Октябрьские хроники

Октябрь — месяц странный. Загадочный. Особенно, в год, когда снова начинается Игра. Люди, участвующие в ней, зачастую не понимают, какие силы закручиваются от каждого их действия. Да, сбор ингредиентов, поиск предметов и количество противников безусловно важны, но часто игроки забывают, что само их движение по октябрю с каждым их словом, жестом или поступком уже влияет на общую картину. За все века случалось по всякому. Были и активные игры, где игроки начинали воевать чуть ли не с первых дней, хотя так делать не стоило. Были и те, когда силы набирались постепенно, неумолимо, как само собой разумеющееся, как естественный итог их нахождения в этой точке и участия в Игре. И нельзя сказать, что из этого было предпочтительнее, каждая Игра складывалась по-своему. Но, пожалуй, за все свои года такого правильного октября Мунин ещё не видел. Создавалось впечатление, что он сошел со страниц какого-то фильма: в их небольшом поселении сухая и звонкая осень шевелила колосья в полях, в городе в усыпанных листвой парках кружились на каруселях дети, звеня голосами, ветер гонял листву по дорожкам, ярко светили круглые, как тыквы, оранжевые фонари. Мир словно готовился к самому важному в своей жизни Хэллоуину, стараясь всё сделать идеально. Но если в городе суетное многообразие превращало дни в болезненный праздник, то в полях все текло совершенно иначе. Размеренно тянулись дни, неторопливо беседовали между собой соседи, неся домой очередную тыкву. Лёгкий утренний морозец на желтовато-блеклых полях гнал в норы не устроившую себе зимние квартиры живность. Ближе к полудню он сменялся ласковым теплом, что держалось до глубокой ночи, вовсе не обращая внимание на подбирающуюся середину осени. Эвелин часто думала, что бы было, если бы место действия в этот раз было бы в городе. Было бы веселее, однозначно. Впрочем, даже здесь можно было уютно пошуршать листьями на дороге или выпить стаканчик-другой глинтвейна в теплом трактире сидя у круглого окна и наблюдая за качающимися на ветру деревьями. Небо окончательно затянуло тучами. Как это сочеталось с относительно неплохой погодой, оставалось загадкой, но октябрь сейчас был во всех смыслах замечательный. Дверь периодически открывалась, колокольчик звякал, впуская и выпуская посетителей. Эвелин попивала согревающий напиток из высокого стакана. У нее и раньше было несколько любимых блюд и напитков, без которых не обходилась ни одна осенняя пора, а здесь, сейчас, он был абсолютно к месту. Время шло неспешно, размеренно перебираясь с деления на деление. Иногда так здорово просто посидеть в трактире, посмотреть в окно, попить глинтвейн и ни о чем не думать — ни об игроках, ни о том, зачем они здесь, собственно, собрались. Просто сидеть и любоваться таким красивым, идеальным октябрём. Звякнул колокольчик, оповещая о приходе нового посетителя. Эвелин сделала глоток, продолжая смотреть в окно. Ференс за стойкой залюбезничал, обхаживая нового гостя. Рядом, буквально в паре метров, скрипнул стул, на который опустился пришедший. Стол, протянутый вдоль стены, был высок, наподобие барного. Именно за ним располагались посетители, желавшие понаблюдать за природой, подумать, или просто отдохнуть от общества. Помимо него в трактире было множество обычных — круглых и квадратных — столиков, за которые обычно садились компании, пары или одиночки, ищущие собутыльников. Скрипнул, однако, именно барный стул, причем очень далеко от стойки, что была у противоположенной стены. Эвелин скосила глаза. Авель. — Добрый день, — поприветствовал он девушку. — Добрый, — согласилась она, не спеша поворачиваться и рассматривая его в отражение стекла. Парень улыбался. — Сотрудничество предлагать не буду, — сходу выдал он. — Не опасайся. Эвелин подняла бровь. Сотрудничество? Он знает о разговоре с Ингрид? Откуда? И в любом случае, чего он хочет и зачем? — Уже гадаешь? — хмыкнул парень. — Никаких далеко идущих планов, но тут мало с кем можно интересно пообщаться. Теперь уже хмыкнула Уошинтон. — Сейчас вообще далеко идущие планы строить не желательно. Я бы даже сказала, бессмысленно. — Ну, есть самоуверенные люди, которым кажется, что то, что они решили, будет именно так, хотя они не знают даже, что произойдет в следующий момент. — Это их ошибка, — девушка выделила местоимение и, наконец, глотнула из бокала снова. Разговор можно было считать начатым. Что-то красное привлекло её внимание, что Картер крутил в руке. Эвелин повернула голову. — Мак? Разве он сейчас цветет? — Ты же Травница, тебе лучше знать, — ухмыльнулся Авель, — но вообще, я их выращиваю сам, так что цвести они могут тогда, когда я этого захочу. — Трудно было добиться заглушения генной памяти? — заинтересовалась девушка. — Да нет… Это было как раз легко. Дверь заскрипела протяжно, и парень с девушкой развернулись на звук, наблюдая, как открывшийся проход являет миру заляпанного кровью и грязью одного из мальчишек Питерса. В трактире воцарилась тишина. Мальчик стоял, покачиваясь, в то время как посетители не смели двинуться. Наконец, Ференс взмахнул руками, бросаясь из-за стойки, и втянул воздух, собираясь разразиться сожалеющей тирадой, как фигура мальчика покачнулась и упала, рассыпавшись глиняными осколками. Кровь превратилась в краску. — Голем, — сказал Авель, отворачиваясь. Эвелин мысленно с ним согласилась. И продолжила мысль: — А если он перестал существовать только сейчас, значит и Питерс умер только сейчас. А раз так… Чьё тело нашли в лесу? Почему не недосчитались мальчишки? Хотя, кто его знал, сколько у Питерса было големов. А ещё, если полиция говорила о растерзанных телах, значит тогда они выглядели как люди. Или были людьми, на образе которых сделали големов?.. Да нет, бред какой-то. Значит, исходим из того, что выглядели как люди. Значит, были не совсем мертвы, потому что со смертью они превратились бы в куски глины. И Питерс обязательно тоже должен был быть жив. Тогда, но не сейчас, потому что голем дошел, ему ничего не угрожало и кроме смерти создателя разрушить не могло. Занятно. Если бы их вчера не нашли, можно было бы предположить, что звери оставили его поиграть, а теперь убили. Но его ведь нашли, нашли в несколько непригодном для жизни состоянии. Очень интересно. Хотя вряд ли это что-то поменяет в новом узоре. Питерс всё-таки мертв, луна ещё не умерла, его дом учитываться не будет. Но может ли это быть провокацией? Может ли быть так, что он выжил тогда, раз уж его мальчик дошёл, а сейчас не умер, а каким-то образом прекратил существование голема, чтобы все подумали, что он на самом деле мертв, когда сам скрылся в ещё одном своем убежище? Тогда центр бы сдвинулся совсем в другую сторону. Но зачем это явление, если все считали, что он и так мертв? Слишком сложно. Или, возможно, считали не все? Эвелин покосилась на сидящего рядом игрока. Интересно, что он думает по этому поводу? — Тоже считаешь, что здесь не всё гладко? — Ты подозрительно много знаешь, о чем я думаю. — Брось, это элементарно. — Позволь предположить, что у меня не написаны все мысли на лице. — Не так уж сложно догадаться, когда сам рассуждаешь в том же направлении. — И что ты думаешь? — Что возможно — только возможно! — Питерс не просто мастер големов. И что он еще жив, конечно. — Ты в этом уверен? — нахмурилась Эвелин. — Разумеется. — Для чего тогда ему устраивать это представление? — выразила она свое главное сомнение. — Все и так считали, что он мертв. — Не все, — заметил Авель. — А теперь я точно уверен в обратном. Надо найти его логово. — Разве это не та информация, которой лучше не делиться с другими игроками? — Именно. Но я предлагаю тебе присоединиться к поиску. — Интересное предложение, — любопытно, Эвелин с большей вероятностью поставила бы на то, что их убеждения не совпадают, и вряд ли Авель об этом не догадывается. — Я загляну вечером. Некоторые вопросы, пожалуй, лучше оставить без ответа. Не задавай вопрос, если предполагаешь, что ответ тебе не понравится, а с этим надо еще работать. До смерти луны не так много времени, после узнать чьи-либо убеждения станет делом пяти минут. Пока есть возможность стоит поработать вместе, тем более, что некоторые игроки опасны для своих соратников точно также как и для противников. А от определения центра в этом году зависит очень многое.