Октябрьские хроники

Сколько бы не проходило времени, Мунину никогда не удавалось поймать тот-самый-момент, когда земля вокруг переставала зеленеть травой и превращалась в подмерзающее каменное плато с ломкими линиями ссохшихся трещин. Солнце сейчас находилось на той середине между «вставало рано», как это было летом, и «вставало поздно», как это будет через пару месяцев. Но пока оно ещё не появилось из-за горизонта, в этом сером предрассветном сумраке, Мунин летал высоко в небе, осматривая окрестности. Было тихо. Каждый шорох раздавался на многие мили вокруг, поэтому, если соблюдать осторожность, можно было многое узнать, самим оставаясь незамеченным. Утром на небе воронов обычно не высматривают. Некому высматривать. Вчера снимать защиту дома оказалось очень занимательно. Охранное заклятье отпечатало несколько попыток проникновения. В основном, это была змея, ну или змей, если судить по его поведению. Заглядывал Ловчий, дог часовщика Монтгомери, но он просто заглянул, увидел, что никого нет, и ушел. Наверняка, заходил узнать, как дела. Ещё заходил тот енот, который, как Мунин считал ранее, был спутником Авеля. Но панда внесла смуту в это предположение, а после и совсем разбила вдребезги. Надо будет поговорить с Ловчим, вдруг у него есть информация. На тропе мелькнула серая тень и ворон камнем упал вниз, выравнивая полет на небольшой высоте. Тот самый енот. — Ты! Кто ты? Енот поднял голову и оскалился. — А кто ты? — Ты шнырял около нашего дома. — Не шнырял, — поправил енот. — Смотрел, кто живёт поблизости. — Не вежливо, не вежливо! — каркнул ворон, колотя по воздуху крыльями. — Тебе стоило познакомиться! — Никого не было дома, — по выражению его морды можно было сказать, что он ухмыльнулся. Нагло. — Ты играешь первый раз, не так ли? — каркнул ворон. — Игроки должны соблюдать правила! Игроки должны быть вежливы друг с другом! — С чего ты взял, что я Игрок? — подрастеряв несколько спесь рассеянно спросил енот. — Иногда я просто вижу, словно в воздухе написано. Так кто ты? — Меня зовут Молния. А ты? — Я Мунин. Ты с кем? — С Трактирщиком, а ты? — С Травницей. Вот как, думал Мунин облетая проведенные границы домов, прикидывая, рассчитывая центр. Они ошиблись, предполагая, что неизвестный енот может из вывести на сбивающую все расчеты силу. Чего-то недоставало либо что-то мешалось, потому что все, что получалось при нынешних расчетах на центр никак не походило.

***

Вечером они отправились за травами. Луна светила ярко, даже своим остатком напоминая, кто правит в этом месяце. И если в предыдущие месяцы её местоположение на небосводе отнюдь не ограничивалось зависанием над озером, то в октябре она, по-видимому решила, что отражаться каждую ночь в воде и заглядывать в окно — отличная идея. Лес располагался неподалёку, к нему вела замечательная удобная тропинка. Судя по всему, он пользовался популярностью. — Ты чувствуешь? — спросила Эвелин своего компаньона, когда они прошли с треть дороги по лесу до места своего назначения. — Да, — ответил Мунин. Он чувствовал это нарастающее в лесу напряжение. Он был старым, он был могущественным, но годы дали ему не только силы, годы дали ему мудрость, опыт и правило доверять своей интуиции. И если бы нужные им цветы не всходили только в эту ночь только на определенной поляне в этом лесу, он бы ни за что не позволил им выйти из дому. Да, полнолуния не было, но оборотни ещё не самое страшное, что можно встретить в лесу. Бойся ходить в лес ночью, если ты чужак. Бойся выходить из дому, если… чужак. Слева в отдалении качнулись тени, проявляя выступившую фигуру, лунным светом засветились в темноте два огромных глаза. На землю с высоты двухметрового роста опускались молочно-белые светящиеся дорожки слез. Не оглядывайся, чужак, не сходи с дороги. Не засматривайся по сторонам, стараясь различить, где изломанные тени ветвей, а где длинные руки… ветвистые рога… куп о тонких ногах. Не смотри, чужак, иди. А лучше, беги. Без оглядки.