Цена выживания

      Фиолетовый пришёл в себя в просторной белой комнате. Вокруг было светло и тихо, только мерно попискивала какая-то аппаратура. Сначала он подумал, что попал в своеобразный рай для учёных, где его ждут исследования в тишине и покое, но резкая боль в заднице при попытке сесть подсказала, что жизнь продолжается, а сам Фиолетовый остаётся атеистом.       Кряхтя и шипя от просыпающейся по всему телу боли, он медленно приподнялся на жёсткой больничной кровати и огляделся слезящимися от обилия света глазами. Он был в медотсеке, но не на корабле, тот выглядел по-другому, к тому же отсутствовало характерное гудение и почему-то в помещении были окна. Окна…       Учёный уставился на них как на восьмое чудо света, выпучившись на привычную на Земле картину: за толстым стеклом потихоньку падал ленивый пушистый снег. А ещё было видно кусок лавового озера и подозрительно сиреневую землю, намекавшую, что Фиолетовый находится где угодно, только не дома.       Короткое шипение дало знать, что открылась гидравлическая дверь, Фиолетовый услышал шаги и нехотя повернул голову, готовый ко всему. В голову пришло запоздалое осознание, что он лежит в постели без костюма, в мягкой больничной одежде. От этого было почему-то неуютно.       Вошедший в помещение человек был одет в белый скафандр и обладал отличительными метками медика на плечах и груди.       – Пациент пришёл в себя, – буднично сообщил из шлема твёрдый женский голос, медик подошла к аппарату рядом с койкой Фиолетового и взяла планшет, бегло пролистывая что-то на нём. – Вы помните, что с вами случилось?       – Я… – Фиолетовый запнулся, не решаясь сходу рассказать о том, что месяц жил шведской семьёй с тремя инопланетянами. – Смутно. Я летел на корабле на Полюс для участия в научных исследованиях и…       – И потерпели крушение, – жёстко оборвала его медик, кладя планшет обратно. – Вас нашли рядом с разбившимся шаттлом, единственного из команды, кто чудом выжил.       – Но мои коллеги, они… – сделал ещё одну попытку Фиолетовый, пытаясь донести до врача свершившийся на шаттле ужас.       – Они погибли. Их тела сгорели вместе с останками шаттла. Вам очень повезло.       В наступившей после слов безымянного медика тишине панически пищала медицинская аппаратура, уведомляя врача, что пульс у пациента зашкаливает, но фигура в белом скафандре не двигалась, тяжело буравя Фиолетового взглядом через непроницаемый визор. И Фиолетовый отвёл взгляд. Вот как. Значит, он выживший в крушении счастливчик, и никаких пришельцев не было, и жопа у него болит просто так. Съел что-то не то в полёте.       – Я вас понял. Что будет дальше? – тихо спросил он, не поднимая взгляд.       – Вас выпишут через несколько дней. Атмосфера на планете, как вы знаете, радиоактивная, пока вы были снаружи в испорченном скафандре, вас серьёзно облучило. Нужно время на восстановление. Затем вы приступите к работе, – оценив покорность Фиолетового, медик смягчилась, добавила в висящую над головой капельницу какие-то препараты и захлопотала вокруг, снимая показания и строя клиническую картину.       Фиолетовый лежал на больничной койке, бездумно глядя в потолок. Кажется, ему дали успокоительное, потому что постепенно стало на всё плевать. А может быть, это было от осознания, что он не станет героем, срывающим покровы с преступного заговора с инопланетянами. В любом случае он понял свою роль и место, и даже почти был с ними согласен.       Видимо, чтобы проверить, точно ли не стоит чересчур склонному к правдивости учёному «случайно» сгинуть в тяжёлых условиях Полюса, ему устроили целых две дистанционных встречи с руководством. Сигнал с Земли шёл долго, большую часть времени он смотрел на экран с лоснящейся мордой одного из ответственных за безопасность на предприятии, а они столько же времени смотрели на его унылое лицо с потухшими глазами. Но согласие было достигнуто, и, убедившись, что учёный послушно повторяет продиктованные ему «детали инцидента», его отпустили работать, непрозрачно намекнув на солидную компенсацию по возвращению домой.       В гробу он, конечно, видел эту компенсацию, никакие деньги не стоили пережитого им на пустынном корабле наедине с инопланетными тварями, но после некоторых размышлений Фиолетовый больше склонялся к мнению, что твари земные были похуже космических. По крайней мере последние никогда не скрывали, что и зачем делают с людьми, обстоятельно отвечая на бесконечные вопросы человека о работе своего организма и целях нападения на людей.       Несмотря на весь гнев, что испытывал Фиолетовый, «стучать» везде по приезде домой он не собирался, шансы на успешность этой операции стремились к нулю, а умирать на Земле, отбившись от стаи инопланетян, было по меньшей мере глупо. Что он действительно мог сделать и сделает, так это уволится ко всем чертям и ни за что больше не будет участвовать в «уникальных» и «беспрецедентных» операциях по колонизации других планет.       Постепенно жизнь вошла в привычную колею. Условия на чужой планете были суровыми, но исследовать её было настолько интересно, что разочарование в собственном биологическом виде временно отошло на задний план. Попавший в свою среду учёный пропадал в лабораториях сутками, вместе с другими такими же энтузиастами засыпая прямо на столах и потребляя кофе, на который его подсадил Лаймовый, в невероятных количествах.       Фиолетовый проработал на Полюсе полтора года вместо стандартных трёх, слишком сильно было полученное им по прилёту облучение. Учёный сильно подозревал, что инопланетяне, милостиво избавившие его от собственных яиц и вырубившие для лёгкости транспортировки, просто оставили человеческую тушку с голым задом на радиоактивном снегу. Впрочем, и на том спасибо, ведь, теряя сознание, он верил, что Красный его убивает. Любя, конечно, что бы это у здоровой инопланетной туши ни значило.       Предстартовая подготовка была примерно такой же, как на Земле, с тем лишь различием, что запущенные на транспортировочный модуль космонавты не были напуганы и бурно обсуждали, кто чем займётся по прибытии домой, и какая же гадостная всё-таки космическая пицца. Фиолетовый участвовал в обсуждениях, разглядывая товарищей по отлёту. Им зачем-то поменяли цвет скафандров, видимо, чтобы ещё больше запутать и так не знающих друг друга близко людей, теперь на Фиолетовом был лаймовый, непривычный своей яркостью костюм, и надо было учиться откликаться на новое прозвище.       Остаточное напряжение спало, когда шаттл взял курс на Землю, группа готовилась к распределению обязанностей, уничтожала запасы еды в дорогу и бурно материлась на уже выявленные мелкие поломки в работе второго в жизни Фиолетового космокорыта. Всё было знакомым, различались лишь мелкие детали. Например, то, что в этот раз учёный не волновался за своих товарищей, события, произошедшие уже после сумасшедшего полёта в космос, где его изнасиловали, обрюхатили и чуть не убили, оставили в душе гораздо более глубокий след, чем засевшие в кишках паразиты.        Наверное, Фиолетовый был единственным, кто чётко уловил момент, когда на вторые сутки полёта один из товарищей перестал посмеиваться над общими шутками и стал чаще пропадать где-то один, подозрительно быстро передвигаясь по шаттлу. Он прошёл рядом с этим космонавтом лишь раз, но этот один раз заставил все волоски на теле Фиолетового встать дыбом. Человеку понадобилась пауза, чтобы перевести дыхание, уложить всё в голове и отправиться на поиски подозрительного товарища.       Циановый не прятался, стоял в навигационной, расправив широкие плечи. Наверное, он был военным, а то и морским котиком…       Фиолетовый шагнул в помещение и медленно подошёл к развернувшемуся к нему здоровяку. Сердце колотилось в горле, язык присох к нёбу, мешая говорить, когда он встал вплотную, глядя в тёмный, равнодушный визор.       – Красный… – тихо шепнул человек, прекрасно зная, что пришелец его услышит.       Вместо ответа Циановый наклонился и легонько стукнулся своим визором о его, прижался шлемом к шлему, надолго замирая под облегчённый вздох человека. Фиолетовый прикрыл глаза, легонько потираясь о чужой визор в подобии эскимосского поцелуя.       Им не надо было говорить, ни Фиолетовому, что он скучал по жутким, но искренним тварям, ни Красному, что он всё ещё «любит» своего человека. В молчании прошло несколько минут, когда в коридоре послышались торопливые шаги, Коричневый бежал поставить обратно рухнувшие щиты, не замечая ничего и никого вокруг.       Фиолетовый проследил его взглядом и осторожно положил ладонь на торчащую из кармана рукоять ножа.       – Тебе помочь?.. – спокойно спросил он у Красного, снова прижимаясь шлемом к шлему.       Энергичный кивок и давно забытый щелчок был ответом, и Фиолетовый улыбнулся. Он знал цену выживанию.