратить. Слышь, малой, сгоняй за кипятком! Хоть какая-то с тебя польза. Димон со своей боковой полки отчетливо видит напряженные плечи и сгорбленную спину пацана, пробегающего мимо. Выглядит тот несчастным. Что же, у каждого своя беда. Через какое-то время лежать становится невмоготу, и Димон решает прогуляться по поезду. Сшибать головой пятки в вонючих носках, торчащие в проходе — так себе удовольствие, но игра заключается в том, чтобы как раз пяток этих не коснуться. Проходя тамбур, он замечает знакомый силуэт. Тот самый парень стоит у двери и обреченно пялится на пролетающий мимо пейзаж.Может пацан и не похож на самого веселого собеседника, но поболтать с ним будет всяко лучше, чем играть в салки с чужими пятками. — Эй, привет! — Димон широко улыбается и протягивает руку, — Меня Димон звать, а тебя? Пацан его игнорирует, все так же глядя в одну точку. Димон ждет какое-то время, ничего не меняется, машет рукой у того перед носом — тишина. — Если задумал сигать — не советую. Двери слишком крепкие, только пальцы переломаешь, пока будешь их ковырять. — С чего это ты взял, что я с собой что-то сделать собираюсь? — пацан резко отмирает и смотрит на Димона, моргая, словно сова. — Да так, что-то ты несчастным выглядишь, просто ужас, каким! С таким видом обычно из окна шагают. Ну или с поезда. Пацан неуверенно усмехается, отворачивается к окну. Они молчат какое-то время, Димон разглядывает своего попутчика. Невысокий, худенький, в круглых очках. Таких обычно ботаниками дразнят в школе. Не то, чтобы Димон ждет от него продолжения разговора, но пацан забавный, да и грустный. Тот долго и понуро ковыряет ботинком дыру в покрытии на полу, прежде чем чуть слышно заговорить. Димону приходится напрягаться, чтобы расслышать его сквозь стук колес. — Ты слышал, а? Тетка моя там вещала, в купе. «Учиться — время тратить»… Слышал? — Ну-у-у, не то, чтобы много. Общий смысл только уловил. Помыкает тобой тетка? — Да не то слово! Конечно, ей плевать на меня, а идти-то мне больше некуда. Я учиться хочу, хочу людям помогать. А она меня… Блин... — Так сбеги! Я бы сбежал. — И что дальше? Куда мне деваться-то? Вот ты бы куда пошёл? — Без понятия, — Димон хихикает. — Что-нибудь придумал бы, наверное. Ведь без свободы — это же не жизнь, а каторга сплошная. — Я — Коля, — пацан явно не готов вести философские разговоры в вонючем тамбуре, так что решает поменять тему разговора. — Путешествую с родственниками, — звучит он ужасно официально и даже лицо делает серьезное. — А я Димон, — Димка тянется для рукопожатия. — Еду к деду. Он меня обещал устроить учиться. Ток я не хочу. — Ого, а куда учиться-то? — Коля несколько обескуражен легкомысленностью своего нового знакомого. Что б его кто-то куда-то устраивал! — Не знаю, он полковник на флоте. Он брата старшего собирался в Нахимовское отправить, но Сеня как узнал — наотрез отказался, да и до деда не доехал. Теперь где-то в Питере живёт. Наверное. Есть подозрение, что со мной дед захочет тот же фокус провернуть. — Так это же круто! — Коля не может поверить, что от учебного заведения мечты можно вот так вот отмахиваться. — Ничего крутого в том, чтобы маршировать по указке и отсиживать глупые уроки, нет. Я не хочу сидеть в классе и слушать, как какой-то краснорожий моряк будет рассказывать, что мне делать можно, а что нельзя. Я хочу сам быть капитаном! Под парусом ходить. — Ага, ничего не знаю, никто мне не указ… Прям как пират, — пацан грустно улыбается. — Времена пиратов прошли давно, Коль, но если бы я родился в то время, то стал бы самым крутым из всех пиратов! — Да уж, где те времена… Наверное, тогда классно было, но пираты — это не мое. Я бы, наверное, дозорным стал. Плавал бы на большом корабле, помогал бы людям... — Коля снова вешает нос. — Коль, а у тебя телефон есть? Дай свой номер! — Димон протягивает руку с самой простой звонилкой. — Есть у меня идея одна, на три с минусом, говорить пока не буду. — Это точно безопасно? — Коля кажется настроен скептически и смотрит на Димона с недоверием. — Не дрейфь, салага! Если получится — то все от этого только выиграют, — Димон неожиданно ухмыляется совсем по-взрослому. Коля вбивает свой номер в Димонову звонилку и старается не думать о том, какие ужасные беды обычно случаются с хорошими мальчиками, раздающими свои телефоны кому попало. Пересадка в Москве оказалась не слишком дружелюбной: Димон пытался потерять сначала чемодан, потом два раза шляпу, но таки успел забежать в вагон ночного поезда Москва — Санкт-Петербург. Он машет на прощание своему новому знакомому уже утром на перроне. Димон стоит на площади у Московского вокзала и ожесточенно роется сначала в карманах, а потом уже в чемодане — дедов адрес оказывается записан на обрывке газеты, закопанной ближе ко дну. — И зачем мне столько вещей напихали? Тут шмоток на три сезона вперёд, — тихонько бухтит Димон себе под нос, пытаясь закрыть строптивый чемодан. Он добирается до дедовского дома почти без приключений, что не может не радовать. Он зверски устал и ещё более зверски голоден. И если с усталостью он ещё хоть как-то может совладать, то голод всегда был его врагом номер один. Димон долго давит пупочку звонка, а потом из вредности долбит в дверь ногой на манер Винни-Пуха, крича на всю парадную: — Деда-а-а-а-а, открывай, внук приехал!!! Димон не успевает отпрыгнуть, как дверь резко распахивается, а он валится внутрь прихожей. — Чего ты орешь-то на весь дом? — перевёрнутое бородатое лицо деда улыбается сверху, и Димон ощущает какой-то покой. Доехал. Димон третий день ест от пуза, спит до отлежанных боков и немного нервничает все это время. Дед не начинает свои стариковские разговоры, нравоучения и вообще ведет себя нормально. Димон иногда думает, что его пронесет, но утром следующего дня дед садится рядом с ним на диван, не говоря ни слова, и кладет рядом брошюру Нахимовского училища. — Дед, ну не нагнетай, а? — Димон не выдерживает первый и тут же ловит подзатыльник. — Ты мне тут не выделывайся, мелкий! Один вон сбежал уже, как услышал про училище. — Щас и второй сбежит. Не хочу я там учиться! Не нравится мне под чьим-то командованием ходить, я хочу, как Сеня… — А ну, цыц! — дед не дает Димону продолжить. — Дим, тебе слишком мало лет, чтобы вести такую жизнь, как брат. Да и ему было слишком мало лет. Недоглядели, недоучили… Димон долго молчит и смотрит в ковёр. Ковры вообще такие, успокоительные: на тебя орут, а ты смотришь в ковер, пытаешься по лабиринту узора пройти из одного угла в другой. Не слышишь и отвечаешь. — Дед, вы не недоглядели, вы просто не послушали. Сеня столько раз говорил, что не хочет в училище, а вы все равно заладили «важно, престижно». Не все хотят идти по стопам кого-то, не все хотят быть важными шишками. Вот и я не хочу, дед. — Дим, ты не представляешь, сколько я порогов оббил, чтобы вас туда приняли. Сначала Сеня, теперь ты. Да как на меня люди-то смотреть будут теперь, что все мои внуки не явились? — Вы все смотрите по сторонам и трясетесь от того, что подумают о вас соседи, сослуживцы, другие какие-то левые люди. И совсем-совсем не думаете, что думаем мы, — Димон встает с дивана и идет в прихожую. — Ты прости меня, прогуляться надо. Телефон у тебя мой есть. Дед провожает глазами худенькую фигурку внука и вздрагивает от хлопка двери. Он, конечно, ожидал проблем, с этими мальчишками надо держать ухо востро. Думал, поорет, рогом упрется. А что вот так, прям как взрослый рассуждать будет... Да он и есть взрослый уже, одергивает он сам себя… Вырос. Не хуже Сеньки характер показывает. Главное, этого теперь не потерять. Прямо, криво, по каналам и каким-то совершенно зачумленным дворам, Димон идет подальше от дедовского дома. Голова пустая, мыслей никаких. Он не ждал ничего особенного, лишь надеялся, что его хотя бы выслушают, а не заткнут рот, как обычно. Для взрослых всегда важнее мнение каких-то соседей или начальников, чем собственных детей. Жгучая обида запоздало разгорается пожаром где-то под ребрами, и Димон уже бежит по улице не разбирая дороги. Плевать, куда, лишь бы дышалось хоть немного полегче. Он выбегает на какой-то грязный пляж, заваленный мусором. Ноги сами выносят его к воде. Пока Димон жил во Владивостоке, то часто сбегал подальше от людей и поближе к соленому ветру и тихо плещущим волнам. Он падает на колени у кромки воды и просто кричит, не в силах совладать с несправедливостью происходящего. Он лупит кулаком по песку и воде перед собой, распарывает палец о какую-то торчащую железку. Боль отрезвляет его на секунду, он поднимает глаза и просто слушает однообразную и бесконечную песню вечного моря. Баюкая ноющую руку, он усаживается прямо на холодный песок и просто смотрит на волны. Голова постепенно пустеет, а пожар внутри затихает, оставляя на языке горечь. Димон так и сидит на берегу, разглядывая волны и редких чаек, совсем не слыша тихих шагов по песку рядом с собой. — Слышь, пацан, ты че тут глотку дерешь и жопу морозишь? Тебе делать больше нечего? — Димон не сразу понимает, что к нему кто-то обращается. — Эй, ты живой там вообще?! Димон поворачивается на голос и видит парня в кожанке с каким-то дрыном в руках. — Ага, живой. — Ну че, уже неплохо, не надо будет со жмуриком тут возиться. Так ты чего тут делаешь? — парень с нечитаемым выражением лица почесывает вызывающе зеленый затылок. — Я это, сижу вот… — Димон все еще находится в некоторой прострации, но подозревает, что этот странный панк от него просто так не отстанет. — На море смотрю. — Да какое же это море? Так, залив, пародия одна. Море, оно там где-то, далеко, — парень неопределённо машет рукой куда-то в сторону горизонта. — Ну, я знаю, что оно где-то далеко, и это как-то успокаивает. И дом напоминает, я рядом с морем жил еще недавно. — Турист, что ли? У тебя больно расстроенный вид для туриста. Че стряслось то, что ты воешь и сидишь на засранном пляже? Димон пока не знает, что думать — парень с дрыном хоть и выглядит угрожающе, но агрессии не проявляет, наоборот даже, участие какое-то. Сидеть на холодном надоедает, так что Димон встает с песка и утирает рукавом собравшуюся соплю. — А тебе-то что? Сам что в этой дыре забыл? — Димон кивает на странный дрын в руке у собеседника. — Это-то? Я тренируюсь тут, — с этими словами парень протягивает дрын ближе и Димон понимает, что это не просто палка, а катана в белых ножнах. — Кендо, все дела. В курсе, что это? — Это те ребята в странных доспехах, что орут и палками друг друга лупят? — В общем смысле — да, — парень прочищает горло. — Только это настоящая катана, а не тренировочная. Ею можно лист бумаги на лету разрезать. — Да ты опасный тип! Вдруг еще прирежешь тут? — Димон хихикает. — Не, мне людей без надобности резать — я хочу стать лучшим в своем деле. Лучшим мечником во всем мире. Остальное меня мало волнует, — парень убирает катану в крепление на поясе и протягивает руку. — Захар. — Димон, — Димка слегка улыбается и пожимает мозолистую ладонь своего нового знакомого. — Спрошу еще раз тогда, че ты тут разорался? Я чуть не обделался от неожиданности, когда услышал тебя. Тут просто тихо и не бывает почти никого — я поэтому тут и провожу свободное время. — Да у меня дома проблемы... — с одной стороны, Димон пока не понимает, можно ли доверять этому Захару, а с другой стороны, очень хочется выговориться. В итоге срабатывает эффект случайного попутчика, и Димон кратко, без сантиментов обрисовывает ситуацию. — Ну я и сбежал. Нафиг мне это Нахимовское не уперлось, — заканчивает он, шмыгая носом. Захар стоит напротив, насупившись, и задумчиво чешет затылок. — И чего ты дальше-то делать будешь? Тебе хоть есть куда пойти? — А не знаю, придумаю что-нибудь! Может, буду на теплотрассе спать, — Димон почему-то веселится, — может, даже с бомжами подерусь за самое теплое место! Захар качает головой и вздыхает. — Пошли, я тут в додзе недалеко живу. Битву с бомжами не обещаю, но могу чаем напоить. — А еда у тебя есть? — Желудок Димона после всего пережитого стресса требует топлива, да побольше. — Посмотрим, что-нибудь точно найдется.