Розы на долгую память (2)

      Она попыталась прийти в себя трижды, и это число состояло лишь из тех осознанных попыток, которые отпечатались в её памяти, но ни одна из них не венчалась успехом. Конорс была слишком слаба, чтобы без труда прийти в себя. Она всё снова и снова погружалась в сон, отключаясь от реального мира и собственного тела. Последняя бессонная ночь, адреналин, выбросившийся в ослабленное тело в момент аварии, и, наконец, разбитая голова с по-прежнему кровоточащей раной — всё это сделало своё дело, значительно уменьшив шансы на борьбу.       Конорс снова попыталась открыть глаза. На сей раз веки поддались, пусть и не без труда, но открылись они достаточно, чтобы разглядеть хоть что-то из окружающего мира. Джулия не понимала, где находится. Сквозь мутную пелену она видела лишь расплывающийся свет, источник которого находился где-то за пределами её зоны видимости.       Боль мелкими отголосками приближалась всё ближе и ближе к её сознанию, возвращаясь, и Конорс понимала, что теперь уже точно приходит в себя и тьма больше не собирается вновь забирать её с собой. Она попыталась сжать пальцы рук в кулаки, но получилось это слабо — коснулась кожи ладоней лишь кончиками. Силы как будто покинули её в эту же секунду, но тяги отключиться уже не было. Джулия лежала пластом на спине и смотрела прямо, пытаясь понять хоть что-нибудь.       Закрыв глаза, она сильно зажмурилась, в надежде прогнать пелену, и вновь открыла веки. Изменения были, но мизерные, и Джулия оставила попытки бороться с этим. Почувствовав, что контроль над телом вновь возвращается, она попробовала перевернуться на бок. С тяжёлыми усилиями, но ей всё же удалось сделать это и ощутить пальцами рук холодную поверхность, на которую они опустились. Сквозь дымку в зону её видимости попадало что-то белое — то, на чём сейчас она лежала, и только руки свисали уже на тёмную часть чего-то пока ещё неизвестного.       Медленно переместив конечности, ей удалось полностью перевернуться, и в следующую секунду боль с огромной силой нанесла удар по левому виску, заставив мутную пелену на секунду смениться тьмой, а затем вновь проясниться уже в заметно меньшем количестве. Пульс болью начал отдаваться в висках и ушах, уходя точно в полученную рану. Конорс боялась дальше шевелиться.       Мозг медленно включался в работу, запуская мыслительные процессы и начиная перерабатывать увиденное и то, что сейчас доводилось чувствовать. Она подметила, что адская боль задевает только левую часть лба, а мелкие отголоски касаются рёбер и живота — это последствия драки, когда она попыталась отбиться ещё на месте аварии. Прислушиваясь к своему телу дальше, Конорс поняла, что ниже этих мест боль не распространяется, и где-то внутри стало чуть легче от мысли, что, возможно, ничего столь страшного с её телом не вытворяли, пока она находилась в глубокой отключке.       Джулия вмиг переключила внимание со своих мыслей на показавшееся в её мутном поле зрения движение. Кто-то медленно подползал к ней, но зрение не позволяло рассмотреть, кто это. Она лишь понимала, что находится в этом месте не одна, но стоит ли ей бояться своего соседа? Конорс напряглась, дёрнувшись.       — Джулия… — это был тонкий детский голос. Девочка. Она почувствовала, как ребёнок осторожно обхватил её пальцы своими тёплыми руками и уселся прямо напротив её головы, поджав под себя коленки. — Пожалуйста, приди в себя, Джулия. Мне страшно.       Всё ещё едва работающий разум мало соображал, и Конорс не смогла понять, кто разговаривает с ней. Голос определённо был знаком, но этого всё равно оказалось мало — ей нужно было увидеть лицо.       Она закрыла глаза и вновь открыла, аккуратно вытащила свою руку из детской ладони и попыталась приподняться. Медленно. Осторожно. Поэтапно. Боль в голове уже не была такой адской, и, кажется, даже дышать стало намного легче. Джулия села, и мир тут же начал вращаться. Казалось, что всё это — одна больная карусель, механизм которой не имеет кнопки «стоп», чтобы наконец остановиться и прекратить эту невыносимую пытку.       Тошнота подступила к горлу, и Конорс прикрыла глаза, откинула голову назад, коснувшись затылком стены, и провела вверх по лицу ладонью, запуская пальцы в спутанные волосы. Она на секунду замерла, когда под большим пальцем чётко у левого виска почувствовала что-то шершавое. Тканевое. Внутри всё напряглось, и Джулия нахмурила брови, но боль с силой ударила в том самом месте и растеклась по всей голове, заставив её сжать зубы. Она принялась исследовать это место. Под мягким тканевым квадратиком чувствовалось несколько маленьких бугорков, чуть нажав на которые боль одним резким ударом вновь обрушивалась на голову.       — Это швы, — произнёс детский голос, и Конорс в тот же миг метнула на источник свой взгляд. Возможность чётко видеть постепенно возвращалась, и сейчас вполне отчётливо просматривались черты лица девочки, по-прежнему сидящей напротив. Она осторожно приподнялась на коленки и перехватила руку Джулии. — Мне сказали следить, чтобы ты не трогала.       Конорс вгляделась в лицо ребёнка, замечая, как оно медленно проявляется в её глазах, словно снимок от полароида: белокурые волосы, собранные в два хвостика, уже давно разлохматились, а большие зелёные глаза смотрели на неё внимательно, настороженно, но в то же время испуганно. Девочка замерла под пристальным изучающим взглядом Джулии и, кажется, даже перестала дышать.       Кислород в лёгкие Конорс так же не поступал в эти минуты, потому что она не верила своим глазам.       — Алисия, — хриплым, едва слышным севшим голосом просипела Джулия, вернув себе дар речи, но звук разодрал горло.       Её образ, её лицо казалось плодом воображения. Осложнением после полнейшей отключки от реальности. Но это было не так. Джулия чувствовала, как она держала её за руку, чувствовала её присутствие рядом, и этого вполне хватало, чтобы развеять все сомнения.       Алисия по-прежнему стояла на коленках, боясь пошевелиться, и бегала напуганным взглядом по глазам Конорс.       — Это ты… — всё ещё не веря, прошептала Джулия и осторожно протянула к ней руку, чтобы коснуться, но резко передумала, словно боясь спугнуть, и одёрнула себя. — Боже!       Она не сдержалась и в следующую же секунду прижала её к себе, прикрыв глаза и наплевав на головокружение и тошноту. Больной ком подкатил к горлу, внутри всё сжалось, и глаза наполнились слезами.       Алисия вцепилась в неё, крепко обхватив руками, и уткнулась носом в шею, прижавшись.       Они стояли на коленях в объятиях друг друга в полнейшей тишине, которую лишь изредка разрезали всхлипы Алисии. Конорс гладила её по спине, едва сдерживая слёзы, хотя нечто разрывало изнутри прямо до боли в сердце.       — Мне так страшно, Джулия, — протянула Алисия, и её тело снова вздрогнуло от всхлипа. — Почему мы здесь? Что ему от нас нужно?       Джулия продолжала гладить её по спине, молча, ведь ей самой ещё неизвестны ответы на все эти вопросы.       Она вдруг выпустила её из объятий, мягко взяла её лицо в свои ладони и взглянула прямо в глаза. Хоть вся эта ситуация и была предельно запутанной и совершенно неизвестной, Конорс точно знала одно — она выяснит, в чём здесь дело.       — Теперь тебе нечего бояться, детка, — мягко, но уверенно, пусть и едва слышно проговорила она. — Мы вместе, и это главное.       Алисия несколько раз кивнула и утёрла слёзы, поджав губы.       Все ранее испытываемые чувства вмиг перекрыла тошнота. Желудок должно быть пуст, однако что-то все равно собирался выплюнуть наружу. Испугавшись, она зажала рот рукой и глубоко вдохнула.       — Джулия, тебе плохо?! — Алисия кинулась к ней. В её голосе была паника.       Конорс кивнула, пытаясь отползти от неё на случай, если не сможет совладать с этим чувством, но Алисия, словно поняв, в чём дело, тут же подскочила на ноги.       — Тут… тут есть туалет, — протараторила она и коснулась руки Джулии, помогая подняться.       Она, удивившись её словам, но не показав этого, поддалась и поднялась на ноги. Не обращая внимание на головокружение, боль и ноющее тело, направилась к двери, на которую указала Алисия, и через считанные секунды склонилась над унитазом.       Содержимое желудка всё же вырвалось наружу, и единственное, на что в этот момент надеялась Джулия, — Алисия не видела этого. Только вернувшаяся горстка сил стремительно покидала её, вскоре ноги стали полностью ватными и отказались держать, заставив опустится на грязный кафельный пол.       Тело немного трясло и знобило, голова по-прежнему кружилась и болела, но небольшим плюсом для этого букета стало отсутствие тошноты. Надолго ли?       Джулия привалилась спиной к стене и осмотрелась: одинокая тускло освещаемая это маленькое помещение лампочка висела под потолком, из-за чего стены, выкрашенные в непонятный цвет, казались грязно-жёлтыми. Та же самая непонятка была и с полом — то ли он был настолько грязным, то ли плитка и правда была жёлтого цвета. Кроме старого унитаза с чуть разбитым бочком и маленькой раковины с ручным умывальником, а не водопроводным краном, в этом помещении ничего не было. Хотя и наличие всего этого уже удивляло Конорс.       Заставив себя подняться на ноги, она побоялась прикасаться к раковине и с силой схватилась за стену, взглянув на умывальник. Мысли о воде породили дикое чувство жажды, но, заглянув в ёмкость, она лишь тяжело вздохнула — та была пуста. Зато вода, заполняющая бочок, громко шумела и как будто всё больше и больше сушила горло. Джулия с опаской взглянула на унитаз, но не заметила труб, которые были бы легкодоступны.       Похититель определённо позаботился о чистоте этого места, обеспечив своих заложников туалетом, и сам факт этого казался Конорс более чем странным. Много ли похитителей, с которыми ей довелось иметь дело, обеспечивали своих жертв такой «роскошью»? В памяти не всплыло ни одно дело, в котором мелькнуло бы подобное, и она хмыкнула.       Шум воды стих, и всё вновь погрузилось в звенящую тишину. Джулия втянула носом воздух и тут же ощутила запах плесени. Перед глазами предстал образ обгоревшего тела и слова Тэссы о найденных следах этой дряни в лёгких девочки. Он тоже держал её здесь?       Прислушавшись к своему телу и не обнаружив очередных отголосков тошноты, она набралась сил и вернулась обратно к Алисии, толкнув деревянную пошарканную дверь, не имеющую ни ручки, ни замка, ни легкодоступных гвоздей — ей удалось заметить лишь те, что держали сами петли.       Алисия сидела на матрасе, согнув колени и прижав их к своей груди, и смотрела в одну точку где-то в районе плинтуса, располагающегося напротив. Конечно, Конорс удалось заметить то, как она выросла за эти два года, пока они с отцом проживали в Филадельфии, но сейчас она казалась ей такой маленькой, беззащитной и хрупкой девочкой, которая до смерти напугана всем произошедшим.       — Зачем мы ему? — вдруг спросила Алисия, но не подняла глаза на Джулию.       Конорс выдержала паузу, медленно осматриваясь, привалилась к стене, вновь ощутив головокружение, и тяжело вздохнула.       — Я не знаю, — она коснулась кончиками пальцев тёмных бетонных стен и осторожно, придерживаясь, двинулась вдоль них, едва слышно проговаривая: — Он слишком уверен в себе и своих действиях. Не скрывает лица и своих отпечатков, а значит… — замерла, все ещё держа перед глазами образ похитителя, но прекрасно понимая, что следующие слова нужно произнести в более мягкой форме, ведь Алисия и без того сильно напугана.       — Это значит, что он убьёт нас? — её вопрос прогнал образ похитителя, и Конорс растерянно взглянула на неё.       Она была права, безусловно, но подтвердить эти слова или вовсе промолчать — означало напустить ещё больше паники.       Джулия качнула головой.       — Это означает, что он не боится, — твёрдо проговорила она, отвернувшись. — Он думает, что всё контролирует.       — А разве нет?       — Нет, — Конорс отрицательно покачала головой. — Если мы покажем, что сами всё контролируем, он утратит свою уверенность.       Он определённо не собирался оставлять их в живых, и сейчас, учитывая то, что ей удалось оставить кровавый след, разбив нос, следовало действовать быстро и чётко. У них нет права на ошибку. Теперь любой промах мог оказаться для них роковым.       Такие, как он, слишком уверенные в своих действиях люди, чей разум затуманен мыслью, что вся ситуация находится под их контролем, рано или поздно совершают непоправимые ошибки, благодаря которым у следствия появляются все основания усадить их за решётку.       — Нас найдут, — уверенно произнесла Джулия. — Уже ищут, и если мои люди и правда настолько профессионалы, как я думаю, то они уже знают, кто стоит за всем этим.       — Почему ты так думаешь? — в глазах Алисии блеснула надежда.       — Он совершил страшную ошибку, напав на меня в разгар рабочей смены, — её губ коснулась лёгкая мимолётная улыбка, а маленькое чувство победы на секунду ударило в грудь. — Моё отсутствие заметят сразу. Точнее, уже заметили, ведь времени прошло, думаю, много, ведь так?       Алисия кивнула и одновременно пожала плечами.       — Я не знаю, — растерянно произнесла она. — Но он заходил сюда раза три. Один раз принёс еду, в остальные — проверял тебя.       — Значит, нервничал, — Конорс медленно опустилась на матрас рядом с Алисией и привалилась к стене, прикрыв глаза.       — Что делать нам?       Джулия помолчала, сверля взглядом стену.       — Для начала… расскажи мне, кто наложил швы? — она указала на свой лоб.       — Какая-то девушка, — Алисия вновь пожала плечами. — Она приходила дважды. В первый раз зашила твою рану, второй — проверяла твой пульс и расспрашивала меня о тебе.       Конорс хмыкнула, поняв, что времени прошло достаточно, чтобы эти оба начали нервничать.       — Что расспрашивала? — она внимательно взглянула на неё, насторожившись.       — Подаешь ли ты какие-нибудь признаки жизни, — Алисия говорила холодно и безэмоционально, сильнее прижимала к себе колени и не отрывала взгляд от всё той же точки у противоположной стены. — Они оба постоянно спрашивали об этом.       Её напряжённое и потерянное состояние не укрылось от внимания Джулии. Казалось, что стоит сейчас ей пошевелить хоть пальцем, и Алисия шарахнется от неё как от огня.       — Он… — она чуть развернулась и откашлялась, медленно сжимая кулаки, — он делал тебе больно?       Мысли и подозрения о, возможно, произошедшем ужасе заставляли злость всё больше разгораться внутри, а кровь стремительно закипать в жилах.       Выдержав паузу, Алисия отрицательно качнула головой.       — Нет, — твёрдо ответила она.       — Хорошо, — выдохнула Джулия, чувствуя, как облегчение растекается по телу, кивнула головой и вновь повторила: — хорошо.       Она согнула колени, поставила на них локти и запустила пальцы в волосы. Голова болела, сопровождаясь лёгким головокружением, а тошнота опять подкрадывалась к горлу.       Все эти симптомы вполне походили на заурядное сотрясение мозга, и это было вполне объяснимо, ведь удар по машине был такой силы, что, ударившись о боковое стекло, Конорс удалось рассечь себе лоб.       Она прикрыла глаза, стараясь совладать с тошнотой, чтобы избежать очередного прочищения желудка. Только подумав про всё это, она почувствовала пустоту в животе, но не голод — выплёвывать в унитаз уже было абсолютно нечего.       — Почему мы ничего не предпринимаем? — вдруг проговорила Алисия, нарушив тишину. — Мы ведь должны что-то сделать, Джулия, мы должны выбраться отсюда! — в её голосе была паника. — Он же убьёт нас! Мы не должны сидеть вот так.       Невзирая на своё состояние, Конорс встала на колени перед сидящей на матрасе Алисией и крепко схватила её за плечи, взглянув прямо в зелёные напуганные глаза.       — Нас не убьют, — твёрдо проговорила она. — Мы обе до сих пор живы. Он по-прежнему приносит еду и переживает о нашем состоянии, — она сделала паузу и чуть сжала её плечи. — Время ещё есть. Мы нужны ему для чего-то… Мы обе, но одну из нас он точно не получит. Я вытащу тебя отсюда, только мы не должны паниковать, понимаешь? Мне нужна будет твоя помощь.       Алисия несколько секунд пристально смотрела чётко в её глаза, затем дважды кивнула, и Конорс, не сдержавшись, крепко прижала её к себе, положила щеку на белокурую макушку и прикрыла глаза. Она почувствовала, как маленькие ручки обхватили её за спину, и сердце в очередной раз сжалось от неизвестного чувства. Ей как никогда захотелось защитить её, спрятать от всего этого. Укрыть собой и сделать так, чтобы в её жизни этого не было.       — Всё будет хорошо, — прошептала Джулия и погладила Алисию по спине.       Она была уверена в том, что похититель имеет огромную брешь во всём этом, которую не замечает из-за собственной чрезмерной уверенности в контроле над заложниками и ситуацией в общем. И, найдя её, они смогут сбежать, или, по крайне мере, ей удастся вытащить отсюда хотя бы Алисию, ведь она ещё совсем ребёнок. Маленькая, напуганная девочка, которая просто хочет вернуться к папе.       Впервые за это время Джулия подумала про Хадсона. Последнее, что она чувствовала по отношению к нему до того, как случилась авария, — это злость. Она ненавидела его за безрассудство и в то же время злилась на саму же себя за то, что позволила ему так поступить. Сейчас же от этого остались лишь отголоски, а на смену пришла встревоженность и куча мыслей. Перед глазами предстал его образ. Что сейчас творится внутри него? Что он чувствует? Обнаружили ли они что-то на той территории? Знает ли он, что её тоже похитили?       — Папа ищет нас? — вдруг спросила Алисия, отстранившись, и подняла на Конорс полные слёз глаза. Она как будто прочитала её мысли.       Джулия на секунду опешила, затем нежно заправила выпавшие из хвостиков белокурые пряди за уши ребёнка и легко погладила по голове. Настолько мягкие и тёплые действия на секунду позволили ей почувствовать себя на месте матери, заботившейся о своём чаде, и внутри что-то кольнуло.       — Конечно, — она улыбнулась, скрыв эту секундную боль. — Конечно, он нас ищет, так же как и все полицейские.       Алисия тяжело вздохнула и вновь привалилась спиной к стене, поджала колени и обхватила их руками.       Сердце снова сжалось в тисках от этой картины и впоследствии рассыпалось на мелкие кусочки. Конорс было тяжело смотреть на неё, но она без труда представляла, какой страх сейчас господствует внутри неё и какие серьёзные последствия ожидают её в будущем из-за пережитого стресса. Несомненно, она была рада видеть Алиссию живой. Наконец понимать, что она в порядке, но дальше... Определенно будет сложно.       — Попробуй отвлечься, — мягко проговорила она, сканируя взглядом тёмную бетонную стену.       — Например? — едва слышно спросила Алисия.       Джулия пожала плечами.       — Где бы ты хотела побывать или что бы хотела делать сейчас?       Алисия молчала, смотря в пол пустым взглядом. Она как будто вовсе не слышала Джулию.       — Тебе понравилось в Филадельфии? — решив спасать ситуация, мягко проговорила Конорс.       — Понравилось, — выдержав паузу, кивнула девочка, ответив едва слышно.       — Что вы там делали?       Снова тишина и недолго длившееся молчание.       — Смотрели город, ходили по всяким кафе, — она посмотрела на Джулию и мило улыбнулась. — Когда мы были в парке и катались на каруселях с лошадками, папа пообещал, что когда мы вернёмся туда, то покатаемся верхом на настоящих лошадях.       Конорс расплылась в улыбке.       — Лошади — это здорово.       — Ты когда-нибудь каталась верхом?       Джулия задумалась, невольно уйдя в свои воспоминания, и предалась ностальгии. Раньше, когда родители были живы, они часто выбирались на конные прогулки всей семьёй. У каждого даже была своя лошадь. Воспоминания об этих моментах до сих пор заставляли её улыбаться и чувствовать греющее изнутри тепло. Тогда это было самое лучшее время в её жизни.       С момента смерти родителей Джулия дважды возвращалась в конюшню: первый — вместе с Ларой, как раз перед тем самым роковым отъездом в Ирландию; второй — в тот же год, но уже в полном одиночестве. Она в последний раз посетила конюшню только ради того, чтобы попрощаться со своим конём, с конем Лары, и больше не возвращаться, чтобы не причинять себе боль обстановкой, то и дело переносящей её во время, которое уже не вернуть.       — Да, — она посмотрела на Алисию, по-прежнему ожидающую ответа. — С моей семьёй мы очень часто катались верхом.       — Это, наверное, круто? — подняв голову вверх, восхищённо протянула та.       — Я уверена, тебе понравится.       Она кивнула, мимолётно улыбнулась и вновь опустила глаза на дальний плинтус. Пусть и ненадолго, но Конорс всё же удалось отвлечь её от страшных мыслей.       Через некоторое время уговоры поспать увенчались успехом, но лишь с условием Алисии на то, что Джулия будет всё время рядом. Конорс кивнула и, притянув её к себе, расположилась на второй половине матраса, крепко прижала к своей груди, и Алисия мёртвой хваткой вцепилась в её руку. Она сомкнула их пальцы в замок и только так смогла погрузиться в сон.       Спокойное размеренное дыхание, свидетельствующее о беззаботном сне ребёнка, позволяло отключиться от переживаний и полностью сконцентрироваться на нужных мыслях.       Конорс лежала, подложив локоть под голову и удобнее устроившись так, чтобы боль не была столь сильной. Она попыталась вспомнить как можно больше деталей, на которые обратила внимание, но из-за полученной травмы они всплывали лишь какими-то фрагментами, непонятными кусками, и никак не складывались в одну целую картинку. Но Джулия отчётливо помнила количество секунд, которые считала по дороге, помнила хруст мелкого щебня под колёсами и деревья. Множественное количество стволов подобно вспышкам прожекторов загорались в памяти.       «Мы в лесу», — мысленно подытожила она.       Копаясь в своём разуме дальше, ей всё же удалось вспомнить небольшой дом, вблизи которого остановилась машина, и в тот же миг перед глазами возник пистолет. Слишком близко. Слишком опасно. Страх вдруг сковал её тело, а паника, словно пламя, вспыхнула внутри. Лес, множество деревьев и оглушающий щелчок предохранителя — всё это невольно заставило призраков прошлого выйти из своих клеток, и шрам от влетевшей два года назад пули вдруг заныл.       Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, при этом считая до четырёх, но боясь закрывать глаза. Этой технике когда-то научил её Колхано на одном из сеансов терапии, чтобы помочь ей справиться со своими эмоциями, чувствами и страхами.       Громкий резкий щелчок где-то вдалеке заставил её вздрогнуть и напрячься. Джулия приподнялась на одну руку, продолжая вторую держать в маленькой ладони Алисии, и прислушалась к наступившей тишине. Звук приближающихся шагов окончательно развеял подозрения о том, что щелчок мог ей показаться, и она быстро распрямилась, села, машинально скользнула пальцами теперь уже свободной руки по поясу, но нащупала лишь пустоту. Не было ни значка, ни пистолета. И только в этот момент в её памяти всплыло то, что оружие у неё отняли ещё на месте аварии, и, вероятнее всего, значок остался там же.       Не заострив внимание на подступающей всё ближе панике, Конорс судорожно осмотрелась — вокруг не было абсолютно ничего, что могло бы сойти за оружие. Лишь голые стены, матрас и одинокая лампочка под потолком. Замерев, она вновь прислушалась — шаги были уже слишком близко и через несколько секунд сменились громким звуком открывающегося замка.       На пороге возник он. Мужчина с опухшим, заклеенным пластырем носом, с проступающими фиолетовыми синяками под глазами и со значительно выделяющейся раной на щеке. Он замер на пороге, уперев взгляд в Джулию. Она в ответ смотрела на него. Прямо в глаза.       — Рэвинс, — со сталью в голосе прошипела она и с силой сжала зубы до боли в скулах.