Мысли хлынули в голову Орочимару потоком, да таким сильным, что мимолетное замешательство отразилось на его лице, и подобное вызвало улыбку у Шарлотты, которую она едва сдержала.
— Какой-то вопрос? — девушка отпила свой напиток, дабы «заполнить» паузу.
— По… — Орочимару, удобнее усевшись, кашлянул в кулак, после чего всё же задал вопрос, — почему? У тебя ведь…
— Ну, — бывшая студентка едва поморщила носик, взглянув в окно, — это такая скука… — протянула Шарлотта, снова отпив кофе.
Мужчина произвольно подался вперед, желая получить более подробный ответ на свой вопрос, который почему-то казался ему очень важным.
— И не нужно на меня так смотреть, — с улыбкой проговорила девушка, заметив пристальный взгляд, — наш конфликт стал отправной точкой, но… думаю, это даже к лучшему.
Шарлотта всего лишь произнесла несколько фраз, но на слове «наш» в голове Орочимару ударили в гонг. Приятное чувство призрачной волной разошлось в грудной клетке, словно ему понравился тот факт, что с девушкой у «них» есть что-то общее. Давно ли он сам употреблял подобное слово? Может, при разводе, когда сказал, что «нашего брака больше нет».
— Тогда, возможно, ситуация вышла из-под контроля, — с трудом дались мужчине подобные слова, — и… ты просто попалась мне под горячую руку…
Одна бровь Шарлотты взлетела наверх.
— Это извинение? — она хлопнула пару раз глазами, как кукла, а затем поставила кофе на столик.
Орочимару вдруг резко закрыл рот, чуть не прикусив язык. Это действительно извинение? Он хочет извиниться? Сам? Боже, наверное, поэтому сегодня такой ливень.
Мужчина иногда был груб со студентами, с коллегами, в последнее время это учащалось, но вот извиняться он никогда не торопился.
— Просто… — сквозь зубы процедил Орочимару, сдерживая свои челюсти, чтобы не ляпнуть: «Да», — я уверен, что у тебя были все шансы стать пси…
Шарлотта чуть воздухом не подавилась, услышав это. Поведение Орочимару казалось ей странным, словно и не с ним она тогда ругалась.
— Нет-нет-нет, — та выставила руку вперед в жесте «стоп», — не надо вот этой «воды», что у меня были все шансы и я была такая классная, — голос её стал более язвительным, — Орочимару, не нужно, — нахмурилась девушка, — я лично рада, что мы тогда поскандалили, — на полном серьезе была добавлена фраза.
Орочимару тут же выпрямился, словно к его спине прибили доску, и, приподняв брови, распахнул шире глаза.
— Психология — это ведь не моё, — развела руками Шарлотта, — я не хотела этим заниматься, а пошла туда, только потому что родители настояли, — прикусила нижнюю губу бывшая студентка, — но я потом поняла, что удовольствия от подобного вида насилия — ноль, — и жестом показала нолик, сощурив левый глаз.
Мужчина, хмыкнув, облокотился о спинку дивана и, скрестив руки на груди, не сводил глаз с девушки.
«Интересно…» — привычное змеиное шипение пронеслось в его голове.
— Это ведь наша жизнь и мы живем лишь только раз, — голос Шарлотты вдруг стал «свежим», «ожившим», мягким и очень приятным на слух, — и надо делать то, что желает душа, — пожала она плечами, очаровательно улыбнувшись.
Орочимару, слушая девушку, то и дело ощущал резкие покалывания, когда та говорила «наша», «мы». Ему на редкость было приятно.
— Мне очень нравится то, чем я сейчас занимаюсь, — искренне произнесла Шарлотта, — и я получаю удовольствие от этого. Каждый день, — как же мягок и нежен её голос, как же приятен мужскому слуху, — чудесные запахи, красивые цветы… — описывала она, — а лица людей, когда они покупают букет или один цветочек любимому человеку? — глаза бывшей студентки засияли, будто бенгальские огоньки.
Шарлотта с такой теплотой и любовью говорила о своем занятии, что не заметила, как её огонечек потянулся к Орочимару.
— И ты не жалеешь? — вдруг спросил мужчина.
— Жалею? Ничуть, — уверенно ответила девушка, кивнув головой, — я поступила так, как требовало моё сердце, — слова прозвучали будто фраза из книги, — не понимаю, зачем делать то, что не нравится? У нас не будет другой жизни, второй шанс мы не получим, так что… я решила, что буду делать то, что хочу, что буду прислушиваться к внутреннему голосу и… наслаждаться жизнью, а… — Шарлотта, опустив взгляд, загадочно улыбнулась, — наш конфликт — это такая мелочь, что…
— Не стоит вспоминать? — решил закончить фразу Орочимару, на которого слишком странно воздействовали рассуждения бывшей студентки, словно он сам оказался на сеансе у психолога.
— Да нет… — усмехнулась та, — вспоминать можно, но зацикливаться не стоит. Это уже в прошлом и нужно оставить это там. Я не обижаюсь, правда, — заверила Шарлотта, — и я правда рада нашей встрече. Ой, кофе закончился, — невесело поджала губы девушка, поднявшись, — тебе взять? — на автомате произнесла она, направившись за напитком.
Орочимару, изумленный поведением бывшей студентки, растерянно кивнул головой, хоть пить ему совсем не хотелось.
Его сердце, что почему-то ускорило ритм, желало побольше послушать Шарлотту, побольше провести с ней время. Слова девушки будто сначала надавили на больное, а после наклеили огромный пластырь.
Что с ним вообще происходит последее время? Быть может, слова Шарлотты указали на проблему? Быть может, и ему следует прислушаться к внутреннему голосу? Но чего он желал?
***
Лондон по-прежнему поливали дожди, вечер плавно спешил перейти в ночь, а Орочимару и Шарлотта так и продолжали сидеть в книжной лавке, пока их не оповестили, что через тридцать минут «заведение» закрывается.
Мужчина не поверил своим ушам. Это они так долго сидят? И всё это время вели разговор? Он и Шарлотта? И Орочимару даже позволял себе улыбку, в то время как девушка смеялась? И… в какой момент Шарлотта пересела на диван?
Мужчина, словно охмеленный вечером, помогал девушке надеть куртку.
— Сегодня как обычно, — усмехнулась бывшая студентка, приоткрыв дверь.
— Я пока к этому не привык, — накинув тонкую куртку, Орочимару выправил волосы из-под одежды.
Шарлотта, заметив это, мило улыбнулась.
— Привыкнешь, — мягко сказала она.
Всё-таки… оказалось, что этот человек достаточно приятный и интересный в общении. Их разговор пошел куда лучше, кода они отбросили в сторону роли «педагог» и «студентка» и смогли говорить на равных.
— А где твой зонт?
— Я не рассчитывал на дождь, — спокойно ответил тот.
— Это же Лондон, — Шарлотта, выпорхнув на улицу, тут же открыла зонт и, оказавшись под защитой, поманила рукой к себе мужчину, — ну? Идешь?
Орочимару, будто в сомнении, смотрел на девушку, вспоминая её слова. Чего хотело его сердце? Мужчине хватило секунды, чтобы получить ответ.
***
Орочимару, так уж получилось, провожал Шарлотту до дома, оказалось, что жила она неподалеку.
— А ещё у нас тут есть обалденная кондитерская, которая делает пироженки в виде мордочек животных, — охотно делилась информацией девушка, крепко ухватившись за локоть мужчины, который нес зонт, — если хочешь, я могу дать адресок.
Шарлотта, кажется, вообще расслабилась в компании Орочимару. Атмосфера между ними стала словно теплой, будто дружеской, хоть «друзьями» их назвать было крайне сложно.
— Давай лучше скину в месседжер?
Орочимару будто подушкой ударили, когда Шарлотта задала подобный вопрос, но мужчина просто кивнул головой.
— А… мы пришли…
Шарлотта остановилась у неширокой мраморной лестницы белого цвета, однако Орочимару было не до убранства дома. Ему вдруг стало будто тоскливо от того, что вечер, их вечер, вот-вот закончится и… они разойдутся каждый своей дорогой.
— Погоди, — отпустив его руку, Шарлотта стала копаться в карманах в поисках телефона, — у меня ведь нет твоего номера, продиктуешь? — спросила она, подняв голову на Орочимару.
Её губы приоткрылись, а сердце будто ёкнуло. Странное чувство. И почему Орочимару так неотрывно смотрит на неё? И почему всё ещё идет дождь? И почему они стоят друг к другу так близко? И… почему атмосфера вдруг стала очень романтической?
— Поберегись! — внезапно сбоку проехал велосипедист и, уж так получилось, Орочимару невольно приобнял одной рукой Шарлотту и прижал к себе, словно укрыв от возможного удара.
Девушка на секунду зажмурилась, но после… всё равно столкнулась с самым «не читаемым» взглядом.
— А… — снова приоткрыв губы, Шарлотта сглотнула, продолжив стоять в «полу объятиях» бывшего преподавателя.
Как-то не было желания сделать шаг назад, оттолкнуть или же отвесить пощечину. Было до безумия приятно и притягательно наблюдать за Орочимару вот так, очень близко, снизу вверх, ощущать тепло в такой промозглый день и понимать, что этот вечер особенно прекрасен.
Мужчина чувствовал некий трепет от близости Шарлотты, но сдавать позиции не собирался. В его голове всё ещё стоял голос девушки, что буквально кричала о том, что нужно следовать голосу сердца. И Орочимару хотел этого, вот только поверить не мог тому, что нашептывал ему внутренний голос.
— А… — Шарлотта, почувствовав, как вспыхнули щёки и уши, опустила голову, чуть не коснувшись груди мужчины, — ты… далеко живешь?
— Кажется, три станции метро отсюда, — Орочимару сказал это негромко, но девушка услышала у самого уха, так как и он опустил голову.
Щёки с ушами вспыхнули ещё больше, а уличная прохлада уже не казалась такой прохладной, ведь тело словно начинало греться.
— А… — это всё, что могла говорить бывшая студентка, — ты… — в груди сдавило, по мышцам пробежалась слабость, а ладонь, что приобнимала её за спину, словно чуть сильнее прижала девушку к мужчине.
Орочимару слушал своё сердце, чьи удары отдавались в ушах. Он слушал и пытался не сопротивляться ситуации, в которой они оказались.
Поздний вечер. Лондон. Дождь и… двое.
— Ты… — Шарлотта не заметила, как коснулась ладонями пояса мужчины, — ты… — ощутив касание на нижней скуле, она едва приподняла голову, сомкнув веки, — ты… — из последних сил, на выдохе, слабо прозвучал вопрос, — зайдешь на кофе?
