27

— Ты уверен? — мужчина с красными волосами уставился на Босса, слегка ослабив галстук. — Ей всего пять, я не смогу сам объяснить, почему мама больше не придет. — А мне кажется, она сама догадается. Не стоит что-то скрывать от ребенка, — возразил еще один мужчина, который улегся головой на руки и смотрел одним открытым глазом. — Лампо, вот тогда ты пойдешь и все ей расскажешь. — Босс, хочешь, чтобы она меня сожгла? Синьорина унаследовала мамины черты — синьора Франческо обладала жгучим темпераментом. — Тогда и молчи, раз такое дело. Каприс любила дочь и уделяла ей все свое внимание, — Босс глянул на часы. 11:38 вечера, пора укладывать малышку спать. Этим, вообще-то, должны были заняться слуги и няня, но если судить по копошению с той стороны кабинета, у них не получается уже два с половиной часа. — Я все это время задаюсь одним и тем же вопросом: почему имя-то японское, а не итальянское? — Джи, мы это обсуждали. Мама Каприс была японкой, так что мы решили почтить память синьоры Савады. Так, собрание закончили, я укладывать это чудо, — красноволосый вздохнул и пожелал удачи. — Не хочу! Хочу к маме и папе! Не подходи! — девочка с каштановыми волосами и глазами цвета молочного шоколада бегала по особняку с плюшевым зайцем. В свои пять лет она обладала очень мягким характером и редко капризничала, но если такое случалось, успокоить девочку могли лишь родители и Хранитель Облака — Алауди. Так что Лампо, в силу своей неуживчивости — врет он все — с детьми, практически обо всех так говорит. — Тсуна, иди к папочке, — позвал Джотто. Ребенок, услышав родной голос, бросился в широко распахнутые объятия. — Ну и что ты тут устроила? Давно пора баиньки, а ты все бегаешь. Или совсем за день не устала? — Папочка! Она! Она… Ей нельзя доверять, она нехорошая. — Почему ты так в этом уверена? — он насторожился. Гипер-интуиция, коей он обладал, передалась дочери будто бы дважды. — Я слышала, как она была на кухне, говорила по телефону и сказала: «Скоро их здесь не будет. Я делаю все, как ты и сказал, но это неугомонное дитя действует мне на нервы». А еще она говорила про мамочку. — Про мамочку? И что же она сказала? — Что… Что мамочка больше не придет… И что пока ты будешь плакать, она сделает что-то плохое и тебе тоже, а потом мне, — Тсунаеши уже и сама плакала. — Ах ты мелкая…! Маленькая проказница, пошли спать. Каролина устала, да и ты сегодня весь день играла, — Каролина, няня Тсуны, натянуто улыбнулась. — Не хочу! Папочка! — Ну же, Тсуна, солнышко моё, пойдем ко мне в комнату? Я почитаю тебе сказку, любую, которую ты только захочешь. Хочешь? — Да! Но сначала… Папочка… — Хорошо, милая, я скажу об этом Джи. Лана, позови Джи, — служанка кивнула в знак того, что она поняла приказ, удалилась на минуту и вернулась в сопровождении Хранителя. — Что такое? Тсунаеши? Ты чего плачешь? — Джи, эту, — Джотто показал на няню, — к Спейду. Пусть делает с ней, что хочет, но добавь, что это она отравила Каприс. — Понял, — мужчина под громкие протесты и попытки вырваться увел женщину на первый этаж, по пути поймав Деймона. — Так мамочка… Правда больше не придет? — Тсуна… Мамочка сейчас там, где ей хорошо. — Она умерла, да? — Ты… Откуда ты знаешь такие слова? — Мамочка рассказывала, что ее в один момент может не стать, поэтому она так часто сидит и читает мне сказки про принцесс. Она говорила, что много людей хотят, чтобы ее не было рядом с нами. — К сожалению, ты права. Каприс умерла вчера. И… — Я знаю. У вас было кое-что более важное, чем любовь — уважение и доверие. Мама и про это говорила. Зато вы любите меня, а я вас. Этого же достаточно, чтобы вы не ссорились? — Конечно. Мы и не ссорились никогда. Просто в жизни иногда так случается, что люди не любят друг друга, но живут вместе, заводят детей и при этом счастливы. Потому что так было надо. — Понятно… А давай ты почитаешь мне не про принцессу, а про… Про море? — Как пожелает моя принцесса. Пойдем в библиотеку или в кроватку? — Заберем книжку в библиотеке, а потом пойдем к папочке! — Хорошо, — Джотто по-доброму улыбнулся. Это чудо поможет ему справиться со всем, ради нее он поставит на колени весь мир.

***

Спустя два года.

— Тсунаеши! — зовет Джи. Ответа никакого. — Тсунаеши, ты меня пугаешь! Твой отец просил привести тебя к нему. Если ты не выйдешь, я выключу вай-фай! — пригрозил он. — Ты же знаешь, что это давно не работает. Она читает в библиотеке, — ухмыльнулся проходящий мимо Алауди. — Я к Джотто с отчетом. Он на месте? — Я не его секретарша. Да, на месте, но отчет мне. — Пора бы уже запомнить, что наша синьорина Тсунаеши уже год почти живет в библиотеке. А вот и она, — блондин быстро отдал бумаги и постарался смыться, но девочка была быстрее. — Дядя Алауди! Ты куда? — На работу, Тсунаеши, на работу. Нам там дел подкинули участковые. — Ты следователь? Или? — Следователь. Расследую убийства, покушения и всякое такое. Тебе интересно? — У нас, оказывается, та-ак много детективов. Кто их читает? — Поначалу я, потом Кнакл и Джи стали для расслабления. — Круто-о. А ты придешь сегодня? — Прости, принцесса, — как бы то ни было, Алауди просто не может устоять перед ее глазами. Потому и сбежать старается раньше, чем его заметят, ведь знает, что оставит работу на второй план и будет играть с Тсуной. — Тсунаеши, твой отец тебя ждет, — напомнил о себе Хранитель Урагана. — Зачем? — девочка уже сидит на шее Алауди, зарываясь пальцами в бледно-блондинистые волосы. Сам мужчина поддерживает ее за ножки. — У него встреча с кем-то из партнеров, хотел, чтобы и ты присутствовала. — А, хорошо. Пока-пока, — малышка машет ручкой Хранителю Облака, который коротко кивает ей и отдает в руки Джи. — Пойдем. — Что читала сегодня? — Мифы Древней Греции. — Понравилось? — Очень! Там все так интересно! А еще есть картинки! Дядя Джи, а ты научишь меня читать на английском? — Зачем тебе это сейчас? — У нас много иностранной литературы, не переведенной на итальянский. Вы все можете читать, а я не умею… — она немного погрустнела. — Тогда начнем завтра? — Тсунаеши довольно активно кивает и улыбается. Джи ведет ее за руку, три раза стучится и заводит в кабинет Босса. Девочка пугается мужчины напротив отца и недовольного мальчика, сидящего возле него, поэтому прячется за Правую руку. — Тсунаеши, это неуважение, — как бы не хотелось выглядеть строго и осуждающе, но маленькие ручки так крепко сжимают края незаправленной рубашки, что умиление не спрятать. — Это моя дочь, Тсунаеши. Милая, отпусти Джи, ему еще работать. — З-здравствуйте… — тихо здоровается Тсунаеши. Мальчик фыркает. — Хаято, прояви хоть каплю уважения, это тебе не со своей учительницей разговаривать, — крайне строго говорит мужчина. Мальчик не обращает на него никакого внимания. — Прошу прощения за его поведение. — Ничего страшного. Тсунаеши, покажешь мальчику дом? У него скоро выступление, можешь отвести в комнату, в которой стоит пианино, — Джотто кивает Урагану, что тот может идти. Он нехотя заставляет девочку перестать его держать и уходит. — Хор-хорошо… — у мальчика пепельные волосы и красивые зеленые глаза, будто два изумруда. На левой руке несколько браслетов, а на правой кольцо. — И только попробуй ей нагрубить, — пригрозил, видимо, отец мальчика. Ребята вышли, и Тсунаеши смогла выдохнуть. Ей всегда неуютно в кабинете отца. — Можешь звать меня Тсунаеши, — она лучезарно улыбается, но получает в ответ еще больше хмурый взгляд. — Бесишь. — Не хочешь представиться? — Еще чего. — Ну же, не будь таким. Мы наедине, никто не услышит нас. Хочешь посмотреть сад? Там есть пруд, а в нем рыбки плавают. Тут нет наших отцов, так что прекрати вести себя, как обиженка — я тебе ничего не сделала. — Гокудера Хаято. — Что? — Меня зовут Хаято. — Тогда приятно познакомиться, Хаято. Так что насчет пруда? Могу показать бассейн, музыкальную комнату, библиотеку. — Давай в пруд. Звучит весело. — Как раз сможем покачаться на качели, — Хаято оказался довольно разговорчивым и часто рассказывал истории, которые Тсунаеши слушала с большим интересом. Правда, ближе к закату к ним подошла горничная, но чтобы предупредить о готовности ужина. Дети отказались от него, сказав, что поедят позже, а сейчас хотят еще поиграть. Они все же зашли в комнату с пианино, а когда пальцы Хаято коснулись клавиш, Тсунаеши стала танцевать. Да так увлеклась, что не заметила пристальный взгляд изумрудных глаз и кое-чей еще. Остановившись, девочка глянула в угол и совершенно спокойна сказала: — Выходи. — Ну-фу-фу, ничего не скроешь от синьорины Тсунаеши. И когда ты успела почувствовать мое присутствие? — С самого начала. Твои иллюзии, кстати, довольно сильно улучшились. С возвращением, — малышка тепло улыбнулась. — Я дома. Как думаешь, Босс закончил принимать гостей? — Думаю, да. Неси отчет и не забудь его сначала проверить, потому что достанется опять дяде Джи. — Хорошо-хорошо. Веселитесь, ребятишки, — Деймон растворился в густом тумане. — Кто это был? Такие ощущения… — Хранитель Тумана отца, Деймон Спейд. С ним немного неуютно, но ему можно доверять. Со мной часто сидела его жена, синьора Елена, а с ней и он. Я вообще почти под полной опекой Хранителей папы с самого своего рождения. — А что насчет мамы? Почему не она? — Ее убили два года назад — отравила няня. — Прости… — Ничего, ты же не знал. — Моя тоже умерла… Три года назад. Она болела, да к тому же в аварию попала… — У тебя есть друзья? — резко выдала Тсуна. — Что? Зачем они мне? — Тогда я буду твоим другом! Просто так. — Мы не можем… — Хаято замялся. — Если всегда следовать законам, еще и таким идиотским, можно прожить очень скучную жизнь! — Так ты знала… — взгляд зеленых глаз опустился вниз. — С самого начала, — перебивает она. — Метка на шее твоего отца. — Что такое метка? — Ты вообще знаешь что-нибудь о мире мафии, кроме этого разделения? — Если честно, то нет. Отец считает, это бесполезно, а мне плевать. Пусть сестра этим и занимается. — Ты не из дружественной Семьи и не из Альянса — об этом говорит метка пламени на шее у твоего отца. У моего тоже есть, но в виде герба Вонголы на внешней стороне левой ладони. Это сложно и запутанно, лучше спросить у дяди Джи или у дяди Алауди. Но если коротко, то это отличительный знак того, к чему ты относишься. — А у тебя она есть? — Нет. Папа сказал, что мне метку пламени поставят, когда я стану Боссом. А еще… — Тсунаеши! — в комнату почти влетает Кнакл. — Их не ставят детям до 14… — наконец закончила она и посмотрела на мужчину. — Джи сказал проверить, не натворила ли ты чего. И ужин был два часа назад, ты почему не пришла? — Что я могу натворить? Я не подожгу свой собственный дом, здесь мои любимые книги, да и папа расстроится — он так долго все восстанавливал, когда дядя Деймон с дядей Алауди подрался, а к ним потом присоединился ты, но через пару минут вы вывели из себя дядю Асари. Когда «в живых» остался лишь первый этаж, на вас разозлился дядя Джи, чем напугал дядю Лампо. А потом вы все дружно получили пиздю-… — закончить фразу Тсуне не дали. — Хватит! Пойдемте поедим, иначе мне экстремально высосут мозги. И откуда ты таких слов набралась? — Дядя Джи… — совсем невинно ответила Тсунаеши. Хаято от шока не знал, что говорить, поэтому просто пошел за ними. — Прости, Хаято, я совсем забыла. Ты сильно голоден? — Н-не так уж… — Синьорина, почему Вы отказались от ужина? Не понравилось сегодняшнее меню? — лицо кухарки выражало крайнюю степень беспокойства. — Они заигрались, видимо, — прозвучал бархатный голос. — Проходите скорее. — Папочка, ты закончил уже? — Тсунаеши подходит к уже накрытому повторно столу и садится сбоку от мужчины, приглашая и Хаято. Кухарка быстро ретируется из столовой. — Да, мы уже все. Что сегодня делала? — Читала мифы и легенды, а потом мы с Хаято играли в саду. Папочка, он хороший, правда. — Кто хороший? Сад? — Нет, Хаято. А еще он так красиво играет! — Джотто посадил дочь себе на колени и был готов слушать длинные истории. После столь позднего ужина и двух бокалов вина на обоих мужчин накатила усталость. — Босс, тебе уже хватит, — Джи убирает бутылку подальше и отправляет Лампо проводить гостей. Тсунаеши и Хаято обнимаются напоследок, вызывая умиление со стороны взрослых. — Тсунаеши, пойдем в комнату, — предлагает взявшийся из ниоткуда Алауди. Вообще, он всегда появляется внезапно, но именно тогда, когда нужен. — А папочка? — Его уложит Джи. Смотри, как он сильно хочет спать. За эту неделю твой папа работал еще больше, чем обычно, поэтому сильно устал. Дадим ему отдохнуть? — Угу. А ты мне сказку расскажешь? — Сказку…? — Алауди выпал. Если кто-то об этом узнает, его на смех поднимут. — Да! Про небо. Или про звезды, — девочку поднимают на руки и несут в её спальню на третьем этаже. — Хорошо, расскажу. Только никому ни слова, что я читал тебе сказки, ладно? — Я могила! — Сплюнь, дитя, и больше таких слов не говори. — Дядя Алауди, — позвала переодевшаяся в пижаму Тсунаеши. — Что? — Хранитель Облака выбирал книгу. — А откуда берутся дети? — книга, которую он выбрал, выпала и упала на ногу. — Из живота они берутся. Из живота, — не ожидал он, что когда-либо услышит такой вопрос от ребенка. — А как они туда попадают? — Тсунаеши не успокоится, пока не получит полный ответ. — Их туда папы кладут. — А-а-а, — загадочно протянула девочка. — А ты можешь положить ребенка папе в животик? — Алауди поперхнулся воздухом. Пока он пытался откашляться, Тсуна в упор смотрела на него, почти не моргая. — Ты… Откуда у тебя вообще такие мысли и вопросы берутся? — с этим ребенком Алауди теряет все свое самообладание. — Я видела, что папа целует тебя, а целуют только тех, кого любят. Вы с папой любите друг друга? — Кхм. Тсунаеши, мы с твоим папой… Очень хорошие друзья. — Ты мне врешь, но я сделаю вид, что поверила. — Она так ярко улыбается, что Облако целует ее в лоб и наконец открывает сказку, начиная рассказ. К середине книги Тсунаеши уже спала, поэтому, дочитав главу, Алауди поправил одеяло и вышел, позволив себе в голос рассмеяться. Проходящий мимо Спейд как-то странно на него покосился, но его пробор всегда можно подправить, так что пусть пока живет. На первом этаже, в гостиной на диване, сидел Джотто и что-то искал в телефоне. — Уснула? — Уснула, — кивнул блондин. — Я говорил тебе закрывать двери. — В смысле? — Меня сейчас чуть не изнасиловали морально. Твоя дочь. Начала со стандартного: «откуда берутся дети?», а закончила вопросом, любим ли мы друг друга, — Примо тоже подавился воздухом, а после резко подскочил и принялся пытаться ударить Алауди подушкой. — Ты… Ты… Ты…! Ты! Ты! — Я, Джотто, я. А еще она спросила, могу ли я положить тебе в живот ребенка. Я ей до сих пор не ответил. Эх, Джотто, а ведь мы так стараемся завести ребенка, — наигранно печально начал он и все же получил подушкой в лицо. — Ах ты ж! Говоришь, двери запирать, да? А кто же мне этого не дает делать, не подскажешь? Алауди, черт тебя дери, не смей убегать от ответственности! — Да какая ответственность? Я же не сказал ей, что мы с тобой тра-… — Молчи! Еще бы ты ей сказал об этом. Хоть слово о наших отношениях Тсуне — я тебя придушу. Моему ангелочку о таких вещах знать не надо. — Да знаю я. Принцесса еще слишком юна, да и травмирование психики я ей не хочу устраивать. Пойдем лучше спать, тебя вон как разнесло от усталости. — Ты прав. Я бы выпил еще, но Джи отобрал бутылку. — Правильно сделал, ибо нечего напиваться перед ребенком. Джотто, у тебя растет дочь, подавай ей пример того, каким должен быть мужчина. — Для этого у нее есть ты, — буркнул Босс и стал подниматься по лестнице. Его спальня находилась возле спальни дочери, так что он зашел проверить ее, поцеловал в лоб и смог наконец со спокойной душой лечь спать.       На следующее утро Тсунаеши опять много рассказывала про Хаято и про то, что они теперь друзья. Оказалось, их из подчиненных Семьи подняли в дружественную, но в Альянс принимать было невыгодно. Джотто отказался нанимать ребенку репетиторов, поэтому с ней занимались Хранители и слуги, естественно, в свободное время. Не стоит забывать и о том, что девочка должна развивать не только свои «школьные» знания, но и учиться защищать себя, а также некоторым другим навыкам, которые ей пригодятся в мире мафии, но не навредят детскому телу и психике.