Математик Боя. Жизнь сильнейшего

Чакра. Что же это? Простым ответом будет — смешение духовной и физической сил человека. Если грубо и приземленно — так, чтобы понять мог даже ребенок. Такой ответ дают в Академиях шиноби. Но некоторым людям мало этой скудности слов и понятий, и они идут дальше, вникая в самую суть чакры. Клан Узумаки, например, чей доступ к святым мощам Рикудо давал им огромнейший простор для изучения всевозможных видов чакры. Из одиночных ученых можно было бы выделить младшего принца Страны Снега. Из людей великих — Тобирама Сенджу был наиболее дотошным ученым из всех сильных шиноби. Орочимару Ясягоро, ищущий ответы вообще на все возможные в этом мире вопросы, тоже озаботился изучением чакры. Но он был лишь в начале пути. — Что есть чакра, Воин? — спросила Кацую, стоя перед Сенсомой на платформе, окруженной магмой. — Чакра — смешение физических и духовных возможностей человека, — даже не стал задумываться Математик Боя. — Знаешь ведь, что ответ не полный, — усмехнулся за его спиной Глава. — Что бы я ни ответил — меня обязательно поправят и добавят, — пожал плечами Сенсома. — Я просто экономлю свое время. Он не боялся их — Духов. Он не боялся быть в Ядре. Он вообще, казалось, ничего не боялся, этот Человек. Этот Воин. Это притягивало. Кацую вдруг подумала, что, будь она поавантюрнее и помоложе, и она была бы не против провести с ним некоторое время вместе. Побывать там, где бывает он, и увидеть то, что он увидит. Хотя он и слишком боевит, на ее вкус. — Разумно, — подумав, ответила слизень. — Твой ответ верный, но абсолютно точно не полный. Ведь ты сказал лишь о самой слабой чакре — человеческой. — Если учитывать другие версии чакры… — Сенсома почесал бородку. — Сколько их, кстати? — Бесконечное количество, — усмехнулась Кацую. — Но ты знаком лишь с жалкой горсткой, да и я, что скрывать, ограничена подобно. Какие ты знаешь виды? — Обычная, — загнул палец Сенсома. — Природная. Еще я слышал о небесной — одной из составляющих силу Рикудо Сеннина. И темная — чакра Страны Неба. — Если сильно обобщить, то ты знаешь все виды чакры, которые можно встретить в нашем мире, — кивнула слизень. — Небесная чакра ему не принадлежит — это сила других измерений и планет, с которых к нам и пришел предок Хагоромо и Хамуры. Как не принадлежит и темная чакра к нашему миру — это уже чакра, вырываемая из пустоты между мирами. Из кромки. Ты ведь знаком с ней, верно? Тогда, в храме Мудреца Шести Путей? Сенсома нахмурился, вспоминая свой поединок с Демоном. Чудовищем, что пришло из темного измерения, воспользовавшись телом Бога Шиноби как проводником и открытой дверью. Чакра шиноби Страны Неба была другой, но… возможно, они и были родственны. — Откуда вы знаете об этом? — спросил он Кацую. — Мы знаем практически все, — ответила слизень, повернув голову к другим Духам. — Энма видел это вживую. Начало вашего боя. Сенсома посмотрел на махнувшего ему рукой обезьяна. О, похоже им придется о многом поговорить со всеми Призывными Животными вообще. — Ладно, что насчет природной чакры и чакры обычной? — выдохнул Математик Боя, откладывая важные думы и разговоры на потом. — Называя ее обычной, ты искажаешь суть, — попеняла Кацую. — Но я начну с природной. Хотя название говорящее — природная чакра, это энергия всей нашей планеты — всего нашего мира. Именно она вдыхает жизнь в растения, животных и вас — людей. Она дает вам самое базовое. Изначально она не служила людям, как средство усиления — она просто была одной из частей их жизни. Как дыхание. Если говорить с точки зрения религии, именно природная чакра — истинный Бог этого мира. Она дает ему жизнь. Это было откровением. Шиноби пораженно распахнули глаза, да и маги оказались ошарашены. Природная чакра в обоих мирах была очень мало где распространена, и знания о ней были секретами. И при этом, эти знания были лишь крупицами. Бог? — Забавные вы, люди, существа, — задумчиво продолжила Кацую. — Имея Бога, вы превознесли еще одного. Имея жизнь и свободу, вы решили отдать их в руки кого-то, подобного вам. Мне такое не понять. — Что вы имеете ввиду? — Кагую. И вновь удивление. Нет, имя Великой Матери, по слухам являющейся первой обладательницей чакры и родившей на свет самого Рикудо, опытным и приближенным к верхам шиноби было известно. Богине-Крольчихе до сих пор поклонялись люди некоторых селений и городов, и это не воспрещалось. Но слова Кацуи. Она говорила так, будто лично знала Великую Мать в те времена, когда та еще таковой не являлась. — Божество… — повторила Кацую, немного рассеянно. — Хотя она, на самом деле, действительно могла считаться божеством, как и ее великий сын. Да, Кагуя. Та, что дала людям чакру. Ту, что ты называешь обычной. Именно из-за Кагуи в конечном итоге появились шиноби и прочие обладатели чакры. Без этой Ооцуцуки в мире был бы лишь один истинный Бог, и лишь достойные могли бы использовать чакру. — Вы говорите о Духах, — догадался справившийся с удивлением от откровения Сенсома. — Вы говорите… о себе. — Все верно, Человек, — Кацую, казалось, возвысилась над Сенсомой, подобно горе, несокрушимой, как сама суть природы. — Незримый Бог природной чакры, и мы, как его вернейшие слуги. Мы — первобытные дети этой планеты. Духи — возвысившиеся над прочими звери, буквально дышащие природной чакрой. Но, возможно, мы слишком возгордились в те времена. Это неправильно — всегда должна быть гармония. Во всем. Таков закон мироздания. Ядро, в котором вы стоите, это центр природной чакры. Ее источник. Первоисточник. Это — центр нашей планеты — Ядро всего мира. Но гармония не терпит единства, а потому на поверхности земли Ядру было противопоставлено Древо. — Священное Древо… — прошептал Ооноки за спиной Сенсомы. — Так вы его называете, — кивнула Кацую. — Это древо несло в себе энергию. Оно вбирало в себя всю суть мироздания. Тянуло и из Ядра, и из безликого неба, и из самой пустоты. И это тоже была чакра. Самобытная чакра нашего мира. Чакра разрушения. — Разрушения? — Сенсома нахмурился. — Как природная чакра может дать мне силу убивать, так и моя собственная чакра может дать мне возможность созидать. Я создавал землянки для нуждающихся той же самой техникой, с помощью которой прославился на Великой Войне. — Но изначальное применение техники было для разрушения, — парировала слизень. — Люди любят извращать вещи. Скажи мне, разве похожи техники, которым тебя научили ежи, на средства разрушения? Совсем нет, ведь они — плоды созидания. Отражения их взаимности к природе. Также и другие силы природы. Пускай природа и может что-то изменить — поджечь, скажем, лес случайной молнией, природа делает это не для себя. Она делает это в порядке вещей, точно так же, как и тушит тот же лес дождем. Люди другие. Но даже вы — часть природы. Часть нашей природы. — А Кагуя не была ее частью. — Ты догадлив, Воин. Она родилась не в нашем мире. Не на нашей планете. Она прибыла сюда в поисках силы, но нашла дом. Она даже была доброй. Увидев Древо, она не решилась впитать в себя его силу, как должна была изначально. Она решила жить с миром в гармонии и не нарушать его гармонию. И тогда-то он из гармонии и вышел. — Я вновь угадаю. Вы сказали, что ваша сила в стародавние времена была слишком велика, так? И вы возгордились. Это вы послужили причиной для… того, чтобы Кагуя изменилась. — Мы не хотели, — прошептала Кацую. — Мы с Кагуей когда-то были подругами. У нее было много друзей и знакомых среди Духов. Но жила она с людьми. А люди, как ты знаешь, не очень-то любят тех, кто от них отличается. Некоторые из них почитали нас, как Богов. А другие… другие видели в нас демонов. — Знакомая история… — тихо прогрохотал Исобу из подсознания Сенсомы. — Именно так, — все так же грустно продолжила Кацую. — В конце концов предубеждения людей вылились в войну между нами. — Предубеждения людей, — вдруг заговорила Цунаде. — И ваша собственная гордыня! Сенсома удивленно поднял брови, развернувшись. Дочь Наоми стояла ровно, несмотря на внимание древнейших и могущественнейших существ, направленное на нее. Внучка Первого Хокаге произнесла свои слова твердо. Глаза внучки Мито горели яростью и несогласием, готовыми поспорить с всей древностью Духов. — Ты забываешься, дитя… — прошелестел огромный белый змей за ее спиной. — Нет, — она выбросила в его сторону руку в указующем жесте. — Это вы забываетесь! Вы говорите, что люди жестоки, и что они, пускай и дети природы, совсем не соответствуют ее гармонии. Это правда. Да только вот, как это касается вас? Вы ведь — совершенно такие же, как мы. Вы тоже любите и тоже ненавидите. Не надо приукрашивать — я видела, как змеи Орочимару любят убивать. Я видела, как обожают алкоголь и сигареты друзья Джирайи с Мьябоку. А ежи Сенсомы — лучшее доказательство того, насколько сильно могут походить на человека Духи. — Твои слова… верны, — согласилась Кацую, поразмыслив. — Но ты все еще дитя. Не пристало тебе вмешиваться в разговор высших. — А эт ты зря, — оскалился Джирайя. — Ща она на тебя в стиле Мито-то наорет… — Все мы здесь — по праву силы! - тряхнула белокурой челкой Цунаде. — Силы нашего учителя. Он доверяет нам, и мы его доверие оправдываем. Ты думаешь, что я говорю от своего имени, но посмотри на лицо Сенсомы. Он согласен со мной. Как будут согласны и все люди. Я — Цунаде из клана Сенджу, внучка Первого Хокаге — величайшего шиноби в мире! Я не позволю тебе безнаказанно оскорблять все человечество, только из-за твоей неприязни к нам! Когда это видано, чтобы человек кричал на высшего Духа? Младшие Духи могут стать заложниками и даже рабами магов, но это совсем другое. Да, многие Духи поддерживают связь с шиноби, но там они больше личности, чем первородные пользователи энергии природы. Они — контрактники там и повелители здесь. Но этой девочке все равно. — Узнаю кровь Сенджу и род твоего отца, — сверкнула глазами Кацую. — Ты права, юная Цунаде. Я ошибалась и нанесла тебе оскорбление своей ошибкой. Из ее огромного тучного тела проступили очертания маленькой ее версии. Миг, и к Цунаде неспешно ползет маленькая (с ладонь) копия Кацую. — Это — мой тебе дар, Цунаде из клана Сенджу, — провозгласила слизень. — Прими ее. Мою маленькую помощницу. Она будет повиноваться тебе и никогда не скажет грубого слова. Как извинение за оскорбление. А как предлог к сотрудничеству… поговорим об этом после завершения вашей миссии. — Принимаю дар, — Цунаде поклонилась, не растеряв решимости. — Вернемся к разговору, Воин, — повернулась к довольному ученицей Сенсоме Кацую. — Между нами с людьми началась война. Мы были сильнее, но тогда еще не скрывались, а потому многочисленность людей угрожала нашим младшим — наши дома были в опасности. Люди поняли, что могут сильно уязвить нас, разрушая природу. А мы обнаружили, что оставлять выживших — глупо. Люди любят мстить так же, как и мы. — Это была очень кровавая война, — совсем не юношеским, грубым, голосом произнес вдруг Глава. — Пове… — ошарашенно распахнул глаза Кеймдал. Ловен нахмурился, но Глава лишь махнул им рукой, слабо усмехнувшись, и вновь вернул себе прежний звонкий голос: — Война не меняется. Нигде и никогда. — Именно так, — кивнула ему Кацую. — Но Кагуя любила людей. Она не могла нам позволить перебить их всех. Равно как не могла позволить людям уничтожить природу. Но ей нужна была сила. Да, Древо. Уверена, доберись она досюда, ей бы хватило сил поглотить и силу Ядра, но ей нет сюда пути. А к Древу был. И тогда-то она и стала Богиней — спасительницей людей и победительницей Духов. Тогда-то она нас всех и уничтожила… Кацую неспешно подползла к Сенсоме, почти касаясь его. Математик Боя протянул руку… и та прошла слизня насквозь. — Уничтожила? — переспросил он. — «Всего лишь» лишила тел, — горько усмехнулась Кацую. — Тогда мы и стали Духами — эфемерными существами, которые не могут существовать без природной чакры. Тогда-то мы и ушли от людей в тайные места — скопления этой самой чакры. — Тогда-то и появился Иорф, — улыбнулся Глава в тон ее словам и посмотрел на шиноби. — Тогда Кагуя высвободила могущество Древа. Она поглотила его часть, став его единоличной владелицей, но даже ей не дано было охватить все. Поэтому с тех пор начали рождаться люди с чакрой. Повсеместно, во всем мире. Но не в Иорфе — уже тогда отдаленном и недружелюбном для путешественников континенте. А почему? — Почему же? — Потому что люди Иорфа жертвуют своей телесной силой, ради нас, — выдохнул из толпы духов Теро. — Истинно так, — кивнула ему Кацую. — Кагуя забрала наши тела, но мы смогли выжить в форме эфемерных духов. Но мы не могли жить внутри Ядра или поблизости с ним — нас тянуло к свету. Мы хотели жить. А не существовать. И тогда мы придумали магию. С помощью силы Ядра мы стали собирать физическую энергию людей Иорфа. Немного. Это у шиноби она забирается почти вся — обычные люди изменений в себе даже не почувствовали. Но больше ни одного, даже самого захудалого, шиноби в нашем мире не случалось… — Зато появились маги, — дополнил Сенсома. — Люди, которые используют лишь духовную составляющую. — Как мы тогда испугались, — улыбнулась Кацую. — Глава тогда первого пользователя маны на куски разорвал — он так боялся, что в Иорфе родился шиноби. Но нет — это оказался маг. Все тот же человек со все теми же пороками, но совсем не использующий чакру. И магов стало рождаться немало — мы не могли их всех убивать — это бы привело к новой войне с людьми. Да и к тому же — маги, как и прочие, честно делились с нами своей физической энергией. Мы оставили их. Но не без контроля… — Тогда-то я и пригодился, — усмехнулся Глава. — Я был одним из тех, чьих родственников убили на войне между людьми и Духами в мире шиноби. Я даже видел Кагую. И я же остался с Духами, когда их изгнали. — Зачем? — не понял Сенсома. — Потому что я люблю природу, — усмехнулся Глава. — И всегда любил. Я думаю… мои возможности… моя сила и жизнь… Кто-то придумал все это, только чтобы помочь Духам. Понимаете? Бог — природная чакра — я был создан ей. — Или просто вас неуклюже прописал Автор, — достаточно почтительно высказался Ловен. — Почему это неуклюже? — удивился Глава. — Потому что он забыл, что вас переизбирают каждые десять лет. И ни один прошлый Глава никогда не показывался народу, после окончания своего правления. — А, ну да, — Глава усмехнулся совсем по-мальчишечьи. — Ведь тело разрушается… Это было признание в убийствах. Многих убийствах. Сенсома не понимал всего полностью, но быстро осознал главное — Глава старше самого Рикудо, но вот его тело — нет. Орочимару задумчиво почесал подбородок — ему пришла какая-то идея, связанная со сменой тел, но высказывать ее он не спешил. Кто действительно был ошарашен — местные жители Иорфа. — Х-хотите сказать… — прошептал Набло. — Да, тела людей не выдерживают моей силы, — Глава обезоруживающе улыбнулся. — Но… каждый избранный на пост Главы проживает эти десять лет со мной. Он живет и дышит. Чувствует. Оу, пардон, не со мной, а с нами. — Это же все равно убийство… — прошептал Заежар. — Мой прадедушка… был Главой. Мне говорили об этом, надеялись, что я тоже буду достойным… Он не был хорошим магом, но был выбран всеми… Вы… вы же заставляете выбирать единогласно. Архимаги… никогда бы не выбрали моего прадедушку. — Да, поэтому мы даем им знать, кого они должны выбрать, — понимающе улыбнулся Глава. — Но успокойся, Заежар. Я не убивал твоего прадедушку. Я его спас. — Мы выбираем в кандидаты лишь тех, кто умирает, — объяснила Кацую, возвышаясь за своим слугой. — И в последние секунды их жизни, они получают право прожить десять лет в должности живого божества Иорфа. Юная Сенджу права — мы такие же как люди. И, так же как люди, мы умеем быть справедливыми. Проводник команды Камня заплакал, закрыв лицо рукавами. Он так гордился своим предком и был так ошарашен его убийством. И он был так благодарен его жизни… — Так зачем же вы все это мне объяснили? — Сенсома перевел взгляд с мага на Духов. — Все, что вы сказали… Все, что мы все услышали… Это изменит мир. Но это — плата за мое участие, верно? Что за работу вы мне приготовили? — Об этом ты узнаешь после, — отгородилась Кацую. — Мы лишь должны были поведать тебе о правилах наших миров из первых уст. Ты веришь нам, потому что мы все это видели и участвовали в этом. Это — важно. Наша задача сегодня невелика — сделать так, чтобы все твои вопросы обрели ответы. — Тогда главный вопрос — почему вы становитесь Призывными? Этого Духи не ожидали. Кацую нахмурилась и, кажется, немного покраснела (если слизни вообще умеют краснеть). Сенсома даже удивился немного — не ее реакции, а общей. Неужели Духи могли не ожидать такого банального, но абсолютно важного вопроса? — Я… не буду отвечать, — неожиданно отказалась слизень. — Прости, Воин, но ты и так услышал многое. Я верю, что ты будешь мудр, но твои знания будут доступны и остальным — они уже доступны. — Тогда почему вы вообще позволили кому-то кроме меня вас выслушать? — Моя инициатива, — усмехнулся Глава, подняв руку. — Я — большая часть силы Духов и Ядра. Но даже я не смогу в одиночку защитить Иорф… да даже от тебя, Воин. Поэтому перестраховываюсь. Наши миры друг друга познали. Но если твоя Страна будет иметь преимущество перед другими в таких важных знаниях, ты можешь представить себе, что будет? — Мы с Хирузеном никогда бы не стали использовать подобные знания во зло, — качнул головой Сенсома. — Но… что — зло для одних, другим — добро. Я понимаю. И мы с друзьями не вечны. Когда-нибудь это знание точно уподобилось бы бомбе. Величайшей бомбе… — Именно так. Ладно, если вопросы кончились, а ответы даны… — Постой, Глава, — окликнул один из Духов слугу. — Дай я отвечу на его последний вопрос. Из толпы Духов вышел Энма. По сравнению с многими высшими Духами, Призывной зверь Сарутоби был невелик — человеческий рост. Тем не менее, Сенсома знал, что изменять размер для обезьяна — дело привычное и столь же легкое, как дышать. И это чувствовалось в общей атмосфере — Энму считали равным даже древние исполины вроде Кацую. — Я очень молод, относительно них, — усмехнулся Энма, показывая большим пальцем на остальных Духов. — Но зато я знаю о шиноби больше них всех вместе взятых. Так уж вышло. Я с детства был другом Хирузена. Знаю, Кацую боится, что вы будете шантажировать контрактников, если узнаете, но я в это не верю. А еще, — он перешел на громкий, шутливый шепот. — Наша королева слизней просто стесняется. Сенсома усмехнулся, почувствовав какое-то тепло. Да уж, Энма всегда был будто бы отражением Хирузена. Это радует — даже будучи Духом он оставался тем самым Энмой, которого Сенсома знал все эти долгие годы. — Все дело в этом, Сенсома, — Энма протянул Математику Боя руку, но когда тот ответил на рукопожатие, он прошел обезьяна насквозь. — Здесь мы бесплотны. На поверхности… нам тяжелее, но этого уже хватает. Но иногда сидеть в четырех стенах бывает скучно, знаешь ли. Да и полнота ощущений не та. Сенсома, когда ты призываешь Духов в свой мир по контракту, ты своей чакрой создаешь им нормальные тела. Обычные. Как те, что были у нас, по историям, до удара Кагуи. Понимаешь, как мы тут все завидуем Дню Ежей? — Так почему вы сразу не… — начал было Сенсома пораженно, но осекся. — Вы все держали в тайне, верно? — Тайны, тайны, тайны, — замахал руками Энма. — Сколько красивых девушек ушло мимо меня, пока Хирузен почтительно берег мой покой, не призывая по пустякам?! А-а-а-а-а! По этому даже Кацую, как видишь, соскучилась — уверен, уже в следующем году Цунаде прославится как первоклассный медик, благодаря поддержке и знаниям древней. А я… вот что — передай мои слова Хирузену: «Призывай меня почаще, вечно-занятой придурок!» Спасибо. Можешь даже не орать, это я так — на эмоциях. — Я наору, — пообещал обезьяну Сенсома, улыбаясь. — А если на этом все… предлагаю двинуться дальше. Куда мы должны будем идти, Глава? — Туда, куда вас вел Кеймдал, — Глава почтительно кивнул Архимагу, вздрогнувшему и отошедшему от него. — К его повелителю. Вы идете верной дорогой. Я помогу с переносом. Удачи вам. Сказав это, Глава повернулся к Духам. Гости Ядра уже испарились — хранитель Иорфа предпочитал быстрые и эффективные переносы в пространстве, так что все происходило в считанные мгновения. — Будь, что будет, — вздохнула Кацую. — В прошлый раз мы могли обойтись без сторонней помощи, но теперь нам это не под силу. — Сенсома справится, — уверенно кивнул Теро. — А мы поможем ему в этом. — Сражаться с Богом… — голос Главы вновь погрубел, заставив Духов напрячься. — Вы даже не представляете, каково это… — Если тебе есть, что сказать — говори, — зло зашипела пантера-Дух. — А если нет — проваливай. Тебе нельзя быть у священного Ядра, Человек! — Маг! — поднял палец изменившийся и внешне Глава. — Спаситель мира. Не стоит забывать и оскорблять меня этим. Что же до слов… Я дам вам всем предупреждение и подсказку. В одном лице. Не только ежи — вы все должны будете помочь Воину победить Джашина. Этот Бог темнее и сильнее, чем тот, от которого вас спас я. — Конечно, ведь он создан потомками Богоборца, — язвительно прошептал Дух-паук. — Я все сказал, — отмахнулся тот, кто более не являлся Главой. — А за сим прошу меня простить — у меня важная встреча с нашим новым общим спасителем. Меня ждет трудный разговор. И он исчез, оставляя Духов размышлять. — Мы подумаем… — прошептала Кацую ему вслед.

***

Телепорт Главы перенес отряд в коридор. В огромный темный коридор, увешанный картинами и портретами. В его высоких потолках виднелись свечи, но они не были зажжены. Сенсома бросил взгляд на первый попавшийся портрет, и выгнул бровь — на него смотрел Харинг. Тот самый молодой внешне воин праны, которого он убил в самом начале путешествия по Иорфу. — Да, Харинг, — Кеймдал потер шею, осматриваясь. — Тут изображены нынешние равные, но его портрет запрещает снять Тавор… Ничего, если мы будем успешны, сегодня его тут уже не будет… Не вдаваясь более в подробности, Кеймдал молчаливо повел отряд куда-то вглубь коридора. Все осматривались, но тоже молчали — слишком многое им стало доступно сегодня, и слишком многое осело на их плечах. Глубже всех задумавшимся выглядел, как ни странно, Ловен. Он был очень погружен в себя. Но тут же переключился, стоило им войти в главный зал. — Рад вас всех видеть, — улыбнулся пришельцам мужчина в темных одеяниях с капюшоном на голове. — Воин, гости, равные. И Кеймдал и Ловен одновременно припали на одно колено, едва лишь завидев его. Сенсома выгнул бровь, а Джирайя натурально воскликнул от удивления — шиноби были удивлены поступком Ловена, но… С другой стороны, какая разница, в каких кругах вращался их проводник? Разве это имело значение? Рядом с мужчиной, поприветствовавшем их, сидящем на троне на возвышении посередине огромного темного зала стоял еще один мужчина. Молодой и улыбчивый. Сенсоме на миг показалось, что он знаком с этим человеком, хотя его безупречная память сразу отбросила эти мысли — они никогда не встречались лично. Лично… — Обычно я не ношу имени, ибо не считаю себя имеющим на это право, — произнес мужчина на троне. — Но сегодня… пожалуйста, Воин, зови меня Кроном. И Ловен и Кеймдал, и даже мужчина подле трона — все трое оказались ошарашены словами Хозяина Цитадели. Он вот так вот просто открыл самую настоящую тайну, сокровенную настолько, что никто из равных даже и не думал когда-нибудь узнать правду. Узнать его имя. — Я рад познакомиться, Крон, — кивнул Сенсома. — Ты ждал меня. — Да, я знал, что ты придешь, — кивнул Крон. — Хотя, если честно, я достоин называться злодеем в этой истории. И твоим, лично, врагом. Но сегодня я попытаюсь тебе помочь, потому что то, что тебе предстоит сделать, спасет моих любимых равных и многих других удивительных людей этого мира. Я заинтересован в твоей победе. — Почему ты назвался врагом? — Потому что я помог Императору добиться всего, чего он добился. Это именно я дал ему все необходимое для создания Страны Неба. И именно мой человек помогал Мадаре и Чие сражаться с тобой. По моему приказу. — Меня зовут Зак, — усмехнулся мужчина у трона. — Приятно поговорить с тобой. Миг, и Сенсома стоит рядом с ним, а у горла Архимага появляется лезвие куная. Кеймдал протянул было к нему руку, но его остановил Ловен, мрачно отпивший из своей бутылки. — Из-за тебя погибло много людей… — тихо, с угрозой в голосе произнес Сенсома. — Из-за тебя тоже, — ухмылка не сползла с лица Зака. — И из-за Ооноки. Но его ты не убиваешь. — Ооноки не пытался убить моих учеников, — кунай надавил на кожу сильнее. — Ни здесь, ни там. — Позволь мне сказать, — поднял руку Крон. — Я дал своим равным волю. Выбор, как действовать против тебя. Заку понравилось играть с тобой в мире шиноби, поэтому он попытался продолжить здесь. Как и Харинг, вышедший тебе на встречу. Как и Ловен… решивший идти с тобой до конца. Верно, Ловен? Ты нашел-таки себе героя… — Точно, — кивнул Брау. — Я пойду за ним, пока Автор нас не разлучит. Хотите запретить? — Не собираюсь, — усмехнулся Крон. — Но видишь, Сенсома — у них есть выбор. — Это спасает от моего гнева только тебя, не его, — Сенсома глянул на мужчину. — Или есть еще что-то? — Да, я прошу тебя не убивать его, — Крон встретил взгляд Сенсомы. — Он дорог мне, как равный. — Что я получу взамен? — Хороший вопрос. Деловой подход. Я постараюсь помочь тебе в твоей битве. С твоим последним заданием. — В помощи в битвах не нуждаюсь. Это все? — Тогда я просто прошу. Пожалуйста. Сенсома выдохнул. Вообще-то, отказываться от помощи в битве — глупо, особенно если не знать, с кем будешь сражаться. Так что это был просто блеф — Сенсома собирался выжать из странного повелителя Архимагов как можно больше, но не получил желаемого. Убить Зака?.. Он прав, как бы не бесил — с той же мотивацией можно убить и Ооноки. Хотя это и разное… Ладно, пускай живет. — Пока что… — Сенсома убрал кунай от горла мужчины. — Пока что ты будешь жить. — Мы обязательно сыграем с тобой как-нибудь еще раз, — потер шею Зак. — Потом. — Ты сказал, что помогал Императору во всем, — Сенсома навис над троном. — Но зачем же ты это делал, раз теперь помогаешь мне? — А разве, — Крон растянул губы в невеселой ухмылке. — Может поступить родитель иначе? Родитель. Сенсома отшатнулся, вспоминая Императора. Он был стар внешне — очень стар. Но это и было удивительно — ведь по словам Крона выходит, что этот старик — его потомок. Да, всегда нужно помнить, что маги Иорфа живут сотни лет, но ведь и Император тогда — тоже маг Иорфа. И если он так стар — сколько же тогда вообще лет Крону. — Да, я очень древний, — усмехнулся вновь Крон. — Именно поэтому я до сих пор живу — оказался современником очень полезного Духам человека… — Главы, — догадался Сенсома. — Именно так, — звонко отозвался… Глава, полностью занявший место Крона. Все отшатнулись от сияющего юноши, как от самого жаркого огня, но в следующий миг это был снова Хозяин Цитадели. Даже невозмутимый Ловен был ошарашен. — Это даже забавно, — Крон посмотрел на свои руки. — Я живу разумом и сохраняю тело, но при этом делю и разум и тело еще с двумя… Мог бы я тогда подумать, что превращусь в это? Стал бы я спасать этот мир? — Спасать мир? — Да. Ведь это именно я убил настоящего темного Бога, позарившегося на наш мир после выкидонов Кагуи. Сил удивляться особо не было, а потому Сенсома пригладил бороду и выдохнул. Все выходит слишком запутанно и громоздко. Как может одна простая военная командировка превратиться… в это? Да уж, эта жизнь не перестает удивлять. — По порядку, — сжалился Крон. — Вам уже рассказали о поступке Кагуи. Шумихи в то время было много и в нашем мире и в соседних. Став Богиней, Кагуя начала опасаться за свою жизнь — она боялась тех, кто был сродни ей — Ооцуцуки. И из-за своего страха она совсем проглядела нападение из-за кромки. В наш мир пришел Темный Бог… У него не было имени, или я о нем не знаю. Он появился рядом с ослабленными Кагуей Духами и начал планомерно их уничтожать. Одного за другим. Годами. Ему поклонялись культисты, его ненавидели церкви — но Иорф не мог с ним справиться, как не мог тогдашний мир шиноби справиться с Кагуей. И тогда родился я… Крон усмехнулся, бросив тоскливый взгляд в окно. Сенсома догадался о чем он думает, хотя и не был читающим, вроде Набло. Этот маг думал о детстве. Вспоминал его. — Меня не растили Богоборцем — я просто был рожден для этого, — вздохнул Крон. — Тупые духи увидели знамение, выдумали пророчество. Согласно ему я должен был поразить Темного Бога, которого они называли Инмир — пришелец из иного мира. Глупое имя для него… Неважно. Уже тогда стал известен Рикудо — не за один день Инмир родился и начал геноцид. Рикудо даже был здесь, но… Его пик прошел. Мудрец Шести Путей одолел свою мать, став первым Богоборцем нашего мира. Он давал мне советы… примерно так же, как я даю их тебе сейчас. — Когда-то я… — Сенсома положил руку на грудь, прислушиваясь к себе. — Виделся с ним. По-настоящему. — И он умолчал об этом, — криво усмехнулся Крон. — Но его можно понять — он верил, что эти знания будут тебе не нужны. Как бы то ни было, я сразился тогда с Инмиром и победил. Вышел живым из битвы насмерть с самим Богом. И тебе придется, Воин. Потому что мой сын создал своего Бога. И даже дал ему имя. И это проклятое имя — Джашин. — Император создал Бога? — Сенсома нахмурился, вспоминая старика, встреченного им давным-давно. — Темного Бога, но… зачем ему это? — Власть, признание — есть ли смысл в них? Его нет, но все стремятся. Мой собственный сын решил устремиться к тому, что имеет куда меньше смысла, чем даже власть. Он мстит, Воин. Мстит всему нашему миру за то, каким несовершенным он оказался. И мстит мне, отчасти, за то, что я поспособствовал его рождению в таком ужасном мире. Он рос величайшим магом и стал прекрасным Архимагом. Был женат… Но его семью убили во время войны Гринфилда и Лисмы. И он помешался. Большая трагедия маленького человека, скажешь ты. Рычаг… рычаг для уничтожения мира, скажу я. — Он решил уничтожить мир, хорошо, — Сенсома сосредоточенно кивнул. — Но как… как он может создать Бога? — Он уже его создал, и посему ваше время ограничено, — Крон вздохнул. — Все очень просто — кто, как не сын Богоборца знает о Богах? Он провел много исследований и жил очень-очень долго, но добился своей цели в самом конце пути. И для этого он использовал два основных компонента. Части былых Богов. Темную чакру — силу кромки, которой обладал ненавидящий наш мир Инмир и… — Мощи Рикудо, — прошептал пораженный догадкой Ооноки. — Да, — медленно кивнул Крон. — Два божественных компонента, и бессчетное количество человеческих. А основа всему — ненависть и боль одного из величайших людей в мире. Мой сын действительно велик, ведь если он задумал уничтожить мир — мир будет уничтожен. Если… ему не помешает Человек, что всегда противопоставлен Богу. — Тогда почему ты сам не помешаешь? — нахмурился Сенсома. — А я не могу, — Крон откинул плащ. На троне сидел… вернее — находился мужчина. Внешне ему можно было дать лет сорок. Но это — только его части над грудью. Ноги мужчины были сохранены всего-лишь до колен — все остальное было заменено тонкой сетью нитей, напомнивших Сенсоме о Чие — подобными нитями кукловоды приводили в действие своих марионеток. У него не было и правой руки и практически всего торса — под покровом нитей виднелись органы, мерно вздрагивающие от пульсаций оголенного сердца. Перед Сенсомой сидел страшно искалеченный инвалид. — Такова цена за спасение мира — всего лишь жизнь Богоборца, — произнес Крон. — Хотя Рикудо, по итогу битвы со своей матерью стал сильнее. Кацую верит в то, что ты тоже имеешь шанс. Ты — нечетный Богоборец, а значит, по ее мнению, можешь быть подобен Рикудо. Я в это не верю, так что готовься — таким ты станешь после вашей битвы с Джашином. — Тогда почему ты не умер? Магия, верно? Но что это за магия? — Темная чакра, конечно же, — растянул губы в ухмылке Крон. — И помощь Духов с Главой. Только я знаю секрет заклинания Перерождения, так что без меня Главы существовать не будет. А работает это все на моей ненависти. Ненависти к миру, почти такой же, как и у моего сына. Он пошел в меня… Я ведь зачал его уже после того как стал… таким. И после того как озлобился. И он тоже вырос злым. — Тогда почему ты хочешь его остановить? — Потому что я нашел то, что в мире можно назвать хорошим. Людей. Равных. Тех, кто похож на меня, но кому уж точно не придется жертвовать всем ради простой неблагодарности спасенных Духов и полнейшей неизвестности. Я спас весь мир, Воин, но где я сейчас? А ведь тогда я был подобен тебе — такой же всемогущий и популярный. И куда все ушло… Но я все равно готов помочь тебе, пускай и самую малость. Я не прикажу своим равным идти за тобой — каждый решит сам. Но я покорно благословляю тебя на бой с детищем моего сына. И даю информацию, о которой Духи бы «умолчали». — Все, что от меня требуется — убить этого темного Бога, так? — Сенсома усмехнулся. — Меня это устраивает, хорошая миссия. Тем более, что я изначально должен был уничтожить Страну Неба. Чем Бог — не подарок к успешно выполненной миссии? — Действительно Воин, — усмехнулся Крон. — Но у меня есть условие. Один мой равный. Докажи мне свою силу, сразив его. По коридору застучали шаги. Сенсома обернулся и увидел крупного парня в латах, с мечом и небольшим щитом. Он чем-то походил на покойного Харинга, но все же сильно отличался — выглядел менее устрашающим. Но чувствовался куда более сильным. В разы. — Меня зовут Тавор, — поклонился воин. — Равные зовут меня добрым, Воин, но… В последнее время я могу думать лишь о мести тебе, пускай это и глупо. Так же глупо, как и поступок Харинга. — Первый воин праны в мире пришел мстить за старшего брата — третьего по силе, — Кеймдал высокомерно улыбнулся. — Но Тавор, ты же понимаешь, что тебе не одолеть Воина? — Да, — кивнул Тавор, серьезно смотря на Сенсому. — Прошу прощения, Воин, что задерживаю вас. Но я обязан. — Я принимаю твой вызов, Тавор добрый, как принял вызов твоего брата, — поклонился Сенсома. — Ты точно хочешь сражаться со мной в полную силу? Насмерть? — Как сильнейший воин праны против сильнейшего Воина, — Тавор пригнулся, закрываясь щитом. — Можешь считать это — самым важным испытанием перед битвой с Богом. Не сдерживайся и будь серьезен! — Хорошо, — кивнул Сенсома, жестом приказывая команде отойти. Все замерли. Тавор напрягся, ожидая от противника действий. Отряд из шиноби и местных смотрел напряженно — местные прекрасно знали и боготворили силу Тавора, а шиноби явно видели, сколь могуч этот человек. Ооноки напряженно оценил ощущение опасности, исходящей от Тавора. И был поражен. Сила Тавора вызывала у него — джонина и ученика самого Второго Цучикаге натуральный шок и трепет! И было лишь трое человек до этого, кто вызывал у него подобное чувство: Мадара Учиха, Хаширама Сенджу и… Сенсома Томура. Тавор был так же опасен, как сам Математик Боя… — «Я проведу этот бой достойно!» — выдохнул про себя Тавор, собирая все силы для одной решительной атаки. Только так, пускай нечестно, он сможет победить. Успеть одолеть Воина до того, как он подстроится. Харингу был дан шанс, но он не реализовал его. Тавор тоже очень не хотел бы убивать самого Воина и тем самым обрекать мир на гибель, но… у него не было выбора — месть диктовала ему свои правила. И делала его гораздо-гораздо сильнее. Крон усмехнулся, почувствовав в равном темную чакру. Похоже, после смерти Харинга, Тавор встречался с Императором. Его сын все знает. И он обучил Тавора, дал ему могучую силу. — Я иду! — воскликнул Тавор, покрываясь темной чакрой и максимально усиляясь! На скорости неимоверной, на той, что глазу совершенно невидима, он бесшумно (преодолев звуковой барьер с первой же секунды) ринулся на Математика Боя! На Сенсому! На Воина! И пролетел дальше, с грохотом и треском влетев в мебель и стены. Но не весь. Все ошарашенно смотрели на Сенсому. Он стоял, гордо выпрямившись, и войдя во все свои режимы усиления. Природная чакра скрутилась вокруг его тела, смешавшись с глубокой чакрой Исобу, покрывшего максимальной силой своего джинчурики. Отблеск родной чакры Сенсомы сиял внутри этого объединения, подобно жемчужине. Седьмые Врата были даже немного непривычны — так давненько Сенсома их не активировал. Он посмотрел на свою правую руку, на которой была густая бордовая кровь. Все, что осталось от головы Тавора после удара Математика Боя. — Я готов к битве, — повернулся он к Крону. — Просто скажи мне, где мне найти того, кто выдержит мой напор.