1, 7 и 6 пункт заявки
Обрабатывая новую рану на ладонях, Чанбин бы рад проклинать своего соулта. Но в душе его, царит покой и счастье, а значит, второй тоже страдает. Это зловещая шутка системы. Заставлять страдать одного, но заставлять тем самым, страдать другого. Хотя и в обычном мире, это ведь точно так же? Верно? Мы безмерно любим своих половинок, ревнуем, когда они с другими и испытываем боль, если они счастливы не с нами. Вот так бывает. Вот так случается. Но вся соль чанбиновского соулмейтства, что единственным лекарством, единственным спасением, является прикосновение другого человека. Он должен коснуться теплой коже, прижаться крепче и исцелиться. И Со бы рад, но он до сих пор, не знает - кто его лекарство? Кто его спаситель и палач, в одном флаконе? Новый ожог на плече, пощипывание кожи на талии, спине и Со крепче сжимает зубы, протяжно рыча. Он ненавидит это, его бесит. И дело далеко не в том, что кто-то трогает «его человека». Ощущая мерзкую, ноющую боль кожей, в душе Чанбина повышается «уровень счастья», словно он безмерно радуется этому. А по итогу получается, что от чужих прикосновений, в душе страдает его соулт, что чувствует себя одиноким и ненужным. Которому приходится терпеть, отмалчиваться и «н-е з-а-м-е-ч-а-т-ь», чужих прикосновений. Ударяя кулак по стене, повышая чувство боли, Чанбин жадно хватает губами воздух, пытаясь не расплакаться. Ему больно. Ему сложно. Ему тяжело — переносит чужую боль, что отдается в его сердце радостью. Да пусть будет проклята эта система природы, что заставляет родственные души, балансировать на противоположных концах экватора. Со Чанбину, далеко насрать, на новые шрамы, ожоги, царапины. Ему всё равно, как сильно, его тело напоминает детскую разукрашку, на которой красуются разноцветные «рисунки боли». Синие, желтые, зеленые и багрово-фиолетовые. Тело, конечности, всё в Чанбине, было изранено или разукрашено. Всё, кроме его губ и лица. Чанбин не чувствует боли в области паха или ягодиц, интересная закономерность. О сексе его избранника, он понимает лишь по ощущениям и бесится ещё больше... уже пятый раз за сутки. (Сколько можно?) Закидываясь таблетками, проглатывая и запивая обезболивающее, он накидывает на себя кожанку, желая выйти наружу. Через пару минут боль появится в разных частях тела, а значит Чанбину необходим прохладный осенний воздух, пачка сигарет и крепкий алкоголь. Он бы не отказался от мордобоя, но тут как повезёт... Громко захлопывая входную дверь, быстро спускаясь по лестнице, Со чувствует касание чужой руки на своей шее. -Ты думал сможешь спрятаться?! -знакомый голос мерзко шипит в самое ухо и Со чувствует, как глушитель пистолета, плотно прижимается к его спине. Резко развернувшись корпусом, ударив раскрытой ладонью в солнечное сплетение, Чанбин сбил нападавшего с ног. Поднимая выроненное от падения оружие, он нависал над своим недотепой убийцей и ехидно скалился. -Ты должен был сдохнуть ещё в Мадриде, когда испортил мне жизнь... -спуская спусковой крючок, -...ты так жалок... -выпуская первую, глухую пулю в ногу, Чанбин чувствовал странное тепло на щеке и полное исчезновение «касаний» соулмейта. -...я исправлю ошибку. -Контрольный в голову. Но от него не становится легче. Бегло слетая по лестнице, выходя на улицу, Чанбин осматривается по сторонам, приподнимая воротник кожанки. Сворачивая за угол, выходя к мини-парку, Со быстро выкинул оружие в местную «речку-говнотечку», предусмотрительно стерев отпечатки. Лишние проблемы ни к чему... Вы вправе назвать Со Чанбина жестоким, хладнокровным и безжалостным. Но у него есть своя история. Своя причина. После потери родителей, Со Чанбина продали как ненужную вещь, его родные дядя и тетя, что не хотели платить долги мафии. Он стал некой «выплатой», за все ошибки взрослых. В период полового созревания, когда гормоны бушевали, он несколько раз пытался вырваться из плена и в отместку, его отправили в лагерь, для будущих наёмников. С виду, это был обычный детский лагерь, где был свой распорядок и «кружки». А в действительности, дети занимались подготовкой к убийствам, ночами тренируя различные техники боя. Со Чанбин был лучшим в своем отряде, после того, как на его глазах убили его единственного друга, он окончательно слетел с катушек. Перестал что-то чувствовать. Перегорел. Лишь по исполнению двадцати одного года, он вновь «воскресил» свою человечность, скорее ему помогли. Когда связь с его соултом окрепла окончательно, он временами чувствовал боль, в перемешку с радостью, но лишь душевную. Моментами, особенно в ночи, он ощущал теплые прикосновения к лицу — что означали пощечины на чужом лице. Это выбивало из равновесия. Это уничтожало изнутри. И Чанбин боролся, пытался его найти. Но как найти того, о ком ничего не знаешь и он лишь жертва домашнего насилия? Сложив два плюс два, Чанбин лишь знал точный возраст своего истинного, он младше его на пять лет. Если Чанбин ощутил его в двадцать один, а родные души «находятся» по достижению шестнадцати, значит всё верно. Его мистер Х, еще совсем юнец. Чтобы забыться, отвлечься от вечных, тайных поисков, единственного, родного человека, Со нераздумывая соглашается, когда ему предлагают «заказ» в Мадриде. Чанбину тогда было уже двадцать пять, он был высоким, побритым под ежик, но всё с теми же, грустными глазами, прожигающими насквозь. Он был идеальной машиной смерти, что убирала «непригодных», чисто, тихо и без лишней шумихи. У жизни в «черном цвете», были свои преимущества, Чанбину отлично платили и можно было закрыть глаза на все минусы, своей работы. Коротко о Мадриде: Чанбина там убили, точнее, это официальная информация. Его подставил один старый знакомый, что теперь лежал трупом, у временного места проживания Со. Заказ был жирненьким и Чанбин на самом деле, хотел сделать его последним и навсегда исчезнуть в радаров криминального мира. Он и так, слишком много раз, причинял физическую боль своему соулмейту, но практически не чувствовал ничего в ответ. Чанбин редко терзал себя душевными думами и не страдал перепадами настроения, но часто ощущал «веселые» переживая, родного человека. Наемник больше не хотел этого, он не хотел наносить увечья, по крайней мере, не тому, кто разделяет с ним боль и радость. -Ёууу, бро. -переплетая руки, похлопав Чанбина по плечу, Чан расплылся в широченной улыбке, приветствуя друга. -Слышь, тут такую цыпу завезли, скорее, она сама ко мне пришла... -А? -прижимаясь корпусом к другу в знак приветствия, сжимая его ладони, Чанбин ощущал странный холодок на своей спине, покрываясь мурашками. -Что ты имеешь в виду? -Да тут паренёк один... правда пиздец он странный... -Чан обхватывал друга за плечи, а затем обнимая его за шею, свесил руку. -... короче, его соулт видимо умер... -тихо шептал красноволосый. -...и этот подался во все тяжкие. -И что? Что странного? -Он никому не позволяет себя целовать или прикасаться к лицу и шее, странный фетиш, не находишь? -удивленно парировал друг, подводя Чанбина к темной двери. -Шлюха с принципами, увлекательно же? -Опустив ручку, толкнув и приоткрывая дверь, -Лови, это мой подарок на день рождения. -Чан завел друга в комнату и быстро смылся, закрывая за собой дверь на замок. -И пока не расслабишься, не смей выпущу! Чанбин рефлекторно прикасается к шраму на лице, опускаясь ниже, трогая шею. Почему-то именно сейчас, захотелось прикоснуться, ощутить подушечками пальцев неровную кожу и улыбнуться, тому, что он смог выжить. Тогда в Мадриде, он потерял куда больше, чем: весомую выплату от заказа, идеальную кожу без шрама на шее и лице или деньги, за дорогостоящие выплаты доктору Киму, что вытащил его с того света и вновь завел сердце наемника. Чанбин потерял куда больше, что-то очень хрупкое и ценное, а именно своего соулта. Точнее, тот будто умалишенный, причинял себе долгое время вред, а после и вовсе, подался во все тяжкие и пошёл по рукам. За последние три месяца, Чанбин во всех красках, ощутил какого было его родному человеку, все четыре года, ощущает его жизнь наёмника. Но он не ругался, не гнушался улыбаться, ощущая как новый ушиб, проявляется на коже, соулт будто мстил ему, будто издевался. -Здравствуйте. Я Хен... -парень в белой майке, в кожаных, черных, латексных штанах, сразу же осекся, стоило ему посмотреть на лицо Чанбина. -Что? Ужасно? -хмыкая, Со скривил губы в ухмылке, -Уродам не даём? -и тихо проходил дальше в комнату, осматриваясь по сторонам. -Я... не... -Хенджина будто окатили ледяной водой и выставили босиком на улицу, заставляя замерзнуть окончательно и Хван знает это чувство, отец не раз так издевался. Проверяя закалку ребенка на прочность. -Я... могу тебя поцеловать? -Мне говорили ты не целуешься... -удивленно вскинув брови, Чанбин одобрительно кивнул. Ну сможет же и его соулт, простить ему измену. -Ну раз ты хочешь... Хенджин быстро пересекал комнату, на ходу вытягивая руки, он обхватил лицо Чанбина ладонями и жадно поцеловал в губы. Всё начинало плыть перед глазами, вся боль, все синяки, порезы и ссадины, моментально заживали, стоило сладким губам, коснуться чанбиновских. Распахивая шире глаза, Со не мог поверить своему счастью, ощущая влажные дорожки на своем лице. Но он не плакал, слезы были явно не его. Обнимая Хвана за талию, прижимая ближе, Чанбин впервые наслаждался таким сладким поцелуем с привкусом соли. Он нашел. Он сможет спасти. Он никогда его не оставит. -Я... думал... ты... -плача, дрожа в крепких объятиях, Хенджин выцеловывал огромный шрам на лице Чанбина, -Ты... жив... -пытаясь совладать с эмоциями. -Тише-тише. Я здесь. Я рядом. -наемник отдавался своим эмоциям, чужим ласковым касаниям и такому родному ощущению «дома». Впервые, он ч-у-в-с-т-в-о-в-а-л. Впервые, он был ж-и-в-ы-м. Впервые, он ощущал тепло и дело не в мерзких, похотливых понятиях. -Но полгода назад... ты... я... я перестал тебя ощущать... ты пропал... -голос Хвана срывался и он уткнулся носом в шею, прижимая собственные руки к чужой груди. -Я думал, ты умер... почему?... почему?... -после каждого вопроса, следовал легкий удар и парень отчаянно колотил по груди Со. -Ты должен был прийти раньше... должен был... -Спокойнее, малыш. -поцеловав парня в висок, Чанбин еще сильнее прижал его к груди и на выдохе, касаясь губами светлых волос, ласково добавил. -Я тебя не отпущу, заберу твою боль и подарю тебе спасение. -Но недавно... тебя... -громко плача, Хван снова чувствовал сдавливание на шее и новую попытку неизвестного, что хотел убить его родного человека, которого Хенджин успел похоронить. Пол часа назад, впервые за пол года, Хенджин снова почувствовал соулта, ощутил «его» присутствие и сорвавшись на истерику, отменил «ночь страсти» с очередным заказчиком, получив пощечину от хозяина борделя. -Ты же настоящий? Ты живой? Да? -хлюпнув носом, поднимая глаза на Чанбина, Хенджин не мог поверить своим глазам. Реальность была слишком сказочно-прекрасной и Хван просто не мог в такое поверить. Поверить, что он может быть счастлив и может встретить своего любимого. -Мертвецы умеют так? -приподнимая голову Хенджина за подбородок, впиваясь в податливые губы, Чанбин вырисовывал «смертельную петлю» своим языком, вырывая из Хенджина стон. Такая реакция была настоящей усладой для ушей наемника и опускал руку на талию, задирая просвечивающую майку. -Меня зовут Чанбин. -выдыхая в губы, шепчет наёмник. -Меня зовут... -прерываясь, задыхаясь от прикосновений и как властно, Со сжимает кожу, -...Хенджин. -сквозь стон шепчет Хван. Перемещаясь на кровать, толкая Хенджина на неё, Чанбин быстро навис над ним, выставляя руки над головой блондина. -Прости... я слишком поздно... -любуясь лицом своего любимого, в глазах Чанбина читается боль, ведь он вновь переживает всё то, что долгое время чувствовал Хенджин. -Главное. Сейчас ты рядом...В мире соулмейтов, всегда странные законы обстоятельств жизни. Да и истории всех пар, далеко не в розовых тонах... Но таковы условия мироздания, через тернии к звездам. Через адскую боль и безудержную радость, к истинному, безграничному счастью и теплу...