Девушка-вино, девушка-кларнет

Эта девушка-вино пьянит. Рыжий волос и хитрый прищур. Улыбается — ему и только ему, — и как будто нет двадцати из сорока пяти лет; ему снова одна дорога — молодость. …Мистер Блэк наклоняется к рыжей макушке, шумно и глубоко вдыхает, словно дикий зверь, — запах юности кружит голову и заставляет забыться. Красивая девочка. Хорошая девочка. Знает себе цену и не стесняется ее назвать: лишь подмигнула зеленым глазом да поцеловала воздух алыми губками, едва он подсел, не зная, как начать разговор. Попросила шампанского и самое дорогое колье из ювелирного напротив ресторана. Не любви и не луну с неба, как юные дурочки. Обычные земные запросы молоденькой экскортницы — деньги и деньги в обмен на красивое тело и шанс почувствовать себя молодым. И ведь не была ни ласкова, ни игрива — а словно ударила по всем струнам сразу, взяв в руки старую мужскую душонку как гитару. Подкрутила колки и начала игру — мистер Блэк расслабился и почти влюбился в рыже-красную макушку и стройное тело. Назвалась Энни, и акцентом выдала свое французское происхождение. Улыбалась поверх бокала, слушая неуклюжие комплименты, проявила интерес — мистер Блэк растаял, ибо и не надо мужчине многого, — дай ему высказаться. Мистер Блэк уводит ее в VIP-комнату — полумрак и мягкий приятный свет, удобный диван и круглый стол. Девочка садится рядом, нога на ногу — коленка, обтянутая сеточкой черного чулка так и манит прикоснуться. Он приобнимает ее за плечи и расспрашивает о жизни. Девочка щебечет без умолку — настала ее время говорить. Она модель, из Франции, ей позавчера исполнилось двадцать, обожает изумруды и играет на кларнете… Мистер Блэк хмыкает и шутит, что если она будет хорошей девочкой, он разрешит ей сыграть для него сегодня на особом кларнете. Вечер прекрасен, его спутница прекрасна — мужчина позволяет себе расслабиться. У него была тяжелая неделя: когда пытаешься обвести Вонголу вокруг пальца, требуется быть предельно аккуратным и сосредоточенным… Спустя восемнадцать часов ММ раздраженно хлопает дверью их квартиры, спотыкается о разбросанную обувь и капризно кричит вглубь комнат: -Я дома, и надеюсь не столкнуться с тобой. Чемодан тяжелый и, сбросив изящные лодочки с ног, ММ, тяжело дыша и отдуваясь, тащит его в свою комнату, но оставляет в коридоре, пнув напоследок. Идет в ванну, по пути снимая с себя одежду, и, когда включает воду, остается только в кружевных трусиках и чулках. -Принеси мне полотенце, если ты еще здесь. Если нет — сдохни где-нибудь. В соседней комнате кто-то встает с кровати — шуршит падающий на пол плед, босые пятки шлепают по полу. ММ не слышит этого за шумом воды: снимает заколки и золотые украшения, стягивает чулки… Дверь за спиной тихонько открывается, и сонный, противный, будто скрип-скрежет железа о стекло, голос тянет — всего лишь гласные, а кажется душу: -Ты опять не сдохла, ведьма. Фран входит в ванну и приносит с собой почти арктический холод. ММ косит в зеркало: все такая же зеленая, несуразная, раздражающая; со времен их последней встречи в этой девчонке ничего не поменялось. Отражение иллюзионистки подмигивает девушке; рот ощеряется зубастой улыбкой сытой акулы, между острых треугольных зубов мелькает раздвоенный язык, а глаза наливаются кровью. Трюк дешев и до ужаса раздражающ. Одновременно с этим ММ чувствует, как невидимая рука ложится ей на талию и скользит вниз по бедрам — холодное, невесомое прикосновение, не несущее ни любви, ни нежности. Она фыркает, стягивая с себя последний предмет своего гардероба, и залезает в горячую воду, заставив иллюзорную руку исчезнуть. -Как тебе жилось без меня, жаба? Фран стоит на пороге ванной, бело-серо-зеленая, раздражающая. Дверь за ее спиной закрывается с тихим щелчком. ММ набирает полную грудь воздуха и погружается в воду с головой. Она чувствует, как узел безумной усталости внутри затягивается уже — а потом ледяная белая рука опускается в воду и ложится ей на лоб, и он пропадает, словно туман под солнечными лучами. Бледная рука гладит ее лицо и играется с рыжими волосами, потом скользит вниз по шее к торчащим ключицам, розовому соску, а со дна ванны поднимается десяток других таких же рук; они обхватывают ее тело, обнимают, холодные и гладкие… Воздух в легких заканчивается и ММ выныривает, шумно вдыхая, чувствуя, как руки моментально пропадают. Когда она открывает глаза, Фран сидит на бортике ванны и смотрит сверху вниз, похожая на кота. -Я не скучала, ведьма. Ты, похоже, набрала пару килограммов, пока отсутствовала? — кто-то пытается ущипнуть ее за бок, но пальцы лишь скользят по скользкой коже, не имея ни единого шанса зацепиться. -Заткнись, — бурчит ММ и льет в воду пену для ванны. -Кто был на этот раз? — Фран опускает палец в воду, белые шапки пены превращаются в пушистых барашков и начинают медленно разбредаться в разные стороны, открывая тело рыжей француженки. — Толстый хрыч? Старый хрыч? Противный хрыч? -Богатый, но тупой хрыч, — фыркает ММ и брызгает на Фран водой. -Покажи, где он тебя трогал, рыжая шлюха, — бормочет иллюзионистка и стекает зеленой жижей прямо в ванну. ММ заинтересованно наблюдает, как оплывает бледное лицо (грустные глаза растекаются последними, еще некоторое время находясь на зеленой куче, прежде чем та с тихим плеском приземляется на колени). — Может быть здесь? — зелень обволакивает колени. — Или здесь? — скользит вверх: бедра, лобок, вверх, до пупка, обвивает талию. ММ бьет ладонью по воде, Фран теряет концентрацию и возвращается к своему человеческому виду: зеленая, бледная, в мокрой одежде, с прилипшими ко лбу и щекам волосами, иллюзионистка сидит на ее ногах, почти нос к носу с рыжей, и смотрит отнюдь не меланхолично. -Ты ревновала? — ухмыляется ММ. И целует Фран в холодные тонкие губы. ММ чувствует острую, ядовитую радость. Потому что ради ревнующей Фран стоит терпеть невыносимых богатых старых толстых хрычей. Потому что нет ничего круче, чем бесящаяся от своего бессилия и ревности обычно безэмоциональная иллюзионистка; в такие моменты ледяная оболочка тает, и оказывается, что Фран очень даже горячая и внимательная. ММ кладет руки на ее талию — слово, а не талия; ни женственных изгибов, лишь кости и мышцы, да линии шрамов. Тянет футболку вверх; Фран вскидывает руки, позволяя раздеть себя. У нее острые маленькие грудки, красивая родинка возле соска и шрам-звездочка под ключицей: бешеный принц как-то всадил стилет и прокручивал, пока Сквало не оторвал его от новой игрушки. Рыжая целует эту звездочку, и обнимает Фран, прижимаясь к ней всем телом, запуская руки в ее шорты, стискивая ягодицы. Иллюзионистка вздрагивает всем телом, холодная и мокрая, как лягушка, кладет ладони на плечи ММ, скользит вверх, к волосам. Она тянет за пряди, заставляя прекратить ласку; глаза у Фран — две черные дыры и на их дне ММ видит лужицу космоса прежде, чем ее затягивает в бархатную уютную темноту. ММ не знает, теряет в такие моменты Фран контроль или наоборот, обретает его. Но она — уже — не боится. В первый раз это было страшно — космос обхватил, поглотил, проглотил уж слишком неожиданно, но, похоже, Жаба как раз и рассчитывала на это. ММ обхватывает стенки невидимой для глаза ванной руками, но словно захватывает вакуум, звезды колют ладони, когда она загребает их, а в легкие проникает космическая пыль; Фран скользит по ее шее-Млечному-пути языком, потом прихватывает зубами, лижет, целует. Кожа под ее прикосновениями горит от холода. ММ чувствует, как невесомость подхватывает ее на руки; вскоре исчезает и ощущение гладких бортиков ванной — она висит посреди ничего, застывает в вечности, посреди вакуума и света давно мертвых звезд. Она сдавленно стонет, когда чувствует прикосновение между ног, но чернильная бархатная темнота поглощает звуки — а может быть, их ловит губами целующая ее Фран. Когда два пальца проникают внутрь, ММ разрывает поцелуй, закидывает голову и громко стонет; темнота и слепота усиливает ощущения, и возбуждение тяжелым грузом оседает внизу живота. Иллюзионистка ласкает ее неспешно, то медленно вынимая пальцы, то входя до основания фаланг — один, два, и туго до дрожи внутри три; толкается снова, глубоко и сильно, кусая при этом ММ за плечо, языком зализывая укус. Возбуждение искрит от этой нехитрой ласки, рыжая разводит бедра еще шире, стукаясь коленями в бортики ванны. Фран теряет концентрацию, и космос осыпается межзвездной пылью на поверхность воды. Она — с красными щеками, мокрыми волосами, зеленая, с безумным от возбуждения взглядом, — одновременно до ужаса бесит и вызывает нежность, и ММ тянется вперед, и целует. …они перемещаются в спальню, раздев иллюзионистку где-то по дороге от ванны до кровати. ММ шлепает ее по бледной ягодице, толкает в спину — и то, с какой покорностью Фран падает на матрас… ММ останавливается в шаге от их ложа, замирает, внезапно зацепившись за это. В голове созревает мысль — тяжелая, пугающая и… не пытается защититься, сгруппироваться, не напрягается, падает на простыни расслабленно и покорно -Ты доверяешь мне, лягушка? — спрашивает рыжая, усаживаясь сверху. Фран одобрительно мычит, уткнувшись в кровать. ММ гладит ее спину, проходится по бокам, пересчитывая торчащие ребра, — жаба боится щекотки, — потом склоняется и целует цепочку выступающих шейных позвонков, прихватывает кожу на шее. На спине у нее тоже есть шрамы — тонкая линия вдоль позвоночника, зазубренный над лопаткой, — рыжая знает их все наизусть. -Ты скучала, лягушка? — почти мурлычет рыжая, сползая с иллюзионистки, устраиваясь на полу рядом с кроватью. Она подтягивает Фран к краю кровати — та разводит ноги по-блядски широко, прогибается в пояснице. На бледной ягодице алеет след от шлепка. Иллюзионистка, мокрая и горячая внизу, вскрикивает, когда два пальца входят в нее глубоко и не слишком нежно — и от ее голоса внутри ММ все сжимается от возбуждения. Она могла быть громкой, когда отпускала себя, становилась вся как кларнет — а кларнет ММ любила и играть на нем умела. Она толкается во Фран рывками снова, глубоко и сильно, целуя ее бедро, оглаживая большим пальцем клитор. Иллюзионистка хнычет, и по тому, как в один момент начинают подрагивать ее ноги, рыжая понимает, что та близка к оргазму — и убирает руку. Фран раздраженно стонет и подается назад — ММ прижимается к ней ртом, широко лижет языком, скользит внутрь, и то, как тело девушки реагирует, заставляет рыжую трепетать — насколько холодно ведет себя иллюзионистка в быту, настолько отзывчива она в постели. Ей хорошо, и от этой мысли внутри ММ все поет. Оргазм накрывает Фран, она вся сжимается, стонет лицом в матрас, потом расслабляется и обмякает. ММ усмехается и идет в ванну умываться. Когда она возвращается в спальню, лягушка уже лежит на своей половине кровати, закутавшись в одеяло — только зеленые глазища и волосы торчат наружу. Девушка устраивается рядом, и Фран спустя некоторое время подползает к ней и ложится рядом, накрывает одеялом, закидывает на нее костлявую и худую ногу, собственнически и обыденно. Ее ладонь накрывает грудь ММ, щиплет сосок, катает его между пальцев. Рыжая хочет возмутиться, но иллюзионистка целует ее — влажно, горячо, и против своей воли девушка чувствует, как возбуждение вспыхивает с новой силой. -Хочешь.? — полувопросительно шепчет Фран, уже зная ответ, но тянет время, ожидая, пока ММ кивнет. И ММ кивает и жмурится. хочу, чертова садистка Фран устраивается между разведенных ног, ее прохладные ладони ложатся на бедра, мягко гладят; она целует где надо, где требуется лижет, знает где прижаться, а где ласкать легко и невесомо на границе с сумасшествием. С ней хорошо, всегда хорошо, словно вместе с ключами от треклятой квартиры, в которой они живут, кто-то вручил ей инструкцию к ММ, а Фран старательно выучила от корки до корки, пока рыжая обводила вокруг пальца хмырей по наводке Вонголы — и по приказу Мукуро. Оргазм кроет и рвет ниточки мыслей, и ММ рвано выдыхает и сжимается, продержавшись недолго. …Они долго дремлют под одним одеялом, прежде, чем все возвращается на круги своя и рыжая снова становится яркой скандалисткой, а Фран холодной и отстраненной космической девочкой. -Так ты скучала, жаба? — истекает ядом ММ, качаясь на стуле, пока иллюзионистка разогревает их ужин в микроволновке — лазанью-полуфабрикат из магазина с первого этажа. --Молилась, чтобы ты потерялась, — меланхолично парирует Фран. На лазанье даже не плавится сыр, когда она достает ее и ставит перед рыжей. ММ ослепительно улыбается, прежде чем закатить скандал.