542 год Эры Теней
Она любовно огладила бордовый переплёт, скользнула тонкими пальцами по вылитым серебром письменам. Улыбнулась, кивая дипломатам из северной Дрейны, но мысли её были далеки от тронного зала и ежегодного приёма гостей. — Катажина. — Ярослав коснулся её руки, царапнув нежную кожу металлической пластиной перчатки. В парадном плаще с меховой опушкой и тяжёлой короне он выглядел крепче — воином, а не только правителем. Из-за его плеча выглядывал Болеслав, обеспокоенно хмурился, хоть и пытался по указу учителей «держать лицо». Катажина улыбнулась им, своей семье, и отняла руки от манящего переплёта. — Благодарю, сэр Уильям, — она едва склонила голову — больше не позволяла корона, венчающая её, — ваш подарок очаровал меня. Уильям, невысокий и светлый, как пшеничный колос, улыбнулся, стукнул узорной тростью о мрамор пола. Катажина чувствовала, как расслабился на соседнем троне муж, как легко улыбнулся сын, и думала, что подарок как никогда кстати — этой весной её дочь впервые засияет на балу. И пусть впереди долгая и вьюжная зима, начать подготовку к столь важному в жизни каждой леди событию никогда не рано.***
— Болеслав. Тот замер с открытым ртом и занесёнными над зелёным яблоком зубами. Тощий и голенастый, большеглазый, похожий на вспугнутого воробья, но никак не на кронпринца. Катажина качала головой, хмурясь преувеличенно строго. Сквозь умытые дождём стёкла лились рассветные розовые лучи, падали на каменный пол, ничуть его не грея. Серые камни стен давили холодом и угрюмой сосредоточенностью. Десятилетняя Бажена зябко ёжилась, кутаясь в пушистую шаль. Ярослав спал с открытыми глазами, подперев руками голову над травяным отваром. Катажина поворошила яблоки в глубокой чаше, шепча последний катрен наговора. Выбранное Болеславом яблоко скрылось за другими. — Каждому по яблоку, и да будет светел год, — договорила Катажина громко, торжественно, заставив Ярослава вздрогнуть, а Бажену плотнее закутаться в шаль. — Выбирайте. Бажена выбрала первой, выцепила с краю румяное яблоко, красное почти до черноты. Вторым успел Болеслав, и зелёное яблоко будто само прыгнуло в его ладонь. Третье яблоко, маленькое и желтоватое, утонуло в ладони Ярослава. Катажина медлила, с тёплой улыбкой глядя на свою семью. — Мм, шладкое, — зажмурился Болеслав, и золотистый сок потёк по его подбородку. Ярослав кривился и смотрел на яблоко с опасливым отвращением. Бажена медлила, придирчиво оглядывая своё, будто в тёмной кожуре таились все мировые тайны. Катажина улыбнулась ей, рука сама потянулась к чаше, выбрала красно-жёлтый кособокий плод. — Фу-у. — Бажена выронила яблоко из рук, скуксилась, выплёвывая недожёванный кусок. Кинулась к Катажине, заливаясь слезами. — Ма-ама-а, оно червивое! Холодные руки дочери оплели её бёдра, мокрое лицо уткнулось в живот. Катажина почувствовала, как замерло сердце, а после забилось сильно и больно, разгоняя по жилам выстывшую мгновенно кровь. Её рука безвольно опала на плечи Бажены, ногти второй стали липки от яблочного сока. Катажина встряхнулась. Заставила себя улыбнуться, тепло и ласково, опустилась на колени перед Баженой. Сказала: — Тогда возьми моё, милая. Всё будет хорошо. Та, всхлипывая, вытерла щёки длинным рукавом и кивнула. — Всё будет хорошо, моя девочка, — пробормотала Катажина и подняла червивое яблоко. Спрятала в поясной мешочек. Ярослав смотрел на неё пытливо, Болеслав — с тенью испуга. Катажина улыбнулась им тепло и безмятежно, предложила продолжить завтрак кашей и традиционным отваром. Всей собой показывала, что всё прошло по плану и даже лучше. Она пыталась убедить вовсе не их — себя.***
— Я не знаю, что мне делать, мастер, я… — Катажина не могла остановиться. Она мерила шагами комнату, заламывала руки и выглядела малахольной девицей, а не гордой королевой. Простоволосая, бледная, в сером платье с едва заметной вышивкой по подолу. — Я боюсь, что сама призвала беду, а не… — Успокойтесь, Ваша Милость. — Мастер подвинул к камину кресло, скрипнув ножками по лакированным половицам. Его голос был глух и мягок. — Садитесь и выдохните. Катажина упала на мягкое сиденье, точно подрубленная сосенка. Выпрямилась, напрягая спину и плечи, беспокойно щёлкнула костяшками. В зелёных глазах тлели отсветы каминного пламени и маятная тоска. — Вы говорили о книге. — Мастер поднёс к её нервно заломленным пальцам кружку с отваром, поспешно отвёл закованные в плотные перчатки руки. — Да, — кивнула Катажина. — Книга обрядов и таинств. Подарок от дрейнийского посла, я давно такую хотела. Мастер прошёл к камину; высокий ворс ковра глушил тяжёлые шаги. На каминной полке стояли человеческие и звериные черепа. Катажине казалось, что из пустоты глазниц на неё смотрят тёмные твари, которым она не решалась давать имена. — Гадание на грядущий год? Катажина вздрогнула. Зачарованная игрой пламени и тёмными взглядами, она почти забыла, зачем пришла сюда. Но только почти. — Да, на яблоках, — она прерывисто вздохнула и закрыла глаза, вспоминая. — Червивое яблоко означает яд и смерть. Я не хочу, Бажена, я… — Тиш-ше, — мастер оказался рядом, заглянул Катажине в глаза, успокаивающе сжал холодными пальцами плечо. Из-под надвинутого на лицо капюшона выпали рыжие пряди. — Вы сохранили яблоко? — Конечно. — Тогда всё ещё возможно изменить, Ваша Милость, — голос мастера стал сладким и тягучим, как мёд. — Всё будет хорошо. Катажина расслабилась, убаюканная этим голосом, откинула голову на жёсткую спинку кресла. Её взгляд затуманился, отражая тени, мятущиеся под капюшоном мастера. Лицо застыло, потеряло всякое выражение, точно кукольное; руки одеревенели. Мастер скинула капюшон, открывая красивое женское лицо с острыми скулами и тусклыми болотными глазами. Коснулась фарфоровой щеки замершей «королевы». — Да, — её голос теперь звучал иначе — глубоко и властно, пробирающе; лицо осенила светлая улыбка, — теперь всё будет хорошо.