Дневник наблюдений некой экономки

Всё началось с того, что уютный двухэтажный дом, который выставили на продажу ещё прошлой зимой, был куплен. Точнее, ещё раньше, но эта история была до боли банальна и неинтересна. Предыдущие владельцы, семейная пара без детей, жили душа в душу почти десять лет. Но они рассорились в пух и прах через пару недель после Рождества: госпожа Джирон прыгнула в койку к путешественнику из Португалии, её муж в долгу не остался, и прекрасный сервиз с нежными пастельными розами, сделанный из лучшего фарфора, который только можно найти, отправился в мусорное ведро. Уже через пару дней они развелись; неизвестно, чем эта история кончилась для госпожи, которая внезапно осталась почти без денег, но вскоре господин не смог выносить этот дом и решился: он выставил его, к слову, за баснословную сумму. Дом меньше и не стоил. Добротный, в хорошем месте: благополучный, тихий район, всё необходимое рядом. Два этажа с множеством комнат, свежий ремонт, большие окна, сад с беседкой... Рай, а не жильё! Господин Джирон сделал огромную ошибку, уехав отсюда (вроде как, решил отправиться во Францию, но она ему быстро наскучила). А покупателей не было месяцами... Дом-то дорогой, конечно же, никто не купит его так быстро! А свободных участков в городе много: стройки, стройки... Строить-то всяко дешевле будет. Шан Хуа был экономкой уже пять лет. Он сменил свою тётку, которая скончалась от какой-то старческой болезни. Та растила его, забрав у матери, которая... Об этом Шан Хуа предпочитал не вспоминать. Обычно экономками были женщины. В доме Джирон поколениями работали старшие дочери одного и того же рода, но у тётки не было детей; был только Шан Хуа, который оказался достаточно смышлённым и работящим, чтобы не дать ни одной конкурентке и шанса. К тому же, господин Джирон, унаследовав дом от родителей, был слишком безразличен к прислуге, пока та не доставляла ему проблем. Не так давно — в начале мая, около восьми дней назад, — прислугу известили, что дом был куплен. И никто не знал, чему удивляться больше: тому, что покупатель даже не приезжал осмотреть его, или тому, что работники так же могли здесь остаться. Обычно господа предпочитали набирать прислугу самостоятельно или въезжать со своими людьми. Ответ на первый вопрос стал известен лишь за день до приезда новых хозяев. Старый друг господина Джирона порекомендовал дом каким-то родственникам, которые, похоже, доверяли ему настолько, что купили кота в мешке. (Тем не менее, называть свой прекрасный дом котом в мешке было не очень-то приятно.) Шан Хуа встал с рассветом. Точнее, он и не засыпал вовсе, но продолжал ворочаться в постели; даже пару раз вскакивал и открывал окно с деревянной рамой, чтобы посмотреть на небо, которое неожиданно стало хмуриться к заветному дню. Нехороший знак — обычно в городе было тепло и солнечно. Разглаживая накрахмаленный передник с тугим поясом, Шан Хуа проверил увесистую связку ключей и вышел в коридор. Прошёлся, проверяя, осталась ли где пыль, да нет ли пятен на коврах, спустился на первый этаж и добрался до гостиной. В просторной комнате с тёмными стенами — их не так давно перекрасили, — мужчина промчался к камину. Он был вычищен, а новые поленья да угли лежали, где следовало, да так ровно, что были похожи на рисованную журнальную картинку. Раздалась цоканье каблучков: Нин Инъин, единственная горничная, что пришла в дом два года назад, зашла в гостиную, держа в руках большой подсвечник. Вещь была старая, но бережно хранимая; старый господин, почивший отец господина Джирона, иногда с любовью протирал его сам, своими худыми руками. Вещь была красивой и невероятно дорогой — драконы с драгоценными вставками переплетались в сложном танце, составляя нечто привлекающее; глаз не оторвать. Подсвечник выставляли над камином на праздники и важные встречи, и сегодняшний день был сочтён достаточно важным, чтобы украсить комнаты лучшими вещами. — Комнаты господ уже готовы? — спросил Шан Хуа, не дожидаясь приветствия. Нин Инъин кивнула. — Готовы, давно готовы. Уже заезжать да жить, — ответила горничная. — Да-да, и простыни свежие, занавески стиранные и глаженные, ну не делайте такое лицо! — Отлично, — Шан Хуа выдохнул и глянул на часы. — Осталось немного времени... Мин Фань уже пришёл? Вместо ответа Нин Инъин раздался громкий голос юноши, раздавшися откуда-то из сада. — Тут я, тут, куда денусь! Тьфу ты, дождь собирается! Человек в непривычно чистой — А-Фань частенько измазывал рукава, но работал на совесть, — одежде вошёл через стеклянные двери, потирая плечи. — Я посижу на кухне? Не хочу мокнуть — не в сарай же идти! Садовник был не старше Нин Инъин — обоим было чуть за двадцать. Шан Хуа и сам был довольно молод; в доме их было всего трое (кухарка уволилась год назад, и готовили они с Нин Инъин вдвоём, как получалось). — Иди уж, — Шан Хуа махнул рукой. Как экономка, Шан Хуа всегда заранее собирал информацию о гостях господ. В этом деле он был довольно хорош и в этот раз не изменил своим привычкам. К сожалению, о господах Шэнь, никогда не бывавших в городе, мало что знали. То были братья с большим состоянием. Старший — Шэнь Цзю, — был человеком красивым и вежливым, но крайне неприятным в общении; кто-то даже описывал его, как настоящего грубияна. Младший же, Шэнь Юань, был болезненным, потому в обществе почти не появлялся, и о нём и вовсе ничего не знали. Разве что ходил один слух: что на самом деле их поменяли местами в далёком детстве, потому что боялись, что из старшего не выйдет наследника — того гляди, и не проживёт долго. Тем не менее, эти сплетни не были тем, что принесло бы экономке пользу. Господа приехали ровно в восемь утра. Как только автомобиль — вот уж точно новое веяние, — остановился у входа, Шан Хуа снова расправил передник (это было его плохой привычкой), и вышел к воротам, оставив Нин Инъин за спиной. Господа в самом деле были близнецами. У них была одна внешность на двоих, но в первые же секунды Шан Хуа приметил, что у того мужчины, чьё лицо было строже, была родинка на правой руке — она еле виднелась из-под рукава, а цвет глаз второго было немного светлее. И щёки у него были более румяными; старший был бледным, как смерть. — Здравствуйте, — Шан Хуа поклонился. — Добро пожаловать, господа Шэнь. — Шэнь Цзю, — представился старший близнец. — Это Шэнь Юань, мой младший брат. А ты? — Шан Хуа, экономка. — Ты-то? — скептично переспросил Шэнь Цзю. — Какое убожество! В тот момент Шан Хуа понял, что господин Шэнь станет настоящей головной болью.