Выбор

Заседания по делу Кашина затягивались. Дело было противным, муторным, клиент — еще хуже. Вроде бы не глупый мужик, но, увы, вспыльчивый и привыкший, что вокруг него все ходят на цирлах. Леша старался оставаться в рамках профессиональной этики, хотя порой подмывало или вернуть аванс и сказать, все, дальше с такими замашками без меня, или просто и вульгарно — набить морду. Но он не сделал бы карьеру, если бы не умел держать себя в руках. И не сказать, что жалел о взятых на себя обязательствах. Деньги, в конце концов, не пахнут. Но лучше бы это все закончилось побыстрее. Просто чтобы распрощаться уже с Кашиным, его партнерами и самим делом. Представитель другой стороны был не лучше — въедливый, как канализационный реагент, что было профессиональным свойством, и с на редкость противным голосом. Аргументы у него, правда, были предсказуемые, и он активно затягивал процесс. Все сегодняшнее заседание превратилось в партию пинг-понга, от которого уже сводило скулы. Зачем — тоже понятно. Пока идут разбирательства, бизнес его доверителя простаивает, а это значит убытки. А все для того, чтобы вынудить Кашина пойти на мировую. Кашин тоже это понимал и после заседания попробовал давить на Лешу. Леша улыбался, смотрел непроницаемым взглядом и прикидывал, сколько еще запросит за свои нервы с доверителя, когда они все-таки распрощаются. Одним словом, уезжал он злой и усталый. И чуть было не забыл, что ему вообще-то стоило бы забрать Оксану после смены. Вспомнил об этом, когда проехал нужный поворот, и возвращаться предстояло через тянучку. Был бы байк — и это было бы не страшно, но неприлично адвокату с такими гонорарами разъезжать на чем-то что не Майбах и носить не классический костюм-тройку. Сразу падает престиж в глазах клиента и оппонентов. Пусть его лошадка стоила сама по себе не намного меньше, а в ее фарш вложено было и побольше. Трубку Оксана не брала. То ли сел телефон, то ли у них очередное ЧП и операционная сестра понадобилась срочно. Леша скрипнул зубами и развернулся на следующем перекрестке. Потрясающий день! Опоздал он на полчаса, но у входа ее уже не было. — Ушла, — пожала плечами курившая на крыльце Ульяна. — Тебя не дождалась и ушла. — Куда ушла? — спросил Леша, на всякий случай проверяя телефон и мессенджер. Для нее никогда не составляло труда достучаться до него и устроить скандал. Но непрочитанных сообщений или пропущенных звонков не было. Разве что… — Сама ушла? — Да как обычно, через парк, — Ульяна выпустила ему дым в лицо и улыбнулась, хищно обнажив зубы. — Сама, но кто ее знает, она девушка вольная, должен быть в курсе. — Все время забываю, — улыбнулся Леша, очень желая что-то сломать. Какого хрена? Не могла нормально позвонить, что ли?! Оксану он поймал уже на светофоре у края парка. Посигналил три раза, но она то ли не услышала, то ли специально проигнорировала. Лешу подмывало плюнуть и предоставить ей самой добираться до дома. Он опять просигналил. Оксана шла медленно, как во сне, больше похожая на сомнамбулу, и, кажется, вообще никого не замечала вокруг. Леша поставил машину на аварийку, за что получил пару недовольных сигналов за спиной, открыл дверь, вышел из машины, оставив одну ногу в салоне, и громко крикнул: — Оксана! — она вздрогнула, замерла, будто ее только что разбудили, оглянулась. — Сюда, живо! Она заторможенно кивнула и пошла в сторону светофора. Леша оперся об открытую дверь и взглядом следил за хрупкой фигуркой на пешеходном переходе. Чего она валандается? Из окна ехавшей за ним машины высунулся водитель и обматерил его. Леша оглянулся и показал средний палец. Если захочет подраться, его это сейчас более чем устроит. Будет на ком сорвать злость. Но то ли вид у него был слишком кровожадный, то ли водитель был из тех, кто только лает, выяснять отношения он не полез. Матюкнулся еще раз и проехал мимо. Жаль. Сейчас бы на байк и за город. Завезти Оксану домой и рвануть куда-то. Хотя возможно и не стоит. Слишком зол и слишком устал. Или в тир заехать? Или еще лучше, к страйкболистам, там и перекусить. Он постреляет, Оксана подремлет… Если конечно Оксану не укусила какая-то муха и она не устроит скандал, хотя если кому тут и скандалить, так это ему. Оксана перешла улицу и подошла к машине. Леша моментально забыл все претензии, какие хотел ей высказать. Буквально вчера вечером он отвозил ее на смену, она дулась, что он не дал ей поспать перед выездом — «ну нельзя же быть таким ненасытным, Леша» — пила кофе из яркой термокружки и смеялась. Сейчас она стояла бледная, осунувшаяся, с прокушенной губой и совершенно больными глазами. — Могла бы позвонить, — все же сказал он. Оксана молча посмотрела на него, пожала плечами и, не дожидаясь его помощи — а ведь как она любила пококетничать, ей нравились все эти простые ритуалы вежливости с поданной рукой, придержанной дверью, отодвинутым стулом — открыла дверцу и села на пассажирское место. Леша мысленно ругнулся и сам нырнул в салон машины. Оксана, кажется, на полном автопилоте, пристегнулась и уставилась невидящим взглядом перед собой. — Что-то случилось? — спросил Леша, закрывая дверцу и пристегиваясь. Глупый вопрос, конечно же, что-то случилось, иначе она не была бы такой. Но надо же как-то начать разговор. — Все как обычно, — повела она плечом и посмотрела в окно. Твою же мать, подумал Леша. Ну что за день. И явно никаких страйкболистов. Машина стартанула, и он успел еще проскочить на зеленый. До следующего светофора доехали в тягучем, давящем молчании: Леша пытался опять разозлиться, Оксана бездумно кусала губы и смотрела куда-то в сторону. Вот уж лучше бы она злилась, мелькнула мысль. Кричала, шипела. Да даже плакала. Но не эта тишина. «Для построения гармоничных отношений необходимо слушать и слышать партнера», — всплыла в голове сентенция, озвученная голосом Хомы. Интересно, что бы сказал его психотерапевт про это молчание? — Знаешь, я вдруг понял, что совсем не хочу бефстроганова из холодильника, — сказал Леша, проворачивая руль. Он достал из держателя телефон, снял блокировку и кинул его на колени Оксане. Краем глаза он заметил, как она вздрогнула, оглянулась на него, привычно свела брови. Есть контакт. — Закажи наш столик у Хавроньи. — Леша, — прохрипела она. Прочистила горло, облизала губы. — Я домой хочу, пообедай сам. Высади меня. — Ну домой так домой, — не стал он спорить. Диалог это лучше чем молчание. — Тогда позвони и сделай заказ, пусть привезут к нам домой. Кому другому Феврония Никифоровна, хозяйка, шеф-повар и лицо ресторана «Хаврония», открутила бы голову, ибо позиционировала ресторан как слоуфуд с национальным колоритом и полным погружением. Никакой доставки на дом и еды на вынос. Но после истории с тем, как ее падчерица пыталась увести у нее дело, готова была терпеть любые прихоти Леши. Ему и, пожалуй, еще только Гуро она прощала все. В том числе вареники, упакованные в разовые пакеты, и службу доставки. — Тебе как обычно? — спросила Оксана. — Да, пожалуй, — кивнул Леша, мягко притормаживая на светофоре. Оксана сделала, как ей было сказано. В ресторане хорошо знали его номер телефона, поэтому заказ приняли без проблем, записав на счет Леши три порции вареников для него и горячий салат для нее. Привезут, конечно, не сразу, часа через полтора, но это ничего. Оксана отключила телефон и вернула его в держатель — мигнул экран блокировки с силуэтом байка на фоне закатного неба. На самом экране у него была их с Оксаной общее селфи. Леша как сейчас помнил ту поездку на летний слет: столько всего было впервые. Впервые он приехал не с временной нажопницей, а с подругой, впервые на Оксане был ее мотоциклетный костюм, впервые они совершали путешествие вместе. И та фотография была чуть ли не первой совместной, они припарковались где-то на обочине полюбоваться, как солнце садится над озером. Раскаленный шар медленно полз по небу, а они целовались как подростки, как подростки же и потрахались — торопливо и неловко — и почти уже хотели ехать дальше, когда Леша сгреб еще разнеженную Оксану в охапку и сделал селфи. Оба взъерошенные, порыжевшие от закатного света, он с отросшей за пару дней щетиной, у нее на ключице, если знать где, можно рассмотреть свежий засос. И счастливые. Сколько таких фото на телефоне — и не счесть. Леша вырулил на левую полосу, переключил передачу и протянул руку, беря Оксанину ладонь в свою. Сжал, удивившись, насколько она холодная, переплел пальцы, потянул на себя и коснулся губами костяшек. Оксана замерла, глянула на него и неожиданно громко шмыгнула носом. Леша бросил быстрый взгляд на дорогу и опять посмотрел на нее: глаза неестественно блестели от непролитых слез. Оксана опять шмыгнула носом, резко отвернулась, но мертвой хваткой вцепилась в его руку, не давая разжать пальцы. Леша вздохнул, рулить левой он, предположим, сможет, а передачи-то как переключать? Но смолчал, поглаживая большим пальцем выпирающую косточку. Им еще минут десять ехать, может, полегчает. И все-таки, что же у нее произошло? Что-то в больнице? Не похоже. Если начальство или коллеги чудили, она ругалась, сцеживала яд или просто говорила: «Лешенька, я так устала, домой хочу, поехали быстрее». Допустила ошибку в операционной? Тоже не то. Она была бы очень мрачной, расстроенной и сосредоточенной. На его памяти такого не случалось, но все-таки хоть чуть-чуть он ее уже изучил. Заметил бы или она рассказала. Анна, ее любовник Басаврюк и прочие авторитеты, которые хотели «порешать» с Оксаниной долей в наследстве и куском земли, что ей достался от матери? Надо, кстати, подергать помощника и узнать, какого судью назначили вместо предыдущего. От ближайшего заседания ожидать ничего не стоит, скорее всего, перенесет рассмотрение дела под каким-то предлогом, зато хоть понятно будет к чему готовиться. Но, скорее всего, тоже не оно. Общение с мачехой и ее компанией действовало на Оксану иначе: вспышка ярости, злобы, активное и деловое шевеление и иногда плохие сны, от которых она просыпалась с криком. Оставался сам Леша. И теперь бы понять, где и как он так накосячил, что ее трясет. Но на ум ничего не приходило. Ангелом Леша понятное дело не был, характер оставлял желать лучшего и размазать человека удачно подобранными словами он мог легко. Иногда даже не сознательно, просто будучи в настроении и на кураже после очередного заседания в суде. Но с Оксаной это так не работало: она легко вспыхивала и, стоило действительно задеть ее, била в ответ. Правда и отходила гораздо легче, чем Леша. Пока он мысленно перебирал все события последней недели, поездка почти подошла к концу. — Оксана, — он потянул руку, пытаясь высвободиться. — Мне конечно приятно, но машину припарковать нужно. Она дернулась, посмотрела на их переплетенные пальцы, как будто не поняла, как так получилось, вспыхнула ярко, до самой шеи. — Прости, — пробормотала смущенно, отпустила его руку и отвернулась, занавесив красные щеки волосами. Леша вздохнул, опять взял ее за руку и поцеловал внутреннюю сторону запястья, где под тонкой, почти прозрачной кожей синели вены. И отпустил. На парковке ЖК было относительно пусто, рабочий день еще не закончился. Оксана едва дождалась, чтобы машина остановилась, отстегнула ремень и выскочила наружу, слишком сильно хлопнув дверцей. Ждать она его не стала и сразу направилась к выходу. Леша длинно выдохнул, уронил голову на руль и с чувством выругался на польском и финском. Перевел дух и добавил еще на немецком. Спасибо слетам заграницей — лингвистический запас у него был обширный. Опять захотелось предоставить Оксане разобраться со своими проблемами самой, а потом уже, когда ее отпустит, вернуться в уютное и счастливое сосуществование. Хватит с него терпеть чужие причуды: вон, нажрался за двадцать лет с Лизой. Только что-то на донышке сознания настойчиво скребло — если ты сейчас отойдешь, не пожелав заляпаться в чужих эмоциях, в следующий раз отойдут уже от тебя. Нельзя играть в отношения наполовину, иначе будет хрень. Как собственно и получилось у них с Лизой. Повторять сценарий, пусть и наоборот, просто смешно.

***

Кеды Оксаны как всегда торчали посреди прихожей: один валялся на боку, притулившись к другому. Леша ногой подпихнул их в сторонку, сел на банкетку и принялся расшнуровывать свои оксфорды. Из ванной, если прислушаться, доносились звуки льющейся воды. Это надолго: она любила плескаться, неважно где — ванная, озеро, речка, бассейн. И плавала так, что хотелось шутить про русалку в прошлой жизни. Хорошо, что в туалете есть рукомойник. Пока он переодевался в домашнее, на телефон пришло сообщение от администратора ресторана: заказ готов, передали службе доставки, ждите, скоро будет. В мессенджере их байкерской группы висело несколько непрочитанных сообщений. Леша устроился на диване, открыл и аж крякнул: в условно братском клубе спортивщиков вчера вечером разбился Махно, указывали реквизиты помощи на лечение. В лирически-пафосном, в лучших блатных традициях, посте писали о том, как врачи «борются за жизнь и здоровье» брата-байкера и как вся братва, пардон, байкерская комьюнити должна сплотиться. Леша даже вспомнил кастомайзно тюнингованный Кавасаки — что-то национал-патриотическое, с лошадиной мордой и шашками, Вакула сам лично работал в виде очень большого одолжения. Вроде бы владелец был чуть ли не вторым человеком в своей тусовке. Сам Леша фанатов спортивных байков откровенно недолюбливал за тягу к дешевым понтам и излишнему лихачеству, хотя чего уж, мастера среди них были отменные. В их харлей-клубе тоже хватало фриков, но, по мнению Леши, их было в разы меньше, а цена за покупку и содержание даже подержанной лошадки отсеивала молодую гопоту с лету. Да и в целом, он хоть и платил членские взносы, но держался сам по себе, плотно общаясь только с очень маленькой группкой людей. И то, знакомство у них было больше профессиональным, чем связанным с хобби: Бинх работал в СК, Гуро — в прокуратуре, у Августа была своя адвокатская контора. Ну и Вакула — единственное исключение из правил. Леша пробежался глазами по перечню травм и впечатлился. Промотал несколько сообщений выше, оценил обстоятельства, лайкнул коммент Бинха о том, что было бы странно, если б не наебнулся: трюкачил на мокрой после дождя дороге. Причем, зная приятеля, тот, скорее всего, сколько-то денег уже перевел и даже поинтересовался через знакомых, нельзя ли положить парня в военгоспиталь к тамошним хирургам. — Что-то случилось? — спросила над ухом Оксана. Леша вздрогнул и отложил телефон. Была у нее почти мистическая способность ходить тихо и даже скрипящие двери открывать бесшумно. В свое время это раздражало, а потом как-то привык к тому, что он может просто повернуть голову, а вот она — уже стоит, облокотившись о спинку дивана, и лениво сушит волосы полотенцем. Хотя минуту назад ее там точно не было. — Да так, — не то чтобы Оксана отличалась мнительностью, но зачем лишний раз напоминать об опасной стороне хобби. Лиза в свое время любила вслух читать сводки о ДТП за завтраком, одним видом намекая, как она это все не одобряет. — У спорт-клуба проблемы. — Ха, — у Оксаны дернулся уголок рта. Она обмотала волосы полотенцем и уложила тюрбаном на голове. — Фарш там, а не проблемы. Повезло ему, что у Леопольдыча смена была. — А? — моргнул Леша. — Наша скорая ночью дежурила, — пожала Оксана плечами, закатывая рукава домашней кофты. — Кто, по-твоему, ассистировал? Действительно, кому еще ассистировать на операции, как не дежурной операционной сестре. Леша опять уткнулся в телефон — прелестно, накатать пафосный постик с реквизитами спорт-клуб, конечно, накатал, но в какую больницу увезли — нет. Только пролистав сообщения еще выше, он нашел номер и адрес. — Не обратил внимания, — сказал он. — Ты бы денег скинул, — задумчиво проговорила Оксана, наливая себе воды из фильтра. — Так все плохо? — поморщился он. Заниматься благотворительностью Леша не любил. Особенно если человек сам творец своего несчастья. — Врачебная этика, Леша, — очень осуждающе посмотрела на него Оксана. — Это тебе не адвокатское «слово дал, слово забрал». Леша скривился — этот спор у них повторялся с определенной периодичностью, спасибо Анне. До того как мироздание в лице схлопотавшего прямо на улице сердечный приступ Августа не свело их, Оксана успела хлебнуть горя со слабыми адвокатами, которые брались за ее тяжбу против мачехи. Одни пугались Басаврюка и сбегали, последний же просто сговорился с противоположной стороной и сливал дело. Сам Леша, конечно, тоже не был образцом кристально-чистого юриста, и своя доля мутных схем и дел у него имелась, но личный свод принципов он чтил ничуть не меньше чем УК. Тем не менее, пока что в споре «у кого этика этичней» побеждала Оксана. — Врачебная тайна такая тайна, — ехидно сказал он, протягивая Оксане телефон с нужным сообщением. Она пробежалась глазами по тексту и отдала телефон. — И какое твое экспертное мнение? — Жить будет, — Оксана отпила воды и села на ручку дивана. — У Леопольдыча руки все-таки золотые. А вот как — большой вопрос. У него впереди еще операция на позвоночнике и очень долгий курс реабилитации. — Временно одним идиотом на дороге меньше, — хмыкнул Леша, и Оксана бросила на него очень тяжелый взгляд. — Он, возможно, останется парализован, — сухо сказал она. — В его случае даже при удачном исходе операции восстановление двигательной функции вопрос стечения обстоятельств, хотя грамотная реабилитация увеличивает шансы. Так что не будь жмотом — переведи денег. — Давай я просто свожу тебя в ювелирку или на курорт, это будет адресная благодарность медперсоналу, — с улыбкой предложил он. — Иногда я забываю, какое ты на самом деле дерьмо, — выплюнула Оксана. — Спасибо, что напоминаешь. Она поставила стакан на столик и ушла в спальню, нарочито громко хлопнув дверью. Вот и поговорили, называется. Будет что рассказать Хоме на следующем сеансе.

***

От пакетов исходило приятное тепло, и у Леши от одного их вида потекли слюнки. Расплатившись с курьером, он отнес обед на кухню. — Еду привезли, — крикнул он, распаковывая вареники. Пара минут роли не сыграет, зато эстетика потребления способствует лучшему усвоению пищи. Так что сервировка, подходящая посуда из повседневного сервиза, креманки для клюквенного соуса и густых, как сметана, сливок, бокалы для воды и полотняные салфетки. Оксана то ли не слышала, то ли проигнорировала. Ее право. Леша налил себе воды, сел за стол, расстелил салфетку на колени и обмакнул вареник с говядиной в соус. Идеальное сочетание вкусов. Он зажмурился от удовольствия, блаженно улыбнулся. Пригубил бокал, покатал воду на языке, освежая вкусовые рецепторы, и обмакнул теперь уже вареник с картошкой в сливки. Узнать бы у Февронии Никофоровны, как у нее получается из простых продуктов создавать такие шедевры. Хотя и не из простых тоже — чего стоил любимый салат Оксаны. Леша бросил взгляд на другой конец стола — креветки и лосось стыли поверх айсберга, заброшенные и несчастные. Он отложил вилку с ножом, опять взял и опять отложил. Да что же это такое — уже и есть не хочется. Леша с раздражением скомкал салфетку, кинул ее на стол и пошел в спальню. В комнате стоял полумрак из-за задернутых штор, Оксана лежала, свернувшись клубочком поверх покрывала, лицом к окну. Она даже не пошевелилась, когда он распахнул дверь. — Обед приехал, — все раздражение улетучилось, оставив только чувство растерянности. — Я не хочу, — не оборачиваясь, ответила Оксана. — Обедай сам. — О да, — закатил глаза Леша, хоть она этого и не видела. — Это так уместно: устроить голодовку из-за идиота. С каких пор тебя волнует состояние тушки очередной «консервы»? Оксана вздрогнула, резко села, развернувшись — и Леша невольно отшатнулся от ее дикого взгляда. — С тех пор, как оказалось, что мой парень — потенциальная «консерва», — прошипела она. — И в следующий раз это не мамаша идиота будет дежурить на проходной, а я буду сидеть под операционной и надеяться, что никто не налажает и Леопольдычу хватит умений вытащить тебя с того света. Или самой придется подавать ему скальпель. — Оксана… — начал было Леша, но продолжить ему не дали. — Что «Оксана»?! — прорычала она, подавшись вперед. — Давай, расскажи мне что-то новое: ты не трюкачишь, не садишься за руль пьяным или злым, водишь осторожно. Ага-ага. Только ты ни хрена на дороге не контролируешь, ты не можешь отменить выбоину в асфальте, бухого дальнобойщика, выбежавшего на перекресток ребенка или законы физики! И что? Правильно — если хоть что-то пойдет не так, ты точно так же окажешься в операционной, и дай-то Бог чтобы оперировал тебя кто-то не хуже Леопольдыча. — Она перевела дух, и Леша внезапно понял, что ему нечего сказать. — А ведь это только начало, — заговорила Оксана опять. — О нет, удачная операция это так, разминка. Дальше месяцы боли, слабости, беспомощности. Внутренние органы могут пойти вразнос, почки могут отказать из-за всех лекарств, которыми тебя будут пичкать, а повреждения мозга… Оооо, тут такой простор для вариаций. Представь на минутку — ты можешь стать овощем. Беспомощным, немым овощем, который все понимает, мучается от боли, но все, что может — это мычать. Она замолчала, только дышала глубоко, будто сдерживала всхлипы. — Со мной такое вряд ли случится, — как можно спокойнее проговорил Леша, не очень понимая, что будет разумней. Лиза таких истерик не устраивала, но ей и не приходилось видеть последствия аварий вблизи. — С тобой это не случится, только если ты перестанешь гонять на байке! — воскликнула Оксана. — Но ты этого не сделаешь, ты даже ради Лизы, — тут она патетично взмахнула руками. — Ради Лизы от него не отказался. Затянувшиеся разовые перепихи того не стоят. А вот это неожиданно оказалось обидно. Конечно, в тот момент, когда Леша стягивал с Оксаны насквозь мокрое белое летнее платье, ни о чем другом речи и не шло. И, наверное, все бы так и осталось, если бы она после прекрасного секса, даже не напоив кофе, со словами «поебались и хватит» не попросила его за дверь. В первый раз после развода с Лизой кто-то послал его ко всем чертям. Уязвленное самолюбие не позволило оставить все как есть и вот, пожалуйста — Оксана уже полгода живет с ним, истерит из-за разбившегося идиота, так что у Леши аппетит пропадает, а сам он сносит и обижается, что все это называют «затянувшимся разовым перепихом». Хома будет в восторге. — Спасибо, — зубасто улыбнулся Леша. — Не знал, что я такой половой гигант, почти год на разовый перепих это достойно книги Рекордов Гинесса. — Это все что ты услышал? — каким-то совсем убитым голосом переспросила Оксана. У нее некрасиво дернулся рот, и, кажется, она была на грани, чтобы не разреветься. И Леша понял, что ответить ему нечего, потому что он все еще не понимает, из-за чего весь этот скандал. Оксана громко всхлипнула, схватила с тумбочки телефон, вскочила с кровати, даже не удосужившись сунуть ноги в тапки, и вылетела из спальни, на ходу оттолкнув попытавшегося ее задержать Лешу. Она кинулась в прихожую, уронила что-то, выругалась и загремела ключами. Леша бросился за ней. Каким-то звериным чутьем, тем самым, которое не раз и не два позволяло ему найти аргументы в зале суда, дожать свидетелей, почувствовать слабину противника, он знал: или он ее сейчас остановит, или все — Оксаны в его жизни больше не будет. Оксана шнуровала кеды, сидя прямо на полу, рядом лежал его рабочий кейс, похоже именно он и полетел с банкетки. За спиной у нее уже был ее рюкзак. Она тихо всхлипывала, утирала нос рукавом и уже заканчивала с кедом. — Ксан, — Леша опустился на колени, обхватил ее лицо обеими руками. — Да что с тобой? Она попыталась вывернуться, отпихнуть его, но держал он крепко и сделал единственное, что пришло в голову, принялся покрывать мелкими поцелуями соленые от слез щеки, а потом прижался к ее губам своими. Оксана замерла, всхлипнула, пребольно укусила, так что пошла кровь, и стоило Леше отстраниться, залепила ему звонкую оплеуху. — Не смей, — прошипела она. — Даже не думай, что можешь со мной так. — Предположим, я это заслужил, — с расстановкой сказал Леша, двигая челюстью. Зубы целы и на том спасибо. — А теперь давай ты мне объяснишь, что, черт возьми, происходит, потому что если уж получать по морде, то неплохо бы знать за что. — Не понимаешь, — глаза у Оксаны покраснели от непролитых слез, вспышка ярости, кажется, сошла на нет. — Этот парень навсегда может остаться инвалидом, у него внутри фарш был, кости по кускам собирали. Один раз клиническая. И все время его мать сидела в приемной и ее отпаивали успокоительными, чтобы не померла от нервов. А в следующий раз это можешь быть ты — просто потому что не повезло. И я как представлю, что это ты на столе или в палате, едва живой… Она уткнулась в ладони и расплакалась. Леша осторожно притянул ее к себе, поглаживая вздрагивающие плечи. В его руках она всегда казалась совсем хрупкой и миниатюрной — разница в росте и телосложении. Это льстило самолюбию, когда они куда-то выходили вместе, заводило в сексе или просто было удобно во время заезда на байке. Но как же редко на самом деле Оксана была настолько слабой и уязвимой. — Я сейчас живой и здоровый, — попытался успокоить он ее. В ответ послышалось еще больше рыданий. — Ты никогда не звонишь, — сквозь всхлипы выдавила она. — А я не знаю, что с тобой. Вдруг ты где-то под кустом и тебя не видят. Или уже мертвый. Или лежишь где-то в больнице, парализованный, а я не могу к тебе даже прийти, потому что не знаю где ты… И некому о тебе позаботиться, никто не подаст воды, не поможет с едой, не даст лекарство по расписанию. Леша крепко прижал ее к себе, уткнулся подбородком в макушку, пережидая приступ всхлипов. — Ты не говорила, — тихо сказал он. — Говорила, — Оксана запрокинула заплаканное лицо — красиво плакать она не умела: нос распух, глаза заплыли и покраснели, рот кривился. — Когда ты на неделю уезжал. Три раза звонил Вакула, два — Бинх, один — Гуро, а Гофман каждый день слал фотки. А ты — только раз. Мне хватило. Леша отвел глаза. Было — закрытие прошлого сезона осенью, Оксана не могла уехать на целую неделю просто так, отпуска сестер прописывались заранее. А его тогда переклинило, почувствовал, что, как сопляк, опять увяз в другом человеке. И испугался. Поездка на слет и пара сеансов у Хомы помогли прочистить голову и отсеять наносное. И вроде бы Оксану это не задело, еще и радовался, идиот, как легко она ко всему относится. — Неужели все четверо отчитывались? — спросил он. — Как ты их на это раскрутила? — Никак, — шмыгнула Оксана носом, доверчиво притулившись к его плечу. — Они сами. — Прости, — Леша прижал ее к себе. Проставиться, что ли, всей кодле за внимание к его личной жизни. — Я постараюсь, чтобы такого больше не было. Оксана опять всхлипнула, обхватила руками, будто боялась, что его у нее заберут, и тихонько заплакала. Никуда я тебя не отпущу, — подумал Леша, уткнувшись носом в ее волосы и вдыхая ставшую уже привычной смесь специфического запаха медицинского антисептика и шампуня.

***

Вареники порядочно остыли, но пара минут в микроволновке вернула им если и не товарный вид, то хотя бы вкус. Умытая и успокоившаяся Оксана вяло клевала свой салат и молчала. На телефон пришло сообщение, Леша пробежался глазами и передал его Оксане, она нахмурилась, не понимая, что к чему. — Перевели деньги на счет потерпевшего, — пояснил он. — Надеюсь, ты довольна. — Спасибо, — со вздохом ответила Оксана. — Это хороший поступок. — Не уверен, — пожал плечами Леша, пригубив воду. — Лучше бы я купил тебе на эти деньги украшение или какую-ту бытовую технику, если ты все-таки возьмешься за ремонт дома. Но если тебе важно, так и быть. — А как же «байкер — байкеру друг» и прочее? — спросила она, возвращая ему телефон. — Дружба, братство и все такое. — Есть у меня четыре друга, ты их прекрасно знаешь, а остальные это так — попутчики, — ответил Леша, обмакивая вареник в сливки. — И заранее, чтобы ты не думала дурацких мыслей. Я тебя месяц переехать уговаривал. Ты думаешь, ради кого-то временного я бы так старался? Очень хотелось добавить — не просто переехать, а сменить старую общагу при больнице с неистребимыми тараканами, картонными стенами, двумя соседками по блоку и мегерой-комендантом на удобную просторную квартиру со всеми удобствами, видом из окна и шикарным собой в качестве соседа. Но он промолчал, ведь если подумать, уговаривать он ее стал после закрытия сезона. Леша нахмурился и отправил вареник в рот. Как знать, если бы не собственная дурость, легче бы все прошло. — Прямо-таки месяц, — надулась Оксана. — Подумаешь, не сразу «да» сказала. — Месяц-месяц, — заверил ее Леша, прежде чем проглотить вареник уже в соусе. — Я хотел, чтобы ты переехала до отпуска. — Кстати, – он задумчиво прожевал, не зная, с какой стороны подступиться. — Ты не передумала? Время еще есть, так что мы можем купить билеты на самолет или поезд и отменить бронь в промежуточных гостиницах. — Почему? — искренне удивилась Оксана. — Маршрут же шикарный! И вообще, я что, зря воевала с главной сестрой и отделом кадров за три недели отпуска? Фигушки! — Можем пересесть на машину, — скрепя сердце предложил Леша. — Тот же маршрут и не байк. — Нет, — покачала головой Оксана. — Нет? — переспросил Леша. — Но ты ведь… — Нет, — решительно отрезала она. — Ты хотел на байке, значит едем на байке. — Я отказываюсь что-либо понимать, — отложил приборы Леша. — Ты боишься, что я разобьюсь, но когда я предлагаю сменить байк на машину, ты отказываешься. Объясни, будь добра, полет своей мысли. — Ох, как же с тобой иногда сложно, — тяжело вздохнула Оксана, одарив своим фирменным — «ты и правда такой идиот или прикидываешься?» — взглядом. Она подперла голову рукой и пригубила из бокала. Леша терпеливо ждал. — Тебе в этом году сколько? Сорок один. Сколько ты байками занимаешься? Двадцать с хвостиком лет. Ты не бросил это дело даже из-за Лизы, — Леша хотел было возмутиться: мол, зачем опять вспоминать о былом, но Оксана махнула бокалом с водой, как бы прося ее не перебивать. — Я не к тому, чтобы обсуждать твою бывшую и ваши увлекательные отношения, а к тому, что человек, который был с тобой двадцать лет, не смог тебя переубедить. Просить тебя забыть о байках, это все равно как просить меня бросить медицину. В теории — да, возможно. При определенных обстоятельствах — неизбежно. Но это или очень серьезные обстоятельства, или временные трудности. А если нет, то слом личности. Поэтому выбора у меня нет: или жить с тобой и твоей зверюгой, или уйти. Я, как видишь, пока тут, — она перевела дух, сделала несколько больших глотков воды и отставила бокал. — И ты бы сегодня не ушла? — спросил Леша, протягивая руку через стол, чтобы погладить ее пальцы. — Не знаю, — вздохнула Оксана, опустив глаза. — Но ты не дал, значит, — она перевернула руку ладонью вверх, погладив кончиками пальцев его. — Значит, все-таки я остаюсь. С тобой и твоим Харлеем, — она грустно усмехнулась. — У нас байкеры и раньше бывали, но этот первый за полтора года. А ты еще не позвонил, что задерживаешься, вот меня после смены и догнало. Как будто мой худший кошмар ожил. Все как в тумане и... — Прости, заседание затянулось, и я сильно устал, — Леша перехватил ее руку, потянул на себя и прижался губами к запястью. — Если бы я знал, и про сегодня, и про… тогда. Я постараюсь, чтобы так больше не было. — Спасибо, — Оксана протянула свободную руку и пальцами коснулась его скулы, провела к виску и пригладила волосы. — Просто когда ты садишься на байк, помни, пожалуйста, что я тебя жду. Всегда и любым. И мне лучше знать, что ты живой, хоть и далеко, чем быть в неизвестности. Леша прикрыл глаза, сгреб обе ее руки в горсть и стал медленно покрывать их поцелуями, не доверяя словам и собственному голосу. Моя, — билась в голове мысль. Моя и только моя. А я — ее. И даже не страшно в этом признаться. И когда-нибудь он точно сумеет сказать ей об этом так, чтобы она поверила.