Сказки ведьмы

      — Я расскажу тебе сказку.       — Ты уже рассказала тридцать штук…       Когда точнёхонько по затылку мальчишке прилетает несильный, но ощутимый удар, он пищит и болезненно сжимается. Затем резко вскидывает голову и обиженно смотрит на столь же возмущённую девушку, держащую в руках остроконечную шляпу.       — Это были истории!       — И чем они отличаются от сказок?!       — Они действительно случились!       Она возмущённо поджала губы, тут же надевая шляпу и опуская её поля. Пряча глаза. Несмотря на холодную осень, не ней были джинсовые шорты и белая футболка с голубым пончо. Рядом на краю асфальта лежали полосатые чулки — она пожаловалась, что порвала их, поэтому ходила босиком.       Не прошло и минуты, как она с улыбкой схватила его за плечо.       — Тогда пойдём искать твой дом.       — Не надо ничего искать.       — Но ты же потерялся.       — Я убежал!       — Без разницы.       Смотрела девушка прямо на него своими горящими голубыми глазами. Такими живыми. Она была ровесницей его старшей сестры, четверокурсницей. Наверняка была той ещё задолжницей на учебе, но всё равно сидела с ним здесь. Разговаривала ни о чём. Несла всякую чепуху.       Ведьма.       — Никуда я не пойду.       — Значит, сказку?       — Да не надо мне… а, делай, что хочешь!       Когда мальчишка отмахнулся, скрещивая руки и пряча голову в плечи, девушка со смехом вскочила на ноги и задумчиво приложила палец к губам, смотря на полную луну. Облака как раз расступились, позволяя небесной хозяйке осветить пустынную тёмную улочку. Они были вдвоём в маленьком спящем городишке.       Казалось, будто они были одни во всём мире.       — Давным-давно, далеко-далеко отсюда, жила была одна девочка.       Он фыркнул и отвернулся. Она будто бы того и не услышала, хотя крепко-крепко сжала сложенные за спиной ладони. Голос не изменился. Совсем. И глаза сияли также ярко.       — Пусть ей не удалось найти друзей среди сверстников, а старшие были слишком заняты, она не была одинока. Совсем.       Фонарный столб совсем рядом моргнул. Подул холодный ветер и мальчишка с беспокойством уставился на чужую спину. Девушка быстро обернулась, улыбаясь ему светло и непринуждённо. Успокаивающе.       — Но она не знала, что за ней наблюдал злой кот. Он завидовал счастью девочки, а потому решил непременно её обхитрить. Потому пришёл к ней, когда её дражайшая половина не слышала.       Девушка шагнула к мальчишке, после чего села и сложила руки в замок, наигранно, неприятным высоким голосом говоря.       — Ох, ты такая умная и милая! Как жаль, что она тебя обманывает, чтобы ты никогда не узнала правду!       Он смотрел во все глаза на рассказчицу, едва дышал, когда она сощурила глаза и зловеще улыбнулась. Громкий вопль пронёсся по улице, когда девушка быстрым движением впилась в чужие бока и принялась щекотать мальчишку. Скоро они оба хохотали, пока ему всё же не удалось оторвать от себя цепкие девичьи руки.       — И что она сделала?       Он стирал выступившие на глаза слёзы и старался убрать с лица улыбку — с большим трудом, уголки губ предательски тянулись вверх. Когда он посмотрел на девушку сквозь пальцы, ему показалось, будто бы она была готова заплакать.       Моргнув и уставившись на рассказчицу, он увидел лишь счастливо улыбающуюся девушку, поучительно поднявшую указательный палец в воздух.       — Конечно, она испугалась, и даже поругалась с ней, но скоро они поняли, что не могут друг без друга, а потому злой кот ничего не добился и остался шипеть в сторонке, завидуя её счастью. Когда-то и у него был кто-то, столь же ему дорогой, но он прогнал его и остался один-одинёшенек.       Девушка села рядом с мальчишкой и, игнорируя громкое возмущение, обняла его, едва не душа от того, как крепко сжимала руки.       — Поэтому девочки, однажды поймав кота, попросили его стать их другом. Он долго отказывался, скалился, но всё равно сдался. Так они стали добрыми и неразлучными друзьями. Конец. Теперь пойдём искать твой дом.       — Что? Нет, ты же…       Стоило ей вскочить с места, пытаясь утянуть его за собой за руку, как он принялся упрямиться, останавливать её, пытаясь остаться на месте. Силы не хватило, потому, против собственной воли, когда девушка подхватила свои чулки, мальчишка оказался на ногах. Почти тут же его потащили по улице, пытаясь вызнать, где же он живёт. Понимая, что никак остановить свою мучительницу ему не удастся, он принялся её расспрашивать.       — Подругой девочки была смерть? Как во всех историях до этого?       — Не совсем подругой, но да.       — Но ведь тогда её не могло быть. Смерть ведь… ну…       Она ослабила хватку, и теперь попросту взяла мальчика за ладонь, твёрдо и непреклонно шагая вперёд. Он чихнул, из-за чего она было рассмеялась, но, поймав его злобный взгляд, сделала самый невинный и искренне обеспокоенный вид, какой могла. Совсем неубедительно, конечно же.       — Они есть. У каждого своя. И это не просто кто-то другой, это другая часть тебя. Жизнь и смерть неразлучны.       — Но ведь её никто не видит. И я свою не видел никогда.       — Они боятся…       — Чего может бояться смерть?       Фонарь моргнул, и секундой позже улочка погрузилась во мрак. Мальчишка испуганно огляделся, после чего вцепился в руку девушки, глядя в её затылок. За короткими светлыми волосами совсем не было видно её глаз, а в темноте разобрать выражение чужого лица он не мог. Но голос у неё был неизменно радостным, неважно, какие ужасы она говорила.       — Люди сами отвергают свою смерть. Их это расстраивает, поэтому, чтобы не стало хуже, они прячутся от вас.       — Но ведь с кем-то они говорят.       Когда они сумели пройти достаточно далеко вперёд, фонарь за их спиной загорелся вновь. Девушка обернулась и ободряюще улыбнулась, глазами шаря в темноте. Мальчик попытался углядеть что-то там же, но не смог ничего разобрать.       — Однажды, чья-то смерть нарушила табу, поведав живому о том, как закончится его путь. Человек впал в лютую ярость и отрёкся от неё, а затем и вовсе убил. За это его наказали — бессмертием.       — Какое это наказание! Можно же во столько игр поиграть…       Она остановилась, и так сильно сжала руку, что стало больно, так больно, что он запищал. Жалобно, просяще. Но она не реагировала. А он не мог и слова вымолвить, смотря в пугающее пламя в чужих глазах и такую же лживо добрую улыбку. Когда она заговорила, он почувствовал ледяной ветер, снующий по его спине, и с ужасом попытался вырвать свою ладонь, но не сумел.       Это не был голос милой девушки, которую он знал.       Не рассказчицы.       Ведьмы.       — Ты переживёшь всех своих близких, и будешь смотреть, как они взрослеют, дряхлеют, чахнут и умирают. Десятки, сотни, тысячи лет ты будешь ходить по миру и нигде, нигде ты не найдёшь себе места, ведь даже родные тебе по крови люди отрекутся от тебя. Ты будешь чужим всему живому, всему мёртвому, ведь ты станешь ничтожной ошибкой, которой не должно существовать вовсе. И ты никогда не закончишь этот путь. Ты никогда не возвратишься к судьбе, уготованной тебе мирозданием. Ты навсегда останешься таким, расплачиваясь за этот грех всю уготованную тебе вечность…       Мальчишка отпрыгнул, прижимая к себе кулаки. Затравленно смотря на девушку. Она медленно повернулась к нему и посмотрела так, как на него глядела сестра после их ссор. Расстроено, тоскливо. Искренне сожалея. Девушка снова протянула ему руку, но, когда он так и не подал ей свою, перевернула ладонь и показала ему на на грудь — туда, где у него была нашивка.       — «Душа» — это то, что дано живому и смерти. Их общий «пропуск» к перерождению. Ты собираешь её всю свою жизнь. Теряешь осколки, обретаешь другие. Но именно это в конце возвращает тебя. Ты лишаешься её и, начав новый путь, собираешь снова. Твои поступки дают «душе» разные оттенки — от самых светлых до чёрных, как небо сейчас. Светлые ценят больше, поэтому такие жизни охотнее возвращают.       — А у ведьм… нет души?       Девушка удивилась, широко распахнув глаза и опустив руку. Мальчик всё ещё держался чуть поодаль, крепко сжимая кулаки. Будто готовился защищаться. Она присела на корточки, слегка наклоняя голову, и внимательно на него посмотрела, придерживая свою дурацкую остроконечную шляпу.       — Да. Ты прав.       — И поэтому они… не возвращаются?       — Да.       — Но тогда… почему те ведьмы, про которых ты говорила…       — Помнишь сказку, что я тебе рассказала?       Он медленно кивнул, напряжённо смотря на рассказчицу. Она сложила руки и вытянула перед собой, смотря в его глаза. Теперь не было страшно. Совсем. Так странно.       — Почему кот хотел поссорить девочку и её смерть?       — Потому что он завидовал им.       — И ведьмы завидуют живым. У вас есть ваша смерть. У вас есть ваша жизнь. Что ты сделал, когда твой друг сломал твою любимую игрушку? Давай, не стесняйся, я не собираюсь тебя ругать или отчитывать.       — Я сломал его игрушку…       — Вот видишь. Ты настолько расстроился из-за своей потери, что хотел, чтобы он тоже испытал её. Так и ведьмы — так одержимы своим горем, что хотят отобрать чужое счастье. Но это не вернёт потерянного. Сломав чужую игрушку, свою не починишь. Забрав чужую душу, всё равно не сможешь начать с начала — некому тебя проводить. Погубив ещё одну жизнь или смерть, того, что ты сотворил в прошлом, не изменишь.       — И… и что тогда делать?       Беспокойно, боязно спросил мальчик, подходя к девушке чуть ближе. Она потянулась к нему, и он зажмурился, но не отступил. После он осознал, что рассказчица прижала его к себе и рассмеялась.       — Жить. А больше я не знаю.       Он замер и раскрыл глаза. В её объятиях было хорошо. Спокойно. Как с сестрой. Она ведь тоже наверняка грустила. Успокаивала его. Осторожно, неуверенно, он стал поднимать руки, но так и не успел завершить начатое. Девушка отстранилась, ясно улыбаясь ему, после чего щёлкнула по лбу. Мальчик резко выдохнул и обиженно посмотрел на предательницу его детского доверия. Она почти что рывком вскочила и наклонилась к самому его уху.       — Беги домой. Живо.       Фонарь, совсем рядом, лопнул. Он слышал, как посыпалось стекло. Рассказчица встала перед ним и посмотрела на другую сторону улицы. Там стояла другая девушка — помладше неё, но мальчик сразу увидел у них нечто общее. У неё были такие же горящие голубые глаза, только куда злее, яростнее. Но это было не всё.       Она тоже была босой.       Что-то затрещало, совсем близко, как будто раскололось. Повернув голову, он увидел мелкую крошку льда, совсем рядом с собой. Силуэт очень напоминал иглу. Когда он услышал этот жуткий звук снова, а до него дошёл холодный, как в разгар зимы, ветер, он схватил девушку за руку, пытаясь убедить её пойти с собой, убежать с ним. Она не отреагировала. Даже не посмотрела на него. И на ту девушку тоже не глядела. Только на что-то во тьме в стороне от них.       — Иди. С тобой всё будет хорошо. Твоя смерть тебе поможет.       Вновь послышался треск и девушка вырвала свою руку из его хватки, шагая вперёд. Мальчишка испуганно смотрел то на ведьму, то на рассказчицу, пока не сумел заставить себя сдвинуться с места. Не оборачиваться. Без оглядки помчаться домой.       — Чего ты хочешь этим добиться?       Девушка поодаль злобно зашипела, скрестила руки на груди и начала ходить кругами, неотрывно наблюдая за посмевшей встать на её пути незнакомкой. Та улыбалась. По-доброму, искренне, светло. Держала руки за спиной и вела себя, как мелкая девчонка. От этого всё внутри кипело.       — Сама же говорила, мы будем вечно страдать из-за того, что сделали.       — Да. Будем. Но это наши ошибки. Не их.       — И что ты сделаешь мне? Мы обе ведьмы, бессмертные, не забывай.       — Да, ты права. Мы бессмертны.       Девушка потянулась к своей шляпе и поправила её поля, чтобы прекрасно видеть свою противницу.       — Но ты несомненно слышала о том, что сталось с Осирисом.       Ведьма ласково улыбалась полной луне в небесах.