Не долюбленная

      Восковая свеча-единственный источник света в обширной, пустой комнате. Она обдавала все стены и углы теплым, еле заметным мерцанием. На половину соженный фитилек подрагивал из стороны в сторону на почти единственном предмете мебели в этой комнате-круглом,от старости ширшавом столе, а белый, в темноте, под танцующий огоньком, жёлтый воск большими каплями стекал на маленькое блюдце, которое было подготовлено специально для свечки. Все окна были закрыты какой-то плотной, чёрной тканью, тень от которой создавала причудливо-пугающие образы, которые бродили по высоким стенам. В комнате пахло воском так, что этот запах застревал в середине лёгких и тошнотворными позывами рвался наружу. Но люди, сидевшие в этой тёмной, опустошонной комтане смиренно заглатывали его. Это помещение прятолось за величественной дверью, которая находилась на самом последнем этаже дома в конце коридоров. В эту часть не падал солнечный свет, и поэтому человек, не знавший хорошо план особника, даже и не заметил бы эту дверь. Да и заходили за эту деревянную «преграду» крайне редко и только кровные Учихи. Но сейчас за ней были почти все обладатели ген великого клана. Они сидели вокруг стола, рассматривая пляшущий огонёк. Их лица были, как всегда спокойны и не единая мышца на них не подрагивалась, но благодаря теням, которые дребижяли, выражения лиц казались озлобленными и угрюмыми. Наконец в полной тишине раздался грубый и пропитаный усталостью от этого заседания голос. —Я надеюсь все знают, зачем мы здесь собрались–по глазам, которые остовались спокойны, говорящий понил, что все присутствующии в курсе дела–Хорошо. Тогда я просто задам вопрос, что мы сделаем, если это окажется правдой? —Бред! Если бы Девятихвостый и почуял бы его чакру, то и мы непременно тоже. Я считаю, что это просто невозможно–раздался возмущенный возглас с другой стороны стола. —Так ни кто и не говорит, что это правда, Обито–слегка прикрывая глаза сказал рядом сидящий человек, на что получил лишь недовольное фырканье. —Хватит! — ударив по столу, крикнул Мадара –Итачи прав. Мы не можем ничего утверждать или слепо верить лису,ведь наш барьер не повреждён, и в воздухе не летает чужая чакра, но мы должны быть на готове. Совсем скоро экзамен на чунина и возможно, что это две лазейки одного дела–предложил свою версию самый старший и опытный Учиха. —Даже если и представить, что это связано, то зачем, имеющиму в руках такую силу, понадобились двенадцати-летние подростки, которые от соски ещё не отошли? — явно скептически отнёсся к этой версии другой, сидящий за этим столом человек с особыми глазами. —Успокойся. Относится к врагу с такой точки зрения-всегда была твоя главная ошибка–попытался успокоить младшего брата Итачи, продолжив выдвигать версию Мадары–дети, которые участвуют в этом экзамене, облодают сильными генами и клановыми техниками.Они имеют великие способности, и любой был бы рад увидеть на своей стороне таких союзников. Дети-это не сформировавшаяся личность, которая ещё не определилась, чего она хочет. Их легче всего переубедить в своей правоте, так что это не удивительно. Десятихвостый-крайне опасное существо и его чакру не все сосуды могут удержать. Многие просто взорвутся, так что в человеке, которого почувствовал лис, могут быть капли чакры. Это все и объясняет. Джуби могут почувствовать даже крошки чакры своих собратьев, особенно если это Десятихвостый. —Да, может это и так. Но тогда кто этот неизвестный и от куда у него чакра демона? — скептически спросил Обито, который похоже и не вслушивался в версию Итачи. Он с самого начала знал, что чакры в противнике будут единице. Когда-то он чуть и сам не погиб от этой силы, которая сжимает все внутренние органы, превращая их в отвратную субстанцию. Но он Учиха, и этим все сказано. —На этот вопрос я не могу дать тебе точного ответа. Только он может. Но если он и знает, где находится вся чакра этого Джуби, то он не применно захочет ещё и ещё, ведь люди никогда не ценили и не ценят то, что имеют, а в конце концов они давятся и умирают от своей же собственной жадности, но эту простую истину все равно не поймут, даже на грани смерти, ведь их глаза уже застлоны всеми возможными богатствоми, за которыми прячится смерть, выжидая, когда они пойдут в самую глубь, чтобы их ни кто не искал, ведь людей, которые ищут лишь силу и выгоду совсем не интересуют другие люди. Все могут желать что угодно, но когда получат, захотят это же, только в три раза больше. Нам не о чем переживать–закончив свой монолог, который вёл с угрюмым и напряжённым лицом, Итачи стал выжидать последующих слов от остальных. -Понятно. Но в любом случае, даже это всё не обоснованно, нам нужно следить за порядком в деревне и любыми изменениями в… На первом этаже послышался звук закрывающейся двери. Он ели как долетел до ушей сидящих. Они переглянулись и затушили свечу. В комнате ничего нельзя было увидеть. Казалось, что тьма стала материлизоваться и обвалакивать глазные яблоки, но не смотря на это все Учихи без единой помехи и с удивительной ловкостью вышли из комнаты, предварительно закрыв за собой дубовую дверь. Они разбрелись по разным комнатам, чтобы зашедший не понял, где все время они находились. И только Итачи спустился на первый этаж, чтобы встретить Сараду. Он почувствовал её чакру почти сразу, как только она вошла в дом. Его племянница стояла облакатившись одной рукой на стену, пока второй снимала свою обувь. Она была глубоко погружена в свои собственные мысли. Когда она сняла свою обувь и ровно поставила, заметила боковым зрением Итачи и с каким-то волнением поприветствовала его с натянутой улыбкой на лице. Учихе-старшему показалось это крайне подозрительным. Обычно Сарада опускала глаза в пол и тихо здаровалась, пытаясь как можно быстрее скрыться за угломэтого действия Итачи никогда не понимал, а сейчас… Итачи нахмурился, но Саре ничего не сказал. Он точно знал, что она соврет. Врать-её призвание в мире шиноби. Она делала это крайне искусно, продумывая каждое сказанное слово и каждый жест. Сарада могла, хоть и с трудом, но запудрить мозги даже Мадаре-саме. И Итачи уверен, она пройдёт весь скалистый и тернистый путь шиноби, который состоит из боли, крови, вечных упрёков и потерь, благодаря своему таланту. Но есть одно «но». Сара всегда не любила врать и делала это крайне редко. И если честно, Итачи, где-то в глубине души даже очень рад, что единственный ребёнок, которым он дорожит так же, как и Саске, благородный и честнолюбивый. Он всегда говорил Сараде, что главное-быть честным с самим собой, а все остальное не так важно. Но Сара, похоже, поняла это не много по своему. И Учиха-старший этому безумно рад, только с самим собой он не честен. -Добрый вечер, юная леди–где то за спиной Итачи раздался грозный голос, который заставлял сотню мурашек бить по телу, а губы сжать в тонкую линию, прижимая тело в угол. Именно такие ощущения наверно окутывали изменившуюся в лице Сараду, да и Итачи тоже. Разверепенный Мадара-вот, что стоило бояться всем нациям. Он может убивать взглядом,уничтожать словом, показывать свое преимущество обычным жестом, при этом внешне остоваясь абсолютно спокойным. Учихи всегда были пунктуальны, особенно Мадара. Сарада почти всегда приходила домой через несколько часов после окончания задания, и почти всегда получала наказания от Учихи. —Д-добрый, дядя Мадара–как-то слишком лживо и натянуто она это произнесла. —Ну и где это мы были? — все так же холодно и раздражённо спросил шиноби Листа. Сарада уже хотела начать оправдываться, наверняка осторожно переводя тему, чтобы не начать врать, но… —Мадара, я сам обо всем позабочусь, не беспокойся-спокойно вставил Итачи, любезно проважая другого Учиху на второй этаж. На это действие Мадара лишь усмехнулся, метнул укоряющий взгляд на опустившую голову Сараду и развернувшись ушёл. Итачи расслабляюще выдохнул, украткой посмотрел на племанницу и сказал ей идти в свою комнату.

***

Сарада быстро пробегала по деревянной лестнице, стараясь не оборачиваться назад и мысленно умоляя никого не встретить на своём пути. Ноги отточенными движениями перемещались с одной ступеньки на другую, пока Сара механически считала пропущенные пролеты. Кровь приливала к щекам, то ли от короткого бега, то ли от переживаний, которые она испытывала почти всю дорогу домой и когда Мадара стал выпытывать из неё информацию . Рассказывать, что её чуть не убили, но по каким-то причинам отказались от этой задумки, желания совсем не было. Да и кто бы ей поверил? Сарада всегда говорила только правду, в то время как все остальные отрицали её. Поэтому её всегда считали лгуньей, которая может выдавить слезы обиды и несправедливости по щелчку пальцев. Хотя в чем-то, конечно, они и были правы. Глаза уже видели знакомую дверь комнаты. Комнаты, которая даст успокоение и защиту, шанс поразмышлять об слущившимся, подумать о том, что делать дальше, как поступить с Боруто. Главное, не окунуться в далёкие воспоминая детства. Все же оно уже прошло, а новые воспоминания никогда не сделать. Узумаки-теперь, для неё медленно действующий яд. Он вбрызгнул в её организм столько счастья, спокойствия и теплоты, а спустя столько лет начал действовать. Всё это превращается в грязную и противную боль, тупую ностальгию и тоску, которые пожирают ее полностью, ни давая шанс на востоновление. И Сарада не знает, что он этим добился. Может, ей было бы лучше, если бы он сказал сразу, что этой невидимой связи между ними больше нет и никогда больше не будет. Может, тогда он бы просто сам перерезал вены её надежде на востонавление их «дружбы», а не заставил бы трясущейся рукой втыкивать иглы в горло, создавая не проглатывающийся ком слез. Может, так было бы лучше… Спешно добежав до белой двери, куноичи протянула руку к ручке, но на половине пути отпрянула. Какое-то не понятное чувство стало пробиваться мелкой дрожью по её телу. Лицо вырожало страх и заинтересованность одновременно. Что могло вызвать такие ощущения ? Она находится в доме. Ни кто не мог пробраться в её комнату. Чужой чакры в этом пропитаном тяжестью воздухе она не ощущает. В чем подвох? Связаны ли эти нахлынувшие переживания с тем случаем? Вдруг тот человек все же решил закончить задуманное? Тогда почему в месте, где есть шиноби высокого ранга? А может, это просто она слетает с катушек? Сглотнув вязкую слюну, Сарада все-таки дотронулась до ручки. Легонько оттолкнув дверь, та со скрипом отъехала, медленно открывая вид на такую знакомую, но сейчас такую чужую комнату. Она, казалось, увеличилась в несколько раз. Воздух в ней был слишком холодным и сырым. Такое ощущение, что в ней не бывали очень и очень давно, но порядок, которым болела химэ с самого детства, отметал это идею. Бегло осмотрев комнату и не заметив никаких изменений в расположении вещей, Сарада ступила одной ногой на мягкий ковёр. Чувство тревожности её не покидало, но интерес только нарастал, и она решилась. Глаза бегали по всему периметру комнаты, стараясь заметить хоть крохотное изменение или мимолетное движение, пока ноги аккуратно ступали в центр помещения. Половицы противно громко скрипели под тяжостью тела, казалось, что только уж слишком глубокие и частые вздохи девочки были громче. Сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки и растечься в хлюпающую лужу на белоснежном ковре комнаты. Сара была слишком категорично настроена и отступать не собиралась, но дрожь в руках все не как не проходила. Окинув взглядом большую кровать, которая находилась в самом углу комнаты, девочку зацепила одна очень незаметная деталь. Под кроватью она обычно хранила «плоды своих трудов».

***

Младшая Учиха, когда впервые в школе шиноби познакомилась с рукодельными свитками, которые принёс какой-то заностчивый и слишком горделивый чунин высшего ранга для практики будущих ниндзя, очень загорелась этим делом. Свитки шиноби продавались почти в каждой сувенирной лавке деревни, но в них были совсем заурядные и бесполезные техники.Сарада без интереса разглядывала их на прилавках, пока дожидалась маму, которая в очередной раз спрашивала продавщицу про какой-то измельчонный корень красного дерева. Но в тот день, она попросила купить ей несколько штук. Сакура, не спросив причину такой заинтересовонности, просто положила их в корзину и пошла узнавать в очередной раз про едкий, аллый порошок. Прийдя домой, Сарада , совершенно одна принилась изучать витиеватые и грубые линии на холсте. Они не были похожи на иероглифы, которые находились в центре каждого свистка,скорее напоминали затейливую карту на которой изображены определённые места. Сарада очень долго пыталась вникнуть в эту "отребутику" всех свитков, и вскоре она поняла . Влаживая чакру в свитки, она распределается в определённые места в конкретном количестве. Попробовав написать первый раз свиток, у Сарады ничего не получилось. Он взорвался, а ошметки от листа, которые валялись на шкафу или под столом, Учиха собирала ещё неделю. И такой опыт девочка проделывала несколько десятков раз, каждый из которых выпускала в свитки разное количество чакры, что требует не малой затраты усилий. После последнего провала, когда своеобразный взрыв задел пальцы, окрашивая их в темно-лиловый цвет, Сарада принялась ещё усерднее разбирать купленные свитки, ведь тогда Саске сказал, что раны на руках признак труда и дисциплины, которые у неё не наблюдались, поэтому она бессмысленно тратит свое времяпровождение. И она хотела доказать, что может чего-то добиться. Сара брала довольно старые и потрепанные книги библиотеки из пыльного отдела с дряхлыми стелажами, заучивала черную, графическую линию, просила Какаши-сана рассказать ей более подробно о видах чакры, хотя изначально просила Мадару, который знает все её понятия на изусть,но получив отказ, обратилась к шестому. Усталость, не спать ночами до боли в глазах, пропускать приём пищи почти ежедневно, подкашивающиеся ноги и не способность удержать в рухах даже самую обычную книгу, всё это привело в итоге к достаточно интересной особенности изображения рисунка. Перед тем, как начать писать иероглифы, писец ставил определённые точки разного размера в определённые места, а потом покрывал их сверху, уже тошнотворными девочке линиями. Благодаря этому скопление чакры в некоторых участках, было немного больше, чем в остальных. Когда Сарада это заметила, была очень опущена, ведь если бы у неё был шаринган,она бы сразу это заметила. Спустя три дня, которые для Сарады были натянутым отдыхом, она попросила очередной холст у Итачи, который был слишком занят доделованием отсчёта для Найдаме-самы , поэтому просто кивнул ей, наверно даже не вслушая ее просьбу. Итачи всегда был для Сарады каким-то суровым, надменным, категоричным и одновременно внимательным и сострадательным. Он мог заметить, что ей совсем не комфортно обсуждать с Мадарой пробуждение шарингана или построение её будущей силы, но при этом он будет молчать, ведь вырезанный клан должен начать возраждаться именно с Сарады. Итачи мог дать Саре пластырь, чтобы она наклеила его на разбившуюся коленку, после неожиданной встречи с ним в коридоре, но никогда он не скажет ей утишительные слова или наклеет сам пластырь на покрасневшее место. В комтате, Сарада стала подготавливать всё для проделования свитка:ломкий холст,заостренное перо и жидкие чернила. Немного собравшись с мыслями, Учиха-младшая выдохнула,готовясь к предстоящей работе. Она медленно макнула перо в чернильницу и начала выставлять точки по порядку, вспоминая их точное местоположение, потом осторожно выводить тонкие линии,что дрожащей от волнения рукой выходили слишком кривыми и угловатыми. Закончила она вырисовывать свиток иероглифам впитывания предметов, который вышел немного больше, чем планировала девочка. Остовалось только вплеснуть немного своей чакры в самый центр пожелтевшей от времени бумаги. Трясущимися руками Сарада стала вводить свою чакры в свиток. Она чувствовала, что чакра распределяется по полосам, застревая в определённых участках. И когда чакра заполнила все чернильные линии... Ничего не произошло. Учиха начала нервно прикусывать нижнию губу, скрывая разочарование. Но она еще надеялась, что сейчас иероглиф загорится белым свечением, передавая его всем карикатуры линиям, и в свитке начнёт появляться бездонная дыра. И чем больше она ждала, тем сильнее зубы сжимали мягкую плоть. Столько времени ушло в пустую. Столько чакры было потрачено просто так. Столько надежд рухнуло на глазах. Отец был прав... Тихий всхлип послышался в полной тишине комнаты, за ним ещё, только громче, а затем всхлипы окутали все пространство, отображаясь от стен. Маленькие руки девочки стали трястись, делая поток чакры немного сбитым. Взгляд, полный огорчения разбегался по свитку, стараясь выяснить причину такого противного провала. Блестящии бусинки слез, что скопились в уголках глаз, скатились по детским припухлым щекам, остовляя после себя неприятно-липкую дорожку. Солёная капля воды разбилась об иероглиф, размазывая черный уголок письменности.

***

      Под кроватью лежали её самодельные свитки. Они всегда были уложены по порядку, и не один уголок свитка не выглядывал из под кровати. Но сейчас, что-то чёрное торчало из под неё. Сарада сжала руки, медленно идя к "захранению" свитков. Чем ближе она была, тем сильнее хмурилось её бледное лицо. Подойдя в плотную к кровате, она осторожно стала доставать так заинтеревсовавшую её вещь. Подберя её с пола, она понила, что это конверт. Девочка обернулась назад, и ещё раз взгляд оникосовых глаз окинул просторную комнату, но ничего не обнаружев, стал с не скрываемым любопытством разглядывать конверт. Он выглядел самым обычным образом:из плотной бумаги, классического размера, вполне приемлемого цвета. Но маленькая деталь выходила из обычного образца конверта. На нем не было ни адреса получателя, ни адреса отправителя. Это очень насторжило девочку. Раскрыв его и достав записку Сарада сразу заметила слишком жирный почерк, который был написан чёрной ручкой. Сам лист был белый, сложенный пополам два раза. Быстро пробежав по написаному чёрные глаза девочки раскрылись в полном непонимании, а рот легонько приоткрылся, показывая все негодование. То, что там было написано, слишком задевало чувства Учихи. Собравшись с мыслями, Сарада сомкнула чёрные брови на переносите, скомкала лист и отбросила его в самый дальний и тёмный угол от себя. Руки сжались в кулаки, ударив по стене со всей силы так, что в ней осталась вмятина от которой пошли трещины. —Ненавижу...-прохрипела Учиха, смотря в деревянный пол

***

—САРАДА! –кричал Узумаки уже скрывшемуся в ночной мгле силуэту. Его руки были сжаты так, что ногти впивались в немного огрубевшую от излишних тренировок кожу. Глаза, которые голубее чем у седьмого, показывали полную растеряность и печаль, что вырывалась в громком крике блондина. Сейчас, все люди, стоявшие сзади него, были слишком противны. Они бояться ее, только потому что люди говорят о проклятье, которое касается её семьи, говорят о ненависти, что покрывает всех Учих с головой. Все их разговоры как-то, но касались черноволосой. Они бояться её поведения, отчуждености и силы. Но все они никогда не разговаривали с ней по душам. Они не знают, что Сарада может проявлять сострадание даже к людям, что причинили ей боль. Они не знают, как это, сидеть с ней на скале хокаге вечером и говорить обо всем, что произошло за день, обсуждать прошлое и мечтать о будущем. Не знают, что она хочет стать хокаге и упорно идёт к своей цели. Не знают, что Сарада может пройти десять шагов на встречу, только если к ней пройти хоть один... Боруто знал, но он отошёл от неё на неопределённое расстояние. —Боруто... –раздался голос Мицуки где-то позади, и тёплая рука накрыла плечо блондина–пойдём, она уже ушла–явно желая подбодрить друга, сказал пепельноволосый. В его голосе слышались сострадание и восковая доброта. Узумаки лишь стиснул зубы. Бросив на сокомандника недовольный взгляд,он скинул с плеча чужую руку и ушёл в том же направлении, что и Сарада, запихнув руки в карманы.